***
Холодное утро. Пятый тихими шагами спустился на кухню. До его носа дошел запах сигарет, которых он не мог выносить. Пару шагов и он на кухне. — Хватит, блять, курить! — протараторил Пятый, мутно глядя на Диего. — Блевать хочется… — Ну так давай, — усмешка вылетела из губ мужчины, — два пальца в рот и вперед! На это мальчик лишь зевнул, а затем фыркнул, развернувшись к барному столу. Кофе. Кипяток. Пятый уселся на подоконник, вглядываясь в дождь. Глоток из терпкого кофе дал подзатыльник юноше, и тот окончательно проснулся. — Не хочешь прогуляться? — прошептал Пятый. Мужчина глупо уставился на брата, переваривая только что сказанные слова. Он быстро потушил о бочонок сигарету, после чего неуверенно подошел к Пятому: — Ты хочешь заболеть? — Тот улыбнулся, сделав еще один глоток, поворачиваясь к Диего: — Будешь лечить меня?! — юноша чмокнул Диего в нос, поставив чашку куда-то на стол. — Ну давай, я давно не гулял на свежем воздухе… — Точно заболеть хочешь, — мужчина взял кофе мальчика и сделал большой глоток. Ох, как же это бесило Пятого. Мальчик нахмурился и глянул на оскаленного брата. — Ну ты чупакабра! — это были последние слова юноши. Пятый сделал скачок и оказался за спиной брата. — Ты понимаешь, что тебе пизда? Диего лишь усмехнулся, готовясь к атаке. Так и есть. Пятый быстро сбегал за ножами Диего, которые он хранит после войны. — Диего, — сладко протянул Пятый, от чего у Диего разыгралась бурная фантазия, которая быстро исчезла, когда он повернулся на «зов чудесный». Глаза Второго засверкали, а мозг отчётливо дал команду: «отнять, нахлестать за содеянное». — Пятый, — это было похоже на предупреждение, нежели на просто «зов», — дай сюда, малыш. В ответ он услышал лишь то, как хмыкнул юноша. Светло-голубой свет озарил комнату, прежде чем Диего набросился на Пятого. — Говнюк. Мужчина побежал в сторону лестницы, попутно думая о том, как выхватить у мальчика свои ножи. Пятый стоял на ступеньках, играя с ножами. Номер Два тяжело выдохнул, смотря на Пятого, который показывал язык и что-то другое, при этом активно жестикулируя. Диего вдруг показалось, что они вновь маленькие дети, которые резвятся и балуются. Дети, которые не знают что такое апокалипсис, дети, которые не знаю что такое война и смерть своего друга. Маленькие Харгривзы были беззаботными детьми, когда у них не было миссий или тренировок. В груди, кажется, что-то защемило и мужчина вспомнил отрывок из своего детства.***
Где-то во дворе маленькие Харгривзы играют в догонялки, отдыхая от тяжелых тренировок, но не весь состав находится на улице. Лучики утреннего солнца пробрались сквозь окна комнаты Пятого. Мальчик зажмурился, машинально закрывая лицо кистью. Комната была полностью наполнена ярким светом и кажется Пятый учуял запах пончиков. Мальчишка медленно поднял голову, разлепляя глаза. Он обвел глазами всю комнату, натыкаясь на темный угол, в котором кто-то стоял. — Кто здесь? — Пятый тут же скинул с себя одеяло, готовясь напасть на противника, как учил папа. — Тебе лучше отозваться!!! — П-пятый, это я, — на свет медленно выходит Номер Два, стараясь не глядеть на брата. Таймер с облегчением вздохнул, тут же улыбаясь Диего. Они какое-то время молчали, смотря друг на друга. Первым прервал томное молчание Диего: — Т-ты говорил, что люб-бишь пончики, — мальчик кивнул на порцию, которая стояла на столе. — Оу, Диего… — у Пятого неосознанно покраснели щечки, придавая ему милый вид. — Спасибо. Номер Два не успел ничего сказать, как тут же он почувствовал теплое тело на себе. Диего никогда не обнимали. Мальчик впервые почувствовал то, что всегда чувствует Эллисон, когда ее обнимает втайне Лютер или, когда Бэн обнимает всегда Ваню, пока их отец не видит. Кажется, он почувствовал любовь, которую только что передал Пятый. Слеза скатилась по пухлой щеке Диего, оставляя след на пижаме Таймера. — Диего, ты чего? — Пятый отстранился от брата, стирая от слезы мокрый след. — М-меня еще ник-кто не об-бнимал и. — он тут же замолк, потому что Пятый просто вцепился в Диего, крепко его обнимая. Ему было очень жалко Диего. Ведь Пятый был единственным, кто искренне общался с ним. Мальчики каждый вечер тайком собирались в комнате Пятого, играя в разные настольные игры, или же быстро выбегая из Академии, шли в кафе, где постоянно покупали разные сладости. Ох и доставалось же им от отца, но мальчики все равно вместе проказничали. Потому что любили и ценили друг друга. Пятый нехотя отстранился от брата, нежно хватая его за лицо обеими руками. — Я люблю тебя, — их пронзила улыбка, полная чувствами. — Я тоже люблю тебя. Диего не заикался, когда не боялся, и был храбрее, поддаваясь своим эмоциям.***
Пятый что-то кричал Диего, пока тот смотрел в одну точку, вспоминая то, чего уже не вернуть. — Диего, черт бы тебя подрал! — юноша медленно спустился по лестнице, странно смотря смотря на брата. — Диего, ты чего? «Опять этот вопрос, прямо как тогда» — пронеслось в голове Кракена, оставляя за собой рану. — Я просто кое-что вспомнил, — Пятый сразу же понял, что именно вспомнил Диего. Таймер с тоской улыбнулся, переплетая их руки. — Я тоже иногда вспоминаю это, — и прямо как тогда, Пятый встал на цыпочки, обнимая брата за шею. — я люблю тебя. Диего тяжело вздохнул. — Я тоже люблю тебя. Переплетаются взгляды и руки, перемешаются краски и звуки. Танец любви и разлуки, сладкий несбывшийся сон Вам покажется, что у этой пары не может быть чего-то общего и они никак не смогут стать парой. Возможно, это так и есть. Стена разделяет их интересы, а про хобби вообще ничего не скажешь. «Но они ведь почти два киллера?» — спросите вы. Да, но один убивает людей, чтобы помочь миру и спасти мирных, а второй убивает по просьбе, в принципе не задумываясь, кого он лишает жизни. Странно. Но их сближает совершенно другое. Вы никогда не задумывались, почему именно они так ненавидят отца? Потому, что этот тиран только им сломал жизнь. Диего заикался при виде отца и когда сильно переживал, боялся. Пятый попал в постапокалиптический мир, откуда не мог выбраться и прожил там 40 с лишним лет. Отец знал, что он в скором времени выберется оттуда, потому что все знал заранее. Мальчик получается был сломлен с ранних лет. И именно это их сближает. Травма детства. Глупо. Но это так и есть. Они понимают друг друга больше, чем самих себя.***
Вы когда-нибудь видели, как Академия Амбрелла отмечает Рождество? Сейчас вы прочитаете лишь кусочек из полного рассказа, но именно этот «кусочек» вам покажет, какая дружная бывает семья Харгривзов и какие иногда отношения бывают Диего с Пятым.***
По всей Академии раздалось дружное чоканье бокалов, залитых по краям шампанским. Все самое страшное позади, а все самое интересное только наступает. — А я не понял, — Клаус явно был еще пока трезв, потому со стуком поставил бокал шампанского на стол, — где коньяк? Дикий смех разлетелся со всех сторон, заставляя Академию наполнится семейным счастьем. Даже Пятый не остался без заливного смеха. — Коньяк ты весь выпил в баре еще где-то в ноябре! — Эллисон смахнула слезу, трясясь от истерического смеха. — Адьос, Клаус, отдыхай! Куранты пробили полночь, поэтому все явно немного подвыпили и, веселясь, общались друг с другом. Обстановка стала комфортнее и спокойнее. Братья, а точнее Клаус, Бэн и Лютер, спорили о том, кто лучше — Ваня или ядерная бомба, а сестры обсуждали их планы, и что они будут делать на девичнике. Лишь Пятый и Диего не отрывались друг от друга, с энтузиазмом глядя в глаза. Юноша смущенно улыбался, когда Диего что-то шептал тому. Сейчас Пятому было не до расчетов, совсем не до них… Спустя пару минут Номер Два посмотрел на брата с неким интересом, заметив, как тот поник, крутя уныло в руке вилку с беконом. — Пятый, — он аккуратно потряс мальчика за левое плечо, и тот медленно поднял глаза: — хочу напомнить, что сейчас не поминки, а Рождество, которое настало с получаса тому назад! — Я прекрасно знаю это, но… Молчание. — Что, «но»? — Но мне как-то не привычно, понимаешь? — Диего вопросительно поднял бровь, и Пятый раздраженно вздохнул: — Я никогда так не проводил время и мне никогда так не было хорошо, даже когда я убивал. Во мне будто что-то сломалось!.. Сломалось то ли то, что я не могу чувствовать себя хорошо и жизнерадостно, то ли я вообще не способен ни на какие-либо другие чувства, кроме как злоба и раздражительность. Я не могу чувствовать себя, как вы. По-настоящему. Пустота. Вот, что сейчас чувствует Пятый. — Господи, малыш!.. — Диего охватила дрожь, осознавая, как сложно и трудно Пятому. Он видел угрюмое, ничем не наполненное лицо брата и встал из-за стола, чем привлекая остальных. — Мы с Пятым выйдем, нам надо поговорить! Таймер с некой удивленностью посмотрел на Диего и машинально кивнул, подтверждая слова брата. Пятый на дрожащих ногах встал, следуя за Диего, оборачиваясь на Эллисон, у которой в глазах читалось понимание и осознание всей ситуации. Сестра лишь кивнула Пятому, слабо улыбаясь ему. — Так, чего застыли? — Эллисон нахмурилась, поворачиваясь к удивленным ребятам. — Продолжаем пьянство! Глухой смех дошел до Пятого.***
Диего открыл дверь своей старой комнаты, пропуская напряженного от ситуации Пятого. — Диего?.. — юноша встал посреди комнаты, смотря на брата. Номер Два плотно закрыл дверь, и после чего, не проронив ни слова, обнял его. Неожиданно. Но мальчик не смел вырываться. Кажется, это было именно то, что сейчас ему необходимо. Поддержка. Такое простое слово, а сколько смысла оно имеет. Пятому становиться смешно, представляя, как он сейчас жалко выглядит. Он хочет смеяться, но голос лишь дрожит, оставляя за собой хрипы. Пятый крепче обнял Диего, сам не понимая, от чего ему так плохо. Он, кажется, сам виноват, что попал в постапокалиптический мир и там извлек из себя душу, оставляя в самом себе черную дыру, где хранились лишь воспоминания с семьей. Он получал несуществующую любовь, и заботу, и Долорес, и ему было этого достаточно. А сейчас Пятый дрожит всем телом, потому что чувствует энергию и тепло, исходящее от Диего. Юноша смакует этот вкус любви, растягивает момент, дабы побыть еще немного в тепле и маленьком счастье, зародившемся где-то в глубине сердца. — Прости меня, — голос тихий, его совсем не слышно, но Второй отчетливо уловил эти нотки. Нотки потерянности. — Пятый, — Диего отстранился от брата, беря его за пухлые щечки, — тебе вовсе не стоит извиняться. Рано или поздно, но это все равно случится, ты наделаешь еще каких-нибудь глупостей. Юноша грустно усмехнулся, обхватывая горячие руки брата, смотря прямо ему в глаза, подрагивая носом. — Я привык видеть тебя тогда, когда ты зол на меня, — Пятого пронзила улыбка от собственных слов. — Неоспоримый факт того, что иногда ты меня бесишь, и я хочу тебя отправить назад в апокалипсис. Пятый вдруг нахмурился, воспринимая эти слова не так, как нужно было. — Но, — Диего поднял указательный палец вверх, делая акцент на этом слове, — ты для меня, как старый нож в моей коллекции. Ты иногда бываешь бесполезным предметом для человечества, а иногда важным для всех… — Номер Два, глупо улыбаясь, смахнул маленькую слезинку, скатившуюся с щеки Пятого. — Ты нам дорог! Ты мне дорог, малыш! Таймер моргнул, тем самым выпуская из себя все накопленные слезы, что держали в себе, все эмоции и чувства. Диего отпустил брата, думая, что тот хочет остаться один на один с собой, но Пятый резко схватил его за плечо, разворачивая к себе и не долго думая, встал на цыпочки, обхватил лицо Диего и с причмокиванием прильнул к его губам. Номеру Два даже думать не надо было, чтобы с жаром ответить на поцелуй, взять Пятого за бедра и усадить на кровать, не отвлекаясь друг от друга ни на секунду. Есть только час на прощание или прощенье. Вдруг этот вальс — твой поклон, шаг навстречу ко мне? Люди застыли вокруг в изумлении. Замер казалось весь мир на мгновенье. Шёпот и прикосновенья — это все словно во сне.