***
— Хёнджин, проснись, — Чан хлопает парня по плечу и усаживается на стул напротив кровати. Когда он начинает ворочаться, но вскоре снова храпит, Чан тянется за ближайшим предметом — парой наручников, и бросает их на Хёнджина. Хёнджин стонет от холодного удара металла и садится, протирая глаза. Он несколько мгновений моргает, вспоминая события прошлой ночи. — Бля, неужели я действительно… — Повеселился? — спрашивает Чан, привлекая его внимание. Хёнджин плотнее натягивает на себя одеяло, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом Чана, который с трудом сдерживает смех. Если бы только Хёнджин знал, как много он видел — не только его, но и своих друзей. Хёнджин выглядывает из-за края кровати, вспоминая с уколом вины, что оставил Чонина на полу. К его удивлению, парня там уже не было. — Он спит в моей постели, — говорит Чан Хёнджину, проследив за его взглядом. — С ним всё в порядке. Хёнджин с облегчением кивает. — Я никогда не… — он оглядывает комнату, на некоторых поверхностях виднеются следы его деяний, и ёжится. — Не знаю, зачем я это сделал. Не понимаю. Я не… Я не делаю таких вещей. — Это нормально — чувствовать замешательство. Но у тебя появилась возможность, и ты воспользовался этим как мог. — Не могу поверить, что я так ранил кого-то, — Хёнджин смотрит на свои руки, где остатки засохшей крови стали коричневатыми. — Почему ты не можешь в это поверить? Потому что люди говорят, что это неправильно? Потому что тебя посадят в тюрьму, если ты сделаешь это с каким-то случайным незнакомцем, которого подцепил на улице? — Чан качает головой. — Нет, Хёнджин. Не бойся всего этого. Здесь ты не найдёшь осуждений. Но Хёнджин не может осмыслить это. Как можно не судить его за то, что он отнёсся к другому человеку как к… как к собаке — хуже, чем к собаке? — Он в порядке? — спрашивает, широко раскрыв глаза. — Я же сказал тебе, — вздыхает Чан. — Чонин в порядке. Ему, бывало, намного хуже. Ему нравится, когда так. — Я никогда этого не пойму. Как он мог хотеть этого? — Потому что, — поднимается со своего места Чан, — иногда физическая боль может отвлечь от душевных страданий, которые испытываешь каждый день. — Он, должно быть, переживает что-то очень хуёвое, если ему нужно столько боли, чтобы пройти через это, — бормочет Хёнджин. — Может, ты когда-нибудь спросишь его об этом. — Может быть, — кивает Хёнджин. Он понимает, что сквозь щель в шторах струится яркий свет. Интересно, сколько сейчас времени? Смотрит на груду одежды на полу. Его телефон в кармане джинс, но достать его не пытается, не желая показывать себя Чану. — Сколько времени? — нерешительно спрашивает. — Полдень, — Чан кидает взгляд на часы на своем запястье. — Ч-что? Но я должен был начать работать с Чонином и… — Скажем так, я дал вам обоим выходной, — усмехается Чан. — Ты голоден? — Почему ты такой милый? — щурится Хёнджин. — Я хороший парень, — пожимает плечами Чан. — Хах, действительно, — хмыкает в ответ. — Правда, — Чан улыбается. — Думаю, мы могли бы стать друзьями, — Хёнджин откидывается на спинку кровати, обдумывая слова старшего. Стать его другом может быть полезно. — Я… немного проголодался. — Тогда спускайся вниз, — кивает Чан и уходит.***
Хёнджин удивлён, видя Чонина сидящим за столом. Он чувствует себя безмерно виноватым за то, что произошло накануне вечером. И топчется возле стульев, не зная, что делать. Чонин проглатывает хлопья и смотрит на Хёнджина с поднятыми бровями. — Почему не садишься? — Эм-м… ладно, — Хёнджин размещается на самом дальнем стуле. — Прошлой ночью ты не был таким застенчивым, — замечает Чонин, пододвигая к нему коробку с хлопьями. — Слушай, я… Мне очень жаль. — Нет, это не так, — смеётся Чонин. — Всё в порядке. Тебе и не нужно сожалеть. — Я действительно с… — Нет, Хёнджин. Ты не сожалеешь. И в глубине души знаешь, что тебе не нужно извиняться за то, что ты взял то, что тебе дали. Разве ты просишь прощения, когда получаешь подарки на Рождество? — То, что я сделал, — Хёнджин пытается найти способ оспорить слова Чонина, — не так просто, как рождественский подарок. Это… ненормально. — Нормально, — усмехается Чонин. — А что такое нормально? То, что говорят родители, учителя и старушка, которая живет дальше по улице? Нет. Нормальным для нас является то, чего мы хотим. — Мы? Кто это мы? Ты и Чан? — Я, Чан, его друзья… — Понятно. А Чан и ты… Вы…? — Мы что? — Чонин смотрит на него в замешательстве. — Например… встречаетесь? — спрашивает Хёнджин, насыпая хлопья в свою миску. — Нет. У него есть парень. — Я не понимаю, — Хёнджин прикусывает губу. — Тогда кто ты для него? — Просто кто-то особенный, — Чонин откладывает ложку и вздыхает. Хёнджин уже собирается задать ему ещё один вопрос, когда он встаёт. — Извини, Хёнджин, я пойду наверх, отдохну. — Э-это больно? — спрашивает Хёнджин, заметив его легкую хромоту. — Тебе нужна правда или ложь? — Чонин прислоняется к столу. — Я не успокоюсь, пока не узнаю правду, так что ты можешь мне рассказать. — Больно, — кивает Чонин. — Давненько я не испытывал ничего подобного. Мне больно, когда я двигаюсь. Больно, когда я не двигаюсь. В общем больно. Сильно. Хёнджин открывает рот, чтобы снова извиниться, но Чонин говорит первым. — Мне это нравится, Хёнджин. Мне нравится, как это ощущается, — чувствуя тошноту в животе, Хёнджин смотрит, как он, хромая, выходит из комнаты. Я это сделал. Я сделал это с ним. Но не это причина сожаления. Скорее дело в том, что ему хочется сделать это снова.***
— Немного не по размеру, но всё в порядке, — признаётся Хёнджин после того, как принял душ и оделся в одежду, которую дал ему Чан. — Это моего парня. Он не против, что я одолжил одежду тебе, — добавляет он, увидев обеспокоенное выражение лица Хёнджина. — Так, — Хёнджин комкает руками края рубашки от неловкости. — Полагаю, мне пора идти. — Уже? — морщится Чан. — Я надеялся, что ты присоединишься ко мне и моему другу, чтобы выпить. Он скоро будет здесь. — О… — Хёнджин облизывает нижнюю губу, размышляя. — Я не хочу вам мешать. — Если бы ты мешал, то я бы не просил тебя присоединиться к нам. — Ну, не знаю, — колеблется он. — Хёнджин, тебе не хватает уверенности. — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — вдруг смеётся Хёнджин.***
Хёнджин сидит на диване, чувствуя беспокойство по поводу встречи с другом Чана. Чан заверил его, что он дружелюбен и, к удивлению, Хёнджина, приведёт с собой своего кота. Когда Хёнджин рассказал Чану о своей аллергии на шерсть, старший просто посмеялся и сказал не волноваться. Глаза Хёнджина распахиваются, когда Чан входит в гостиную, сопровождаемый молодым парнем. У него тёмно-синие волосы, и, когда он улыбается Хёнджину, его щёки становятся заметными. Хёнджин сразу же смотрит на кота, и его челюсть отвисает, когда видит другого человека, следующего за ними. У него кошачьи уши, а на шее, без сомнения, висит ошейник. Хёнджин в замешательстве чешет затылок. Это тот самый кот? — Хёнджин, — улыбается Чан. — Это Джисон. Синеволосый парень протягивает руку, и Хёнджин пожимает её, вежливо улыбнувшись в ответ, прежде чем вернуться на диван. Он наблюдает с поднятыми бровями, как второй парень опускается на колени рядом с Джисоном, сидящим на диване напротив Хёнджина. — Это мой котёнок — Минхо, — говорит Джисон, его глаза наполняются озорством, которое пугает Хёнджина. Он наклоняется и запускает пальцы в волосы Минхо. Тот прикрывает глаза и ластится к ладони Джисона. — Хорошенький, правда? — Джисон выжидающе смотри на Хёнджина. — Очень, — кивает он. Так и есть. Глаза у него, как ни странно, очень кошачьи. Лицо идеальное, настолько, что Хёнджин усомнился, настоящее ли оно. Джисон продолжает держать руку в волосах Минхо, который теперь прислонился к его ноге. — Минхо, — Джисон произносит его имя твердо, но ласково. — Почему бы тебе не поздороваться с Хёнджином? Хёнджин с тревогой смотрит на Чана, когда Минхо начинает ползти к нему на четвереньках. Чан просто одаривает его ободряющей улыбкой, которая на самом деле ничем не помогла. Минхо останавливается у ног Хёнджина, глядя на него с улыбкой. — П-Привет, — говорит Хёджин дрожащим голосом. К его удивлению, Минхо трётся головой о его колено. Неуверенно Хёнджин протягивает руку и кладёт на голову, прежде чем мягко двинуть ей взад-вперёд, приглаживая волосы. — Ему это нравится, — одобрительно улыбается Джисон. — Минхо, — зовёт он, и парень тут же поворачивается к нему. — Ты знаешь, как сказать спасибо Хёнджину. Минхо смотрит на Хёнджина, хлопая длинными ресницами, его губы изгибаются в ухмылке, когда он забирается на диван, седлая Хёнджина. Через плечо Хёнджин смотрит на Джисона, который не выглядит расстроенным. Что происходит? — удивляется Хёнджин. Но у него нет времени на раздумья, потому что губы Минхо уже на его губах. Он слегка лижет нижнюю губу Хёнджина, прежде чем нежно прикусить её. Его руки обвиваются вокруг шеи Хёнджина, и младший сразу замечает, что ногти у Минхо длинные. Они впиваются в его кожу, не настолько сильно, чтобы почувствовать боль, но достаточно, чтобы осознать. Хёнджин прерывисто вздыхает, и Минхо пользуется возможностью, чтобы позволить языку исследовать чужой рот. Хёнджин кладёт руки на бёдра Минхо, поддерживая его, когда он отстраняется, его дыхание горячее и отдаёт запахом корицы. Это заставляет Хёнджина хотеть попробовать ещё. Он невольно стонет, когда чувствует, как выпуклость на штанах Минхо трётся о его собственную. Пытается сдвинуться так, чтобы их промежности находились на безопасном расстоянии друг от друга. Но Минхо, похоже, этого не хочет. Когда Хёнджин отодвигается, то он придвигается. Если раньше у Хёнджина и были сомнения, то теперь он абсолютно уверен, что Минхо намеренно это делает — потому что Минхо теперь укладывает руку на пах. Это его благодарность? — Блять, — выдыхает он, когда рука Минхо начинает давить сильнее. Хёнджин открывает глаза и замечает, что Чан и Джисон смотрят на него. Нет, это странно. Я не хочу, чтобы они наблюдали за мной. Но он не может заставить себя остановить Минхо. Это пиздецки приятно. Хёнджин пытается сдержаться, но это оказывается ещё труднее, когда Минхо наклоняется и вцепляется зубами в обнажённую кожу между шеей и плечом. Я сейчас кончу, — понимает он. Я кончу перед этими людьми. Его переполняет всепоглощающее чувство смущения, когда он спускает в штаны липкую субстанцию, покрывающую тут же кожу. Как я могу быть таким отчаянным? Я позволил незнакомцу сделать это со мной? И что ещё хуже, я позволил незнакомцам смотреть. Хёнджин никогда не чувствовал себя более смущенным. — Пусть Хёнджин приведёт себя в порядок, — говорит Джисон весёлым тоном. Хёнджин даже не может взглянуть никому из них в глаза, пока идёт в ванную. — Ты молодец, — Джисон целует Минхо в губы, когда Хёнджин покидает комнату. Его кот сидит у него на коленях, наслаждаясь пальцами Джисона, пробегающимися по его волосам. — Что думаешь? — с надеждой спрашивает Чан. — Давай познакомим его с остальными. — Завтра, — вздыхает Чан. — Ему нужно время, чтобы обдумать всё, что произошло.***
Джисон и Минхо ушли прежде, чем Хёнджин успел вернуться в гостиную. Чан всё ещё видит смущение на его лице. — Хочешь вернуться домой? — На самом деле у меня нет выбора, — Чан замечает, как он поник. — Ты действительно ненавидишь жить с матерью? — спрашивает Чан, склонив голову набок. — Я не думаю, что есть слова, чтобы описать, насколько меня от этого тошнит, — усмехается Хёнджин. — Тогда не возвращайся. — Серьезно? — Хёнджин недоверчиво смотрит и затем смеётся. — Куда же мне тогда идти? Чан прикусывает губу. Это рискованно, но выгодно. Уверен, что Хёнджин станет постоянной частью их жизни. Он не совершал ошибки. — У Чонина в квартире есть дополнительная кровать. Он будет счастлив поделиться. — Ты предлагаешь мне остаться с Чонином? — Хёнджин смотрит на него широко раскрытыми глазами.***
— Мне жаль, что тебе пришлось проснуться из-за меня, — снова извиняется Хёнджин перед Чонином. — Всё в порядке, — пожимает плечами Чонин, хромая внутрь квартиры. — Дело в том, что боль усиливается, когда ты не двигаешься. Гостиная и кухня там, — он указывает направо. — Ванная налево, — толкает дверь. — Это наша комната. Хёнджин смотрит на него в замешательстве. — Но Чан сказал… Блять. Он сказал «дополнительная кровать», а не «спальня», осознаёт Хёнджин. — Это моя, — говорит Чонин, присаживаясь на одну кровать. Хёнджин замечает, что правая сторона спальни совершенно пуста. — Кто-то съехал? — Да, — Чонин кивает и закидывает ноги на кровать. — Я собираюсь ещё немного поспать. Эти обезболивающие… — Конечно. Хёнджин думает, не стоит ли ему зайти к матери и забрать свои вещи. Может быть через несколько часов. Хочется избегать встречи с ней как можно дольше. Он садится на кровать напротив Чонина, его взгляд естественно приковывается к Чонину. Он спит на животе. Его футболка задралась, обнажив повязки вокруг торса. Хёнджин почти уверен, что это из-за него. Замечает красный оттенок по краю повязки — кровь. Интересно, свежая ли это кровь? Его зубы впиваются в нижнюю губу, пока он заставляет себя оставаться на месте. Держи себя в руках, Хёнджин. Он смотрит на лицо Чонина — его глаза закрыты, но дышит слишком ровно. Ещё не совсем заснул. Кажется, что прошло несколько часов, но, когда Хёнджин проверил время, всего лишь час. Чонин издаёт легкий храп, и Хёнджин уверен, что сейчас он спит. Хёнджин медленно соскальзывает с кровати, легко ступая по деревянным половицам и подходя к кровати Чонина. Он ещё несколько секунд смотрит на его лицо, потом присаживается на корточки и чуть приподнимает футболку, чтобы лучше видеть повязки. Улыбается — определённо свежая кровь. Как сильно я отхлестал Чонина прошлой ночью? Он облизывает губы и проводит пальцем по краю повязки, но разочаровывается, когда понимает, что материал уже впитал кровь. Думает, чтобы сдаться и просто вернуться на свою кровать, прежде чем Чонин проснётся и просто вышвырнет его из своей квартиры. Но желание слишком велико. Это прямо передо мной. Я не могу игнорировать это. Он просовывает палец под повязку, медленно отодвигая её вверх, взгляд обращается к лицу Чонина, чтобы убедиться, что тот спит. Он победоносно улыбается, когда обнажает порез, шедший вдоль нижней части спины, чуть выше пояса спортивных штанов. Хёнджин знает, если приложить какое-нибудь давление к ране, то Чонин проснётся. Судорожно сглатывает. Как ни хочется провести языком по этой ране, не может. Он замечает несколько кровяных пятнышек на коже вокруг раны. Идеально. Кожа Чонина на вкус напоминает странную смесь мыла и крови. Она горячая под его языком. Хёнджин с восторгом смотрит, как пятна исчезли с молочно-белой кожи Чонина, когда его язык скользнул по ним. — Хёнджин, если тебе что-то нужно, просто попроси, — бормочет Чонин, его глаза широко открываются. Хёнджин тут же отстраняется и встаёт, но вскоре понимает, что Чонин не расстроен. Он просто приподнимается на локтях, вопросительно глядя на Хёнджина. — Дело в том, — Хёнджин снова приседает рядом с ним, — что просить об этом не весело.