***
Капитан Зои Ханджи поднимает заледеневшие веки, в которых ещё чувствуется слабый пульс. Может, это её сердце стучит, разрываясь от боли потери? Голубые глаза Смита потускнели, в них будто поселилась темнота. Зрачки не уменьшились от яркого света, и даже тёплый луч солнца в этих мёртвых глазах казался мрачным и холодным. — Оставь его, Ханджи, он мёртв. Эти слова было трудно произнести. Голос капрала не дрогнул и как обычно был холоден, но всё же подступившие к горлу слёзы душили его. Отвернувшись от тела, Леви вытер кровь со лба. «Прости меня» — мысленно произнёс Леви, и обернулся. Ханджи стояла на коленях, роняя слёзы на рубашку главы разведкорпуса. Внезапно губы Эрвина чуть дрогнули, Аккерман в тот же миг оказался подле друга и с надеждой посмотрел ему в лицо. Но глава разведкорпуса и вправду был уже мёртв. Леви опустил голову и, закрыв глаза, слабым шёпотом просил прощения.***
Капитан Зои стала новым главой разведкорпуса. Всё понемногу возвращалось в обыденное русло, все постепенно приходили в себя. Некоторые оборачивались на Армина, когда тот проходил мимо, и кричали что-то вроде: «лучше бы он выжил», «почему именно ты?», «чем ты лучше?», но со временем и это прошло. — Ханджи, я ненадолго уйду, хорошо? — спокойно спросил подругу Леви. — А? — Зои обернулась на Аккермана. — Да, конечно. Капрал задумчиво посмотрел в окно и встал со стула. Проходя мимо своих подчинённых, он как всегда угрюмо здоровался и не смотрел им в глаза. Всё было как обычно, вот только Леви сильно изменился. Аллея красивых цветов, приятный запах витает в воздухе, люди живут своей обычной жизнью, куда-то спешат. Аккерман с опущенной головой проходит мимо незнакомых домов, не глядя на людей. Он знает, что они думают. «Этот разведкорпус, что он вообще делает? Все наши налоги попадают вместе с никчёмными солдатами в желудки титанов» — вот что постоянно слышал Аккерман, проходя мимо жителей города. Он не питает к ним никакой симпатии, однако всё равно защищает ценой своей жизни и своих солдат, но люди просто не понимают этого. Немного ещё осталось идти. Капрал поправляет чёлку, что лезет в глаза, и осматривается. Куда поворачивать? «Пойду коротким путём» — думает мужчина, и медленно, будто сомневаясь, поворачивает на узкую тропу. Солнце закрывают деревья, поэтому не так жарко; приятный ветер гуляет меж ветвей, шурша листьями; птицы разговаривают о чём-то своём, и их разговор похож на приятную для слуха песню. Губы капрала дрогнули в улыбке, он с ностальгией проходит всё глубже в сад. Тропа вывела его к небольшому деревянному домику, сделанному вручную. Это было любимым местом Леви и Эрвина, здесь они весело проводили время, когда были ещё детьми. Доски дома почернели от пожара и старости, покрылись толстым слоем пыли и грязи, можно было рассмотреть рисунки трещин, в которых нашли приют насекомые. Аккерман вздохнул и подошёл к строению. «Совсем крошечный» — подумал он, и присел на корточки. Заглянув в окно, капрал увидел знакомые тряпки и клочки одежды, служащие ковром и кроватью. Да, этот домик был предназначен лишь для сна, и то дневного. Родители Эрвина забирали детей к вечеру, кормили и умывали дома, а ночью ребята тихо играли, стараясь не будить людей в доме. Воспоминания кольнули сердце, и Леви зажмурился от подступающих слёз, но на его губах цвела улыбка. Прокручивая в голове каждый день, проведённый здесь со Смитом, капрал ронял одну за другой слезу, и грустно смеялся. — Леви, давай что-нибудь сделаем себе на память? — Эрвин подбежал к другу, держа в руках нитку и две старые монетки. — Что-то вроде амулета, что будет нас охранять. — Давай! — детские глаза загорелись идеей и радостью. Аккерман вытащил из-под кофты монетку, которая держалась на потрёпанной нитке. Он снял её и, улыбаясь, положил в домик. Теперь капрал спокоен — он наконец-то вернулся сюда. — Прости, что опоздал, Эрвин, — тихим дрожащим голосом сказал Аккерман. Он в последний раз окинул взглядом полянку с домом, и пошёл обратно по тропе. Ещё много раз он приходил сюда в выходные дни, пока совсем не стал занят работой. Эрвина Смита похоронили там же по инициативе Леви Аккермана.