Редкие лучи света блуждали по залу, отражались в витражах и рассыпались мельчайшим хрусталём. Золотые стёкла переливались, отражая в своих изгибах звёзды. Кристаллы цитрина украшали медные прожилки, разделяющие оконный хрусталь на миллион галактик.
Блуждающие огоньки света замерли в глазах короля всея башни.
Широкие двери впустили холодные лучи, роняя на мраморный пол россыпь алмазов. Тяжёлые серебряные двери впустили последнюю каплю света и захлопнулись. По холодному металлическому узору скользнул тонкий луч. В кристаллах сапфира блестели молнии.
Сверкание льда и молнии скрылось в одеяниях внезапного гостя.
— Спустя столько времени, ты посмел прийти сюда.- Тонкий витраж дрогнул.
— Этот трон тебе к лицу, мой король.- Золотое стекло заволокло инеем.
***
Бездыханное тело лежит прямо тут, рядом. Кажется, протяни руку, ляпни что-то, предложи выпить и снова услышишь его голос. Оглянись, вот он, сидит в стороне, прячет за длинными прядями слабую улыбку.
Но V мёртв.
Спину сверлил тяжёлый взгляд золотых глаз.
— Его не вернуть. Смирись.
— Без тебя знаю.- Только и удалось сказать в ответ. V не пил со всеми, не шутил, не обсуждал женщин. Он был тихим, не разговорчивым, кто-то бы сказал пугающим и жутким. Но именно его Эдван считал другом. Захард тоже был его другом, но другом ли?
Больше чем просто друг. На плечо легла ладонь, призывающая развернуться. Какое-то время они сверлили друг друга взглядом.
В золоте глаз, мелькнуло удивление. Впервые Захард видел его таким. Слишком холодный, слишком напряжённый, слишком отчуждённый, слишком…
— Эдван…
По щеке скатилась слеза, в тот же миг, застыв на щеке маленькой льдинкой. Взгляд пустой, но испепеляющий, уничтожающий. Атмосфера накалялась, озон, как после грозы, заполнил всё вокруг. Возле Эдвана закружились льдинки.
От лица Эдвана было не отвести глаз, но температура стремительно падала, напоминая, что он сейчас не в духе. Последний взгляд, пропитанный горечью утраты, прожигающий не привычным жаром и похотью, а льдом, сверкающим от электричества. Вздох, Тяжёлый, будто смирившийся, забывший об утрате.
— Хочу напиться…
Он напьётся, пройдёт со всеми их последний этаж, и укроется, перестав дарить своему королю ту страсть, которая окружала их с самого первого этажа.
***
Вернувшись в реальность, смотря на него, такого довольного, как обычно пьяного, широко раскрывшего руки для объятий забываешь о своей должности, о своих обязательствах, о прошлом.
— Ну же, давай ты же скучал по мне!
— Если будешь продолжать, я прикажу выставить тебя за дверь.
Одеяния зашуршали, Эдван направился в сторону трона. Лучи проникавшие через витражи заскользили по его силуэту, волосам, глазам, губам… Невольно я им залюбовался, как несколько сотен лет назад, когда мы только взбирались, когда становление королём было только желанием.
— Я весь в твоём распоряжении, мой король.
Дыхание обожгло кожу, поцелуи покрывали шею, ключицы. Мгновение, яркий блеск глаз полных похоти и страсти. Эдван впился губами — горячими, требовательными, блуждал руками — холодными, властными.
Дверь медленно раскрылась.
— М-мой король, пришёл отчёт о.… Ой, п-простите, я зайду позже. — Маленькая фигурка показалась в дверях. Стажёр, новичок, не знающий правил, посмевший нарушь покой.
— Расправься с ним, Эдван. Это приказ.
Силуэт исчез в треске молний.
— Не смей его так называть. Он принадлежит только мне.
Он только мой король.
