Вот тебе и тыква

Спустя дни, плавно переходящие в недели, Гарри совсем освоился в новых для себя отношениях. Гермиона по-прежнему с ним дружелюбно общалась, помогала ему распределить учебную нагрузку, иногда уступала со своими планами и не давила, если он сильно уставал. Он, в свою очередь, развлекал её прогулками и разговорами, не боялся отлучиться по своим делам или же погрузиться в её присутствии в планирование тактики игры, ради которой она подарила ему блокнот для записей. Ему оставалось лишь с улыбкой поглядывать в сторону Рона, которому заботливая и влюблённая Лаванда не давала прохода. Гарри считал, что их отношения с Гермионой куда гармоничнее и теплее. Ему нравилось встречать её в коридоре, когда она возвращалась с любимой нумерологии и взахлёб рассказывала о каком-нибудь удивительном открытии, нравилось чувствовать себя в её крепких объятиях по возвращению с тренировки или игры, когда ей не так был важен результат, как он сам, нравилось обсуждать за столом в Большом зале их планы на будущее или засиживаться по вечерам у камина. — Ты, кстати, Рону на днях ничего страшного не наговорил? — подметила она в один из таких вечеров. — В каком это смысле? — поинтересовался он, отрываясь от газеты. — Ну, не знаю, не угрожал ему там, например? Гарри недоумённо сдвинул брови, и она пояснила: — Он тут подходил ко мне в библиотеке… и стал извиняться. — Рон? Извиняться?! Ты, наверное, шутишь? — Вот и я тоже очень удивилась. С чего бы вдруг? — Может, его заела совесть? — Рона? Совесть? Ты сам-то часом не шутишь? — Ну, не знаю, может, на нём так сказалась история с тыквой? Было ведь о чём подумать после такого… Гермиона только хмыкнула, не найдя аргументов возразить. Гарри зевнул, отбросил газету и положил свою голову девушке на колени. Ему нравилось, когда она начинала теребить его волосы или же ласково поглаживать их, как сейчас. В такие моменты совершенно не думалось, что опасность всё ещё кроется где-то поблизости. Пожелай Гермиона устроить ему серьёзный допрос, то она бы узнала, что Рон на днях подходил и к нему, но беда была в том, что друг не умел извиняться — возможно, словами ему это было сделать чересчур трудно — и потому предложил Гарри помощь. Одно незавершенное дело наконец дождалось своего часа. — А ну пошли вон отсюда, малявки, пока я вас не наказал! — рявкнул тогда Рон на восьмом этаже и с важным видом ткнул пальцем в значок старосты на груди. Невероятно растерянные девочки с трудом покинули коридор. Затем дверь в Выручай-комнату открылась, и показалась недовольная мина Драко Малфоя. — Привет, — сбросив с себя мантию-невидимку, сказал ему Гарри и, раньше, чем тот бы среагировал, дал ему кулаком в нос в отместку за неприятный инцидент в «Хогвартс-экспрессе». — Пожиратель… — ахнул Рон, дёрнув за рукав мантии неприятеля, и удивлённо посмотрел на друга, в правоту которого раньше не верил. Помня о прошлогодней выходке близнецов, они без зазрений совести запихнули упирающегося и вопящего Драко в Исчезательный шкаф, каким-то необъяснимым образом оказавшийся в Выручай-комнате, и отправили в неизвестном направлении. Снейп вот уже который день, точно дементор, зловеще носился по школьным коридорам и нападал на учеников с вопросами. Один раз он даже вызвал к себе Рона на разговор, утверждая, что тот якобы последним видел Драко Малфоя перед исчезновением, но это вышло ему боком. Мадам Помфри не шутила, говоря, что сообщит обо всём родителям. Возмущённая миссис Уизли прислала профессору Снейпу ещё один громовещатель. — ОПЯТЬ ТРОГАТЬ МОЕГО БЕДНОГО МАЛЬЧИКА!.. — разразился тот гневом на весь Большой зал. — ИМЕЙТЕ В ВИДУ, СЕВЕРУС, МЫ С МУЖЕМ ЭТОГО ТАК НЕ ОСТАВИМ И ПОДАДИМ ЖАЛОБУ НА ДОМОГАТЕЛЬСТВО ДО НАШЕГО СЫНА!!! В Министерстве этого только и ждали — повода ещё разок сунуться в дела Хогвартса. Непреднамеренное причинение вреда здоровью, чуть не повлекшее смерть ученика, да ещё и давление на последнего, привело к тому, что Снейп, как и Дамблдор, стал часто отсутствовать в школе, и над ним повисла реальная угроза отстранения от преподавательской деятельности. К тому же стало известно про исчезновение Драко Малфоя, и кое-кто «посообразительней» из министерских сотрудников сумел сложить одно и другое, и не жалел пергамента, чтобы засылать подозреваемого ещё и в убийстве профессора разными извещениями. Впрочем, засыпающего Гарри судьба профессора Снейпа несильно волновала, он думал о том, что впереди Рождество, и что Гермиона пригласила его в гости. — Родители, как узнали, что мы, ну… встречаемся, так и сразу захотели с тобой поближе познакомиться, — смущённо сообщила она на днях, теребя в руках развёрнутое письмо. — Но ты не переживай, папа добрый! Он тебя… ну, я думаю, он потащит тебя в лес… и научит кататься на лыжах. Вообще это не сложно, у тебя быстро получится! Нет, если ты, конечно, не хочешь… Гарри поехать в гости, конечно же, согласился, и с каждым днём думал об этом всё больше, с волнением представлял себе рождественскую ель, которую Гермиона обещала наряжать вместе с ним, твердя, что родители без неё не трогают игрушки, рисовал в воображении неведомый ему лес и слышал хруст снега под ногами во время прогулок. Предстоящее Рождество больше походило на чудо. — Вот и не верь… после этого… в магию, — сонно пробормотал Гарри и прикрыл веки. — Что-что? — переспросила Гермиона, но он издал лишь слабый звук и почувствовал, как её кудри защекотали его лицо, когда она наклонилась. Гарри криво улыбнулся, ощутив прикосновение губ к своему виску, и заснул. Рождество обещало пройти хорошо, впрочем, о Хэллоуине он тоже нисколько не жалел.