Косы, Чулки, Поцелуи и Горничная.

Белый передничек, пышное черное платье с многоярусной юбкой, бант на шее, такие же белоснежные однотонные чулки, чуть выше колен и лакированные туфли на пяти сантиметровых каблуках. Казалось, что Нагито торчит в ванной Хинаты уже около часа. Сначала он думал стоит ли это все таки того и не испортит ли он наряд тем, что такой мусор наденет его один раз, хоть в подсознании и знал, что просто не очень вдохновился этой идеей. После же он пытался разобраться, как вообще в целом должен получится образ. Если с чулками и туфлями было все понятно, то с остальным уже возникали трудности. Более-менее разобравшись, он начал ритуал переодевания. Весь процесс будто длился вечность. Начать он решил с самого простого - чулки. Что ж, думать, что это просто длинные носки, было ошибочным решением. В отличии от первых, они неприятно лоснились к коже и с непривычки их ужасно хотелось стянуть обратно. Но делать было нечего, если хотелось, чтобы Хината обратил еще больше внимания на недостойного этого, эгоистичного отброса. Выдохнув, он начал стягивать с себя футболку, обнажив свое тощее тело, чем-то напоминавшее живой труп. Ему никогда не нравился свой внешний вид, потому он как можно быстрее пытался залезть в платье. Комаэда совсем не удивился, когда с легкостью вошел в него. Даже если бы оно было размером меньше, он был уверен, что удача все равно позволила бы ему надеть его. Остались только туфли. Ничего сложного, ведь они тоже были как специально подобраны по размеру. Однако попытавшись сделать шаг в сторону зеркала, он почти улетел лицом в раковину, споткнувшись на каблуках. Этот вечер явно не будет легким для него. Кое-как поймав равновесие, он уставился в свое уродливое отражение. До этого момента он никогда не задумывался о том, чтобы надеть хотя бы просто юбку. В целом, все выглядело не так уж и ужасно, как он мог себе представить, но теперь он полностью сливался с одеждой. Только черный и белый. С одной стороны это даже выглядело эстетично. Оставались только странно болтавшиеся сзади ленты. Они явно не должны были висеть просто так, однако Нагито решил, что они не играют важной роли. Оставалось лишь сделать пару шагов до двери и не покалечится при этом. Выйдя уже с улыбкой, он сразу встретился с изучающим взглядом Хинаты, от чего щеки начали предательски краснеть, а дыхание невольно участилось. Все же он не мог больше отрицать, что Хаджиме нравился ему. Оторвав взгляд от чужих глаз он заметил, что в руках тот сжимал веревку, а рядом были разбросаны, кажется различные резинки, шпильки, ленты, банты и заколки. Это немного насторожило Комаэду, но задуматься ему об этом не дал голос Хинаты. — Тебе идут чулки, — он улыбнулся, задержав на них взгляд дольше приемлемого, а после обратил внимание на те ленты — О, ты решил оставить мне право затянуть корсет? В ответ послышалось молчание, но как мы знаем - молчание означает согласие, когда это удобно. Хаджиме поднялся и обошел с каждой секундой более краснеющего Нагито сзади. Это очень забавляло его, тем более когда начинал задумываться о том, что он знает, что нравится этому помешанному на надежде. Русоволосый нарочно прислонился одной ногой к икрам Нагито и взял в руки ленты. Он готовился к этому вечеру и успел почитать, как правильно и насколько туго стоит завязывать. Он специально искал платье с таким корсетом. Специально для того, чтобы заставить Комаэду тяжело дышать и молить Хинату ослабить шнуровку. Он начинает медленно завязывать крестом ленты, постепенно затягивая туже. Спустя такую долгую минуту слышится первый вздох. На лице Хинаты расплывается улыбка, в ожидании большего и только для приличия он спрашивает: — Не туго? Нагито лишь качает головой. Хаджиме продолжает медленно тянуть, внимательно следя за реакцией. Постепенно, прислушавшись стало понятно, что беловолосый с каждым разом пытается со вздохом уместить в себя больше воздуха. Это уже придавало Хинате большее наслаждение, однако он не собирался останавливаться на этом, продолжая работать с такой же скоростью. Еще спустя минуту Комаэда начал вдыхать воздух тяжело и громко. Хаджиме сам начал удивляться, как Нагито еще не задохнулся, ведь затянул он на гораздо больше, чем ожидал. Оставалось завязать большой и красивый бант. К несчастью для сегодняшней горничной для этого длины все еще немного не хватало и Хаджиме с усилием начал затягивать еще туже, от чего изо рта Нагито начали вырываться негромкие стоны, и сам он потянул руки назад, в попытках дать себе больше воздуха. — Х-хината-кун! Тот лишь дернул сильнее, и Нагито ахнул, перестав дышать совсем на несколько секунд и оставив попытки какого-либо сопротивления. Пожалев того, ведь ему еще сегодня придется пережить многое, Хаджиме наконец завязал тугой и пышный бант, наслаждаясь тем, как счастливчик обнимает себя, глубоко дыша, и пытаясь привыкнуть и не потерять сознание от простой нехватки кислорода. Что ж, теперь они могут перейти к более интересной части. После пары минут он все еще дышал тяжело, но уже все было намного лучше, так что не боясь за то, что Нагито задохнется в процессе следующих идей, они могли перейти к ним. Отметив, что беловолосый не пытается помочь себе руками, он одобрительно запустил руку в его ладонь и погладил. — Хороший мальчик... — Нагито счастливо заулыбался, выпрямившись и совершенно забыв, что пару минут назад задыхался. Хаджиме почти сразу после их встречи понял, что счастливчик любит быть полезным; невероятно обожает, когда его хвалят и благодарят — но если будешь сопротивляться мне придется связать тебе руки. Комаэда покорно склонил голову, ожидая приказаний. Русоволосый легко подхватил одну его руку и прислонился к бледной коже губами. К сожалению он сможет сделать его полностью своим, оставив след на тонкой шее, только после того, как они полностью закончат с образом. Сама мысль о том, что будет дальше и еще дальше уже возбуждала его. Для Хинаты волосы Нагито были как отдельный вид искусства. Мягкие и пушистые, будто он только и заботился об их чистоте. Настолько мягкие, что он готов спорить на то, что никакие облака с ними не сравнятся. Они словно сахарная вата, такие же сладкие и кажется вот-вот растают или рассеются, как такой дурманящий туман над морем. Волнистые. Не такие обычно кудрявые и не совершенно прямые. Каждая прядь, как боготворённая и преисполненная чистейшей, невинной и светлой надеждой, волна океана, что так ласкает взор и слух. Оттенок. Чистейше-белый, что напоминает о белоснежных розах с манящим ароматом, или же о свежевыпавшем неповторимом снеге на недосягаемой верхушке Эвереста. И одно из самого важного, что они некрашеные, выцветшие. Одно уже это прилагательное в сторону его прекрасных локонов звучало так интригующе, заставляя представлять, как когда-то они были наполнены цветом. Но сейчас они еще прекраснее с любовно-розовыми, нежными, почти незримыми концами, так элегантно придающими небольшой акцент, еще раз подчеркивая, что каждый волосок от корня до кончика здесь не поддается словам и дозволено их восхвалять лишь некоторым, тем счастливчикам, которые должны поклонятся обладателю этих волос. Они так небрежно растрепаны, что еще больше заставляет хотеть прикоснуться и уложить их, но одновременно так радует потускневшее сердце, вновь заполняя его красками и поверху сыпля сахарной пудрой, что способна понравиться всем, включая тех, кому сладкое всегда слишком приторно. Эти пряди словно всегда следуют влечению судьбы, ложась гладко по ветру. Так безумно любил эти волосы Хаджиме, что мог бы продолжать описывать их часами. И сегодня, совсем скоро он заполучит этот метафорический святой Грааль и дотронется до этого идеала. Конечно, он уже совершал этот грех, но это были лишь случайные прикосновения, или же секундные поглаживания. За это время никак невозможно прочувствовать всего великолепия прядей. Сейчас же, он будет грязным грешником, которому так случайно будет позволено запустить в сокровища все пальцы и заплести их. К этому этапу он тоже подготовился. Конечно, это будет его первая практика, даже без предварительных тренировок, но ведь у них еще полно времени и он точно помнит все движения. Наверное это будет немного больно для счастливчика, но красота требует жертв. Хаджиме уселся на кровать, подзывая Нагито на его колени. Тот покорно устроился на них, согнув ноги назад. Да, именно как русоволосый и хотел, чтобы тот сел. Так, чтобы он мог в любой момент прикоснуться к чулкам и медленно спуститься пальцами к чернильным лакированным туфлям. Он уже не раз представлял себе везунчика в наряде горничной... в чулках. Мысленно он сам аккуратно натягивал их на него, перед этим оставляя россыпи поцелуев по всей коже. А после он бы так же медленно стягивал один чулок, пока тот лежит и дает лицезреть ему все, что находится под пышной юбкой. Другой он бы быстро сорвал и уткнулся в него, вдыхая приятный запах Нагито, оставшийся на нем. Или же Хината повалит его на пол, наступив на грудь, а в кубе с туго завязанным корсетом он заставит его стонать от бессилия и осознания своего положенного места. Счастливчик будет поджимать ноги к коленям, снова запрокидывая юбку. Хаджиме был бы еще более рад, если бы тот оказался без трусов. Вернувшись из своих фантазий, к явно все еще не до конца осознающему происходящее, но готовому ко всему, Нагито, он прошелся между прядок, слегка накручивая их на пальцы, будто пробует на вкус. Счастливчик же вздрогнул с первым прикосновением. Он ловил мурашки от каждого движения русоволосого, пытаясь насладиться ими в полной мере. Еще никогда никто так не дотрагивался до него, от чего к нему начала прокрадываться мысль о том, что Хината делает это лишь из жалости. Ему становилось все жарче, а вместе с сильно давящим корсетом, на который он отчаянно пытался не обращать внимания, дышать становилось втройне тяжелее. Закончив «дегустацию», Хаджиме принялся за его расчёсывание. Он был уверен, что его сегодняшний предмет обожания понимает, что ему не получив разрешения, стоит молчать в тряпочку, иначе тот не получит его одобрения и похвалы. Зубчики легко скользили по белесым локонам, и хоть особо сильных изменений не было видно, Хината был доволен просто тем, что может делать с его волосами все что угодно, попутно поглаживая то и дело поддергивая край чулка свободной рукой, заигрывая с везунчиком. Сполна насладившись тишиной, прерываемой лишь звуками расчески и тяжелым дыханием Нагито, Хината решил приступить к прическе. Он долго выбирал ее, даже спросил Невермайнд о том, что можно красивого сделать с короткими волосами, после чего еще долго уточнял, как правильнее вплетать ленту, какие резинки использовать и как втыкать невидимки. Возможно в тот день его собственная удача улыбнулась ему, и Сония не стала задавать слишком много лишних вопросов. Зато теперь он уже аккуратно подцеплял и оттягивал вместе отдельные нужные ему пряди, иногда нарочно притягивая ближе к себе слишком сильно. Его забавляло то, что должен был чувствовать, сидящий перед ним Комаэда. Хаджиме надеялся, что до этого момента никто не пытался даже собрать в хвост его волосы. Теперь он приступил к самому сложному для них обоих. Задача состояла в том, чтобы заплести довольно тугую косу от виска, доведя ее до середины затылка, попутно вплетая в нее ленту, а далее повторить тоже самое с другой стороны. Тяжесть предстоящей работы немного пугала, однако желание увидеть Нагито с двумя косами, которые будут выглядеть как одна, да еще и с со светло-розовой лентой внутри, побеждало с огромным отрывом. Хаджиме предполагал, что в случае с Нагито ему придется еще что-то делать с прядями, что будет не приткнуть ни в одну сторону, но он будет не против заплести ему еще пару маленьких косичек, на которых будут прекрасно смотреться два маленьких черных банта. По ощущениям, сегодняшний его хозяин плел что-то из его волос, причем это что-то было довольно болезненным, что пару раз он чуть не взвыл от внезапной боли, однако продолжал смирно сидеть, кусая губы и задумавшись о том, что же Хината сможет вытворить с этими непослушными колтунами. Он был уже чуть дальше середины первой косы. Русоволосый был полностью сосредоточен на процессе, ведь одна ошибка и почти все сначала. Потому ему пришлось ненадолго отказаться от похотливых мыслей по притягиванию Комаэды за его волосы и доставлению ему сладкой боли и внимания. Наконец закончив с плетением первой половины и зацепив конец эластичной резинкой, Хината позволил себе небольшой облегченный выдох. На этой стороне ему оставалось только подвыпустить части прядей, что бы это больше походило на волнистые сердечки и поставлять декоративные шпильки с не очень большими, белыми, сверкающими камнями, но это можно сделать и в самом конце. Ох, да, он представлял, как может быть неприятно вставлять шпильки. Вроде бы втыкаешь не в голову, но все равно больно. С той стороны, где Хаджиме кажется закончил, уже все стягивало и нестерпимо хотелось освободить пряди, или хотя бы узнать, над чем русоволосый так старался, но Нагито понимал, что если попробует докоснуться это будет как минимум некомпетентно с его стороны, а как максимум он за сегодня больше не получит так желанного внимания и тем более заботы с любовью от него. Теперь уже полностью закончив с одной стороной, Хаджиме приступил ко второй. С ней он справился почти в два раза быстрее, ведь уже знал, как перекидывать ленту, чтобы та смотрелась хорошо. Как он и предполагал осталось пару неиспользованных локонов, а это значит, что ему придется плести еще. Можно было бы попытаться соединить их с главными двумя, но пока он займется шпильками и невидимками. В первую очередь нужно было зацепить оставшиеся хвостики , чтобы их было не видно. После же он начал запускать в прическу шпильки с камнями. Здесь уже было поинтересней. Несколько раз он замечал, как Нагито напрягался на пару секунд, но потом его отпускало. Хаджиме уже доплетал дополнительные две косы , которые должны были быть зацеплены двумя элегантными черными бантами к основным. Что ж, Хаджиме был удовлетворен своей работой, хоть и немного расстроен тем, что больше ему пока не придется запускать руки в его волосы. Ах, да, он чуть не забыл похвалить его. — Умница, ты вел себя достойно. Ты заслужил, чтобы я посмотрел на тебя в полный рост, а уже потом я позволю тебе самому оценить мои старания. — Хаджиме ухмыльнулся, наблюдая за тем, как Нагито поднимается. — Я надеюсь тебе придется по вкусу. И давай, поторопись. Будучи жалкой никчемностью я бы шевелился быстрее. После этих слов Комаэда почти мигом оказался стоя перед русоволосым. Хаджиме окинул его взглядом. Теперь он был еще более идеальным. Если бы Хината не знал, что перед ним Нагито, он бы решил, что встретил наимилейшую невинную девочку - ангелочка, с пронзающим взглядом, что будет со счастливой улыбкой выполнять поручения своего хозяина. Отчасти это было правдой. Получив одобрительный кивок, Нагито аккуратно поднес руки к своим волосам, подходя к зеркалу. Он так и застыл на месте. Счастливчик сначала подумал, что увидел кого-то другого. Он привык постоянно наблюдать у себя на голове какой-то хаотичный дым, который никогда не будет чем-то красивым. Сейчас же он с был готов признать, что впервые за все существование не выглядит как полный бесполезный мусор. Однако оторвавшись от зеркала на него снова нахлынуло давящие платье, облегающие чулки и стягивающая всю голову, бесподобная прическа, которую он не посмеет и тронуть, ведь ее сделал дорогой Хината-кун. Он одновременно чувствовал себя ужасно, страдая от боли, но при этом был бесконечно счастлив похвале и такому огромному вниманию к своей черствой персоне. Волосы и наряд горничной это конечно хорошо, но руки уже давно чесались, ожидая когда можно будет наброситься на чистого ангелочка, заставив его упасть с небес и теперь он наконец может осуществить это. Хаджиме пулей подорвался со своего места, хватая Нагито за талию и страстно впиваясь в его губы. Взгляд второго быстро переменился с ошеломлённого, на азартный и явно желающего больше. На удивление Хаджиме Комаэда сам перехватил инициативу, осторожно проскальзывая языком в его рот, проходясь по небу. Хаджиме плавился под нежным напором партнера, вытягивая свой язык ему навстречу. Нагито начал медленно отстраняться, чем разочаровал Хинату. Он явно не собирался отступать так быстро и не дав счастливчику окончить маленькое шоу, притянул того обратно, немного прикусив его губу в качестве наказания за нетерпеливость, от чего Комаэда пропустил приглушенный стон, прикрывая глаз и приоткрывая свой «домик», ожидая, что теперь очередь русоволосого зайти в гости, что он и сделал, но в отличии от Комаэды он бесцеремонно ворвался, яростно исследуя место, куда попал и под гостеприимную встречу везунчика тот слегка потянул его на постель, открывая следующий акт представления, однако им все же следовало взять антракт, поскольку языки актеров подустали. Хаджиме начал отстраняться. Комаэда его не удерживал. Закончив, они пару секунд вглядывались друг другу глаза, после чего Нагито сам толкнул его на кровать, оказавшись сверху на Хинате, что ожидал другую расстановку мест. Комаэда прильнул к Хинате, утыкаясь губами в шею и запуская руки под рубашку. Как бы Хаджиме не хотелось поддаться ему - он не мог позволить этому наглому мусору паясничать и распускать руки, пока ему не приказал хозяин. Потому он оттолкнул его в сторону и поднялся. — Дворовая грязная шавка, совсем совесть потерял? — Нагито стыдливо отвел глаза, подбирая руки к груди, — За свое нетерпение ты заслуживаешь наказания, паршивец. На пол, живо, отброс. Комаэда стал тихонько сползать вниз и начал... поскуливать? Это вызвало у Хинаты ехидную улыбку. Как же прекрасно, когда существо перед тобой знает свое место, пусть иногда и забывается. Хаджиме потянулся за веревкой. Конечно, он думал, что Нагито ослушается. А даже если нет, он бы нашел за что его наказать. Нужно будет потом попросить у Соды цепь, чтобы посадить на нее счастливчика и найти ошейник, чтобы все знали, чья это собачка. Закончив связывать ему руки, он с размаху дал ему пощёчину, оставляя на щеке красный след. На светлой коже это смотрелось еще заметнее. Комаэда сел на колени и склонил голову к ноге Хинаты, трясь об нее и прося ласки. Хаджиме недовольно цокнул и с силой наступил ему на голову, пригвоздив к полу. — Гнусная сволочь. Провинился, так еще и продолжаешь лезть. Ты осмеливаешься разочаровывать своего хозяина, никчемная ты скотина. Твое наказание еще не закончилось. Хината встал и посмотрел на его осуждающего. Не важно, что он его не видит. Так и должно быть с теми, кто не достоин. Он с небольшого размаху пнул его. Даже не утруждался, а этот беспомощный перекатился в сторону от инерции и сжался в клубок. Жалкое. Жалкое зрелище. Чего стоит ожидать от ни на что не способной трухи. Получает от резервника. Это должно быть унизительно для любого абсолютного. Даже если у него такой позорный талант. Эта грязь заслуживает только боли и она это понимает. Услышав его стоны и скулёж, невозможно удержаться, чтобы не насладиться его криками и слезами. Сделав шаг к везунчику, Хаджиме опустился на корточки и схватил его за косы, притягивая его голову к себе, впиваясь в его шею и немного оттягивая кожу. Вновь раздаются кряхтения и стоны. Недолго раздумав над дальнейшими событиями, Хината в порыве начал душить его второй рукой. Нагито не сопротивлялся, лишь продолжил смотреть ничего не выражающим взглядом. Бесчувственная тварь. Когда руки того начали дрожать и он стал жадно глотать воздух, Хината отпустил. Все же труп ему тут не нужен, да и марать руки об такую никчемность он не собирался. Сам сгниет на цепи, но сначала, конечно же он вновь заполучит его доверие. Будет ухаживать и хвалить. Все, чего тот желает. А потом разобьет его приторную надежду и растопчет его веру на его же глазах. Свяжет и оставит умирать в каком-нибудь сарае. Если тот не скончается , то получит и за это. Им так легко манипулировать. Этот идиот хочет просто быть любимым, чего не капельки не заслуживает. Он заслуживает только быть постоянно униженным и выживать на помойке. От этих мыслей он по-настоящему возбудился и с безумным блеском в глазах опрокинул его на спину, после чего встал и со всей силы наступил ему на живот. Глаза Комаэды расширились и он почувствовал, как начали выступать слезы, а во рту появился мерзкий привкус крови. Он сам удивлялся, как не сорвался на крик. Боль была адской, но он должен был терпеть, чтобы не пасть еще ниже, чем он уже есть. Ему казалось, что он может слечь прямо здесь. Жалко и непростительно. Как и все его существование. Хаджиме поступил правильно, что решил обращаться с ним так. Он не заслуживает излишнего внимания. Никогда не был и не будет достоин простого счастья, о котором он осмелился было заикнуться. Речи о том, что он взаправду кому-то понравится. Никогда никто не сможет полюбить паршивый мусор. Поэтому прямо сейчас он пытается сдержаться и не зареветь от своей же бесполезности прямо на глазах того, кто почему-то решил обратить на него излишнее внимание, которого он все еще не достоин. Хината жалеет его и действует с ним совершенно снисходительно, указывая на его место в жизни. Правильнее было бы избить его до полусмерти и скинуть на свалку, где такому мусору и место. Русоволосый же через чур добрый и постоянно дает ему поблажки. Слезы Беловолосого. Он добился их, пусть и таким путем. Хаджиме вновь навис над ним и потянулся к его лицу. Он прищурился, пытаясь всмотреться в слезинку на столько, на сколько это вообще возможно. После пары секунд любования он осторожно приблизился ртом и аккуратно, растягивая удовольствие, слизнул драгоценную каплю. Комаэда же непонимающе вытаращился на него. Он ожидал чего угодно, но не того, что русоволосый станет пробовать его отвратительные слезы. Это были обычные слезы, но Хината ни за что не спутал бы их с обычными. Не то, чтобы он пробовал на вкус еще чьи-то слезы, но он чувствовал привкус последней надежды в них. Как он думал - скорее всего кровь набежала его жертве в рот и по плану Нагито не должен был сглотнуть ее. Иначе придется повторить процесс еще раз. Какой же чудесный день, сегодня Хината не только узнает вкус слез Нагито, но и напьется его крови. — Знаешь, твои слезы бесценны. Особенно мне льстит, что только я имею право касаться их. — улыбка русоволосого расплылась еще больше. — Я не удивлен, что они полны надежды. Уверен, твоя кровь тоже меня не разочарует. Что ж, беловолосому было совершенно все равно, что с ним будут делать, лишь бы на него обратили внимания и может быть даже, если конечно он заслужит, похвалят. Нагито попытался сесть, готовясь дать Хинате то, что ему хочется. Не дав везунчику сесть полностью, тот подхватил его и вцепился в его губы, наклоняя его чуть над собой, дабы кровь могла перетечь. Комаэда сразу приоткрыл рот навстречу, ожидая, пока Хаджиме начнет действовать. Второй, как только счастливчик дал разрешение, сразу потянулся за кровью, встречаясь с языком Комаэды. В нетерпении он притянул его к себе как можно ближе и наконец почувствовал почти безвкусную, теплую, вязковатую, из-за смешенной с нею слюней, кровь Комаэды. Окутав ею язык, Хаджиме ненадолго покинул рот Нагито, чтобы распробовать жидкость. Ничего особенно, немного солоноватая, и конечно, в ней текла надежда. Он смог вкусить надежду помешанного на ней. Сглотнув, он приблизился за новой порцией. Шеф, конечно не был против. После приема Хината соизволит похвалить блюдо его. После второго вкушения, Хаджиме направился за финальным третьим. Он был приятно удивлен, когда в качестве десерта, кусив губы Комаэды, тот простонал и наконец пустил весь объем скопившейся боли на изготовление слёз, хныча прямо во время трапезы русоволосого. Собрав всю кровь изо рта Нагито, Хаджиме довольно позволил себе его обнять, от чего тот удивленно ахнул, после чего недоверчиво стал прислоняться сильнее, моча рубашку Хинаты. На секунду русоволосый даже задумался, что такой милый Нагито ему нравится больше, чем корчащийся от боли, но он еще может это сегодня проверить. «Ладно, он же вел себя послушно эти несколько минут.» Хината еще не до конца определившись, стоит ли ему давать счастливчику такие подарки, все же нащупал не очень уж и давно завязанный им бант, после чего легко развязал его и дернул одно и перекрещиваний, ослабляя корсет. Комаэда тут же вдохнул воздуха столько, сколько могли поместить его легкие и уже менее скованно расположился в руках. Хаджиме даже заметил, как тот слабо улыбнулся. Хината не без удивления от самого себя тоже улыбнулся, но уже без злобы и искры садизма. Живот все еще ужасно болел и веревка натирала запястья, как и косы стягивали волосы, но теперь он мог нормально дышать. Он не совсем понимал, чем заслужил такую снисходительность к своей персоне, но раз это случилось, значит Хината-кун заметил что-то, чему беловолосый не мог быть не благодарен Когда тот потянулся за его руками, Нагито вновь напрягся, ожидая, что теперь будет что-то для чего ему потребуется дышать полной грудью, пускай его уже и душили. Однако счастливчик изумленно заметил, что Хаджиме начал развязывать ему руки. Комаэда подумал, возможно он хочет связать их как то по другому, но остался ошеломленным, когда русоволосый откинул ее в угол комнаты. Раз уж взялся, нужно закончить. Хаджиме выдохнул. Пару секунд назад он желал ему смерти и унижал, а теперь хочет, чтобы этот нуждающийся во внимании, заботе и любви, котенок, улыбнулся и был счастлив. Замечательно, может быть у него биполярное расстройство? В данный момент, после того, что он натворил, ему нужно приручить счастливчика. Уже никак послушную собачку, а попытаться быть с ним великодушным и сострадательным. Ведь если они не научит его хоть чуть себя уважать - эта ходячая катастрофа сломается под кем-нибудь другим. На этот раз нежно и с неподдельной любовью, Хината прислонился к его губам, устремляясь в его серебристо-зеленые глаза. Если тот не захочет продолжать, то может просто отстраниться, хотя Хаджиме был уверен, что он себе этого не позволит. Комаэда, все еще сраженной такой сменой обстановки, осторожно обхватил уже свободными руками Хинату и настороженно перенял инициативу, но этот поцелуй остался в рамках изучения губ друг друга. Одни искусанные, но все еще очень мягкие и сладкие, будто хрупкие розы, вместе с более грубоватыми тигровыми лилиями. И несмотря на свой спокойный вид, розы могли укрощать своими шипами. Далее Хината стал рассыпать по шее счастливчика букеты поцелуев, слегка задержавшись на покрасневшем месте. Спускаясь ниже, русоволосый уткнулся в начало платья. Да, об этом не подумал. Он запустил руки за спину Нагито, развязывая ленты. Тот выглядел так, как будто ничего и не было, и они остановились еще на первом поцелуе. Он с таким же взглядом смотрел на Хаджиме, но улыбался тише. Посверля еще немного Хинату, он стал неспешно клонится в сторону его шеи и не получив отказа, так начал усыпать лепестками, что в некоторых местах оставались розоватым цветом. Так же достигнув препятствия в виде рубашки, он начал стягивать с русоволосого плохо завязанный галстук, пока тот уже оголял соблазнительно выпирающие ключицы Комаэды. Да, он уверен, что многим бы не понравилась довольно специфическая внешность Нагито, которая также пострадала от его болезней. Чересчур худой, с бледной кожей и белыми волосами. Но Хаджиме это нравилось. Он был для него словно Белоснежка. Когда Комаэда покончил с галстуком, Хаджиме приблизился к его обнаженным ключицам, поступая с ними так же, как и с шеей, под еле слышимые вздохи счастливчика, когда русоволосый немного оттягивал чувствительную кожу. Закончив, он перевел взгляд на чулки, потянувшись снимать с него туфли, пару раз удачно заглянув под юбку, от чего Нагито постоянно смущался и пытался подобрать ноги так, чтобы и Хаджиме было удобно, но и чтобы юбка не была такой короткой. Отбросив обувь прочь, он стал рассматривать конечности Комаэды в чулках. В них они казались еще тоньше, а ведь белый должен расширять. Он еще долго проходился по поверхности чулков, иногда немного щекоча везунчика, от чего тот начинал улыбаться немного шире. Наконец, наигравшись, он обхватил его ладышку и начал стягивать один чулок, оставляя его примерно на половину одетым, после чего он принялся раздаривать букеты выше, гладко скользя вверх, поднимаясь до начала бедер, после чего, Комаэда натянул юбку вниз, не давая подняться выше, что заставило их обоих улыбнуться, но если Нагито с улыбкой отвел взгляд, то Хината заинтересовано всматривался в его лицо , спускаясь вниз и обнаруживая, что натянув юбку так низко, беловолосому пришлось слишком низко оголить грудь, что Комаэда заметил только после того, как Хаджиме глянул туда...