Орудием слабости

Слезы.       Все высшие существа замерли в оцепенении и обратили свой взор в кровавое небо, наблюдая за появившимся в нем полуангеле-полудемоне. Демоны предстали на колени, поклоняясь Ему. Ангелы же твердо стояли, отрекаясь. И между всеми ними, на коленях стояла девушка, не поклоняющаяся Ему, и не отрекшаяся. Она обрушилась на колени и ее лицо застилала пелена горьчайших слез на свете, подобных разве что только слезам плачущих дев на том самом любимом месте, где они собирались с друзьями в прежнее мирное время. Рыдания были настолько сильными, что даже те, кто испытывал презрение или ненависть к ней по тем или иным причинам, сжались в сочувственных терзаниях.       Вы наверное думаете, что героиня показывает нам себя, как слабую жалкую и недостойную бессмертную, но позвольте попросить вас не делать поспешных выводов. Поверьте, на протяжении чтения она еще успеет заручиться вашей симпатией и восхищением. Хочется спросить конкретно: «Почему так горько плачешь, Клэр Уокер?». Вся ее сущность была пропитана скорбью и отчаяньем. Она не знает сколько ангелов и демонов погибло перед тем как все замерли в ожидании некоторого «выступления» нового лидера, не знает, что будет дальше, и настолько подавлена, что боится даже думать об этом.       Слезы заволокли все ее красновато-бледное лицо, плач сходил на крики, и дрогнуло сердце могущественного и властного существа возвысившегося над всеми. Но несмотря ни на что, никто не смог видеть это и Он заговорил: — Встаньте, — голос был ровным и выражающим уверенность. Демоны без лишних действий последовали указу.       Девушка подняла голову и сквозь слезы принялась рассматривать начавшего говорить. Лицо, что очевидно, было ей сильно знакомо, однако сейчас молодой человек, казалось, выглядел абсолютно иначе. Правильные черты; достаточно острые скулы, пухлые губы, стянутые в напряженную линию, проникновенно темные, черные, как смоль глаза, глубоко-глубоко в которых скрывалось невероятное количество мыслей, чувств, эмоций, воспоминаний, целей и планов. Отдельное внимание было уделено крыльям: плавный переход от черного оперения к белому. Крылья, черные глаза, волосы и брови стали единственными отличиями от привычного внешнего вида того самого мальчика, которого она освободила, но все же не было сомнений, что перед ней стоит совершенно другой человек. В ее взгляде не было ни ненависти, ни злости, ни сожаления о содеянном ранее. Девушка ясно понимала: изменить что-то изначально было невозможно. «Чему бывать, того не миновать» — горько вспомнилась еще одна из земных пословиц. При прежнем раскладе она все равно спасла бы мальчика еще раз, ведь она не знала, к чему это приведет, а сострадание и желание помочь в любом случае перевешивали бы. И вот притупленный пеленой слез настойчивый взгляд в источник страха без лишних мыслей на его счет. Голова полностью была очищенной от мыслей, пустой и вместе с тем все же ужасно тяжелой. Глядя на него, не возникало злости и желания навредить. Девушка была далеко не глупа, потому прекрасно понимала мотивы, и как бы прискорбно это не было для нее и многих, в данном случае цель, вероятно, рано или поздно оправдает средства. Слезы не покидали ее лица, новой волной накрывая щеки, скатываясь по подбородку. Она продолжала смотреть.       Он окидывал всех равномерным качественным взглядом, остановившись по центру. Никаких эмоций не проскальзывало как внешне, так и внутренне. Он был уверен и спокоен, и продолжал говорить: — Я был рожден для поддержания равновесия, — эти слова встретили абсолютной тишиной, у большинства стоящих перехватывало дух, тела покрывались мурашками, — но меня разделили на две сущности, оставив ангелу тело и возможность видеть свет, а демона погрузили в вечную тьму. Взгляды затуманились, в них мешалось что-то подобное сочувствию, состраданию, чувству вины. Над злостью и ненавистью брало верх понимание. Может дело в усиленной способности Мальбонте убеждать? Нельзя сказать точно. — Но мне суждено исполнять свое предназначение, и потому я встал пред вами. — на секунду уголок его губ слегка дрогнул по направлению вверх, — И было поистине глупо отрицать мое существование и пытаться верить в это. Он сразу ощутил вкус виновности, который излучала всеобщая энергия, вновь проходясь взглядом по толпе снизу. — Суровая правда в том, что ангелы во многом преувеличивают свое значение в сравнении с демонами. Они стали тщеславны, высокомерны, надменны и малодушны. — каждое слово было тщательно выговорено. Теперь же со стороны ангелов несогласие, раздражительность и агрессивность. Это не могло не вызывать усмешки. Он усмехнулся, покачав головой и прикрыв глаза на несколько секунд, затем продолжил: — Сейчас, — его голос стал громче, — любой ценой мы восстановим равноправие и построим правильный справедливый мир, в котором не будет настолько четкой границы между теми, кого вы привыкли называть злом и между теми, кого вы привыкли называть добром. Стояла тишина. Даже негодующие молчали, ожидая продолжения. — Думаю вы наслышаны о том, что мне хватит сил на эти цели. Не сомневайтесь, отныне никто не посмеет считать себя выше, — он переводил дыхание, — а кто посмеет, — он поднял голову, — лишится права на существование и затеряется в небытие. И вот оно, он резко ощутил некоторый страх и смятение. Даже серафимы стояли смирно, покорно обдумывая Его слова. — Если кто-то из вас считает себя выше других, я сразу же это почувствую, поэтому просто выйдите вперед. — в его голосе слышалась жесткость. Строгим взглядом исподлобья он прошелся по всем, затем поднял голову и подался вперед. — Бессмысленно просто стоять, — сообщил он, — выйти все же придется, я все равно чувствую каждого из вас, и вижу высокомерных трусов. — он сказал это с каплей наигранной забавы. Пара вышла вперед. Взгляд стал более мягким, но не менее строгим. Он оглядывал их, изучая. Серафим Ребекка и неизвестный архангел вели себя совершенно по-разному, оказавшись в одном положении почти на ладони у Мальбонте. Бывшая непризнанная, ставшая серафимом, стояла ровно, всем своим видом демонстрируя готовность ко всему. А вот архангел, неуверенно сжимал край одежд, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Заточение в кромешной тьме. — спокойно проговорил вышестоящий, словно сказал что-что обыденное. Он обвел пальцем, после чего возле двух ангелов появились черно-красные клубни дыма. Архангел и серафим вдруг исчезли из вида, оставив за собой нарастающий ужас. Но далее действия принимали еще более дурной шокирующий оборот. Глаза Мальбонте налились сплошной чернотой, а крылья расправились с мощным размахом. Возле него возник сгусток черно-красной пульсирующей энергии, которая направилась в разные стороны, поглощая некоторых из толпы. Паника и дрожь охватывала ангелов и демонов, оставшихся все также стоять напротив Него. Каждый замер, погрузившись в свои мысли, боясь сделать лишний шаг. Его облик сразу переменился на обычный и он изрек последние слова, после которых все стали расходиться. — С этого момента все находится под моим контролем.

»»»»»»»»»»»»»»»»

      Толпа стремительно расходилась, выстраивались очереди в лазарет. С некоторой стороны ситуация становилась более спокойной, поскольку ангелы и демоны были объединены общим страхом. Потери с двух сторон были почти равными, у дверей лазарета конфликтов не возникало. На лицах была невероятная усталость и вместе с тем какое-то странное успокоение. Страх сменился осознанием того, что бояться нечего, если нет цели принизить кого-либо. Однако один вопрос оставался открытым и нерешенным и не поднимался только из сильного испуга и даже шока. Но сейчас все по каким-то причинам не думали об этом и не желали противиться.       Все разошлись. Одна только Клэр по прежнему сидела на коленях и заливалась слезами. — Почему так горько плачешь, Клэр Уокер? — пронесся ровный мужской голос над ее ушами. Спустившийся Мальбонте теперь стоял перед ней, изучая ее энергию. Девушка чувствовала это, и потому почти шепотом произнесла: — Зачем мне отвечать, если Вы сами все понимаете? Уголки губ сошлись в некоторой ухмылке, переводя взгляд с глаз на покрасневшие щеки. Она не заканчивала плакать, в ответ глядя в лицо Мальбонте. Клэр тщательно проходилась взглядом по правильным острым чертам, после чего на ее лицо хлынул еще больший поток слез. В ее голове проносились мгновения, проведенные вместе с Бонтом: поцелуй в башне, в витражном зале. Смотря на Мальбонте, в ее голове проносились страшные для нее мысли. «Мне суждено было влюбиться в того, кто одним своим появлением вызывает дрожь у всей поднебесной? Почему теперь, когда он слился с огромным злом, я испытываю еще больше чувств к нему? Как вообще возможно думать о какой-то любви сейчас?» — плач вновь перелился в рыдания. И конечно, он сразу это почувствовал.