- Как Вы себя чувствуете? - Так, словно меня выебал гей и я потерял самого себя.

Сокджин с восьми утра на ногах, ведь нужно убраться и привести себя в порядок, перед приездом всех и вся. Когда он полностью погружается в работу, то не замечает времени, ведь для него оно останавливается и больше не идет, в то время, как за его окном лают собаки, разговаривают дружные соседи и просто идет жизнь, а он рисует – его это расслабляет, иногда так проходили сутки, иногда двое, во время которых он отвлекался только перекусить или сбегать по нужде. Иногда Сок не мылся неделями, от чего потом самому становилось как-то стыдно перед своим телом, но заказы один за другим наваливались на бедную сокджинову голову, не давая выпустить кисть из рук. А сейчас он спокойно, под музыку размеренных 80-ых, прибирает свое жилище до вида «нормально» и идет снова варить кофе, чувствуя как лёгкий ветер блаженно остаётся на влажный волосах и даёт какое-то спокойствие, отдающее в душе тёплым, порхающим чувством. И он задумывается – «А может признаться нужно было раньше?». Как и ожидалось, Намджуну даже не выделили отдельную комнату в отеле, где остановились пару человек из стаффа и оператор. Хоть он и поспал в самолёте, чувство неудовлетворённости ото сна всё-таки осталось, поэтому ему пришлось поспать 2 часа на стульях около кровати, где высыпался оператор, пока его старательно красили привезённой им косметикой. Проснувшись, Джун сразу принялся изучать текст с вопросами, который был обязан задать неизвестному ему человеку, среди них были вопросы о семье, о будущем и о сексуальной ориентации, и тут в мыслях Нама красной строкой побежала фраза: «Кому нахрен интересна сексуальная ориентация художника? Какой дебил составлял этот перечень?». Но работа так же остаётся работой, поэтому Нам переодевается в рубашку, красиво обтягивающую грудь и брюки, слегка свободные в бёдрах. До назначенного места проведения съёмки они едут не долго, буквально минут 10 и они стоят около небольшого здания, в котором квартир от силы штуки семь, но им нужна одна конкретная. На самом деле, Джун ожидал чего-то большего от квартиры, где по словам многих, живет такой ахуенный художник. Он ожидал увидеть много красок, много мольбертов или хотя бы разрисованные им же стены, но ничего кроме одного мольберта и нескольких баночек он не увидел ничего, даже хозяина. Квартира того оказалось открытой, потому что в этих краях не принято запирать дверь перед приходом гостей, а сам художник оказался в своей спальне, куда пошла девушка из стаффа наводить тому порядок на лице. – Джун, как тебе свет, не будет слепить? – заботливо спрашивает оператор, приглашая интервьеюера сесть в одно из больших кресел, стоящих напротив приоткрытого окна. Парень садится и рассматривает расставленный свет ровно секунд десять, привыкая к нему. – Нет, все нормально, – Нам снова перечитывает свои вопросы, пока в комнату не входит художник, негромко кашляя в свой кулак для привлечения внимания. Брюнет поворачивается и просто застывает на месте, словно статуя из древнего Рима. Перед его глазами тот самый Ким Сокджин, которого он так долго и беспровестно искал. Он жив, здоров, он так же великолепен как и те 4 года назад. – Ты… ты реален что ли? – Намджун задаёт вопрос скорее сам себе, в вдруг он потерял сознание или вообще помер и это все сон? Он делает пару шагов вперед, дотрагивается кончиком пальцев до сокджинового плеча и ощущает его, ведь он реален… Выходя из своей комнаты в обычной футболке и домашних штанах, Сокджин ожидал увидеть в журналюге кого угодно, но не того самого… того единственного, того Ким Намджуна, о котором он грезил; о котором так сильно мечтал. В глазах его бывшего одноклассника он видит слезы и немую радость, которой на лице самого брюнета не наблюдается. А когда Нам дотрагивается до чужого плеча, одна слеза бессовестно катится по щеке, капая на босую ногу Кима-старшего. Сокджин чувствует ураган чего-то внутри, что-то тёплое, но такое инородное, что это хочется вырвать, это хочется куда-то отдать, но сохранить словно зеницу ока. Чувство, когда ты видишь того, благодаря кому твоя жизнь изменилось на все триста шестьдесят, передать невозможно. Это просто нельзя описать как радость, это большее – любовь, пройденная сквозь горы препятствий. – Ирония судьбы, да? – улыбка освещает лицо блондина и тот тянется большим пальцем, убирая мокрую дорожку от той самой слезы. Парень напротив качает головой в знак согласия и шумно выдыхает, наконец по-настоящему искренне улыбаясь. Наконец до конца признавая себя, свои чувства и свою жизнь, которая не могла сложиться никак иначе. – Так ребятки, я не знаю, что у вас тут за ирония судьбы, но нам нужно отснять материал за два часа. Сона! Поправь Намджуну макияж! – вторая девушка из стаффа оказалось менеджером этого интервью. Она, к слову, и переписывалась с Сокджином. – Мы успеем поговорить. Теперь у нас много времени, – шепчет Джин так и не решаясь обнять Нама, чтобы дать ему сил. Он проходит мимо него, невесомо касаясь чужого плеча и садится в кресло, скрещивая ноги. Благодаря профессиональной стойкости, брюнету хватает всего минуты 2, дабы прийти в себя и сесть в одно из кресел, максимально сжато начиная свою речь, в смотрящую на него камеру: – Сегодня, мне выпала возможность взять интервью у одного из самых известных художников 21-ого века! – наигранное восклицание не кажется другим таковым. Рядом с Соком хочется быть тихим, словно мышка, но парень продолжает: – Это Namjey, представьтесь, пожалуйста, – он отводит взгляд на Джина, который его ловит сразу же и такая искра проходит по телами обоих, что ничего другого сейчас ненужно. Ненужно этих камер и лишних глаз! – О, здравствуйте, меня зовут Ким Сокджин. Мне 23 года, я живу в Лозанне. Уже 4 года как я переехал из Сеула. Вы можете знать меня как художника Namjey! – Джин явно перенервничал, путая слова, но это даже выглядит лучше, чем задумывалось. – Пожалуйста, скажите, как Ваша семья относится к тому, что вы рисуете? – и тут Намджун вспоминает о Седжуне, о Марке, который, как оказалось, избивал его возлюбленного, злость держит вверх над другими эмоциями, но на лице интервьеюера даже мускул не дергается. Он продолжает так же улыбаться, смотря на Сока с любовью в глазах – этого скрыть уже неудасться. – Моя семья не знает об этом моем увлечении. И думаю, что многие знают о моей семье, – вторит парень, на что Нам только кивает одобрительно, продолжая задавать все новые и новые вопросы. А голос, которого он так давно не слышал, словно разряд тока бьет по нервам, но так легонько, словно не хочет задеть сильно, словно хочет успокоить, и это удаётся в какой-то степени – Нам отпускает некоторые переживания, погружаясь в процесс. Так проходит буквально полтора часа. Намджун задаёт вопросы и слушает, а Сокджин охотно отвечает, рассказывая все максимально подробно. И тут время доходит ло последнего вопроса, который изначально показался брюнету странным и неуместным, но раз его написали, то задать стоит: – Какова Ваша сексуальная ориентация? – Я… скорее асексуал, думаю мне так легче жить, – врёт и совсем не краснеет. Он просто знает какой он красивый, что ему сразу же начнут падать сообщения по типу “Можно я выйду за тебя замуж?”, чего он ой как не хочет, ну а еще легче соврать в том, что может уберегти твою душу. А вот Джуну этот ответ словно обухом по голове, мир на секунду падает в бездну, но все снова возвращается вместе с мягким сокджиновым взглядом. – На этом мы заканчиваем наше интервью. Спасибо, что были с нами. Досвидания! – они вместе машут в камеру пока она не выключается и сразу же после этого облегчённо вздыхают. Девушка-стафф и менеджер быстро помогают оператору собрать оборудование и буквально за пару минут улетают из квартиры художника, словно их никогда тут не было. Настал момент поговорить о прошлом, настоящем и будующем. – Сокджин я… я так много хочу сказать, хочу извинится, хочу столько всего узнать, – начинает Ким-младший, опуская взгляд максимально в пол, потому что снова стыдно. Они снова наедине как в тот день и Джун боится сделать что-то не так, как тогда, но его спешат успокоить: – Я простил тебя, – брюнет поднимает глаза, узревая сладкую улыбку-бантик, он так по ней скучал. – Простил себя и Марка. Я не держу зла. Все это сделало меня только сильнее, ты помог мне отпустить то, что возможно я тащил бы на себе до самой смерти, а потом ходил как призрак и доставал всех, – слова заставляют поперхнутся легким смешком, как вдруг по телу снова раздаётся тепло, такое нужное и родное – ладонь блондина на его ладони и это так чертовски правильно. – Ты действительно асексуален? – вопрос конечно странный и снова неуместный, на что парень только усмехается, мотая головой из стороны в сторону. – Нет, на самом деле я люблю тебя, – кажется, что больше ненужно ничего. В этой жизни Намджун наконец-то счастлив, ведь самый важный человек произнес самые важные слова в его жизни. Слезы снова наполняют драконьи зеницы и брызжут словно бьющий ручей. – Я… я тоже, любил тебя все.. – Сокджин не медлит – берет худые щеки в свои тёплые руки и тянется своими губами к чужим, даря свой первый в жизни поцелуй, на который ему отвечают шокированной взаимностью. Солнце на дворе слегка клонится к горизонту, забирая этот день вместе с собой, а в одном окошке некоторые могут увидеть, как начинается новая эра в жизни двух когда-то разбитых людей, которые прошли миллионы трудностей, чтобы наконец стать счастливыми в своей жизни. The end…