Ухаживания

Вот уже неприлично долгое время, глядя на Маркота, Ксеро мучил один вопрос. А какой его пушок на ощупь? Со стороны, плотный воротник, густо покрывающий шею и грудь мотылька, казался довольно жёстким. Похож ли он на ощупь на редкие, колючие волоски, коими обрастают лапки ткачей? Или он такой же мягкий и бархатный, как полосатая шёрстка озлобленных обитателей улья? Ксеро уже предпринял не одну попытку проверить свои догадки, но строптивый мотылёк пресекал их одну за другой, даже близко не позволяя рыцарю подобраться к своему густому воротнику. Каждый раз, отбиваясь, он злобно сверлил Ксеро хмурым взглядом, размышляя вслух над тем, как тот вообще смог дослужиться до королевского рыцаря, с этими его замашками беснующей личинки. Ксеро, разумеется, каждый раз обижался, парируя тем, что не будь Маркот таким упрямым и непреступным, покушениям на его «святой» мех уже давно пришёл бы конец. Разве жук многого просил? Лишь один разочек зарыться в его пушок. Погладить, почувствовать. Воинственности у Маркота от этой небольшой шалости не уменьшится же, так почему он так этому противится? Да и с каждой пресечённой попыткой азарт Ксеро лишь возрастал. Постепенно вся эта затея переросла в самый настоящий челлендж. И Ксеро уже не мог просто так отступить.

***

— Я слышу твоё тяжёлое дыхание. Ты в курсе, что твой шлем действует как звукоусилитель? -не скрывая своего раздражения, Маркот наконец разрывает гнетущую тишину, прерываемую лишь сипением из-под красного шлема. Ксеро, поняв, что его присутствие засекли, выходит со своего наблюдательного поста, за колонной, и невозмутимо встаёт рядом с сидящим на земле мотыльком. Золотой щит, своей формой напоминающий распустившийся цветок, лежит рядом с Маркотом, и начинает угрожающе вибрировать, стоит рыцарю приблизиться. — Как давно ты понял, что я здесь? -с лёгким разочарованием спрашивает Ксеро, тоже присаживаясь на прохладную землю. Маркот косит на него подозрительный взгляд, фыркает, и отворачивается, больше ничего не говоря. Сконфуженный рыцарь непонимающе смотрит в его сторону, взгляд останавливается на пушистом воротнике, которого, при желании, он сейчас может коснуться, просто протянув руку. Однако вместо этого он поднимает глаза обратно на лицо Маркота. Взгляд узких глаз мотылька устремлён перед собой. Он словно глядит в пустоту. Безмолвно, но с неким таинственным пониманием. Ксеро сидит рядом достаточно долго, чтобы уловить, как постепенно замедляется его дыхание. Из обычного оно становится глубоким. Маркот набирает полную грудь воздуха, так, что его мантия-крылья начинает слегка подрагивать, а потом долго, медленно выдыхает, будто находясь в трансе. Ксеро ему не мешает. Он знает — мотылёк так медитирует. Но почему он решил делать это будучи наедине с ним — остаётся загадкой. Рыцарю всегда казалось, что Маркот не шибко ему доверяет, возможно даже недолюбливает. Временами, по непонятной причине, это его огорчало. «Странно», думал он в такие моменты, «С чего бы мне беспокоится из-за его отношения ко мне? Разве меня когда-либо тревожило чьё-то мнение?» То, что Маркот медитирует когда рядом находится Ксеро, не слабо сбивало второго с толку. Это никак не вязалось с отношением Маркота к нему. Но, быть может, мотылёк оттаял? Мог ли такой холодный и неприступный жук как он поддаться нескончаемой харизме рыцаря? Ксеро покосился на мотылька. Глаза полуприкрыты, голова слегка опущена вниз, дыхание всё такое же медленное. Руки спрятаны под мантией-крыльями, надорванными по краям от нескончаемых битв. Даже порванные они оставались красивы. Узоры на них завораживали. Как же хотелось увидеть их в распахнутом виде. Подул слабый ветерок, от которого по шерсти Маркота прошлась небольшая рябь. Ксеро подсаживается ближе, не сводя взгляда с густого меха. Ладони так и чешутся прикоснуться к нему. Ведь вот он — шанс! Пока Маркот медитирует, находясь далеко в грёзах, Ксеро может беспрепятственно потрогать манящую шёрстку. Узнать наконец, какая же она на ощупь. Другого такого шанс уже точно не будет! Не смело протягивая вперёд руку, Ксеро сперва проводит ладонью вдоль шерсти. Волоски оказываются на удивление гладкими и податливыми. А ещё, не смотря на свой внешний вид, такими мягкими, что, кажется, будто рука проходит сквозь натуральный шёлк. Осмелев, он зарывается пальцами в густой пушок, перебирая мягкие волоски, пропуская их сквозь тонкие пальцы и приглаживая отдельные, растрепавшиеся участки. Маркот оказывается такой мягкий, приятный на ощупь, внезапно Ксеро ловит себя на мысли, что хочет почаще гладить его пушистый воротник. Он так увлекается, что не сразу замечает, как медленно поворачивается в его сторону голова мотылька. — Наигрался? -суровый голос резко возвращает рыцаря в реальность, заставляя отдёрнуть руки, словно от электрической медузы. Маркот непроизвольно усмехается из-за такого испуганного вида рыцаря, начавшего торопливо оправдывать свои действия. Мотылёк прерывает его, поднимая в воздух ладонь, — Не нужны мне объяснения. Но кое что мне всё же интересно. Ксеро, до этого стыдливо опустивший взгляд, снова вздёргивает голову, взволнованно глядя на усмехающегося Маркота. Странно, что тот не выглядит злым или оскорблённым. Наоборот, ему будто бы… Весело? — Теперь ты хочешь чтобы я женился на тебе? -глаза Ксеро так широко распахиваются, что это видно даже через узкую прорезь в его шлеме. Тот застывает, изумлённо раскрывая и закрывая рот, обрабатывая неожиданный вопрос, прогремевший как гром среди ясного неба. — Ч-чего? В смысле жениться.? Ты о чём вообще? -ошарашенно бормочет жук, чувствуя, как его лицо начинает гореть от стыда и смущения. Как хорошо, что из-за массивного шлема этого не видно. Когда же Маркот начинает покатисто смеяться, Ксеро окончательно теряет нить происходящего. Он ошалело глядит на веселящегося с его реакции мотылька, не зная, что и думать о происходящем. — У мотыльков много видов ухаживаний, -решается сжалиться над рыцарем Маркот, и объяснить ему, к чему был этот шуточный вопрос и почему он всё это время так старательно избегал прикосновений к своей шерсти, — Прикасаться к воротнику друг друга дозволено лишь близким членам семьи или любовникам. Во втором случае это считается традиционным ухаживанием и проявлением симпатии, -Маркот пристально глядит на Ксеро, который уже не выглядит таким напуганным его словами. — Значит… -Ксеро окидывает собеседника задумчивым взглядом, — Если я прикоснусь к шерсти мотылька, это будет засчитываться как флирт? -в ответ ему Маркот кивает и на лице рыцаря под шлемом появляется улыбка. Он подсаживает почти вплотную к жуку, наблюдая, как насмешка на его лице перерастает в напряжённое недоумение. Пальцы Ксеро вновь зарываются в мягкий мех, но на этот раз уже со знанием дела. Он не сводит своего взгляда с лица Маркота, видя, как на щеках воина появляется лёгкий румянец, а в глазах мелькает изумление. Очень скоро, когда он понимает, что это не очередная глупая шутка Ксеро, оно сменяется осознанием. — Ты… -Маркот сам себя обрывает, хмурится и отворачивается от улыбающегося взгляда Ксеро. Как же он сразу не понял столь очевидного факта? — Мне прекратить? -протягивает рыцарь, сжимая в руках мягкую, гладкую шёрстку, расчёсывая её и зачёсывая назад. Маркот вздрагивает, хмуро косясь в сторону самодовольного Ксеро. После чего закрывает глаза и подаётся навстречу нежным ладоням. — Нет, -только и отвечает он, отчего улыбка на лице рыцаря разрастается шире.