Сломанные люди

Все мы живем в одном мире. Принято считать, что трудности, выпадающие на нашу долю, делают сильнее. Говорят, что проблемы, которые можно решить, уже нельзя назвать проблемами. А теперь вспомним, сколько тратится нервов и сил на то, чтобы все это преодолеть и дойти до финишной прямой, которая тут же становится стартом для новых проблем и трудностей. Не каждый выдерживает, не каждый справляется. Бывают и те, которые ломаются. – Не подскажете, который час? – спросил паренек у ближайшего прохожего, которым оказался мужчина в темном пальто. Сутулая спина, широкополая шляпа, скрывающая в тени глаза, и потрепанного вида черные ботинки. Мужчина что-то невнятно промычал и, отодвинув рукав, взглянул на часы. – Половина четвертого, – отвечает он. Голос тихий, с хрипотцой. – Спасибо вам большое! – благодарит юноша и убегает. Его провожают темные, почти черные, пустые глаза, в глубине которых плещется сожаление. А мальчик уверенно бежит к стоящей неподалеку матери в голубом платье, совершенно не обращая внимания на свои развевающиеся пустые рукава серой вязаной кофты. В жизни люди переживают множество моментов. Какие-то – веселые, красочные, которые нередко вспоминаются с улыбкой на лице, но есть и мрачные, темные, от которых в душе что-то замирает, а на глаза наворачиваются слезы. Нередко хочется забыть эти минуты, часы, дни своей жизни. Кому-то удается их преодолеть и улыбаться чистой, яркой улыбкой новому дню, а кто-то вынужден бороться с ними и по сей день, вздрагивая от ужаса пережитого. – Мне очень жаль, – шепчет женщина в белом халате. Она поджимает губы и с печалью во взгляде смотрит на то, как хрупкая женская фигура ломается и падает на колени, закрывая руками лицо. По впалым щекам скатываются слезы и падают на больнично-белую плитку. Перед глазами до сих пор стоит реанимация с телом ребенка на столе и писк приборов, оповещающий об остановке сердца. Один из врачей шепчет время смерти, но в повисшей тишине оно кажется громким. Медсестра молча записывает информацию в журнал, про себя отмечая: «Еще одного не спасли». – Простите, – шепчет женщина и уходит во тьму коридоров больницы. До нее еще долетают крики матери, лишившейся ребенка. Те, кто не ломается, могут гордиться собой. Ведь им не придется волочить свое существование на этой планете. Им не придется каждый раз оглядываться назад, вспоминая дни, когда они ничем не отличались от окружающих их людей. Они будут вспоминать дни, когда свободно улыбались и звонко смеялись. – Марк! Пойдем играть! – кричала бегущая девочка в старом сарафане. Она бежит, запинается, начинает падать, но тут же восстанавливает равновесие и продолжает свой путь. – Прости, Мия, я не могу – грустно отвечает мальчик, сидящий на лавочке, когда к нему подбегает подруга. – Джек! Помоги ему! – не оставляя попытки поиграть с мальчиком, закричала девочка, повернувшись в сторону поляны, где уже вовсю носились друг за дружкой маленькие дети. Марк вздрогнул и уже потянулся за лежащим рядом костылем, чтобы, опираясь на него, скрыться в доме. Однако ему это не позволил сделать появившийся как из ниоткуда высокий мужчина. – Пойдем, Марк. Играть ведь так здорово, – тепло произносит Джек, подсаживая мальчика себе на спину, придерживая, чтобы он не упал, а ребенок от неожиданности обхватывает руками его голову. – Ребята, готовьтесь! Марк вышел на охоту! – закричала бегущая рядом Мия, сложив руки наподобие рупора. А Марк широко улыбается, сощурив глаза от яркого солнца, и представляет, как он бегает на своих собственных ногах по зеленой свежей траве. Бегает, ловит друзей и заливается звонким смехом со всеми. А для тех, кто сломался, нужна опора. Нужно найти что-то или кого-то, ради чего люди смогут вновь подняться и пойти. За окном опять идет дождь. Капли барабанят по старому деревянному карнизу. В щели задувает ветер. Девочка в очередной раз вздрагивает от холода и сильнее кутается в тонкое одеяло. За дверью непривычно тихо. Часы на стене тихо поют свое «тик-так», отсчитывая минуты до назначенного времени. Экран телефона внезапно загорается, оповещая хозяйку о наступлении нового дня. По квартире разносится хлопок входной двери, а потом слышатся тяжелые шаги и скрип половиц. Они давно сгнили и просят, чтобы их заменили. Девочка вздрагивает, когда хлопает дверь в соседнюю комнату, а за тонкой стенкой слышится, как взрослый открывает скрипучий шкаф и начинает переодеваться, как поют пружины матраса, когда на него садятся, и как стучит стеклянная бутылка с алкоголем, когда ее случайно опрокидывают. Ребенок вновь вздрагивает, когда опять слышатся шаги, и не сводит глаз с двери, словно стараясь взглядом запереть ее на невидимый замок, который, быть может, раньше был, но его сняли. И вот стоило появиться маленькой щелочке, как она тут же прячется под кровать и зажимает рот рукой, думая: «Только бы не услышал, только бы не услышал». Проходит какое-то количество времени, и вот в темноте совсем близко появляются отражающие свет уличного фонаря глаза. Ребенок в страхе выскакивает из своего укрытия и бежит к двери, ощущая запах спиртного, пропитавшего все вокруг. Дверь, коридор, входная дверь и лестничная площадка. Холодный бетон лижет голые детские стопы. Ребенок в страхе прислушивается к каждому шороху в подъезде. За окном барабанит дождь, где-то на первом этаже хлопает деревянная подъездная дверь, а наверху мерещатся тяжелые шаги и скрип гнилых половиц. Где-то щелкает замок и открывается черная дверь соседей, освещая желтым теплым светом худую бледную детскую фигурку в одной сорочке. Девочка просыпается от кошмара в теплой большой кровати под толстым мягким одеялом. Рядом лежит и спит рыжий кот. В проеме появляется знакомая с детства фигура соседки, которая улыбается и, приблизившись, обнимает ребенка. Все мы сломаны. Кто-то больше, кто-то меньше. Но все мы живем здесь и сейчас.