О лошадках и светлячках

Юркие назойливые светлячки, переливаясь золотисто-желтым светом, кружили возле капитана десятого отряда. Искрясь, звенели - легонько и неслышно, как капли дождя, медленно падающие с лепестков сакуры. Красивые, похожие на звезды, и так близко, что протянешь руку и... Все равно схватишь лишь холодный вечерний воздух. Белесые брови сомкнулись над переносицей, и капитан недовольно вздохнул. Помотав головой и убедившись, что светлячки никуда не делись, опустился на дощатый пол, обняв колени руками и водрузив на них белобрысую голову. Странное подозрение, что светлячки здесь не просто так, а с подачи Матсумото, никак не желало оставлять юного шинигами. А все началось с чего? С того, что его лейтенант, наряду с половиной десятого и девятого отрядов вновь устроила попойку. Кажется, они еще и Абарая прихватили. Вроде бы, все как всегда. Тоширо позлился, отругал женщину, махнул рукой и уже собирался вернуться к себе в кабинет, дописывать за лейтенанта отчеты, когда не в меру обнаглевшая Матсумото воспротивилась и... возмутилась таким поведением капитана. Начала что-то говорить о том, какой же он нелюдимый, какой нехороший пример подает своим подчиненным, отказываясь узнавать их ближе, как ранит нежное женское сердце, не желая составить ей, Матсумото, компанию. Еще и о неправильном воспитании заикнуться умудрилась. А потом... Потом произошло нечто очень странное. Капитан совершенно не помнил, что же именно случилось, только в голове то и дело вяло шевелились обрывки картинок, в которых... Его лейтенант, едва держась на ногах, с видом самоубийцы, собравшейся напоследок покорить небоскреб, набросилась на него, повалив на пол и усаживаясь сверху. А потом, когда он, капитан, черт возьми, попытался разразиться убийственной тирадой, в рот влилось нечто отвратительное и горькое прямо из бутылки, которую лейтенант неизвестно где до этого прятала. А после... Вроде бы, Матсумото, довольная своим подвигом, вновь вернулась к пьянке, а он, Хитсугая... А, точно! Он даже добрался до кабинета, но внутри не сиделось совершенно. Мало того, в голову полезли не свойственные ему мысли, захотелось на свежий воздух. Он распахнул седзе, собираясь отправиться на прогулку, но потерпел поражение, полетев на пол, едва переступив порог. Снова поднялся, и вдруг увидел светлячков. Где-то глубоко и далеко промелькнула туманная мысль, что их тут сроду не было, но капитан от нее тактично отвернулся. И, подумав немного, решил здесь и остаться. А что? Чудная ночь - ясное небо, пропитанный сырой прохладой воздух, безветрие, отдаленные смех и крики празднующих шинигами, и светлячки, снующие туда-сюда. Потихоньку глаза капитана начали слипаться, танец золотистых точек стал смешиваться в расплывчатую картину, напоминая... Что же это напоминало-то? Уже закрыв глаза, Хитсугая снова нахмурился, отчаянно пытаясь вспомнить. Что же, что... Это казалось важным. Тогда, в тот момент, когда он впервые увидел это. Желтые огни, кружащиеся так быстро, что невозможно ничего разглядеть, кроме золотисто-янтарных полос. Музыка, там была громкая музыка. И смех... Детский смех. -Точно! - бирюзовые глаза торжественно распахнулись, отразив танец светлячков. Лошадки! Белые лошадки, носящиеся по кругу под музыку. И воздушные шарики, и лотки со сладостями, и много-много детей вокруг. Дети, которые сидят на спинах скакунов, хватаются за гривы, восторженно смеются. Он видел это в последний раз, когда снова помогал сестре Куросаки с футболом. После матча девочка все-таки затащила его в этот... как его... парк аттракционов. Хитсугая наотрез отказался подходить ко всем этим странным штуковинам, в конце концов, капитан он или не капитан?! Но вот лошадки... Когда девочка поймала его взгляд, то с усмешкой заявила, что это - для малышей, потащила его дальше, но... но... С тех пор он старался не вспоминать об увиденном; все же, что подумал бы его отряд, увидев своего капитана верхом на крутящейся деревянной лошади? И вот сейчас старательно упрятываемые воспоминания волной нахлынули на Хитсугаю. Причем с такой силой, что он ощутил почти физическое расстройство. Но... А что, если взять и прямо сейчас наведаться в тот парк? Отчего-то мысль вовсе не показалась абсурдной. Более того, внезапно капитан ощутил себя последним дураком оттого, что упустил свой шанс в прошлый раз. Тряхнув головой, решившись, молодой шинигами уверенно поднялся на ноги. И тут же с глухим вскриком распахнул глаза, изумленно уставившись на начавший горизонтально приближаться пол. Рефлекторно зажмурился, вяло выставив вперед руки, но отчего-то все никак не ощущал удара. То ли пол в догонялки решил поиграть, то ли он того, как светлячки... Терпеливо подождал еще немного. Не падает. Более того, как-то дышать стало тяжелей, и грудь что-то сжимает. Убедившись окончательно, что пошевелиться безопасно, и он снова вернут в вертикальное положение, капитан приоткрыл один глаз. Задумчиво поглядел вниз, на чужие руки, крепко обхватившие его поперек груди. Повозившись, кое-как повернулся. Открыл и второй глаз, подняв удивленное лицо на столбом стоящего лейтенанта шестого отряда. А тот, в свою очередь, явно раздирался между своими дилеммами - Хитсугая сразу понял это, едва завидев знакомых светлячков в чуть раскосых глазах. -Капи... Капитан... Хитсу... гая... - язык, однако, у него заплетался. Ощутив необъяснимый порыв, да и вовсе не желая искать ему никакого объяснения, капитан сочувственно и понимающе погладил Абарая по плечу. Ну, до куда достал, там и погладил. Красноволосый прищурился, насупился весь. Хитсугая ощутил, что его руки сжались сильнее. Дышать становилось и правда сложно. Да и что это за выражение такое у этого Абарая? Капитан уже старательно вспоминал, как там надо было разговаривать с этим нахалом, когда внезапно его осенило. Напустив на лицо всю возможную серьезность, Хитсугая Тоширо торжественно воскликнул -Встань, Абарай! На лице лейтенанта отразилось растерянное удивление, на пару с маленькой горсточкой подозрения. Оглядев себя, будто опасаясь, а не делает ли тело чего-то не того, когда он тут так старательно стоит, Ренджи вновь посмотрел на капитана, как-то очень нерешительно пробормотав -А я разве нет... Капи... тан? Капитан же, воспользовавшись замешательством последнего, чудом вывернулся из его рук, и деловито придерживаясь за стеночку, поводил пальцем. -Ты, Абарай, неправильно стоишь. Вот где ты видел лошадку, которая на двух конечностях передвигается, а? Это уже не лошадка, это... Это... - так и не решив, кто же это такой, капитан воодушевленно хлопнул в ладоши, - А ты, Абарай, будешь моей лошадкой! Так что встань, как тебе положено, и спину подставляй, кататься поедем. Красноволосый шинигами, кажется, даже немного протрезвел. Совсем немного. На один кратенький миг. Посмотрел на капитана Хитсугаю так, как смотрит на капитана Маюри с укольчиком в руках, сглотнул нервно, подавившись... воздухом, поразглядывал свои руки, ноги, снова на капитана уставился. А тот стоял себе весь такой... такой... С раскрасневшимся с подачи саке лицом, растрепанными волосами, и без того большущими глазищами, которые сейчас были широко-широко распахнуты, а зрачки расширены. На губах - улыбка. Искренняя, счастливая, какая-то... детская, что ли. В груди приятно потеплело. Посопев еще немного, Ренджи пожал плечами и опустился на четвереньки. Потоптался, приноравливаясь, выжидающе поднял на Хитсугаю глаза. -Ух ты, а капитан еще больше покраснел! Тоширо, буркнув нечто неразборчивое, шагнул поближе к Абараю. Наклонился, погладив того по плечам. Где-то на задворках сознания ленивым эхом отозвалась мысль, что для вдрызг напившегося, красноволосый как-то уж слишком осмысленно смотреть начал, да и запинаться перестал... -Хм... Но и эта мысль, и все остальные вместе с ней поголовно улетучились, когда капитан, перекинув ногу, уселся на спину Ренджи. Странное ощущение. Горячее и сильное тело под ним напряглось, но так... правильно напряглось. Под ладонями, которыми юный капитан провел по плечам, перекатывались мышцы. Щеки вспыхнули. Но, несмотря на это, оставалось последнее желание, которому капитан никак не смог противостоять. Потянувшись, кончиками пальцев коснулся на удивление мягких волос. Нащупал кончик шнурка, развязал узелок и потянул, восторженно замирая, когда густая грива заструилась по плечам и спине, спадая вниз, закрывая улыбающееся лицо лейтенанта. Хитсугае отчаянно захотелось забыть и про лошадок, и про все остальное, лишь бы... Зарыться в эти волосы, пропустить сквозь пальцы, накрутить пряди, наклониться и уткнуться в них лицом, вдохнуть запах... Но у хозяина этих волос были явно иные намерения. Подавив смешок, Ренджи бросил через плечо тем же странно-непьяным голосом -Держитесь крепче, капитан! - и, войдя в раж, всхрапнув, потопал себе вперед. На четвереньках. Ловко так, живенько, умело. Хитсугая даже призадумался, а не ползал ли Абарай вот так прежде? Скажем, по ночам, при лунном свете и мерцании светляков... Тьфу! И дались ему эти треклятые светлячки, ну право слово! Чувствуя себя не очень уверенно, капитан крепко сжал коленями бока Абарая, мертвой хваткой вцепившись тому в плечи и подавшись вперед, прильнув грудью к широкой спине. А Ренджи, прилагая все силы, чтобы не рассмеяться в голос, с улыбкой совершенно счастливого идиота гордым скакуном вышагивал вперед. Капитан оказался совсем легоньким, и таким... таким... теплым. И как Ренджи сейчас был благодарен Матсумото, знал один только он. Потому что когда еще окажется возможным быть вот так близко к нему, когда еще не нужно будет бояться, что капитан услышит стук бешено бьющегося в груди лейтенанта сердца, когда еще острые коленки будут так трогательно обнимать его, а тонкие пальцы цепляться за одежду, плечи, волосы... -А знаете, капитан, - заговорщически прошептал Ренджи, останавливаясь перед ведущей в сад лесенкой. Ответом ему послужило нечто тихое и сонное, но предлагающее продолжать. -Я сказку читал... Со спины хмыкнули со знакомыми ехидными нотками. -Нет, вы дослушайте! У сестры Ичиго, Юзу, книжка есть. И была в ней одна лошадка... Почувствовав, что капитан начинает сползать, засыпая, Ренджи ловко извернулся, чуть сбрасывая юного шинигами, и прежде, чем тот усеет упасть, подхватывая его под колени и спину, и привлекая к себе, устраивая на руках. А капитан даже не возмущался. Только вскрикнул от неожиданности, посмотрел большими-большими и сонными глазами, и прижался щекой к теплой груди, свернувшись в объятиях лейтенанта. -Она никогда не была одинока; у нее были друзья, которые были ей очень дороги, и жизнь была ничего. Но главного у этой лошадки не было. А чего - она и сама не знала. Пальцы Ренджи путались в белых волосах, поглаживая кожу под ними, обводили контуры лица, губ, ушка, шеи. -И что это... Ренджи...? - пушистые ресницы дрогнули, позволив на краткий миг отразиться лунным лучам в голубой бирюзе. -Вы, капитан, - тихо и серьезно, с мягкой улыбкой в уголках губ, - Однажды лошадка встретила того, в ком увидела недостающую частичку. Нет, самую важную частичку... И когда ее счастье доверчиво прижалось к ее спине, тогда... -У нее выросли крылья? -Нет, капитан. Тогда у них выросли крылья... Улыбка, едва уловимое движение, и Тоширо, тихо-тихо шепнув -Моя... лошадка... - засыпает в сильных руках, прижимающих его к груди. А Ренджи, нежно поцеловав капитана в волосы, улыбается ему, своим мыслям и светлячкам, танцующим над серебристой травой. -Это наши крылья, капитан...