***
За шестнадцать лет жизни Кенни МакКормик успел умереть немыслимое количество раз и столькими ебанутыми способами, что нормальному человеку не хватит фантазии придумать и половины из них. Одним своим присутствием он притягивал самолёты, обрушал горы и ловил единичные выстрелы, находясь в другом конце улицы. С неспокойными друзьями, которых и заслуживал кто-то вроде Кенни МакКормика, они попадали в безумные ситуации, выбирались и необъяснимым образом оставались в живых. Все, кроме Кенни. Он отдувался за них всех и думал, что это никогда не закончится. Шли годы, ноги и руки вытягивались, лицо становилось симпатичней и наглей, успеваемость откровенно падала, он продолжал умирать. А потом случился Баттерс. Баттерс, который изменился в той же степени, что изменились они все. Вытянулся и похорошел. В четырнадцать даже начал встречаться с девчонкой на год младше, правда, будучи несмышлёным девственником, не сумел вывести эти отношения дальше прогулок за руки и поцелуев в щёчку. В детстве смеяться над доверчивым Баттерсом вместе со всеми было правильным, подставлять и делать его крайним казалось самым верным и безопасным решением в любой ситуации. На память Стотч не жаловался, но за то время, что они подружились и начали встречаться, он не припомнил Кенни ничего из всего многообразия издевательств, что с ним творили в детстве. Смотря в светлые добрые глаза, один из которых перестал быть зрячим благодаря кое-чьему вмешательству, Кенни хотелось вернуться в тот злополучный день и сдохнуть раньше, чем ему в руки попали блядские сюрикены. — Если честно, парни, всё ещё не верится, что вы… ну… — Стэн перевёл взгляд с одного на другого и неловко взлохматил волосы. — Да-а, — протянул Картман, щуря хитрые глаза, — ладно Баттерс, с ним сразу было понятно – педик голимый, но ты, Кенни… — Господи, жиртрест, ты вроде не отличался гомофобными взглядами, что за хрень? Отвали уже от них, — вступился Кайл, никогда не упускающий момента поддеть и позлить своего то ли друга, то врага, то ли вообще непонятно кого. В дальнейшую перепалку, доставляющую искреннее наслаждение лишь этим двоим, никто не вслушивался. Стэн закатил глаза и, последовав примеру Баттерса, с начала обеденного перерыва не поднимающего глаза, уткнулся в телефон. С отсутствующим видом наблюдая, как лицо Кайла медленно краснеет от каждого произнесённого слова ненавистного жиртреста, Кенни замер с недонесённым до рта ломтиком картошки. В последнее время он чаще обычного уходил в себя и, залипнув в одну точку, пугал окружающих. К счастью, Кайл был слишком занят подбором слов для очередного уничижительного ответа, поэтому не заметил приклеенного внимания. — Как думаешь, если я сегодня пропущу тренировку, родители узнают? — послышалось сквозь плотную пелену мыслей. Кенни мотнул головой, возвращаясь в реальный мир. Баттерс внимательно посмотрел на него из-под отросшей челки, падающей на его большие глаза со светлыми короткими ресницами. — С чего вдруг такой хороший мальчик решил прогулять? — беззлобно поддел его Кенни, щёлкнув по острому носу с еле заметным шрамиком. — Подумал, будет круто провести время вместе. Из-за моих занятий мы стали реже видеться. Только в школе, ну и на тренировках, если тебе хочется посмотреть, — объяснил Баттерс, грустно вздохнув. Происходящее волновало впечатлительного Стотча, возможно, он думал, что из-за ежедневных тренировок хип-хопа, ставшего его новой страстью, они отдаляются друг от друга. Кенни сомнений не разделял: лично он отдаляться от Баттерса не планировал хотя бы потому, что для него это было чревато лишними ненужными смертями. Умирать Кенни не любил, зато любил этого неловкого запуганного мальчика. — Я счастлив, что ты нашёл себе хобби, поэтому тренировки меня не парят, — склонив голову, поспешил успокоить он, придав голосу лукавства: — Ты представить себе не можешь, какие прекрасные ночные фантазии мне дарят твои танцульки в тех шортах, Лео… Баттерс вспыхнул, отвернулся и уже было приготовился ответить, но его прервал преисполненный возмущением возглас Стэна, у которого, судя по всему, внезапно сдали нервы: — Господи, как же вы меня заебали! — друг хлопнул по столу, опрокинув несколько опустевших баночек из-под газировки, — Ле-ео, — протянул он, — Ка-артман, — добавил следом, — один хрен, с минуты на минуту кто-то потрахается прямо у меня на голове! — Чувак, ты… — позвал обалдевший Кайл. Стоило Маршу повысить голос, они с Картманом, самозабвенно сравшиеся на весь буфет, синхронно замолчали. Стэн, разговаривающий выше своей обычной тональности, мог привести в чувства кого угодно. — Простите, — буркнул Стэн, падая обратно на своё место и не желая продолжать скандал, — можно на меня не давить, окей? — Да кто на тебя давит, истеричка? — встрял Картман, не готовый терпеть тотальное неуважение к себе и своим недо-отношениям с заклятым неприятелем детства. — Вы на меня давите, — Стэн ощетинился, отворачиваясь, — я просто хочу, чтобы меня перестали окружать одни геи… — Твою мать, — обречённо закрыл лицо руками Кайл. В этот момент невысокий семиклассник, торопливо минующий их стол с какой-то немыслимой кучей грязных столовых приборов, запнулся об ножку стула, неловко взмахнул руками и выпустил всю ношу, что сжимал в обеих руках. Кенни пришёл в себя лишь тогда, когда мимо его головы, дюйм к дюйму, пролетело два ножа, зловеще сверкая наточенными лезвиями. — Господи, Кенни, они чуть не убили тебя! — воскликнул Баттерс, испуганно заглядывая в его лицо и цепляясь за похолодевшую руку. — Но не убили же, — Кенни натянуто усмехнулся, как наяву видя ножи аккурат в собственных глазницах. Это почти случилось с ним, к счастью, Лео оказался рядом. Пронесло. — Теперь ты доволен, чёртов хиппи? — взмахнул огромной ручищей Карман. — Наслал беду! Если бы этот косоногий придурок ёбнулся чуть ближе к нашему столу, Кенни бы в мясо порубило. Стэн задохнулся от возмущения, уставившись на него со всем презрением мира: — Не пытайся повесить это на меня, урод! — Кровь Кенни была бы на твоих руках! На твоих, Марш, и не на чьих больше! А Баттерс? — он вздохнул с притворным сочувствием. — Ты подумал о Баттерсе? Как бы он пережил смерть своего первого и последнего парня? Ты действительно настолько жесток, что был готов обречь его на вечное одиночество? — Почему последнего? — не понял Кайл. — Ты думаешь, в мире найдётся ещё один дурак, который согласится встречаться с нашим Баттерсом? На этом моменте не выдержал Кенни, до последнего кусающий внутреннюю сторону щеки и терпеливо не влезающий в конфликт: — Ты, блять, охуел?! — зарычал он, стискивая зубы. — Баттеркап лучшее, что случалось со мной в этой грёбаной жизни! Если бы не он, я бы уже сдох от этих блядских ножей и вилок! — О чём ты говоришь? — Картман фыркнул и высокомерно приподнял бровь, как будто Кенни был грязью из-под ногтей. — Мы все здесь понимаем истинную судьбу Баттерса. Не надо выгораживать его лишь из-за того, что он отсасывает тебе по пятницам. Стэн и Кайл переглянулись: — Проклятье, Картман, заткнись, это уже слишком, — прошипел Брофловски, ощутимо толкнув его в бок острым локтём. — Кайл, прошу тебя, не начинай. Ты, наверняка, сам готов поставить все бабки своей жидовской семьи на то, что, кроме Кенни, падкого на лёгкую еблю, на Баттерса до конца жизни никто не посмотрит. Кенни подумалось: ещё секунда, и он набросится на Картмана, задушит его голыми руками и никто его не остановит. — Ты, ёбаный кусок жира, обвиняешь меня в том, что я с Баттерсом лишь потому, что могу трахать его, когда захочу?! Остальные школьники, не первую минуту прислушивающиеся к скандалу за дурным столом, начали перешёптываться и приглушённо смеяться. Если бы Кенни мог, он бы собственноручно заткнул их всех. Видимо, сладкая мысль о самосуде слишком ярко отразилась на его лице, потому что Баттерс, до этого смотрящий себе в колени и не издающий ни звука, резко дёрнул его за край куртки: — Не нужно, Кенни, всё хорошо, Эрик прав. — Что?! — поперхнулся от возмущения Кенни, не веря собственным ушам. Картман откровенно заржал: — Вот видишь, сам всё знает. — Я имею в виду, что до сих пор не понимаю, почему ты обратил на меня внимание. Я даже не особо хорош в постели… и вообще, я… — Баттерс, — поражённый до глубины души, Стэн осторожно коснулся его локтя, — перестань. Ты серьёзно собрался оправдываться? Перед этим? — Я… — Лео запнулся, опустил голову и, перекинув ногу через скамью, вылетел из-за стола, — лучше пойду домой, не очень хорошо себя чувствую… Под обстрел любопытных ехидных глаз он выбежал из буфета, хлопнув массивной дверью. Кенни подорвался следом, предварительно пронзив ухмыляющегося Картмана самым гневным и ненавистным взглядом из всех возможных: — Ты ответишь за это! Не успел Кенни преодолеть и половину пути, как ощутил острую боль в районе горла. Проклятье, здесь всегда торчал этот железный прут? Кенни готов поклясться, с начала обеденного перерыва его не было абсолютно точно. Он почувствовал, как захлёбывается в вязкой крови, оседающей в желудке и вытекающей изо рта. Позади закричали. Умирающими клетками мозга Кенни распознал голоса Кайла и Стэна, ощутил, как кто-то из них пытается неловко стащить его со штыря. Слишком поздно. Картман не ответит за свои слова, потому что слова забылись. Всё забылось. Кенни умер, время в очередной раз сделало обратный поворот.***
На следующий день, заприметив его издалека, Баттерс счастливо улыбнулся, приветливо махая рукой. Кенни улыбнулся в ответ и поспешил навстречу, принимая его в объятия и крепко прижимая к себе. В этот раз смерть оказалась особенно болезненной и нелепой, но она же избавила Баттеркапа от ненужных страданий и слёз. Из его сознания улетучились ядовитые слова Эрика Картмана, как ранним утром исчезает первый туман. Вчера Кенни МакКормик умер, вчера Баттерс Стотч смог продолжить чувствовать себя счастливым. Не худший исход. — Клайд отдал мне два билета на новый фильм Тарантино, — Баттерс привычно переплёл их пальцы, — сходим вместе? — Тарантино отстой, — хмыкнул Кенни, — и вообще: с чего такая щедрость? С Клайдом всё в порядке? Баттерс пожал плечами: — Думаю, он будет в порядке. Бебе опять бросила его и сорвала свидание, не пропадать же билетам. — Хочешь сказать, ты просто оказался в нужное время в нужном месте? — Типа того, — Баттерс широко улыбнулся, — Клайд сам всучил мне эти билеты. А вообще согласен. Тарантино сосёт. — Ага, но будет грех не воспользоваться таким щедрым, а главное бесплатным предложением. Кенни мечтательно прищурился. Картина, как они с Баттерсом, устроившись на последнем ряду, сладко целуются и шлют нахер муторный и скучный фильм, вырисовалась слишком соблазнительной. Он покрепче сжал его тонкую мягкую руку и невольно ускорил шаг. В этот момент позади них с грохотом рухнул тяжёлый дорожный знак. Вздрогнув, Баттерс обернулся. — Нам повезло, — с нотками неосознанного шока рассмеялся он. Если бы Кенни шёл один, этот знак мог успешно проломить его голову и отправить на тот свет. Баттерс сберёг его, как всегда. — Всё хорошо, — успокаивающе шепнул Кенни, притягивая его к себе, — я бы обязательно успел тебя оттолкнуть… — Ты бы умер. — Нет, — Кенни остановился, чтобы поцеловал его в висок. — Я не думаю, что справляюсь… если с тобой что-то случится, если ты умрёшь… Кенни не знал, когда это началось. В один из обычных холодных дней к нему пришло осознание: рядом с Баттерсом он в безопасности, рядом с Баттерсом смерть не может добраться до него, не может сжать горло и забрать с собой. Рядом с Баттерсом она бессильна. Так началась их дружба, переросшая в отношения. Кенни просто хотел жить без боли. Ради этого можно было вытерпеть всё, включая роман с неудачником Стотчем. Кенни не может назвать момент, когда его стрёмные попытки придать их отношениям что-то ласковое и хорошее переросли в подлинные чувства. Просто однажды Баттерс начал нравиться по-настоящему. Момент осознания наступал постепенно и, в конце концов, случился. У Кенни не было ни единого шанса избежать ответственности. — Я не умру, — честно пообещал он, натягивая капюшон парки, — не раньше тебя. Я никогда не оставлю тебя одного. — Кенни… — Пока мы вместе, я в безопасности. Когда-нибудь он признается. Баттерс обязательно поймёт. Он всегда понимал. И тогда они будут вместе до самого конца. Пока проклятье либо не улетучится, либо не перейдёт и на Баттерса тоже. Кенни никому не пожелает своей судьбы, но иногда её так хочется разделить. А пока он считает Баттерса Стотча своим личным незаменимым талисманом, помогающим держаться на плаву в этой отстойной страшной жизни.