Космос

A Song Written Easily «Космос внутри каждого». Хванун искренне пытался что-то повторять перед очередной контрольной. Сейчас это были, кажется, какие-то древние, может, греки. Юношу это очень мало занимало. Однако, он лихорадочно пытался вчитаться в собственный конспект: глаза бегали по строчкам, но взгляд упорно не фокусировался. В голове летала ровно одна мысль: «Почему я не такой, как все?!» Нельзя было сказать, что Хванун действительно был необычным ребёнком или стал чрезвычайно одарённым, когда попал в академию, ведь это был самый обычный жизненный путь ровно каждого, кто его окружал каждый день. Первые десять лет в инкубаторе, под бдительным контролем старших, с основным упором на развитие физических качеств и тела. Дальше – зависит от голосования старших, но скорее всего академия, по крайней мере, в 97% случаев, что Хванун отлично знал. Старшие формально остаются в поле зрения, ведь кто-то же должен поддерживать молодое поколение и «помогать», но на практике все просто кучкуются, заводят друзей, и этого чаще всего хватает. Да и как можно успеть увидеться со старшим, когда каждый день задают горы домашки и даже на сон хватает не всегда. Остаются звонки, хоть так видеться, но это все же не то. Беззаботные деньки остаются в прошлом, а поколение погружают в активный процесс выгрызания прогресса в граните различных наук. Весело, ничего не скажешь. При этом инкубаторские тренировки никуда не деваются, и поддержание своего тела в форме сохраняется за академистами в виде почётной обязанности, при чем в первую очередь, обязанности, а уж потом прилагается почёт. Все с нетерпением ждут пятого года в академии, когда наконец открывается «внутренний мир», «космос». Нетерпение проявляется по-разному, некоторые даже идут на отчаянные меры, вроде выкрашивания волос, самого яркого признака надвигающегося «пробуждения», «инсталляции». Правда, обычно с цветом ошибаются, зато это каждый раз смешно. Хванун тоже ждал и надеялся. Пятый год начался. Но прошла целая луна. Затем ещё одна. Что-то внутри просилось наружу, но чёрные как смоль волосы упорно не светлели. Лишь под самый конец года одна прядь на правом виске резко выцвела. Сначала Хванун даже не поверил, увидев это в зеркале. Он умылся еще раз и тщательно потёр глаза, чтобы быть уверенным, что видит правду. Увидел. Светлая. Радости не было предела. Хванун искренне поверил, что именно в этот день и остальная часть волос приобретет такой оттенок. Ведь так должно быть? С самого утра юноша твёрдо для себя решил пропустить занятия в академии, равно как и наплевать на стандартную тренировку. Пронёсшись ураганом по своему жилищу, по пути засунув форму в шкаф и полностью наплевав на завтрак, Хванун погрузился в медитацию. Это должно было ускорить процесс. Должно? Ему никогда ещё не было так горько, как в тот вечер. Волосы упрямо чернели по всей голове. На следующий день ничего не оставалось, кроме как пытаться вести привычный образ жизни. Однако, не всё окружение было с этим согласно. В наказание за прогул Хванун попал на особый контроль у личного куратора, иметь которого и без того большая редкость для академии. Логичным прицепом стало увеличение объёма домашнего задания в два раза, равно как и ежедневной тренировки, вместо двух часов в день – четыре. Жить стало определённо не веселее. Времени и так было в обрез, а теперь оно просто испарилось. Единственное, что теперь по-настоящему успевал Хванун, – это влипать во все новые неприятности. Юноша никак не ожидал, что количество дисциплин на шестом году изменится с дюжины на полтора десятка, но это было ещё полбеды. Второй половиной и главным ударом для Хвануна стало то, что теперь основную массу домашки надо было делать в группах. А группы формировались в первую очередь из «открывшихся». То есть в группу из пяти попадали двое «открывшихся», обязательно их партнёры, и такой же одиночка, как Хванун. Быть в компании двух парочек одинокому и сильно уставшему от ожидания Хвануну отчего-то не сильно улыбалось. Но будучи по своей натуре перфекционистом, юноше ничего не оставалось, кроме как, стиснув зубы, добросовестно помогать своей группе и ждать. Луна менялась за луной. Хванун уже как-то даже притерпелся к своему новому бытию. Тяжело. Да. Но ныть об этом нельзя. А главное – некому. Почти все, кого он знал по инкубатору, «открылись» еще в предыдущем году, а те немногие, кому не так посчастливилось, нашли уже свой «космос» в этом. Лишь Хванун оставался не удел. Это и само по себе не добавляло радости жизни. А еще бесконечные диктанты, контрольные, проекты, - и каждую работу непременно надо сдать на высший балл, как считал Хванун. Очередной год жизни клонился к закату. Волна стресса все сильнее сжимала свою длань вокруг шеи юноши. Хвануна чуть не откровенно тошнило. От вида целующихся или обнимающихся тоже. Им хорошо. Они уже нашли друг друга. Только Хвануну от осознания этого ещё хуже. Он пропускает встречу группы, запираясь один дома. Рушит свой режим дня, - последнее, что позволяло его молодому организму держать все под контролем. Сбой. Истерика. Хванун целый день лежит в постели, не вставая даже чтобы поесть. На всю комнату раздаются звуки не то вдохов и выдохов пополам с кашлем, не то всхлипов. После десятка пропущенных от куратора, дверь вышибают. Так Хванун оказывается в лечебнице. Он не знает, как его сюда доставили, хотя определённые подозрения имеются. Он не представляет, кто будет его лечить, да и от чего тоже. Вообще для Хвануна эта новая локация отличается от привычного жилища не так сильно, как ему кажется на первый взгляд. Разве что более светлые стены, отсутствие полок на стенах и второй стул, как будто для посетителя. В остальном точно такая же комната с полностью идентичной обстановкой. Возможно воссозданной, робко предполагает про себя Хванун. - Привет, - произносит кто-то отчётливо. Хванун поворачивает голову на голос, и только теперь его пронзает боль. В правом плече под кожей мигает маячок. Точно лечебница, убеждается Хванун, все ещё пытаясь привести своё скорченное от боли лицо в приличный вид. - Не стремись, - припечатывает тот же голос. - Больно, - вяло тянет юноша в ответ, потирая плечо. - - Неудивительно. Ты впал в кому. Дорогого стоило вывести тебя из неё. Но ты ничего, крепкий, - только сейчас Хванун увидел собеседника. Им оказался приятного вида мужчина, одетый в форму академии, с идеально чёрными волосами. - Тебе не стоит меня бояться, - мягко заметил он, присаживаясь на стул возле кровати Хвануна, - меня зовут Ким Гонхак. Всё эти годы я был твоим настоящим куратором, - спокойно проговорил мужчина. Услышав всё это и осознав, насколько эти сведения не вписываются в привычную картину мира, Хванун инстинктивно попятился, впечатываясь спиной в холодную стену. - Ну-ну-ну, - Гонхак схватил Хвануна за руку, утягивая на себя, - не надо так резко. Ненадолго в комнате повисла тишина. Хванун притянул колени к груди, закрылся одеялом и всем своим видом старался показать, что не желает продолжать этот диалог. - Ты не хочешь мне рассказать… - мечтательно протянул Ким, поглаживая брюнета по макушке, - м? – хмыкнул старший для верности. Ответом было мычание из-под одеяла, символизирующее отказ. - Хорошо, - ласково произнёс Гонхак, - тогда ответь мне, что значило вот это: «космос внутри каждого». Пока ты был в коме, ты по кругу повторял эту мысль. Что она значит для тебя? - Ты не будешь смеяться? – робко спросил Хванун, слегка вытащив нос из-под одеяла после минутного молчания. - Я должен? – изумлённо спросил Гонхак, вздёргивая брови. - Тогда не буду, - буркнул младший, погружаясь обратно в недра горы из одеяла, словно это щит от всего окружающего мира. - Ты боишься меня, - раздосадовано выдохнул старший. – Скажу тебе следующее, - начал он многозначительно, поднимаясь со стула. – К своим двадцати пяти я всё ещё не нашёл своего партнёра. После двух лет упорных медитаций в похожей лечебнице я смог открыть свой «космос». Я до сих пор никого не встретил там. Там так красиво. Я бы так хотел показать это место кому-нибудь. Беда в том, что никто, кроме партнёра, его не может увидеть. Но знаешь что? Три дня назад, когда тебя только привезли, когда я увидел тебя, вместо уже почти привычного ощущения, что нечто жаждет вырваться изнутри, которое гложет меня крайние десять лет, я впервые ощутил… - Ким запнулся, подбирая слово, - наверно, спокойствие. Подумай, пожалуйста, об этом. В это время Ё внимательно слушал, пренебрегая тем, как с плеч сползало одеяло, обнажая тело юноши. Младшего крайне удивило, как точно его собеседник описал его, Хвануна, переживания и ощущения двух последних лет. Я бы сделал это в тех же словах, ошарашенно осознал юноша. - - Ладно, тебе ещё надо восстановиться, - чуть улыбнулся Гонхак, - я, пожалуй, пойду, - в этот момент он поднял руку, чтоб толкнуть дверь и выйти. - Подожди, - неожиданно громко выпалил младший, заставляя собеседника остаться. - Жду, - несколько удивлённо ответил мужчина, оборачиваясь. - Ты ведь светлел? – с надеждой спросил юноша. - Ну, если так можно выразиться, - немного грустно усмехнулся старший, - Одна прядь на виске - не совсем то, на что надеешься в твоём возрасте. - На котором? – не унимался Хванун. - На правом, если это имеет для тебя значение, - мягко улыбнулся мужчина. Впервые их взгляды пересеклись. Правда, увидели они не одно и то же. Гонхак заметил во взгляде собеседника отчаяние. Младший же – тепло. - Подумай, пожалуйста, про «космос внутри каждого», - повторил старший. В этот момент Хвануна будто окатили ведром ледяной воды. Он непроизвольно дернулся, путаясь в одеяле и падая навзничь на подушку. Увидев непонятное шевеление в постели, старший за долю секунды пересёк комнату и оказался у самой кровати. - Всё хорошо? – настороженно спросил он, нависая над юношей, который как раз вытащил голову из-под одеяла. - Д-да… - тяжело выдыхая, отозвался тот. - Точно? – настойчиво переспросил мужчина, – Подожди, … - тут же продолжил он, - Ты же светлеешь! – радостно закончил старший. - Ты врёшь! – с болью в голосе возразил Хванун мгновенно. - Нет, правда! – еще громче произнёс Гонхак. Он протянул руку и вырвал волосок с макушки юноши в доказательство своих слов. - Смотри! – взволнованно парировал снова мужчина, протягивая биоматериал законному обладателю. - Не может быть, - опустошённо прошептал Хванун. - Ты не рад? – стушевался старший, заглядывая в лицо собеседника. - Не знаю… - одними губами прошелестел тот. – Ведь так не бывает… - Бывает, - пожал плечами Гонхак, снова занимая место подле пациента. – Я читал о таком, просто это достаточно редкое явление. Что-то около одного на несколько тысяч. При этом чаще всего тот партнёр, который моложе, долго не может открыть свой «космос», и потому не светлеет. - Тебе виднее, - язвительно отозвался Хванун. - Хочешь помедитировать? – резко перевёл тему разговора мужчина. Юноша молча закрыл глаза, усмиряя дыхание. Старший же принялся внимательно наблюдать, предпочтя остаться в сознании. (*) Стоило Хвануну закрыть глаза, как его взору предстал невероятно красивый пейзаж. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Юноша стоял на вершине разрушающегося гребня скал из какого-то мягкого камня. Вниз на протяжении всех сотни-полутора метров петляла тропинка меж крупных валунов. Чуть дальше виднелось не то озеро, не то залив, оставившее после себя ложбину, покрытую густым ковром трав с тонкой полоской песчаного пляжа у самой кромки воды. Всю эту картину опоясывала вторая гряда скал, но уже из более прочного материала, которую периодически дополняла стена брызг, видимо, мощного прибоя моря. Слегка пахло его солью. Только сейчас Хванун обратил внимание, что стоит босыми ногами на песке, а на нём какая-то белая рубашка ниже колен свободного кроя. Что-то тянуло его к водоёму, что изображал нерукотворное зеркало. Аккуратно ступая, Ё двинулся в направлении воды, подставляя под теплые солнечные лучи своё лицо. Ближе к финишу своего похода юноша окончательно осмелел, почти бегом достигая границы воды. Она оказалась невероятно чистой, прозрачной и тёплой. Ещё раз внимательно оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что никого нет рядом, Хванун скинул единственный предмет одежды с себя, заходя глубже. Вдоволь наплескавшись, юноша устремился к берегу. - Так скоро? – раздался уже знакомый голос. От неожиданности Хванун резко дернулся и чуть не начал тонуть, втянув в себя приличное количество жидкости вместе со вдохом. Ему повезло, он отменно умел плавать, поэтому быстро сориентировался в пространстве и начал выплывать. Через пару гребков, слегка восстановив дыхание, юноша перевернулся на спину и начал настороженно вглядываться в скалы. Он вскоре заметил знакомую фигуру на одном из крупных камней, погружённых в воду на большую часть. Их разделяло две или три сотни метров, но Гонхак пересёк водоём значительно быстрее, чем это предположил юноша. - Никогда бы не подумал, что встречу тебя здесь, - удивлённо проговорил старший по мере своего приближения к собеседнику. В растерянности Хванун попытался физически найти почву под ногами, благо глубина уже позволяла и потому получилось вполне удачно. Однако, нагота второго пловца заставила его напрячься сильнее, снова упуская из-под стоп мягкий песок. - Не торопись, парень, - выдохнул Гонхак, оставляя между ними немногим больше метра. Младший решил прислушаться. - Если ты оказался здесь, получается, ты мой партнёр! – громко крикнул старший, и ему вторило море, вздымая стену воды над скалами за спиной говорящего. Не в силах ответить что-либо Хванун глупо откинулся на спину, уплывая в берег. Где-то в горле предательски начал собираться узел целой палитры чувств: горечь, обида, обречённость… - Постой! – выпалил Гонхак, достигая собеседника в несколько гребков. – Почему ты постоянно убегаешь от меня? Почему боишься? Чего? – принялся он сыпать вопросами. В ответ Хванун лишь безмолвно посмотрел в глаза старшему, удерживая исключительно силой воли море слёз в своих. - Прошу, не плачь, - натянуто улыбнулся Гонхак. - Так не должно быть! Это неправильно! – в сердцах выдал младший. - Что неправильно? Почему? – искренне удивился старший. - Мы же оба мужчины! – воскликнул Хванун. - Это совершенно не имеет значение – мягко, словно устилая бархатом, парировал мужчина. Он протянул под водой свою руку, заключая пальцы младшего в свою ладонь. - Важно, лишь, - продолжил он после небольшой паузы, - примешь ли ты меня… - Если я здесь, значит, уже принял? – робко ответил Хванун, немного повременив. После этих слов Гонхак очень осторожно заключил младшего в объятия, нежно целуя за ухом. Волосы Хвануна значительно преобразились: теперь светлый тон наибольшего количества прядей приятно гармонировал с приглушённо-мятными и пепельно-сиреневыми. - М… мой любимый аромат цветущей вишни, - шёпотом добавил старший. - Идём на берег? – чуть подрагивая, спросил Хванун. - Иду – кивнул Ким, легко поднимая на руки замёрзшего партнёра. Выйдя из мелководья, старший уверенно двинулся вглубь берега, минуя пляж. - Ты не должен бояться, - подбирая слова, мягко начал Гонхак своим низким голосом. Сейчас это стало более заметно нежели раньше, да и прибой за скалами затих. – Если поверишь, что здесь тепло, перестанешь мёрзнуть, - продолжил он, чуть крепче обнимая уже слегка дрожащего парня. - Хорошо, - кивнул тот, - а куда ты меня несёшь? – полюбопытствовал младший, обвивая руками шею мужчины. - На берег, - уклончиво отозвался старший, - хотя мы уже пришли, - и с этими словами аккуратно спустил с рук свою поклажу. К удивлению Хвануна, его оголённая спина коснулась не песка и не травы, а достаточно толстого и тёплого пледа, которого, как был уверен парень, тут всё же не было ещё и пару минут назад. - Это наш мир, мы можем создать здесь что угодно, - ответил Гонхак на незаданный вопрос партнёра, но вполне читаемый по глазам. – Тебе удобно? – озабоченно изрёк мужчина. - Очень, - закрывая глаза от удовольствия, шепнул Хванун. Юноша полностью расслабился, ощущая тепло второго тела в нескольких миллиметрах от своего. - У тебя теперь такие мягкие волосы, - ласково проговорил Гонхак, запуская пальцы между цветных прядей, - и потрясающе пахнут, - добавил, зарываясь носом в макушку. Он притянул Хвануна ещё ближе к себе, и хотя казалось, что между ними уже давно вовсе нет никакого места, но только сейчас они обнялись по-настоящему: страстно и крепко. Для младшего все эмоции сейчас слились в нечто неразделимое: тепло, забота, близость. Это было невозможно трогательно, искренно и от того ещё приятнее. Слёзы непроизвольно расчертили лицо юноши на три неравных части, оставляя мокрые следы своей траектории. - Ты плачешь? – не открываясь от возлюбленного, спросил Гонхак. - Нет, - едва заметно мотнул головой Ё, усиливая свои объятия, словно боялся отпустить и потерять нечто бесценное. - Не надо, прошу, - чуть отстраняясь, попросил Ким. Мужчина заглянул в глаза юноша, будто стремился проникнуть в самую суть, в душу своего визави. Спустя несколько секунд плотного зрительного контакта, старший осторожно коснулся губами одной из слёзных дорожек, слизывая влагу с кожи. - Не надо, - Хванун и без того хрупок на вид, а со слезами в глазах видеть его просто невозможно для Кима, значительно проще перенести кучу пыток, он уверен. Мужчина поглаживает одной рукой возлюбленного по плечу, а второй по спине в районе талии и рёбер. - Ты тоже светлеешь, - слегка успокоившись, замечает Хванун, видя что-либо кроме влаги. - Значит ли это, что ты тоже любишь меня? – вкрадчиво вопрошает старший, аккуратно прощупывая юношу. - Больше, чем ты думаешь, - небрежно бросает Ё, а в его глазах проблёскивает какой-то странный огонёк, отмеченный Кимом. В следующее мгновение последний ощущает обеими лопатками мягкость пледа и весь вес юноши на своих плечах. Хванун резко накрывает губы напротив своими. Выходит слегка грубо, неумело, но не менее горячо и чувственно. На поцелуй активно отвечают, углубляя и слегка касаясь кончиком языка нёба. Это почти мгновенно заводит младшего, которому сейчас особенно трудно противопоставить что-либо своему естеству, а оно требует будь здоров сколько. Плечи и лоб слегка увлажняются от пота, а дыхание рвётся в клочья, но Хванун готов отдать всё что угодно за то, что творит с его телом Ким, всего лишь чуть касаясь спины и ягодиц, но именно в тех самых местах. Возбуждение бьёт в самые виски, подобно прибою некоторое время назад. Будто током бьёт. Обоих. С почти звериным рыком Гонхак опрокидывает Ё на лопатки, чуть прикусывая кусочек кожи на шее, там, где синеет крупный сосуд. Молодое тело немедленно реагирует прогибом в спине и глубоким выдохом из глубин лёгких. Хвануну сейчас кажется, что вокруг не осталось воздух ни на вдох, а в уголках глаз снова выступает немного влаги. Гонхак всё видит, всё фиксирует. Одна его рука, подобно змее, плотно прилегая к светлой коже, ползёт куда-то вниз. Она сжимает что-то там, от чего проносится табун мурашек, а может и не один, оставляя за собой ещё пару капель пота на лбу и плечах Хвануна. Ким отстраняется. От неожиданности Ё вынужденно открывает глаза, чьему взору предстаёт фигура «Эйфелева башня» ровно по курсу. Член налит кровью под завязку и слегка пульсирует, что особенно заметно по малиновой головке с блестящей каплей на самой вершине. У самого основания кольцо из пальцев Гонхака, но в следующее мгновение вся эта архитектура покрывается губами старшего. Это заставляет снова прогнуться в спине, выбивая остатки дыхания и захлопывая веки от удовольствия. Хвануну кажется, что он окончательно разучился дышать, ибо ему никак не удаётся восстановить дыхание, он путается во вдохах и выдохах снова и снова. А Гонхак берёт на всю длину. Крышу сносит уже бесповоротно. Хванун хватается за что попало, а этим чем-то оказывается плечо старшего. Пальцы инстинктивно сжимаются, беля этим костяшки, а короткие ногти оставляют краснеющие полосы. Ким снова погружает орган до предела, и головка упирается в глотку. Хванун едва выдыхает, но старший не даёт спуску, постепенно набирая темп рукой у основания и чуть посасывая головку. Его губы высохли, отчего шершавые, и это доставляет младшему ещё больше. Ким доводит Ё до вершины, позволяя спустить. Благодарное тело почти взрывается спермой, которая в большом количестве на лице Гонхака. Хванун тянет на себя, от чего мужчина лишь мажет ладонью по лицу, мало чего стирая. - Это было идеально, - выдыхает Ё в самые губы, утягивая в поцелуй. Это оказывается ещё приятнее, чем в первый раз, возможно, ещё и из-за смазки щёк, проносится в голове у юноши. - Я тоже хочу, - будто напоминает о себе Ким, снова разрывая близость. - Бери, - разводит руки в стороны Хванун, будто приглашая. Гонхак мягко поднимает младшего, заставляя принять сидячее положение. Подъём даётся тяжело, слегка штормит, но в целом оказывается успешен. Старший помогает оседлать себя. Ё не без труда насаживается на ствол. Когда вся длина оказывается погружена во плоть, оба замирают. Перед закрытыми глазами Гонхака хороводы звёздочек, а на лбу град пота, потому что Хванун невозможно узкий, нереально горячий и невероятно родной сейчас. Спустя пару секунд затишья Ким осторожно целует младшего в губы, будто спрашивая этим разрешения на дальнейшие действия. Нежно. Очень. И Ё отвечает взаимностью, чуть кивая и слегка приподнимаясь, обнажая плоть Кима от своих недр. А тот безнадёжно плывёт, как и всё перед его глазами. Он едва держит Ё в своих руках, готовый отключиться от ощущений в любой момент. Хванун снова целует в губы, сильнее прижимаясь телом к телу. Раздаётся хлюпающий звук, ибо оба уже порядком взмокли. Младший валится навзничь, увлекая и второго фигуранта за собой. Так значительно удобнее. Но держаться больше нет никаких сил. И с совершенно звериным рыком Гонхак срывается, принимаясь жёстко всаживать на всю длину. Ничего подобного неожидающий Хванун в первый момент пугается, отчего внутри него становится ещё на порядок уже, но через мгновение вполне можно двигаться. А дальше пелена полностью застилает взор, и начинается безумная скачка в бешеном темпе. У обоих десятилетиями тренированные тела, что при каждом соударении влечёт смачные шлепки плоти о плоть. Масла в огонь подливает и град пота выступивший на каждом из тел. Они целуются. Хотя это больше походит на терзания губ друг друга с использованием всей фантазии. Гонхак немного прикусывает кончик языка Хвануна, за что тот в ответ оставляет отпечаток своих челюстей на нижней губе старшего. Скачка заканчивается бурным извержением. Где-то на звёздном небе проносится звезда. И всё это видит Хванун за светлейшей макушкой Кима, который лыбится от уха до уха. Старший несколько раз выдыхает и падает рядом замертво, отключаясь. Не менее перемазавший во всевозможных субстанциях всех консистенций и такой же уставший младший забывается крепким сном. «Космос внутри каждого».