Flashback. 12 years ago, Los Angeles - California.
Маленький альфа неловко мнется на месте и кидает смущенный взгляд на мальчика рядом. Мама сказала, что с этим мальчиком ему нужно подружиться. А еще, что этот мальчик – омега, а с омегами надо быть нежнее, не стоит их обижать и применять силу. Вообще, как сказала мама, силу нельзя применять ни к кому – и Чонгук согласен. Жестокость – это плохо. Он это понимает даже в свои шесть с половинкой лет. Омега этот очень милый: с вьющимися черными волосами, пухлыми губками и очень необычной формой глаз. Он будто вышел из любимого аниме Чонгука – такой неземной. Даже имя красивое – Тэхен. И вся эта привлекательность омеги еще сильнее стесняет его. Как вообще надо начинать дружить? Это же так неловко и странно... — Не бойся, малыш, я тебя не обижу, — первым говорит омега спустя полминуты молчания и решительно подходит к альфе. Он протягивает руку, и Чонгук, хоть и боится, но вкладывает свою. Мама улыбается: — Вот так, Чонгуки, не волнуйся. Мы все пойдем в дом, на кухню, а вы тут играйте. Будьте осторожны, хорошо? — Да, мамочка... — альфа опускает взгляд на свои сандалии, лишь бы избежать любопытного взгляда красивого омеги. Тот смотрит, не стесняясь, улыбается своей странной прямоугольной улыбкой и отчего-то светится. И пахнет он вкусно... Когда Чонгук с родителями выезжал в лес, там пахло так же — свежо и очень терпко. — Пойдем, Куки, я покажу тебе свои игрушки. У меня есть конструктор, который мама-омега подарила мне на день рождения. Хочешь с ним поиграть? — Тэхен ведет его за ручку вглубь двора, и Чонгуку становится немного легче оттого, что их разговор начинается очень просто, да еще и с инициативы Тэхена. И «Куки» звучит мило... — Почему ты меня так назвал? — тихо шелестит он, когда они останавливаются возле небольшого батута и огромных куч игрушек. — Как? Куки? — Тэхен поворачивается к нему, но руку не отпускает, призывает присесть на траву. — Ты пахнешь сладко. Выпечкой. Моя мама-омега часто готовит что-то такое. Куки – это звучит вкусно, как печенька. Ты будешь моей печенькой. Чонгук краснеет до самых ушей. Почему вообще у него, альфы, запах приторный, а у Тэхена, омеги, он такой... не приторный. Его порой дразнят в садике из-за этого, и когда он пойдёт в школу, то ситуация наверняка станет хуже. Нет, конечно, никто не бьёт его из-за такого, просто иногда обидно слышать, что Чонгук, якобы пахнет немного по-омежьи. Что за глупости вообще? — Мне нравится... — признаётся он. Омега достает большую коробку с конструктором, высыпая в сторонке содержимое. Чонгук пораженно открывает рот. Даже у него дома нет такого, а тут ему разрешают поиграть. Тэхен – очень милый омега. Чонгук хочет с ним дружить. — Я знал, что это звучит хорошо. Куки, а сколько тебе лет? Чонгук грустно вздыхает. — Только шесть. Я маленький и глупый еще, — говорит он. Ну вот, теперь Тэхен точно не захочет с ним дружить. С малявкой-то... — Что за глупости?! — возмущается он, и это выглядит очаровательно. Его бровки хмурятся, и он ползет к Чонгуку на коленках, пачкая штанишки о траву. Тэхен садится прямо перед ним, хватает за плечи сильными ручками и говорит: — Мне самому семь лет, ты не сильно маленький! Я хочу быть с тобой друзьями, какая разница, маленький ты или нет? — Ты все равно старше... — отвечает он, не поднимая глаз от газона. — И что? Я буду играть с тобой и любить тебя, даже если ты будешь червяком. Ты милый, красивый и вкусно пахнешь. А еще у тебя кроличьи зубки, так какая разница, сколько тебе годиков? — Правда будешь играть и любить? — он всё-таки поднимает взгляд на омегу. Вблизи он еще красивее, и альфа теряется, не зная, куда смотреть. — Конечно. Хочешь, когда вырастем, мы поженимся и будем парой? — Тэхен улыбается, а Чонгук хлопает глазками. — А... Друзьям можно? — Можно, только у родителей разрешение спросить надо. Но ты хороший, и ты мне нравишься. Из друзей получаются хорошие пары, потому что они долго дружат и много знают друг о друге. У Чонгука пылают уши, а рукам он места не может найти, нервно вырывая клочки травы из земли. — А... Разве не альфа должен делать предложение? — Какая разница? То, что я омега, не значит, что я не могу позвать тебя замуж. — Ох, а... Хорошо... Он замолкает, не находя слов. У него раньше не было друзей, поэтому сейчас немного непривычно. Но если Тэхен всегда будет таким добрым и милым, то страшно быть не должно. — Смотри, смотри, Куки! Бабочка! — он указывает пальцем чуть вверх, и глаза альфы улавливают голубое пятнышко, которое быстро взмахивает крыльями и садится прямо на лежащую в траве руку Чонгука. — Тише, не шевелись. Не спугни, они очень трусливые. Какая она красивая! — А она меня не укусит? — боязливо спрашивает альфа. — Нет, она может только оставить на тебе волшебную пыльцу. Это будет значить, что ты хороший человек. Чонгук смотрит на бабочку, а та и вовсе не трусливая: ползет выше, а затем взмахивает крыльями и оказывается на щеке альфы. Щекочет кожу и вызывает смешки. Тэхен заворожено наблюдает, горящими глазами всматривается в черты лица мальчика. — Ты очень хороший человек, Куки. Она не боится тебя, ты ей очень нравишься. — Она красивая, прямо как ты, — шепчет Чонгук одними губами, боясь говорить громче. — Правда? Я красивый? — Тэхен тушуется, скромно улыбаясь. Бабочка взмахивает крыльями и улетает в сторону цветущих яблонь, и Чонгук хихикает. — Очень красивый. Самый красивый омега в моей жизни. Я таких красивых даже по телевизору не видел. И что на него нашло? То стесняется посмотреть на Тэхена, то говорит такие вещи. — Спасибо, Куки, — омега на коленках ползет ближе, наклоняется к покрасневшим щекам младшего и оставляет легкий поцелуй. Совсем невинный, осторожный и самый первый для обоих. Тэхен-то знает, что в телевизоре показывают очень красивых людей, разве может он, семилетний омега, быть самым красивым? Чонгук правда считает его таким? — Не за что, хён... Если этот милый альфа говорит правду (а Чонгук хороший ведь, значит, это точно правда), то Тэхен поражен в самое сердце. Когда-нибудь, вскоре, он тоже признается, что считает Чонгука самым красивым в этом мире. Куда красивее всяких там людей из телевизора.***
End of flashback.
— Хорошего вам вечера, до свидания! — омеги дарят улыбку и исчезают за дверью со своими напитками. Чонгук выдыхает через нос, потирая ноющие виски. Рабочий день будет длиться еще сорок минут, а по истечении этого времени он, наверное, просто свалится с ног. Работа в прибрежной кофейне – это хорошо. Это супер – даже так! Перед глазами мелькает океан, потрясающие закаты и множество милых посетителей, которым от тебя нужен лишь несчастный кофе или коктейль. Но как же это утомляет, Боже. У Гука учеба и тренировки, а подработка лишь все усложняет, отнимает и так отсутствующее свободное время. Ему скоро рецензию по фильму сдать надо, а он торчит здесь, взбалтывая очередной коктейль для девушек-омег. Вообще, всё не настолько плохо, как может показаться. Подработка не каждый день, а только по понедельникам и пятницам. Рецензию он дописать успеет, а ближайшие соревнования не особо пугают – команда их университета одна из сильнейших в Лос-Анджелесе. Всё очень даже хорошо. Закат как всегда красивый, особенно сейчас, в начале осени. Пока новых посетителей нет, Чонгук делает десяток фотографий на телефон и задумывается, стоит ли отправлять их Чеен? Если в прошлый раз эта ненормальная назвала его ванильной омежкой, фотографирующей закат, и полетела после этого в чс, то стоит ли повторять опыт? У них специфичная дружба, состоящая на взаимных стёбах и подъебах, поэтому лучше Гук пришлет фотки Момо или Сане. Они хотя бы не угарают над ним так активно, как Чеен с ее мозгом, размером с куриную жопу. И нет, Чонгук не оскорбляет девушек, Чеен первая начала – сказала, что у него вообще мозг отсутствует. Они любят друг друга как самые настоящие братишки, все окей. Колокольчик на двери звенит. Чонгук, прежде чем поднять глаза, чувствует любимый и буквально лучший запах в мире. Тэхен с мокрыми волосами ярко улыбается, подбегая к альфе и плюхаясь на мягкое сидение возле зоны принятия заказов. — Хён, ты пахнешь как хвойный лес и цветущие водоросли, — бурчит Чонгук, вызывая у омеги усмешку. — Глупый ребёнок, волны сегодня – улёт! — Тэхен после сёрфинга сразу бежит к альфе на работу. Это уже как маленькая традиция лучших друзей. — Меня чуть не снесло течением, но это того стоило. Младший хмыкает, слушая внимательно рассказы о прошедшем дне, одновременно принимая заказы от посетителей. Теплый и родной тембр голоса задает ту самую нужную атмосферу, которой не бывает без Тэхена. — И что? Он прям отшил её? — альфа хмурит брови, а Тэхен пальцами сушит волосы, не обращая внимания на посетителей кафе, заинтересованно глядящих на омегу. Он не стесняется крутиться у бариста перед носом и отвлекать его от работы. Что уж им остается еще делать, если какой-то омега постоянно приходит к симпатичному альфе и болтает с ним без умолку. Он, вообще-то, забирает у остальных омег возможность флиртовать с Чонгуком или сунуть ему написанный на салфетке номер телефона! А Чонгук улыбается на все выходки Тэхена, смеется вместе с ним и при этом совершенно не отвлекается от работы, делает ее даже лучше, чем без Тэхена. Они ведь дружат с самого детства, друг друга знают как облупленных – всё в типичных традициях лучших друзей. И им точно плевать на завистливые взгляды со стороны. Тэхен треплет младшего по голове, а тот краснеет и протирает стаканы, отводя взгляд. — Он слишком громко сказал, что она его уже достала, и попросил отвалить. Ах, Куки, этот мир так жесток, — омега вздыхает. — Нет, хён. Просто люди не понимают отказа и продолжают давить. Юнги поступил правильно, я бы тоже так сделал, — альфа отходит к зоне приготовления эспрессо, а Тэхен следует за ним, скользя руками по столешнице. — Ты-то, Куки? — омега фыркает. Младший поднимает на него обиженный взгляд. — Малыш, ты и муху обидеть не сможешь, что уж говорить об этом, — теперь фыркает Чонгук, маскируя смущение из-за полюбившегося прозвища, и хмурит брови. — Ты обесцениваешь мои поступки, хён... — Ах, мой маленький милый альфа, — Тэхен любовно сюсюкается, и это, к слову, абсолютно нормально в их дружбе. Кто вообще сказал, что омега и альфа не могут быть лучшими друзьями? Они такого не слышали и не желают слышать, — ты такой очаровашка, не пытайся казаться хуже только из-за дурацких стереотипов общества. — Я не пытаюсь казаться хуже, хён! Просто каждый раз, когда ты так говоришь, я чувствую себя глупым и никчемным. Тэхен цокает и встает коленями прямо на высокое сидение, наклоняясь к стоящему за стойкой Чонгуку, понурившему голову. — Куки, посмотри на меня, — он касается ладонью его макушки, нежно пропуская черные волосы сквозь пальцы. Младший что-то мычит себе под нос и задирает голову, сталкиваясь с чопорным взглядом напротив. — Ты – лучший альфа в моей жизни, ясно? Я всё ещё помню, как ты расплакался из-за раздавленного комара, хотя преследовал цель уберечь меня от укусов и избавиться от этого кровопийцы. В тебе столько любви к этому миру, что я готов расплакаться от умиления, ведь ты никогда не пытался стать мужественнее и грубее, вопреки давлению общества, — альфа неосознанно выпячивает надутую губу. Он всегда так делает, когда его отчитывают, и ему искренне стыдно. Тэхен знает. — Так почему ты сейчас об этом задумался? — Тэ, все нормально, ладно? Просто моя сущность альфы периодически не дает мне покоя, — он опускает взгляд и отходит в сторону, чтобы взять запечатанные трубочки. Рука Тэхена, конечно же, падает вниз, и он даже матерится себе под нос, потирая костяшку. — Я обожаю тебя и твою альфью сущность. Скажи ей, чтобы она наконец успокоилась, потому что я совершенно не знаю, что с этим делать, Гук, — младший еле заметно хмыкает. Да-да, он скажет, несомненно. Так уж сложилось, что Чонгук не может это контролировать. О, какая жалость! Чонгук отходит к зоне выдачи заказов, пока Тэхен, залипая в одну точку с совершенно глупым выражением лица, даже не двигается с места. Краем глаза омега замечает чью-то фигуру сбоку от себя, и дергается, врезаясь взглядом в какое-то знакомое лицо. Где-то он точно его видел... — Приветик, — альфа улыбается как типичный смазливый качок из Тик-тока, светя своими идеально белыми зубами. Тэхен почему-то чуть кривится от отвращения. — Чего такой грустный сидишь? — Че? — выдает омега с прищуром. Какой грустный-то? Улыбка лишь на секунду пропадает с лица альфы, и он немного растерянно смотрит на лицо Тэхена, сканирующего его с ног до головы. — Ну, ты тут сидел... Я подумал, может познакомимся? — улыбка-тик-ток-боя вновь появляется, и в этот раз Тэхен хмурит брови, явно показывая свою неприязнь к подобному поведению и наигранности альфы. Краем глаза он замечает компашку из таких же альф, которые почему-то улыбаются и смотрят на них. И те рожи знакомые... — Напомни свое имя, — требует Тэхен. — Так ты не против знакомства? — он облокачивается локтем о мебель, чуть не задевая фирменные сувениры кофейни. Было бы забавно посмотреть, как его заставят платить за разбитую фигурку доски для сёрфинга. — Имя назови, — Тэхен уже начинает закипать. С какого перепугу к нему лезут посторонние альфы, пока он общается со своим лучшим другом? Тоже альфой, причём! — Я Хёнджин, а ты, конфетка? — омега на несколько секунд вспыхивает, но не из-за мерзкого прозвища, а из-за имени. О, сколько слухов ходит об этом Хёнджине по универу! Он и омег использует (Тэхен думает, что это не просто слух), и запрещенные вещества распространяет (с этим обычно согласна Момо, дополняя тем, что как-то видела его в обдолбанном состоянии. Тэхен ей верит), и даже чуть не был отчислен. А он всего-то на первом курсе, и в универе учится полмесяца. — Ох, боюсь, я не имею желания с тобой знакомиться. Прости, — Тэхен улыбается краешком губ, корпусом поворачиваясь в сторону Чонгука, который благодарит очередных посетителей и протягивает кофе. — Да брось! Повернись ко мне, давай же! — альфа кладет руку на плечо, и Тэхен дёргается от отвращения и еле заметного напряжения. — Я вроде ясно выразился? — омега злобно смотрит на него, а тот ухмыляется, убирая руку. — Какой недоступный, ужас... — Тэхен, все в порядке? — Чонгук выглядит обеспокоенным, скользя взглядом по второму альфе, чуть стискивая зубы. — Вы что-то хотели заказать? Хёнджин теперь и младшему улыбается как тик-ток-бой. Чонгука это тоже не располагает. Чонгук – мальчик Тэхена, у них телепатия. — Извини, а он твоя омега, что ли? — альфа кивает головой на Тэхена, который сейчас больше похож на разъярённого тигра, чем на омегу, которого привык видеть Чонгук. Нет, Тэхен всегда был с характером, но вот редко когда приходилось настолько задействовать этот самый характер. — Вы что-то хотели? — Чонгук пропускает мимо ушей обращение на «ты», пропускает и довольно смущающий, но уже ставший привычным вопрос. Смотрит, скрестив руки на груди и краем глаза замечает восторженный взгляд Тэхена. И почему он такой? — Да ладно тебе, не кипятись ты так, — Хёнджин смеется, поднимая руки перед грудью, мол, я не виновен, меня подставили. И кивает Тэхену: — Еще увидимся! Тэхен сканирует его полным отвращения взглядом и поворачивается к Чонгуку, смотрящему вслед уходящему с компанией альфе. Омега замечает крепко сжатые кулаки и нервно хмурится. — Гуки, все в порядке? — тихо спрашивает он, и альфа пару раз выдыхает через расширенные от злости ноздри, прежде чем перевести взгляд на испуганного Тэхена и смягчиться. Он прикрывает глаза и громко вздыхает, подходя ближе к отделяющей их стойке. Омега жалостливо протягивает ладонь, а Чонгук вкладывает в нее свою и сжимает крепко-крепко. Успокаивается. — Чего он хотел? — Познакомиться, малыш. Все в порядке. Никто не хотел меня убить, твой запах сейчас очень сильный, успокойся, — он гладит пальцами дрожащую ладонь Чонгука, втягивая носом сладкий запах. — Прости, очень сильный? Прям очень? — альфа прячет взгляд, наклоняя голову вниз, и Тэхен второй рукой зарывается в волосы. — Ты распускаешь свои феромоны злости, Гуки. Я не против, но вот некоторые посетители могут посчитать это угрозой, — Тэхен кивает на посетителей за столиками. Некоторые уже принюхиваются к яркому запаху выпечки, и омега в сотый раз готов благословить Гука и его запах имбирных пряников, который можно списать на работу кондитеров на кухне (ну уж если совсем отбросить все факторы запахов альф), а не на разъяренного Чонгука, который, видимо, сильно перепугался за лучшего друга. — Прости, хён, ох... — Чонгук поднимает голову, наконец заглядывая Тэхену в глаза. Его щеки чуть покрасневшие, и, Боже, как же Тэхен это обожает. Он сжимает их пальцами, делая из его губ два розовых пельмешка, и альфа очаровательно хмурится. — Гуки, забыли, ладно? Я не знаю, почему и из-за чего, но все в порядке, — уверяет Тэхен, даря самую красивую в мире улыбку. Альфа кивает, в очередной раз поражаясь умениям его друга. И куда пропала злость? — Запах стал слабее? — в надежде спрашивает Чонгук, возвращаясь к работе. — Да, но я его все равно чувствую. — Ты не можешь его не чувствовать, хён. — Ты прав. Я его обожаю и хочу чувствовать всегда. Младший фыркает, кидая в ответ что-то наподобие «Я как бы в курсе, спасибо», а Тэхен светится, заказывая у Чонгука напоследок молочный коктейль, и просит положить имбирную печеньку как комплимент от бариста. Альфа закатывает глаза много-много раз, но всё-таки делает так, как Тэхен его попросил. Даже взбитых сливок добавляет в два раза больше – всё для его милого хёна.***
— Он такой глупый, — резюмирует Сана, и остальные омеги согласно поддакивают. Обсуждение бывших альф в компании омег – святая святых. Тэхен любит их безумно сильно, но никогда не признается, что всё-таки Чонгука он любит чуточку сильнее остальных (да ладно, вроде это всем известно?) — Нет, серьезно, — Минхо говорит с набитым ртом, и, о Боже, бедные клубничные пончики, Тэхен больше их никогда не купит. А если и купит, то схомячит в одиночку и не поделится ни с кем, — ты реально хотела переспать с ним? Типа, прям серьезно? — омега недоуменно восклицает, выглядя с набитыми щеками словно белка. Чеен элегантно отбрасывает черные волосы назад. — Нет, ну, я, конечно, не совсем дура, но будем откровенны, — Чеен улыбается, — он горяч, окей? То есть, его тело прям вау! — И ты повелась на этого тупого качка? — Тэхен закатывает глаза, проверяя время. У Гука, Хосока и Намджуна уже должна была закончиться тренировка, и совсем скоро альфы присоединятся к посиделкам на траве за кампусом. И обсуждению бывших. Это же святое. — Тэ, смеешься?! — она оскорбительно вздыхает. — Кто тут еще на кого повелся? Знаешь же, что меня не обманешь, я об альфах от и до знаю. — Но тогда что это было вообще? — Момо, лежа на покрывале, болтает ногами, подбирая фильтр в инстаграме и корча рожицы. — Это... ну, как бы сказать. Небольшой эксперимент. Я почти с первых минут поняла, что Йен особо умом не блещет, но, чисто визуально, конечно, смотреть нравится, — она отпивает воды из бутылки, параллельно говоря о том, что сейчас сдохнет от жары. — Они все из этой тусовки – идиоты. Альфы, думающие только членом, ага. Не такие, как наши любимые, — имеет в виду тройку альф, временно отсутствующих. И Тэхен согласен: их альфы – лучшие альфы в мире. Таких друзей, которые дружат с омегами без попыток подкатить или затащить в постель, единицы. — Ну и я подумала, через сколько дней он начнет вести дело к перепиху. Результат поразил – два дня. Омеги морщатся, Минхо даже издает звук, напоминающий кряканье уток, хотя на деле, с языка Минхо – это что-то вроде «иу» или «фу». — Серьезно?! Два дня общения и он... — Тэхен поражено качает головой. — Я сама в ахуе, честно. Я сказала ему, что мы друг другу не подходим, когда он попытался залезть ладонью мне под юбку. Мудила, — подводит итог. — Погоди-ка... — Тэхен на секунду задумывается. — Ко мне вчера в кофейне докопался какой-то альфа. Оказалось, это тот Хёнджин, ну, помните? — омеги приоткрывают рты, не веря. — Познакомиться захотел. Я в это время как раз с Гуки болтал, а он лезет и лезет. — Бля, только не говорите мне, что он решил теперь и тебя на секс развести... — Момо блокирует телефон, переводя на друга злобный взгляд. — Так, стоп, ребят. Чеен выставляет ладонь вперед, и все резко замолкают. Сейчас будет что-то важное. — Я тебе так скажу, Тэхен: Йен и Хёнджин лучшие друзья. В одной компании тусуются. Молчание больше шоковое, чем неловкое. — Пиздец, — Сана хлопает глазами. — Полнейший, — от Момо. — Тотальнейший, — от Минхо. — Окей, вы сейчас легче не сделали, — Тэхен обнимает себя за колени. — Гук его прогнал, разве он будет липнуть ко мне, если я тусуюсь с альфой? Даже как друг. Ему-то откуда знать? — Мне кажется, ему относительно похуй на занятость омег. Он уводил их у альф с магистратуры, о чем речь? — вот они – любимые слухи. А вот слухи ли? Может, реальность? Чеен больше всех известно о популярных личностях университета, поэтому она всегда рассказывает все новости, когда компания собирается вместе. — Пиздюк с первого курса... Я в шоке, — Сана кивает. И что Тэхену-то делать, скажите? Да, он без альфы. Но это не значит, что ему альфа нужен! Да всё совсем наоборот! Ему так замечательно без ограничивающих отношений и вечных обязательств. К нему подкатывают так часто, что он сбился со счета. Но вот только обычно, когда альфы видят рядом с ним Чон Чонгука – того очаровательного смущашку, – то сразу дают заднюю. Они с Гуком никогда не заявляли, что являются парой. Почему? Они не пара. Хочет ли Тэхен быть его омегой? Это то же самое, что спросить у родных братьев, не хотят ли они замутить инцест – что-то из разряда извращений. Да, Чонгук – нереальный: его привычки, характер, увлечения – Тэхен без ума. А его тело... Тэхен будет откровенным лжецом, если скажет, что не хочет укусить задницу Чонгука. Да, хочет, а что такого? Это нормально. Но речь не об этом. Почему-то все считают их парой. Дело ли в их усиленном скиншипе или в вечных теплых взглядах – он без понятия. А уж вечные издевки от друзей – треш. Взять хотя бы Хосока с его придурашенными шутками про дружеский секс между Тэгуками (название фан-клуба сам придумал. А Намджун помог). Ой, тут хоть стой, хоть падай. Уши порой в трубочку сворачиваются. Не противно, но до жути неловко. — Он от меня отстанет? — с надеждой спрашивает Тэхен. — Не думаю. Если ты действительно следующая цель в его списке, то тебе хана, — спасибо, Минхо. — М-м, класс, — изрекает омега. Из-за угла выходит долгожданная троица альф, настроение вновь поднимается до шкалы «невъебательно», и Тэхен улыбается, пока его сердце отбивает бешеный ритм. За долгие годы дружбы с Чонгуком он к этому привык. — Наши опоздашки, — все омеги обнимают альф. — Тренер задержал. Пиздец какой-то, — Хосок плюхается между Минхо и Саной, освобождая место для Намджуна. — Эй, а меня обнять? Ты че, пидор охуевший? — обращается Чеен к Чонгуку. Ох, эта дружба... Это нечто. — От дуры слышу, — альфа крепко ее обнимает и чмокает в щеку. Все хихикают, привыкшие к подобным диалогам. — Как мило. Порой мне кажется, что вы как родные брат и сестра, — говорит Хосок, на что все фыркают, пока Чонгук наконец подходит к Тэхену. — Привет, — тихонько говорит Чонгук Тэхену почти на ушко. Он даже после тренировки, весь такой с мокрыми от холодного душа волосами, выглядит маленьким воробьем, отчего Тэхен воркует, обнимая, но не отпуская альфу. Вместо этого он заставляет Чонгука сесть на его место, а сам располагается между его ног, прижимаясь спиной к его животу. Запах альфы сейчас свежее, чем обычно. То ли это от тренировки и выброса своих феромонов через физическую нагрузку, то ли от мягкого Тэхена в руках. Омега чуть прижимается ближе, чтобы ладони Чонгука обхватили его поперек живота, и он мог откинуться на плечо альфы. Младший скромно зарывается носом в волосы, вечно пахнущие хвоей и эвкалиптом. Запах совершенно не свойственный омегам, из-за чего иногда случались вопросы по поводу половой принадлежности Тэхена, но омега гордился запахом и не принимал таблетки. Главное, что его лучший друг всегда зарывается носом и вдыхает полные легкие, будто без этого он жить не может. И Тэхен даже не подозревает, что это правда. Чонгук без запаха хвои – как наркоман без дозы. — И что это такое? — шепчет альфа куда-то в мягкие волосы, и Тэхен чувствует вибрации его грудной клетки. — Мне нужны твои объятия, моя маленькая печенька, — он поворачивает голову, прижимая нос к шее Чонгука, и, прикрывая глаза, вдыхает сладкий аромат. — Ах, хён! — альфа краснеет. — Я же просил не называть меня так. — М-м, почему? — Потому. Забудь. Тэхен тычет пальцем в ребро Чонгука, из-за чего Чонгук издает высокий писк, привлекая к себе еще больше внимания друзей. — Голубки, мы, конечно, все понимаем, но снимите себе комнату, — ехидно просит Хосок с абсолютно серьёзным и якобы выражающим отвращение лицом. Нарвались на счастье, сейчас начнётся. — Но пока будьте так добры участвовать в разговоре, а не ласкать друг друга, — Намджун, второй (и по отсталости в развитии тоже) шиппер их пары. — Мы не... — Да я всё видел, не пизди! — обрывает Чонгука Хосок, из-за чего младший хмурит бровки и краснеет щеками. Тэхен же просто наблюдает со стороны за альфой, не переставая поглаживать его ладони на своем животе. — У тебя проблемы со зрением. Проверься. — Хотя бы не с мозгом, спасибо. Чеен, как всегда, всех затыкает: — Заебали! — орёт она так, что на весь двор слышно. — Мы тут вообще-то не еблю наших друзей обсуждаем! Точнее, обсуждаем! Но не еблю между теми, кто в этой компании! Чонгук непонимающе спрашивает: — О чем ты? — А, да мы про Йена, друга Хёнджина, — Тэхен опять расслабленно откидывается на плечо друга. — Тот, который до тебя доебался? — в ответ кивок. — Гук, ты это, будь осторожнее, походу Хёнджин не отвалит от Тэ, — Момо предупреждающе смотрит на него, и Чонгук смотрит не моргая, вникая в сказанное. — Чего он хочет? Того же, что и обычно? — Видимо... — Ох, бля... — альфа громко выдыхает и обеспокоено обхватывает друга и крепче сжимает в своих объятьях, — и что делать? — Следи за ним. Вы хоть и выглядите как парочка, но ему это не помешает. Слышали, как он подмешал омеге с третьего курса на экономическом какую-то хуйню в коктейль и изнасиловал? — Чеен, конечно, умеет поражать. — Боже, пиздец... — Тэхен съеживается. — Именно! Поэтому Гук должен максимально быть с тобой. Если и случится что-то, то Гуки спасет. Да, дружище? — обращается Минхо. — Да... — младший растерянно и отчасти напуганно смотрит, выпучив глаза и жуя губу. Ему очень страшно за хёна. И главное, страшно, что не сможет защитить его. Тэхен омега не обычная, сдачи может дать, послать, и все в этом духе. Характер у него боевой, опять же, не свойственный омегам. Но всё равно страшно. Физиология на то и физиология, что как ни крути – альфы всегда будут сильнее. И это ни капли не делает легче. — Хён, пожалуйста, будь осторожнее, — просит Чонгук. — Малыш, всё в порядке. Только не начинай винить себя, по-жа-луй-ста! — Тэхен поворачивает голову и смотрит в темные глаза. — Я не буду, — врёт. Конечно, он будет. — Если что, всегда звони мне. Всегда, ладно? — Клянусь на кукурузе, — клятва на кукурузе – это не шутки, а святое. Почти наравне с обсуждением бывших, только лишь между Тэхеном и Чонгуком. — Окей, молодцы. А теперь к теме дня! — Хосок переключает все внимание на себя, и ребята принимаются слушать. — Завтра все свободны? — спрашивает он и, не дожидаясь ответов, продолжает: — Мне похуй, можете не отвечать, вы все свободны. Завтра в пять в главном зале у нас соревнования. Всем быть ни минутой позже. Компания недоуменно бурчит на Хосока, параллельно отменяя все свои планы на завтрашний вечер. Игра их альф – главное. — Хён, ты сможешь прийти? — Чонгук с надеждой спрашивает и ощутимо волнуется. Для него важно присутствие Тэхена. Безумно. — Конечно, Куки. Я пообещал ходить на каждую твою игру. — Тогда точно все в сборе, заебись! — Намджун обнимает Минхо, а тот отпихивает, причитая, что, вообще-то, у него был запланирован поход по магазинам. — А вы, скотины такие... — Да ладно тебе, сходишь потом. Нам важно, чтобы вы поддержали нас, — говорит Хосок. — Куда же мы денемся, — Сана отбирает последний пончик, оставляя Тэхену (который их купил!) целое ничего. — Тэ, зайди после этой пары в столовую, я тебе куплю таких, — обещает она, смотря побитым щенком на Тэхена. Он верит, это же Сана, и кивает в ответ. — Главное, что Тэхен придет поддержать бойфренда, — воркует Намджун, за что получает от Чонгука шишкой в лоб и хнычет, но слова назад не забирает. Подонок. — Приду, и что? Он мой. Чонгук надувает красные щеки, отпихивая Тэхена в сторону, а тот смеется, липнет ближе и прижимается носом к шее. — Сильное заявление. Мое шипперское сердце довольно, — Хосок скоро будет закопан где-то в земле. Чонгук мысленно ставит крестик себе на запястье, чтобы не забыть об этом. Болтливый друг заслужил сполна. — Хо, не будь кончем, — просит Момо, смеясь с друзей. — Это патология, — в ответ от Минхо, и все согласно кивают. Действительно патология. Чон Хосок больной идиот. — Я просто борюсь за мир, любовь и свободу. Я хиппи! — Ты еблан, — хором. Хосок морщится и хватается за сердце, изображая горе. — Make love, not war! — слезно кричит он, падая на покрывало. — Занимайтесь любовью, а не войной? — спрашивает Чонгук недоуменно. — Один из лозунгов хиппи, — поясняет Чеен. — У нашего друга слишком много личностей, я путаюсь, — фыркает альфа, получая щипок за ногу от Хосока. — Любите меня всего! Пацифизм в массы! Больше добра и свободы! — кричит он, театрально выгибаясь на покрывале, больше походя на душевнобольного. Позорник. — Чувак, ты только что ущипнул ногу Гука, ты не пацифист, — заявляет Момо с умным видом. — Камон, это не насилие. Это всего лишь вынужденная мера. Чонгук охренел. Сейчас Чонгук реально охренел: — С хуя ли?! Я ангел! — «Я ангел, но крылья в ремонте»? — цитирует Хосок. — А это что вообще за дерьмо? — смеясь, спрашивает Тэхен. — Прочитал где-то. — То-то ты такой тупой. Хуйню какую-то только и читаешь, — Намджун поднимается с места. — Джун, не буди во мне зверя. Я пацифист, но ради тебя стану милитаристом. — Ты хоть знаешь значение этого слова? — усмехается Чонгук. — Не особо. Но не суть. Давайте обсудим митотическое деление клетки, братья мои. Громкий вздох со всех сторон стал показателем того, как Хосок успел всех заебать. — Ты учишься на режиссёра, успокойся, — просит Тэхен.***
— А хён точно придёт? — наверное, раз в пятый за прошедшие тридцать минут спрашивает Чонгук, обеспокоено оглядывая наполненные студентами трибуны. Видит даже придурашку Минхо, инста-диву Момо и милашку Сану. Чеен точно скоро будет на месте. — Ты меня заебал, честное слово, — ноет Намджун, растягивая мышцы. До игры осталось около двадцати минут, а Тэхена все еще нет. И ладно бы, если он предупредил о задержке, но ведь даже на телефон не отвечает. Чонгука уже начинают терроризировать мысли, что до него доебался Хёнджин и Тэхен в огромной опасности. — Он тебе сказал, что придет? Сказал! Так че ты сейчас мне нудишь? Хосок, отрабатывающий пасы с Джихёном, ехидно хмыкает, убирая мяч в сторону. — Я просто переживаю, о чем речь? Это мой лучший друг. Мой брат, мой соулмейт, мой маленький кусочек сыра, — Намджун брезгливо морщится, — как я могу не переживать за него? — Что это вообще за хрень? — спрашивает Хосок. — М? — Сыр. Гук слегка краснеет, бурча под нос тихое «не важно», но Хосок, чтоб его, настаивает. — Два года назад мы насмотрелись роликов от дегустаторов сыров и захотели скупить буквально половину магазина, чтобы сделать так же. — И? Чонгук фыркает. — Сыр с плесенью оказался парашей несусветной, но Тэхен всё съел за меня, лишь бы я не расстраивался из-за зря потраченных денег. То есть, типа, он съел все те виды сыра, которые по вкусу напоминают мясо дохлой мыши. — Ради тебя, — констатирует Намджун, переглядываясь с Хосоком, отчаянно пытающимся найти хоть каплю смысла в рассказе Чонгука. — Да, ради меня, — альфа чешет щеку, морща нос, и принимается отбивать подачи на месте. — Вау, это так мило, но блевотно, — иронизирует Хосок, но Чонгук этого не понимает, принимая слова всерьёз. — Да, как сыр. — Вы странные, мы вам об этом говорили? — глаза Намджуна осматривают трибуны, и он машет уже пришедшей Чеен, которая показывает Чонгуку средний палец. Машет и остальным омегам. Всем, кроме Тэхена, которого еще нет. — Ну, вы раз пятьсот говорили, что мы выглядим как пара. Раз триста, что мы по-любому жестко трахаемся. И где-то раз двести, что Тэхен залипает на мою задницу. Про странности я слышал... ну, от силы, раз сто. — Тэхен реально залипает на твою задницу, я не шучу, Гук, — повторяет Намджун, из-за чего младший смущённо отнекивается. — Не смеши меня. — Да мне кажется он скоро тебя нагнет, серьезно. Почему он вообще омега? Думаю, в вашей паре ты был бы снизу, даже если ты альфа, — Чонгук застывает, а мяч падает ему на голову, вырывая из его рта громкое «Ай, бля!». — Намджун, вот это ты даёшь! — Хосок ржет, Джун тоже. Один Чонгук хлопает глазами и злобно смотрит на друзей. На бывших друзей. Они больше не дружат. — Но я согласен, уважаю! — он отбивает другу пятюню. Да, Чонгук уверен, они больше не дружат. — Фу, ненормальные извращенцы. Полечитесь, — шипит альфа, складывая руки на груди. Чонгук охает, когда чувствует крепкие объятия со спины. И любимый запах тоже чувствует. И, Боже, как он счастлив! — Мой малыш, ты почему так сильно пахнешь? Волнуешься? — он поворачивается к Тэхену лицом, и... Блять, да. Он сегодня такой красивый. То есть, нет, он всегда красивый, умопомрачительный, великолепный! Но сегодня – сейчас – он такой растрёпанный, с покрасневшими щеками и сбитым дыханием. Светится ярко, как звезда на елке, улыбается ошарашенному Чонгуку. А тот только хлопает глазами и бегает ими по каждому кусочку Тэхена, рассматривая. — Я-я... Эм, ну мы... — альфа поглядывает на друзей, которые будто не замечают их. Только поздоровались с Тэхеном и делают вид, что не видят никого с именем Чонгук. — Да, хён, есть немного. Переживаю. Тэхен мрачнеет, сглатывая, хватает альфу за руку и тащит на выход из зала, прямиком в раздевалку. Чонгук только и успевает, что посмотреть на таких же растерянных друзей, но верно следует за Тэхеном. Точнее, у него не было выбора, но не суть. Раздевалка опустела, вся команда давно разминается в зале, а противникам была предоставлена отдельная. Омега садится на скамейку, хлопая ладонью по месту рядом с собой. Младший покорно садится рядом. — Что происходит, Чонгук? — серьезным тоном, без тени улыбки спрашивает Тэхен. От этого даже страшно на секунду становится, потому что Тэхен редко бывает настолько обеспокоенным. — Хён, правда, я просто... Устал. Немножечко, — выдыхает альфа, складывая руки на коленях и опуская голову внизу. Тэхен кладет ладонь на спину, успокаивающе поглаживая. — Я не верю тебе, малыш. Что-то тебя тревожит, а ты совершенно перестал со мной говорить об этом. Мы отдаляемся? Я тебе надоел? Прости, если я что-то сделал не так, но я правда не понимаю ничего. Хотя бы ткни меня носом в ошибку, — дрожащим голосом просит омега, и Чонгук взволнованно поднимает голову и видит мокрые глаза друга, из которых вот-вот потекут слёзы. Сердце сжимается в груди до безумной боли, и альфа перехватывает руку со своей спины и вкладывает в свою собственную. — Тэ, Боже... Нет, тише, не плачь, не плачь, — омега прерывисто вдыхает воздух, пытаясь сдержать слезы в себе. — Прости меня, хён... Пожалуйста, прости. Мы не отдаляемся, и дело не в тебе, Тэ. Не смей винить себя. Никогда, пожалуйста, — Чонгук мягко поглаживает руку Тэхена и притягивает к себе в крепкие объятия, вдыхая усилившийся свежий запах. Омега крепко цепляется за спину друга, вжимаясь, будто боится, что Чонгук растворится сию же минуту. — Что же мне остается, если ты будто хочешь уйти от меня? Ты вроде здесь, а вроде где-то далеко, — шепчет он, утыкаясь носом в шею альфы. — Извини меня, пожалуйста... — Куки, малыш, все в порядке, — и, вдохнув поглубже: — У тебя появилась омега, да? — почти неслышно, Чонгук даже сначала думает, что ему показалось. Сердце почему-то сжимается в горошину, а желудок сводит спазмом от одного-единственного предложения. Чонгук отрывает омегу от себя и испуганно смотрит в глаза. У самого взгляд перепуганный, а у Тэхена еще и блестящий от слез, которые всё еще героически держатся на ресницах. Он резко выдыхает почти в самые губы Чонгука, когда понимает, что друг не торопится с ответом, а значит – скорее всего, предположения верны. — Хён, ты... Что? Какая омега? — альфа дрожит и бегает взглядом по лицу Тэхена. — Я понимаю, что я не смогу вечно быть единственным омегой в твоей жизни, что ты найдёшь или уже нашел ту самую, но я прошу... сделай мне легче, скажи всё как есть, — просит Тэхен, опуская взгляд и заламывая брови. Чонгук мотает головой, не находя сил ответить. — Тэ... Я не... Боже, у меня нет никого, прекрати, — Тэхен поднимает глаза, — зачем мне кто-то, если у меня есть ты? Зачем мне эти омеги, Тэ? — Малыш, не глупи. Я знаю, что когда люди находят себе пару, то друзья отодвигаются на второй план, а затем вовсе исчезают из планов. Я понимаю и не осуждаю, ладно? Всё-таки детей рожать тебе будет омега, а не друг, и это куда важнее. Просто я всегда боялся, что ты исчезнешь слишком резко и не объяснишь ничего. И сейчас это так похоже... — Хён! Прекрати, остановись! — вскрикивает Чонгук, и Тэхен застывает, с напуганными глазами и грустно опущеными уголками губ. — Ты – моя причина... жизни, — запинаясь и краснея, говорит он, — я бы никогда не смог заменить тебя кем-то. — Ох, Куки, ты меня совсем не понимаешь... — Нет, Тэ, это ты меня не понимаешь! Я не тот альфа, который кидает всех ради любви или ради секса. Мне такое не надо. Тэхен грустно улыбается: — Я знаю, ты очень хороший альфа. — То есть ты поступил бы так, да? Если бы у тебя... появился альфа. Ты бы бросил меня и ушел с ним строить семью? — тихо спрашивает Чонгук, опасаясь ответа от напрягшегося Тэхена. — Что? Нет, Куки, ты что?! Я бы никогда так не сделал. Ты главный и любимый альфа в моей жизни, мне не нужен никто кроме моего лучшего друга, ясно? Чонгук смущенно улыбается: — Я... Да, понял. Но тогда зачем ты приписываешь эти поступки мне, Тэ? — Прости, малыш. Я просто действительно напуган и очень переживаю за тебя... — Хён, у меня последние несколько дней постоянные скачки настроения и дикий нервяк, извини, — искренне просит альфа, а Тэхен прижимается влажными губами к его лбу, трепетно поглаживая пальцами щеки. — Малыш, — зовет он, отрываясь со звонким чмоком, от которого у Чонгука тепло заливает грудь и щеки нещадно горят. — Просто говори со мной и не смей закрываться в себе, — просит Тэхен, опаляя горячим дыханием красные щеки альфы и оставляя на каждой из них нежный поцелуй. Он позволяет себе быстро клюнуть в нос, а Чонгук плавится от этих ласк, успокаивается, улыбается и подставляет лицо под губы Тэхена. Тот целует каждый сантиметр кожи, даже подрагивающие веки и пушистые трепещущие ресницы. И так хорошо на душе. Руки Чонгука гуляют по спине Тэхена, прижимают к себе, и альфа глубоко дышит хвойным ароматом омеги, а тот оставляет еще серию коротких поцелуев на щеках и прижимается носом к носу. — Хорошо, хён. Мне больно видеть, как ты сомневаешься в нашей дружбе. Мы никогда не станем друг другу чужими, я тебе обещаю, — говорит он чуть не задевая чужие губы, абсолютно привыкший к такому тесному контакту. Тэхен всегда был близко. Максимально. И никого это не настораживало, а наоборот – успокаивало и умиротворяло. Тэхен любит обнимать Чонгука, любит чмокать его в щеки, лоб и нос, а Чонгук любит дарить нежные эскимосские поцелуи, обвивать талию руками, держать аккуратные пальцы в своей руке и дышать Тэхеном. Дышать – и жить, существовать благодаря Тэхену и из-за Тэхена. — Не смей нарушить обещание. Наша дружба – самое дорогое, что у меня есть. Чонгук тихо смеется, омега кожей ощущает вибрации от его голоса. — У меня тоже, хён, — соглашается альфа, прикрывая глаза и потираясь своим носом о чужой. — Я люблю твои эскимосские поцелуи. — А я люблю тебя. Тэхен громко фыркает, краснея: — Я тебя сильнее, малыш. Чонгук не спорит – омега не даст выиграть этот спор. — Игра скоро начнется, Куки, — Тэхен отодвигается, но всё ещё не отпускает руку альфы. — Да... Ох, хён. Как думаешь, мы сможем выиграть? — омега замечает страх в черных огромных глазах напротив и уверенно улыбается: — Шутишь? Куки, вы лучшие! А учитывая, что в команде есть ты – победа в кармане. Ты у меня лучший волейболист, понял? Чонгук хихикает, почёсывая шею. — Спасибо, хён... — Что мне сделать, чтобы ты меньше волновался? — предлагает Тэхен и глаза младшего загораются. — Эм, эм... обними меня! И поцелуй еще раз в щечку! — он улыбается, обнажая кроличьи зубки и морща носик, а омега превращается в лужицу, видя эту счастливую детскую мордашку. — Мой ты маленький альфа! — Тэхен чмокает звонко в щеку и сжимает в объятиях до хруста костей, трется своей шеей о шею Чонгука, оставляя запах на нем. — Тебя же успокаивает то, как я пахну? Чонгук краснеет еще сильнее и закусывает губу: — Д-да... Ты опять специально оставляешь на мне свой запах? — Если тебя это успокоит... Альфа не дает ему закончить, прижимаясь сильнее и потираясь носом о шею, проводя по ключицам и яремной впадинке. — Ах, да, Тэ, — он роняет голову, расслабленно улыбаясь. В таких ситуациях он чувствует себя растаявшим на солнце шоколадом, потому что запах Тэхена действует как панацея. — Я люблю твой аромат, и тебе повезло, что хвои не съедобные, иначе я бы сожрал тебя полностью, — бормочет он, прикрывая глаза. Тэхен вспыхивает и тихо смеется: — Какая разница? Я же не состою из хвои. Ну, типа, из опилок, не знаю... Короче, тебе ничего не мешает. Я съедобен. — Хорошо, тогда я действительно обдумаю это, — улыбается Чонгук, отрываясь от шеи и поднимаясь со скамейки. — Сообщи, как надумаешь. — Обязательно, — Тэхен поднимается следом, направляясь в сторону зала, где уже слышны свистки тренеров. — Все будет отлично, малыш, я буду болеть за тебя. Чонгук, смутившись, спрашивает: — Правда будешь? — да, он знает, что омега на каждой игре болеет за него, но, честно, каждый раз – как первый. — А как иначе? Я горжусь своим малышом. Мой альфа самый лучший. Они выходят в зал и сразу попадаются на глаза команде, которая подзывает Чонгука к ним. — Спасибо, хён. Обожаю тебя. — Обожаю тебя в ответ, Куки, — он отпускает его руку и удаляется в сторону трибун, напоследок отправляя воздушный поцелуй. Альфа прикрывает красные щеки, провожая фигуру друга до самых трибун, и только потом подходит к команде, слушающей напутственные слова тренера. «Мой альфа, — повторяет про себя Чонгук, глупо улыбаясь. Он любит, когда Тэхен не боится так говорить. Не боится, что их примут за пару или что-то подобное. Он просто говорит так, как чувствует. А Чонгуку до безумия приятно слышать такое от Тэхена. От его омеги. — Звучит очень правильно». Игра проходит замечательно: противники достойные, из-за чего и соревноваться в кайф. Чонгук всегда хотел быть победителем, и такие игры помогают выпускать его дух соперничества и оставлять все ненужные эмоции на поле. И даже когда он был сосредоточен на пасах и передачах, то слышал выкрики друзей и, главное – голос Тэхена. У него он выделяется среди других своей тягучестью и глубиной, от которых порой мурашки по телу бегают, а на сердце становится тепло и приятно. Они выиграли, и у Чонгука голову вскружило, когда он оказался в объятиях членов команды, выкрикивающих их лозунги и чуть ли не проламывающих пол прыжками. Затем он оказался в объятьях друзей, и последним, кого он обнял, был Тэхен. Он радостно бросился на шею, будто Чонгук не межгородские игры, а сразу олимпийские выиграл. Вроде мелочь, но Тэхен так крепко обнимает, щебечет на ушко, что невероятно гордится им и что его альфа – лучший в мире. — Хён, ай, ты скоро задушишь меня, — альфа, вопреки сказанному, прижимается еще ближе, глазеет на друзей, которые чуть ли не сердечки вокруг них рисуют, и осознает, что хочет таких моментов как можно больше. — Откачаю. Я рад за своего малыша, — Тэхен фыркает куда-то в шею, а затем отпускает из цепких рук, давая возможность глотнуть воздуха. — Сладкая парочка опять чуть ли не трахается на глазах у народа. Никаких моральных ценностей, — Чеен, стоя в обнимку с Минхо, резюмирует очевидное, а друзья поддакивают. Подонки. — Никогда не видели двух лучших друзей, идиоты? — произносит Хосок, и это кажется похожим на адекватные слова. Так, стоп. Хосок и что-то адекватное? Чонгук переводит взгляд на альфу, понимает, что это предложение пропитано сарказмом с головы до пят, и секундное поражение как рукой снимает. — Завалитесь, — просит Гук, забирая принесенный телефон у Намджуна. — Ладно-ладно. Мы выиграли – это факт. Чонгук молодец. Фактически из-за него мы так хороши, — говорит Нам. — Вообще-то, это всё командная работа. Но я играл хорошо только из-за Тэхена. Омега хихикает, пихает в бок и, кажется, краснеет. Чонгука это озадачивает. Что-то сегодня всё не такое привычное. Обычно Тэхен отшучивается, а здесь... Это из-за того, что было в раздевалке? Или из-за чего?.. — Тэхен покраснел, о-оу! — тянет Момо, а остальные глазеют на омегу, который пятится назад, с абсолютно растерянным лицом. Чонгук в этот момент не особо от него отличается. Бегает выпученными глазами от испуганного и донельзя смущенного Тэхена к ухмыляющимся друзьям. От вида такого друга что-то под сердцем скребёт, аж до боли. Он, долго не думая, хватает Тэхена за руку, и прижимает к своей груди, закрывая от внимательных глаз друзей. Они-то не успокаиваются, продолжают улюлюкать и ворковать над ними. Чонгук уводит омегу в сторону раздевалок (это теперь их символичное место), в которых сейчас толпа. Но вскоре все уйдут, и они смогут нормально поговорить. — Всё в порядке, хён? Это же просто шутка, ты чего так покраснел? — Чонгук беспокойно гладит по спине, и Тэхен только сейчас отрывается от его груди, покусывая губы. — Иногда их шутки и мысли... Они смущающие, да? Или это только мне так кажется? — щеки омеги очаровательно розовеют, а пальцы оттягивают подол толстовки. — Иногда... Да, бывает. Но они безобидные, Тэ. — Да уж. Я порой забываю, что мы всё-таки не встречаемся и не спим. Их тупая терапия уже промыла мне все мозги, — он усмехается, но отчего-то эта усмешка выходит не то печальной, не то раздражённой. Вряд ли Тэхен злится на Чонгука, но на друзей – вероятно. — Плевать. Пусть думают, что хотят. И вообще, разве я настолько плохой альфа, что ты стыдишься наших несуществующих отношений? — игриво шепчет Чонгук, цепляя Тэхена за подбородок и смотря в глаза. Омега немного тормознуто вникает в шуточно сказанные слова и хлопает глазами. — Ч-что? Нет, Гуки. Ай, дурак ты, — шипит он. — Ты лучший альфа, и я не стыжусь. Это просто непривычно. — Нас всегда шипперили, что непривычного? — Сложи два плюс два: ты нервничаешь перед игрой, твой лучший друг-омега сбегает с тобой в пустую раздевалку, и вы выходите оттуда веселые, довольные, и счастливые. За ручки. Из пустой раздевалки. В итоге ты аргументируешь выигрыш команды тем, что это всё твой друг-омега помог. Поддержал, так сказать, — Чонгук слушает, переодически кивая как китайский болванчик, — пожалуйста, скажи, что улавливаешь этот двойной смысл, мне неловко тебе всё разъяснять. И Чонгук улавливает, да. Не сразу, конечно, но всё же. Сначала его рот приоткрывается в немом шоке, а глаза становятся огромными шарами, затем альфа хмурит брови, бегает взглядом по полу, а после он чувствует, как сильно у него горят уши. Потому что, да... Выглядит это действительно двусмысленно. — Ох, бля... — Не-не! А-ну цыц! Ты понял, молодец. А теперь забей. Ты прав, это не их дело, и нам должно быть все равно. — Хён! — шепчет он, будто их реально подслушивают. — Это выглядело так, будто мы... Тэхен закатывает глаза, хватает его за щеки и пристально смотрит в глаза. Позади Чонгука, кстати, видно их придурашных друзей, которые то и дело смотрят на парочку. Омега своим же мыслям поражается, когда подается вперёд, оставляя звонкий чмок на щеке друга. Чонгук замирает, не понимая происходящего, и ловит, наверное, сигналы из космоса, раз так растерянно пытается уловить смысл случившегося. А Тэхен-то знает, что с ракурса друзей это выглядит как настоящий поцелуй. Чонгука, конечно, таким доводить не стоит, – этот ребенок и так от смущения сгорает, – а друзей можно. Хотели шоу? Получите, распишитесь. — Малыш, забей на всё и обними меня крепче.***
— Гуки! — раздается громкий стук двери о стену, и альфа подскакивает на диване. Пульт летит куда-то вниз, а Чонгук хватается рукой за дико бьющееся сердце. Напугал. В гостиную вбегает Тэхен, сразу плюхаясь на диван рядом с, мягко говоря, ахуевшим Чонгуком. Он выглядит до жути взбешенным: волосы растрепанны, в глазах опасный блеск, а на теле старая новогодняя пижама... Тэхен, видимо, только с постели вскочил, что даже переодеваться не стал. Дело серьезное... — Что, ты, блять, тут делаешь? — чеканит альфа, хмурясь, и громко выдыхает застывший в легких воздух. У омеги в следующую секунду выражение лица меняется. Теперь он смотрит побитым щенком. Нет, на жалость не давит – Чонгук его пожалеет и без этого – скорее просто дает волю эмоциям. Только с альфой он может показывать себя настоящего, абсолютно без стеснения или скрытия правды. — Гуки, малыш, что мне делать? — тянет он тоскливо, поджимая колени к груди и сжимая в руках ключи от квартиры. От квартир, если быть точнее – не через стену же он попал сейчас к Чонгуку. — А что произошло?! — Аа-х! Гуки! — Тэхен движется ближе, тянется ладонью к ладони альфы. Чонгук переплетает их пальцы. — Этот ебланидзе написал мне в твиттере! В твиттере, понимаешь?! Нет, Чонгук не понимает, если честно. Кто ему написал? Что ему написал? Какой твиттер? — Он? Кто? Тэхен смотрит на него, будто на дебила. — Хёнджин, Гуки! — взвизгивает омега истерично. О, вот и до Чонгука дошло. Стоп, что... — В смысле?! Этот?! Который конч? — Да-а! Я не знаю, как он нашел меня в твиттере, но он пролайкал все мои твиты и в личные сообщения написал. — И что написал? Тэхен морщится, доставая из кармана айфон и вкладывая в уже раскрытую ладонь Чонгука. @yourbadboy : хей, красавчик!) нашёлся. а теперь познакомимся? Альфа сжимает несчастный аппарат в руке, злобно сверкая глазами. Тэхен, замечая это, осторожно поглаживает по спине. Чонгук всегда был ревнивым и не скрывал этого. Но и поклонники не были никогда такими настойчивыми (или, может, Хёнджин просто отсталый?). Сейчас для Тэхена такая реакция абсолютно нова. Да, ревнует, но насколько сильно его ревность может разозлить? Гуки – маленький котёнок, который, на первый взгляд, вообще не может обидеть кого-то. Но всё меняется. В последнее время альфа сам не свой: постоянная раздражённость, сильный запах (намного сильнее, чем у него обычно, когда он просто волнуется или злится. Намного сильнее и с другими шлейфами) и более частая нужда в физическом контакте с Тэхеном. Тэхен тоже чувствует и тянется, не сопротивляясь. — Сука, — рычит Чонгук, и омега испуганно замирает. Окей, к списку странностей добавляем и рык. Грубый голос альфы проявлялся настолько редко, что за все время, пока они дружат, Тэхен лишь два раза слышал, как рычит Чонгук. — Г-гуки? — омега ловит взгляд черных глаз альфы и от страха вжимается в диван. Чонгук и сам съеживается, осознав свою оплошность, и вмиг прокашливается. — Прости... — он жалостливо смотрит в упор, подрагивая всем телом. Тэхен выдыхает. Он сам напугал бедного ребёнка, а не ребёнок его. Идиот. — Извини, хён... Оно случайно, прости... — Малыш, малыш, малыш! Тс-с, — Тэхен берет его ладонь в свою, нежно поглаживая, — все хорошо, успокойся. Это случайность. Чонгук угукает, жалостливо смотря из-под ресниц. — Чем ты тут занимался? — омега указывает рукой на беспорядок из разбросанных на полу тетрадей и папок с документами. Фильм, который все еще играет на фоне, уже давно потерял смысл. Придётся пересмотреть. — Рецензия? — Препод с каждым моим пропуском на неделе прибавлял мне по одной рецензии. Мне надо сделать три. Точнее, уже две. Вот, вторая... — альфа кивает на экран и, поднимая пульт с пола, ставит фильм на паузу. — Ох, малыш, — Тэхен перекидывает ногу через его бедра, седлая. — Потерпи. Учись прилежно, не пропускай пары, иначе я тебя съем, понял? — смущенный кивок в ответ. — Ты станешь всемирно известным режиссёром, твои фильмы получат бесчетное количество оскаров. Но при условии, если ты не забьешь на учебу! Альфа моргает, опуская руки на талию Тэхена, а тот прижимается еще ближе. Лбом мягко сталкивается с чужим, не прерывая долгого и пронзительного взгляда. — Хотя бы ради тебя, хён, — соглашается Чонгук. — Мой послушный малыш, — альфа жмурится, краснея и отводя глаза в сторону. — Ну что ты краснеешь, м? — Да я... — Всё никак не привыкнешь, что ты только мой малыш? — Тэхен скользит ладонью по шее альфы, затем по щеке, большим пальцем задевая мягкие губы, чем еще больше смущает. Чонгук не вырывается, плавится под ловкими пальцами и вдыхает всеми легкими сильную смесь запахов. — Привык уже давно. Тэхен смеется гортанно, прижимаясь носом к щеке, мягко сцеловывая жар с кожи. — К чему привык? Скажи это, — глубоким голосом приказывает он, а с губ Чонгука срывает хриплый выдох. — К тому, что я... только твой малыш, — тихо говорит альфа, и Тэхен довольно урчит. — Умничка. Не бойся, я обожаю, когда ты краснеешь. Чонгук притворно стонет, изображая вселенское недовольство, и мягко спихивает с себя охреневшего в край хёна. Омега мычит, зарывается под плед и обиженно куксится, хотя на деле просто очарован стеснительным Чонгуком. — Хён, возьми, — он подходит к шкафу, хватая огромную салатовую толстовку, и протягивает Тэхену, — носи ее в универе. Может, если Хёнджин встретит тебя и почувствует, что на тебе запах альфы, он отвалит. Тэхен заворожённо смотрит на вырви глаз толстовку, ощущая необъяснимое смущение и тяжесть в животе. Чонгук-и предлагает... пометиться его запахом? — Ну что ты так смотришь? Бери, на, — он тянет омегу за локти, сажает на диване и натягивает вещь на него. Тэхен, словно безвольная (и смущенная) кукла, даже не сопротивляется. — Ты хочешь, чтобы я пах тобой? — с улыбкой звучит вопрос. Чонгук чешет щеки, мило вылупляет глаза и кивает: — Я, типа, хочу обезопасить тебя. Да и наши запахи очень гармонично звучат, поэтому вопросов по поводу наебалова быть не должно. Чувствуется так, будто мы пара. Тэхен накидывает огроменный капюшон на голову и вдыхает умопомрачительный аромат. Мысль, что он теперь может быть в ментальных объятьях Чонгука всегда, сводит с ума. С его запахом он чувствует себя намного живее и бодрее, чем без него. — Спасибочки, мой альфа, — подмигивает он и, сам же этого стесняясь, хихикает и прячется под пледом. Чонгук падает сверху, сгребая в мягкие объятия и громко смеясь. — Не за что, мой омега. — Красиво звучит, правда же? — Да, мне тоже нравится, — голова Тэхена показывается из-под пледа, и Чонгук улыбается в ответ на яркую счастливую улыбку омеги. — Тогда давай я помогу тебе написать рецензии, — неожиданно (да ладно, это же Тэхен) предлагает он. — Ого, а фитнес-тренеров тоже обучают этому? — глумится Чонгук, за что получает щипок в бедро. — Фитнес-тренеры – до жути многогранные люди. Гораздо многогранней всяких там режиссёров. Альфа театрально изображает обиду: — Ну вот не можешь ты вознести себя, не засрав меня. — У меня по жизни предназначение: засирать своего любимого друга. Я же любя, — и смеется, зараза. — Завались. — Так что у нас по программе? — меняет тему омега, удобно устраиваясь на диване. — «Эффект бабочки», 2004 год. — Фантастика? Триллер? Боевик? — Научная фантастика. Ты далек от этой темы, даже не пытайся делать умное лицо. — Это было грубо, но справедливо. Один – один, — и Чонгук победно улыбается, перематывая фильм назад и нажимая на «play».***
— Хуевая идея, — говорит Чеен слишком громко, из-за чего недовольный преподаватель кидает на них грозный взгляд. Тэхен одними губами извиняется за подругу. Он специально прибежал в корпус астрономии, чтобы очень-очень серьезно поговорить с Чеен. Точнее, попросить её. На самом деле, он не расстроится, получив отказ. Он хотя бы попытался, окей? — Почему? — звучит раздосадовано. — Это просто свидание. Ты всегда соглашаешься легко ради проверки какого-то альфы, а тут что не так? Они выходят из аудитории, сопровождаемые облегченным выдохом от того же препода. Главные болтушки ушли. — Камон, Тэ, мне надоело испытывать стыд за невоспитанность этих животных. Это тратит мои нервы и появляются морщины. Мне они пока не нужны. В смысле, морщины, а не альфы. Хотя альфы-животные – реально не нужны. Тэхен кивает – приходится смириться с тем, что не получится разоблачить главного после Хёнджина злодея – Йена. — Меня действительно достает этот дебил. Мы могли бы узнать от Йена, что Хёнджин замышляет по поводу меня, но я понимаю, что нельзя заставлять тебя вновь возвращаться к «отношениям» с этим... мудилой. — В их компании есть еще хренова куча таких же безмозглых альф. Почему ты просишь меня поговорить именно с Йеном? — хныкает Чеен и кривится, представляя, как вновь окажется рядом с этим отбросом общества. — Йен, вроде как, самый приближенный к Хёнджину. Хотя, может, они всей компанией составляют план по затаскиванию омег в постель? — предполагает Тэхен. Они подходят к аудитории, где у Чонгука и Хосока проходят лекции по основам кинематографического мастерства, и присаживаются на мягкие диванчики. Альф как всегда задержат минут на двадцать, и только потом они все вместе пойдут в столовую. — Все возможно. Поверь мне, Тэ, если бы они просто словесно докапывались до омег – не было бы такого ажиотажа. Они действуют агрессивно, добиваются своего. И главное – непонятно зачем. Прикол будет, если потом окажется, что у них есть специальный блокнот со списком их «жертв и целей». Максимально мерзко, — Чеен достает зеркальце, поправляя волосы. — Как в «Ривердейле»? — Типа того. Я понимаю, если бы они просто спали со всеми омегами, которые им добровольно дают, но подмешивать в коктейль всякую парашу... Это как низко надо опуститься? — Ох, Чеен, я даже боюсь представить, какие у них цели... — Тэхен поджимает губы. Настроение испаряется в мгновение ока, ему срочно нужны объятия Гука. — Тэ, не накручивай себя. У тебя есть самый лучший альфа в мире и еще Хосок с Намджуном. У тебя есть я, Сана, Момо и Минхо. Мы все за тебя горой встанем, точнее уже. — Спасибо, зай... Ты права, глупо было просить тебя пойти поговорить с Йеном. Я совсем не задумался о твоей безопасности, извини... — Чеен хмурится, убирает зеркальце в косметичку и садится корпусом к Тэхену. — Перестань, Тэ. Я понимаю, что ты боишься и переживаешь. Все будет в порядке... — она кривится, смотря куда-то за спину Тэхена, и хватает его за руку. Тэхен и сам непонимающе бегает глазами, а потом разворачивается и видит перед собой Хёнджина. Вспомнишь лучик, вот и солнышко... — Я тебе непонятно в тот раз сказал? Отъебись ради Бога, — резко, не церемонясь, выплевывает Тэхен. Хёнджин один, в этот раз без своих дружков. Это, опять же, не дает ни одной наводки на его мотивы... — Как грубо, Тэхен. Я ведь, между прочим, хочу по-хорошему, — альфа не подходит ближе, но Чеен все равно прижимает омегу ближе к себе, защищая. — Парень, тебе здесь не рады. Бери свои обвисшие яица в руки и вали нахуй, — злобно сверкая глазами, вторит она. — Да ладно вам. Я не собираюсь тебя убивать, я прошу простого общения. — Я не желаю даже этого, — Тэхен скоро взорвется от негодования. Из-за того, что он омега-парень, его мнение не учитывается, что ли? Разве этот стереотип не исчез лет десять назад? — Ого-о, а от тебя-то пахнет тем альфой... — принюхивается Хёнджин и в следующую секунду морщит лицо, якобы выражая отвращение. Но Тэхен-то знает, что смесь их с Чонгуком ароматов – одно из лучших сочетаний мира. И не одни они так считают, между прочим, — Чонгук, да? Вы ебетесь? — и гадко усмехается. Тэхен замирает: с одной стороны, хочется начать отрицать довольно неприятное высказывание, с другой – а почему нет? — Не твое дело, кто меня ебет. — А-а, ну понятно. Ну, я бы не сказал, что этот Чонгук лучше меня. Поэтому, если что, у тебя есть мой твиттер. Пиши, — говорит альфа, подмигивает и скрывается в толпе студентов, оставляя омег в полной озадаченности. Они молчат где-то минуту, после чего их окликают друзья-альфы. Чонгук с Хосоком подбегают к ним, светя улыбками, но те быстро пропадают, заметя настроение Тэхена. Чеен не заметила, как рефлекторно сжала ладонь друга почти до хруста и теперь поглаживает, молчаливо извиняясь. — Эй, хён? — Чонгук присаживается на корточки, а Хосок, тот, который лыбится чаще, чем дышит, хмурится, оглядываясь по сторонам. — Ты не чувствуешь, Гук? Здесь альфа с запахом... Как перед гоном. Будто очень озлобленный, — Чонгук принюхивается и замечает то же самое. Но кто мог пытаться разнести свои феромоны? Обычно такое проворачивают, когда надо привлечь к себе омегу, и это знание заставляет Чонгука сжать челюсть от осознания. Хёнджин... — Блять, — хрипло, почти срываясь на рык. — Тэ, он опять? А Тэхен замирает, испуганно бегает глазами от Хосока до Чонгука, но всё-таки останавливается на последнем и заторможенно кивает. — Ничего такого, малыш. Он просто.. — Тэ! — одёргивает его Чеен. — Почему ты говоришь так, будто это мелочь?! — Чеен, тише... — Тэхен, расскажи, как все было на самом деле! — поддакивает Хосок. Омега тяжко вздыхает: — Опять пытался заговорить. И я... прости, Гук... — Что? Что такое? — Он спросил, спим ли мы... — Тэхен стыдливо поднимает на него взгляд, — и я не сказал, что нет, но и не сказал, что да. В общем, он думает, что мы реально спим. Прости, я не хотел тебя впутывать. — Ох, хён... Ничего страшного, окей? Да плевать на слухи и на всё прочее. Может, если он теперь думает, что мы в отношениях – то отъебется? — альфа говорит уверенно, но его смущения выдают красные щеки, из-за чего на лице Тэхена появляется блаженная улыбка. Его маленький альфа всегда был рыцарем, всегда был готов встать на защиту мира, но всё равно смущался из-за мелочей. И это настолько потрясающе, что Тэхен никогда не сможет насладиться этим вдоволь. — Ты милый, Куки. Спасибо, — омега цепляется за его ладонь, мягко поглаживая. — Окей, порешали, — выдыхает Хосок, залезая на диван. — Так че, в столовку идем? — Мне есть перехотелось. Но давайте я сейчас сбегаю за материалами для семинара к лектору и прибегу к вам, а вы пока идите, — говорит Тэхен, и все согласно кивают. — Сходить с тобой, хён? — Чонгук выпучивает свои оленьи глазки и мило надувает губки. Это он так пытается разжалобить. На Тэхена это всегда действует, но не в этот раз. — Я сам, малыш. — Господи, почему вы не встречаетесь, серьезно? Типа, вы буквально лобзаетесь 24/7, таскаете одежду друг друга и не ищите себе пару. Вы должны быть вместе! — Хосок как всегда. Вот она – повседневность. — Нам и дружить хорошо, — отвечает Тэхен. — Это из-за того, что вы не истинные? — Чонгук на пару с Тэхеном фыркают, вызывая у друзей улыбки. — Сейчас истинность – абсолютно неважная вещь. Не обязательно быть с истинным, поэтому нет, дело не в этом. Мне просто... — альфа смотрит прямо в глаза Тэхену, но обращается к Хосоку, — просто так хорошо с Тэхеном. Как с другом, как не с другом. Плевать. Он просто заменяет всех. Чеен пищит от умиления, хоть ей такое и не свойственно, а Хосок смахивает несуществующую слезу. — Ох, какой ты романтик, Чонгук, — говорит Хосок. — Мой малыш, — улыбается смущенно омега, краснея. Чонгук широко улыбается, морщит носик и выглядит до безумия счастливым ребёнком. Тэхен не сдерживается и, ладонями обхватывая лицо альфы, оставляет нежный поцелуй в уголке губ. А затем, когда Чонгук, замерший от смущения, распахивает свои глаза, наклоняется к уху и шепчет еле слышно: — Мой маленький альфа, никому тебя не отдам. И убегает, оставляя трех друзей в полном шоке. У Чонгука от счастья (или что это?) горят глаза, а вместе с ними еще и уголок губ, где коснулись его губы Тэхена. Вау... Ого... Чонгук все еще смотрит куда-то в точку, где секунду назад сидел омега и, кажется, не собирается возвращаться к жизни. Хосок ехидно смеется и громко заключает: — Финита ля комедия!***
Лето. Море. Солнце. Любовь. Сейчас не лето, а почти конец сентября, но не суть. То, что море – не океан, мы тоже опустим. Вся компания валяется в песке, подставляя задницы к солнцу, пока у Тэхена проходит тренировка по серфингу, и он покоряет волны побережья на своей любимой доске. Чонгук настолько был очарован, когда пятнадцатилетний омега заявил, что хочет профессионально заниматься сёрфингом. Даже на большинстве тренировок присутствовал. А Тэхен доверил ему самое сокровенное – позволил раскрасить доску так, как хочется Чонгуку. Полностью доверился вкусу альфы, а такое не может не греть сердце. Жара давит, припекает безумно, и альфа порывается к мини-бару, стоящему прямо на песке. Людей сегодня много, и не сказать, что его это как-то напрягает, просто излишнее внимание – не совсем то, чего он так жаждет. — Извини, тут последняя кола, ты будешь ее брать? — из размышлений его вытаскивает омега-девушка примерно его возраста. Она улыбается, кивая на мини-бар, и до Чонгука заторможенно доходит. — Нет, спасибо, можешь взять. Я тогда попью спрайт, — отвечает он, вытягивая холодную жестяную банку. — А, да, хорошо, — она кивает. — Мм, не хочешь познакомиться? «Ну нет!» — Ам, ну... Я тут, вроде как, с друзьями, поэтому... — он кидает взгляд на компанию, и Тэхена, который уже закончил с тренировкой и обтирается полотенцем. Их взгляды пересекаются, и омега нечитаемо сканирует фигуру рядом с Чонгуком, а затем безразлично отворачивается. Интересно-интересно... — Нет, наверное не стоит, извини. — Оу, это твой омега? — Он... эм, ну... да? — мямлит Чонгук. — Я почувствовала покалывание на затылке. Он не очень дружелюбно настроен, хотя я даже ничего не сделала. Между вами все в порядке? — альфа краснеет. Какого черта вообще? Окей, да, Тэхен его ревнует, но не до такого, чтобы инстинктивно посылать другим омегам знак, что Чонгук уже занят? — Боже, извини, ладно? Он у меня... Правда ревнивый. И да, у нас все хорошо... Хотя я уже в этом сомневаюсь, — он не отводит глаз от друзей, и Тэхен будто игнорирует его, даже не глядит в его сторону, всецело занятый разговором с Момо и Саной. — Всё в порядке. Постарайся объяснить, что ты верный альфа, который не изменяет своей паре. Я даже могу помочь. — Нет-нет, что ты. Не стоит, — пытается посмеяться он, но выходит ржавое скрипение. — Я пойду, спасибо... За напиток. — Они бесплатные, — напоминает девушка. — Спасибо за... Не знаю, просто спасибо. Пока, — неловко прощается он, мысленно бьет себя по лбу за свою нелепость, и бежит к друзьям. Тэхен действительно его игнорирует, класс. Чонгук не получил любимых объятий или поцелуй в щеку, как бывает даже после расставаний минут на десять. Омега даже не глянул на него, когда Чонгук сел рядом, а просто продолжил (довольно показательно) разговаривать с Момо и Саной. Очень приятно... — Хён, ты куда? — окликает его альфа, когда тот направляется куда-то в сторону компании серфингистов. Опять же, не сказав ему ни слова. Приятненько. — Куда надо, — дерзко, даже не поворачивая голову. М-м, еще круче. И на что обиду-то затаил? — Что с ним? Он вам что-то сказал? — Сказал, что ты с какой-то омегой болтаешь, и потом резко перевел тему, — отвечает Момо. Окей... Ну, разговаривал, и что? Не сосался же... Так в раздумьях и проходят следующие пять минут, сопровождаемые шумом волн, беседами друзей и мыслительной кашей. Каша – суперская, с комочками, как в детском саду. В какой-то момент по телу пробегает озноб, и Чонгук рефлекторно поворачивается в сторону Тэхена. Извините, а хоть неделя может пройти без этого? Чонгук четко и ясно видит, как этот... альфа... хватает Тэхена за запястье, второй рукой пытается прижать за талию, – и всё это происходит под всеобщие смешки. У него что-то вспыхивает в груди, и он, задевая опешивших друзей, летит прямо к Тэхену, Хёнджину и его дружкам. Летит – сказано ни разу не преувеличенно. Агрессия и неконтролируемый гнев пульсирует на подкорке, и Чонгук почти набрасывается на Хёнджина, хватая его за футболку и сжимая ту у горла. — Ты, блять, тупой или прикидываешься? — рычит Чонгук и совершенно не слышит просьб уже подбежавших к ним друзей. Тэхена он слышит лишь поверхностно, отрывками. В уши будто воду залили, но при этом вода эта гнев не остужает. — Отвечай, сволочь! Что тебе от него нужно? А сволочь молчит, только усмехается, и это бесит больше всего. В любой другой ситуации Чонгук бы решил все словами, но здесь и сейчас у него нет сил терпеть и играть в мир-дружбу-жвачку. Он в один рывок валит альфу на песок, замахиваясь по лицу кулаком, но вовремя перехватывается Хосоком и Намджуном. А ведь Хёнджин даже не сопротивляется, хочет из себя жертву сделать. — Чон, приди в себя! Успокойся! — кричит Намджун, удерживая Чонгука за руки. А Чон не может успокоиться: он рычит, его глаза пылают, а одышка как у дикого волка. Ситуацию берет в свои руки Тэхен: тянет Чонгука на себя, утыкает носом в свою шею и держит мгновенно ослабевшее тело в руках. — Гуки, детка... Тише-тише, вот так, — гладит по спине, уводя его подальше ото всех. — Ты слышишь меня, солнышко? Нет, Чонгук не слышит. Его разрывает от лихорадки и неожиданно выступивших слез. — Х-хён... только не уходи... — сиплым, но таким родным голосом просит он. — Не уйду, тише, Куки. Всё в порядке, всё хорошо. Да, Чонгук тоже на это надеется, прежде чем провалиться в темноту.***
Жар и покалывания по всему телу, ноющий низ живота – не то, от чего хотелось бы просыпаться альфе. Глаза будто песком засыпали, а в горле так сухо, хоть задыхайся. Сначала Чон не понимает абсолютно ничего, – дальше, когда всё-таки открывает глаза и видит пустую комнату, захламлённую своими же – а хотя, нет, еще и Тэхена, – вещами. Чувствует свежий и очень яркий аромат омеги, хотя его самого не видит, и понимает – это пиздец. Он вообще не ждал гона в ближайшее время. Можно попросить его уйти? И как не заметил? В последнее время он действительно был раздражительным и заводился не на шутку, постоянно усиленный запах, тоже вроде бы должен был вызвать подозрения. Должен же? Ну, а у Чонгука в голове манная каша с комочками, а не забота о собственном здоровье, не обессудьте. Он со стоном откидывает с себя мокрое (интересно, от чего?) одеяло и понимает, что одни тонкие спортивные штаны не скрывают буквально ни-че-го. Тэхен его переодел, за что ему огромное спасибо, потому что Чонгук даже думать боится о том, как сильно пахла та одежда, в которой он был до этого. Возбуждение не проходит, но и сильного желания пока не наблюдается. Он вполне контролирует себя и свои желания и тянет носом смесь их с Тэхеном запахов. И где он, кстати? Дверь в комнату открывается как никогда кстати. Омега тихонько выглядывает из-за угла. Ожидаемо натыкается взглядом на Чонгука: мокрого, в безумно тонких и просвечивающих штанах, с уставшими глазами и прерывисто дышащего. — Господи! — Тэхен хватается за сердце. — Ты ж меня так не пугай, дурак! Я думал, ты всё еще в отключке, — он всё так же стоит на месте, не высовываясь и не проходя в комнату. — Хён... — Чонгук сразу чувствует его сильный запах. У него, как и у тысячи других альф, во время гона обоняние становилось раза в три чувствительнее. И сейчас он ощущает исходящие от омеги феромоны настолько сильно, что уже не может контролировать собственное, растущее, возбуждение. Очень приятно, день – супер! — Пожалуйста, скажи, что я всё-таки не натворил глупостей. Тэхен закусывает губу, неловко мнется, но всё равно проходит в комнату и садится на постель. И, Господи, Чонгук готов умолять его уйти. Не так близко, только не так близко... Он не простит себе, если не сможет сдержаться и сделает всё еще хуже. — Ты пытался, но в этом виноват только я. Теперь я понимаю, почему ты был таким ревнивым и вредным. Наверное, в преддверии гона очень тяжело держать гнев при себе, — он осторожно двигается ближе, скользит взглядом по очевидному стояку, груди, взмокшей шее и кадыку. Чонгук ощущает, как у омеги волоски на теле поднимаются от естественной реакции на альфу. И Чонгук видит собственными глазами, как у омеги расширяются зрачки. Ох, святое дерьмо... — Хён, пожалуйста... Уйди, — просит он и тянется к одеялу, в попытке прикрыться. Бессмысленно, абсолютно бессмысленно, потому что Тэхен перехватывает руку и двигается ближе, наклоняясь к лицу Чонгука. Критически близко. — Я хочу тебе помочь, малыш. Ты же никогда не проводил гон с омегами. Тебе станет легче, если позволишь мне сделать тебе приятно, — либо у альфы что-то с головой, либо же у Тэхена действительно голос стал еще ниже и соблазнительней. Он шепчет почти в самое ухо, и Чонгуку очень плохо от происходящего. Какого хрена творится? Это точно в реальности, а не во сне? Альфа ничего не отвечает, только старается выкинуть из мыслей произнесенное Тэхеном, отвернуться от его губ и горячего дыхания, хотя бы предпринять попытку сдержаться. — Гуки, не бойся. Ты не испортишь нашу дружбу, а даже наоборот, сделаешь всё лучше. Просто позволь мне, — омега прижимается к взмокшей шее, шумно вдыхая. — Я не прощу этого себе, хён... — Чонгук почти скулит, сжимает колени и откидывает голову назад, открывая шею для Тэхена, — не прощу, слышишь? Омега сдавленно смеется и прикасается осторожным поцелуем к коже. Нежным, почти невесомым, который сейчас ощущается разрядом тока. — Я помогу тебе простить, детка. Никто из нас не виноват. И ты в том числе. Чонгук хватает Тэхена за бедра, переворачивая и оказываясь сверху. Теперь, когда их губы утыкаются друг в друга и они делят один громкий вздох на двоих, альфа понимает, что это не только конец старого, но и начало чего-то нового. Чего-то, что ранее было неизвестным и неизведанным. — Пожалуйста, Гуки. Поцелуй меня. И может ли он отказать? От жадного поцелуя у Чонгука воздух в легких заканчивается, а в голове все смешивается в непонятную субстанцию. Это все Тэхен. Это вина Тэхена, который седлает его бедра, прижимается задом прямо к члену и засасывает губы альфы с таким голодом, что, кажется, будто он всю жизнь этого ждал. — Я... Тэ... — Тс-с, замолчи и наслаждайся, — строго (о Боже, Тэхен точно омега, а не альфа?) затыкает его. — Иначе я сам тебя трахну, ясно? Чонгук громко стонет. Нет, он точно должен был родиться омегой, которая бы текла от подобных обещаний (угроз?) Тэхена. Но, черт, он ведь не против быть трахнутым, окей? То есть, в перспективе его не воротит от одной мысли, а даже наоборот... У него встает еще сильнее, и запах играет по-новому. Тэхен, замечая это, смеется в поцелуй и отстраняется с громким чмоком. Чуть поднимается над Чонгуком, оглядывая альфу. — Какой ты красивый, Гуки, — шепчет он, проводя ногтями по торсу, царапая. Покачивает задом, создает адское трение, и улыбается как маньяк. Чонгук не против побыть и жертвой. Если откинуть тот факт, что он сейчас мало что соображает, то ему почти не стыдно. Стыдно будет потом, по прошествии первого дня, самого пика обострения. — Хочешь трахнуть меня, да? — Чонгук даже не пытается сдержать жалобный скулёж, а Тэхен с довольным лицом спускает с альфы штаны и белье, оставляя Чонгука полностью беззащитным и пожирая голодным взглядом. — Х-хён... Ну же, пожалуйста... — Что, Гуки? Скажи мне, чего ты хочешь? — Чонгук, если честно, хочет сейчас сгореть от стыда. Они никогда не обнажались друг перед другом, особенно с такой целью. Им никогда не было противно думать о сексе друг с другом (Чонгук надеется, что это относится и к Тэхену тоже, поскольку он может говорить только за себя). И более того, ни у одного из них не было полноценного секса. Тэхен как-то практиковал подобие фроттажа с каким-то альфой (по пьяни, естественно), а вот у Чонгука были лишь неопытные ласки и взаимная дрочка. Приятненько, но мало. И если сейчас они оба лишатся девственности, то это будет локальным мемом, поскольку в их компании преобладают шутки о первом разе между Чонгуком и Тэхеном. Смешно, хоть стой, хоть падай. — Просто сними это с себя, — просит альфа, указывая на брюки. Ему станет еще хуже и еще жарче, когда он голой кожей почувствует такую же голую кожу Тэхена, но, Господи, он не может терпеть. У него всё еще зудит тело, кружится голова от смеси запахов и ноет член, по которому то и дело проезжается Тэхен, — пожалуйста, я не могу больше, Тэ. И омега действительно раздевается. Снимает с себя все, светится в золотистых лучах дневного солнца и целует несдержанно. Туман застилает голову Чонгука, он ответно вгрызается в губы омеги, подминает под себя, срываясь с тормозов окончательно. Их глаза на секунду пересекаются – Тэхен отчаянно пытается не утонуть в темном, полном желания взгляде Чонгука и в очередной раз с треском проваливается. Назад пути нет. Когда Тэхен кончает с бархатными стонами на губах и громко произнесенным именем альфы, Чонгук вдруг осознает, что отдал Тэхену не только первый секс, но и первую и единственную дружбу. Или, быть может, она никуда еще не пропадает? Тот факт, что он шипит сквозь зубы, вбиваясь между ног омеги, совсем ничего не поменяет в их отношениях? — С ума сойти. Твой член не менее прекрасен, чем ты сам, — говорит Тэхен, прижимаясь к макушке Чонгука. Пытается прийти в себя, отдышаться, пока альфа все еще изливается в презерватив. — Я люблю тебя, и не думай, что это изменится лишь из-за лучшего в мире секса. Я не могу видеть, как тебе больно, детка. Я слишком привязан к тебе, чтобы смотреть на такое. Чонгук слушает сквозь шум в ушах, и глаза застилают слезы. Гон и его чрезмерная эмоциональность – не лучшее сочетание. Он тихо плачет в шею омеги, а тот прижимается крепче, целует взмокшие волосы, и жалеет. «Вот это да, настоящий альфа, — думает Гук. — Разреветься прямо после первого раза... Кому расскажи – посмеются и назовут тряпкой». А Тэхен все понимает и любовно гладит по спине, пока альфа не засыпает. Сам тихонько протирает его, укрывает одеялом и ложится рядом. Он ни за что не оставит его маленького альфу одного. Особенно в такой сложный период. Особенно тогда, когда позволил себе забрать его девственность. Все будет хорошо: Тэхен проснется чуть раньше, приготовит им завтрак, подождет, пока Чонгук выспится, и они поговорят. Никаких недомолвок. У них все будет в порядке.***
Просыпается Чонгук от жажды. Сильной такой, душащей. Подрывается, ноет от боли в голове (это точно не похмелье?) и только потом вспоминает всё, что было вчера. Ощущение, будто он спал всю жизнь и пропустил все значимые события. Про него не забыли? Не случился апокалипсис? Земля еще не захвачена инопланетянами? Прежде чем до него доходит вся суть, его накрывает стыд. Отвратительный и убивающий, от которого живот скручивает. Что же он натворил? — Нет... — Чонгук подрывается с кровати, натягивает штаны и бежит к двери. Тэхен же ушел, да? Какой нормальный друг останется после того, как ”помог” своему лучшему другу-альфе с гоном? Типа, это вообще не нормально, это стыдно и очень... Не хорошо. Уже открывая дверь, он слышит шум на кухне. Кажется, сердце делает кульбит. Серьезно, без преувеличений, прям как во всех любовных романах. Отчего-то становится так страшно и неловко. Вот там сейчас находится человек, с которым Чонгук всю жизнь рука об руку шел, а он его боится и ужасно стыдится. Даже не столько его, сколько своего же поступка. Как он мог переспать с Тэхеном? Как? Как он вообще позволил себе сделать такое? Чонгук всегда презирал альф, думающих членом, а в итоге сам оказался таким. Трахнуть своего лучшего друга... забавно, что всё-таки шутки Хосока и Намджуна оказались правдой. В каждой же шутке есть доля правды? Научно доказано Чон Чонгуком и его долбоебизмом. Да, можно, конечно, свалить вину на Тэхена. Частично. Но разве это Тэхен трахнул себя? Нет, это уже сделал Чонгук. Молодец, пять с плюсом тебе. Ладно, Тэхен сам предложил, верно? Но... — Блять, — он прислоняется лбом к двери и слушает мельтешащие шаги омеги по кухне. Наверное, ему самому ужасно сейчас. Чонгук ведь знает Тэхена. Он кажется таким уверенным и смелым, но на самом деле винит себя за всякие несущественные мелочи по типу забытых тетрадок или уроненных на землю снеков. Ох, поверьте, Чонгук очень хорошо знает Тэхена. За всей этой смелостью кроется ранимая душа, которой так же, как и душе Чонгука, нужна забота. Поэтому они и лучшие друзья – они могут заботиться друг о друге и понимать всё с полуслова. Тэхен не сбежал домой и даже не собирался, видимо. Его вещи неизменно валяются на кресле, и он преспокойно возится на кухне и, судя по запаху, готовит что-то вкусное. Сердце Чонгука опять болезненно сжимается до размеров фасоли. Достоин ли он вообще такого прекрасного омеги? Сколько Тэхен делает для него? Тихо закрывая за собой дверь, альфа проскальзывает в ванную и принимает душ. Не обходится и без продолжения самокопания. У него гон, ему можно. Что вообще за тупой стереотип, якобы, во время гона альфа только и делает, что ебёт кого-то (что-то)? Лично у Чонгука только первый день в таком состоянии, а затем он уже может себя сдерживать, хоть это и сложно. Но сложно – не значит невозможно. Или это Чонгук просто такой пассивный по жизни? Жизнь его и так частенько нагибает, зачем ему нагибать кого-то? Хватает, спасибо. Он старается не мяться долго в ванной, вдыхает полной грудью и направляется на кухню. Как только заходит и видит Тэхена, спокойно сидящего за столом – вся уверенность исчезает. Тэхен ждал его. Сидел, наверняка отсчитывал минуты, пока Чонгук мылся, не притрагивался к еде, и просто смотрел куда-то на дверной проем. В надежде, что в этом дверном проеме покажется Чонгук. Вот и показался. Стоит, одетый, с мокрыми волосами и растерянным взглядом, будто вот-вот расплачется под таким холодным и строгим взглядом Тэхена. В такие моменты Чонгук по-настоящему чувствует их разницу в возрасте. Год – это много. Ему все кажется, что пройдет этот годик и он станет таким же уверенным и взрослым, как Тэхен. Только вот годики всё проходят да проходят, а Чонгук так и остается неуверенным и стеснительным ребёнком, который тушуется от одного взгляда хёна. — Привет, Чонгук, — альфа крупно вздрагивает. Тэхен настолько редко здоровается так официально и строго, что становится страшно. До смерти страшно. Тэхен его покидает? — Хён... Э-э, доброе утро, — у омеги либо действительно плохие новости, либо очень серьёзный разговор. Иначе непонятно, почему у него лицо кирпичом. Он кивает на стул, призывает сесть, притронуться к еде. Чонгук не может, честно. Его вывернет от страха и боли, если хоть что-то попадет к нему в рот. Но он всё равно садится, боясь поднять взгляд от столешницы. — Кушай, малыш, — уже нежнее и привычнее. Будто играется или издевается. Выводит на эмоции? Тэхен не говнюк, чтобы так делать. Или это месть за вчерашний секс? Чонгук поднимает глаза на друга и еле заметно мотает головой: — Не могу, попозже. — Всё в порядке? Тебя тошнит? — омега не меняется в лице, но слегка обеспокоено придвигается к альфе, пощупывая лоб. — Вроде температуры нет, — а затем повторяет: — Тошнит, да? Еще чуть-чуть, и Чонгука не стошнит, а прорвёт слезами. Такими горькими и жалкими, что он будет кричать на всю квартиру. Почему Тэхен делает вид, что ничего не произошло? Почему он сидит с таким лицом, Боже? — Немного. Тэхен качает головой, и наконец, его лицо приобретает оттенок сочувствия. Это уже что-то более привычное. — Солнышко, попей сначала водички и начни понемножку кушать. Каша несладкая, плохо не должно быть. Каша, да. Хорошо, каша. Чонгук делает три глотка воды, берет ложку трясущимися пальцами и нагребает кашу. Овсянка с черникой – то, что Тэхен готовит довольно часто. Чонгук очень любит еду Тэхена, но сейчас ему всё равно на факт, что это еда, приготовленная его лучшим другом (его смыслом жизни, любовью и так далее), ему просто физически плохо. — Вкусно, хён. Спасибо тебе, — он проглатывает кашу, подавляет рвотный рефлекс и опять пьет воду. Каша вкусная, как и всегда, Тэхен по-другому и не готовит. Омега перехватывает его руку, которая вновь потянулась за ложкой, и сжимает в своей. Сигнал: «Посмотри на меня, Чонгук». — Как твой гон? Вот и тот вопрос, от которого альфу сейчас всё-таки вывернет. Он задерживает дыхание, смотря в глаза Тэхену. У того взгляд привычный, нежный, беспокойный. Родной до безумия. — Чонгук, дыши, я не могу сделать тебе искусственное дыхание, у тебя рот в чернике. Младший чуть не давится воздухом, и от слов Тэхена становится чуточку легче: он не злится настолько, чтобы говорить строго. Лицо Чонгука всё еще испуганное, совершенно непонимающее, и Тэхен добавляет: — Хотя, знаешь, это не помеха. Альфа отмирает, мотая головой и моргая. — Нет! То есть, не нет. Просто я дышу, да. Все хорошо. — Тебя так пугает мысль, что я могу прикоснуться к твоим губам? — он тепло улыбается, пока Чонгук набивает рот кашей. Внезапно тошнить перестало. — Ты такой милый, малыш. — Прекрати, хён, — бурчит он, не глядя на друга. — Ты же в курсе, что тебе не стоит переживать из-за вчерашнего? — внезапно говорит Тэхен, но остается таким же нежным, избегая ранней строгости. — У тебя всегда первый день гона проходит болезненно, я не могу об этом не думать. Я помог тебе, у нас всё хорошо, Чонгук. А Чонгук сидит с кашей во рту и пытается её проглотить. Когда это удается, он тянется к стакану, сохраняя молчание. Что он может сказать? Он в шоке маленько, что Тэхен относится к их сексу так... Просто? Без переживаний и стыда? Да, это нормально, но почему тогда всё это испытывает Чонгук? — Мне очень стыдно, хён. Извини. Он опускает голову, перебирая в пальцах край футболки. — Почему, Гуки? — тихо спрашивает Тэхен и двигается ближе. Он обхватывает плечо Чонгука ладонью и пытается заглянуть в лицо. — В этом нет ничего ужасного. Мы не чужие люди, я забочусь о тебе и твоем здоровье. Мой первый раз был с самым лучшим альфой в мире, это вдвойне здорово. Я люблю тебя, Чонгук, не вини себя. — Разве это не странно? Мы же... — он поднимает влажные глаза на омегу, — лучшие друзья... Это нормально? Тэхен закусывает губу. Ему больно смотреть на такого испуганного ребенка. Чонгук всегда будет его маленьким ребёнком, за которым всегда хочется заботиться и оберегать. — Конечно, Куки. Конечно, нормально. Такая близость – показатель того, что мы родные друг другу. Какая разница что мы сделали – мы же сделали это вместе, это ценно для меня. — Я бы никогда даже не допустил мысли, что могу... Переспать с тобой. Точнее... Ты мне не противен или не не привлекателен для меня... Ты просто слишком родной для меня. И мне кажется, что я все разрушил этим поступком. Тэхен садится к нему на колени, целует в щеку и прижимается к чужому лбу своим. — Запомни, Куки: даже если ты человека убьешь, в полиции я скажу, что был соучастником. Ты для меня самый дорогой человек. Навсегда, ясно? Я готов заниматься с тобой сексом днями напролёт, целоваться до головокружений и всё так же жить рука об руку. Это ничего не изменит. По крайней мере – в худшую сторону. Чонгук, покрасневший от откровений, кивает и сам целует омегу в щеку, а потом отстраняется, вытирая глаза. — Спасибо, хён. Я бы не справился без тебя вчера. Спасибо. Точнее, я вообще не знаю, что делал бы без тебя по жизни. Спасибо. Я люблю тебя. Тэхен улыбается счастливо, умиляясь смущенному альфе. — У нас все в порядке, договорились? Чонгук хоть и поблагодарил, но это не значит, что он окончательно принял ситуацию и отпустил чувство вины и неловкости. Теперь в голове появилось лишь еще больше сомнений. — Договорились. Тэхен договорился, а вот Чонгук – вряд ли.***
Понимает это Тэхен следующим образом: после того завтрака они провели еще немного времени вместе, а затем, когда омега собирался уходить домой и оставил Чонгуку свою футболку, тот смутился еще сильнее и начал отнекиваться. Понятное дело, что неловко, но как еще? — Трахать подушки классно, но трахать мою футболку, которая пахнет мною – круче. Не стесняйся, малыш, я угощаю, — пошутил тогда Тэхен и футболку всё-таки всучил. Чонгук положил ее на кровать, ну а дальнейшая её судьба – тайна, покрытая мраком. На третий день гона Чонгук в универ пришел. Окей, прийти-то – это одно дело, а вот не избегать Тэхена – другое. Тэхена он действительно избегал. Причем делал это незаметно, почти безобидно и очень хитро. Омега бы даже не понял этого, но уж слишком сильно знаком он с Чон Чонгуком и его характером. — А где Чонгук, чего опять не с нами? — спрашивает Момо на втором перерыве, где собралась вся компания, кроме Чонгука. Тэхен усмехается, скорее забавляясь, чем действительно обижаясь. — Он меня избегает, все под контролем. Шесть пар глаз уставились на него, как на призрака. — Извини, что? — уточняет Чеен. — Вы же как жвачки слиплись еще дохуя лет назад, так че произошло-то? — У него начался гон. Первый день для его организма – самый ужасный. Ему больно до безумия, и он терпит эту боль уже несколько лет. Отказывается проводить гон с омегами, сами понимаете, — друзья кивают как болванчики и слушают в оба уха. — И вот, я решил ему помочь. Мы переспали. Их столик погружается в звенящую тишину, что кажется, будто вся столовая услышала эти два слова и теперь замолкла. У Намджуна падает бутерброд прямо на брюки, а он даже глазом не дернул. Остальные так же смотрят, не двигаясь. Будто парализованы, честное слово. Первым голос подает главный шиппер: — Он тебя трахнул? — выходит, наверное, немного громче, чем рассчитывал Хосок (он вообще умеет расчитывать что-то, кроме среднего арифметического?), и на их столик оборачиваются пара омег и так же быстро забивают, продолжая свой разговор. — Отвратно звучит. Мы занялись сексом. — Еба-а-ать... — от Минхо, прикрывающего рот ладонью. Остальные не остаются в долгу, произнося свою порцию восклицаний и выражений полнейшего шока. Оно и понятно, эти идиоты только и делали, что заставляли их потрахаться. А тут даже и заставлять не пришлось, сами решились. Загляденье. — Мы вроде поговорили, я всё объяснил, а он всё равно, как только в коридоре видит меня, так сразу куда-то сворачивает. — Объяснил всё? Всё – это что? — спрашивает Чеен. — Что все окей, мы можем так же быть друзьями, этот секс – необходимость. Намджун прокашливается и говорит: — То есть ты буквально лишился с ним девственности, лишил его девственности, наверняка узнал, какая на вкус его сперма, и сказал... что вы всё равно лучшие друзья? — раздосадовано звучит Намджун, и Тэхен даже не краснеет, отвечая: — Да, а что такого? Мне надо было перестать с ним дружить? Что за бред? Друзья переглядываются, будто знают великую тайну, а Тэхен непонимающе хмурит брови. Он лишний тут? — Алло? Что не так? В разговор вступает Сана. — Тэхен. Не пойми нас неправильно... Но ты не задумывался, что когда ты так близок с человеком, тебе комфортно и ты испытываешь счастье рядом с ним – это сигнал, что есть смысл попробовать начать отношения? Тэхен зависает с выпученными глазами, пока остальные выжидающе смотрят. — Ч-что? — Не думал ли ты, что Чонгук влюблён в тебя? Или ты в него? — спрашивает Намджун. Извините? Что? — Чего?! — Тэхен, пожалуйста, вруби мозг. Я понимаю, что многолетняя дружба абсолютно уничтожила какие-то барьеры между вами, и теперь невозможно что-то понять, но ты попытайся хотя бы, — раздраженно чеканит Чеен. — Она права. Из-за того, что вы действительно близки и не ограничиваетесь во всевозможных проявлениях чувств, ты можешь вообще не знать, что влюблен в него. Это типа привычки. Ты привык к нему, но что будет, если забрать Чонгука, скажем, на неделю? Ты почувствуешь всю боль без него, тягу к встрече, потребность быть рядом. Ты можешь говорить, что это дружеская любовь, но посмотри с другого угла. Ты ревнуешь его к другим омегам, он помечает тебя своим запахом, вы чуть ли не в десны лижитесь каждый день. Уверен, что здесь только дружба? — говорит Намджун, и у Тэхена сердце биться сильнее начинает от этих слов. Сколько эмоций он испытал за всего лишь один монолог друга. И тепло, и растерянность, и неловкость. Влюблён ли он в Чонгука? Да Тэхен никогда не задумывался об этом. Точнее, может и задумывался, но не так основательно, как сейчас. Чон Чонгук – его самый близкий и родной человек, в котором он любит каждый недостаток и достоинство. Тот, ради кого он готов хоть горы свернуть, хоть звезду с неба достать. И вряд ли бы Тэхен воспротивился возможности стать омегой Чонгука. Наоборот, он всегда за. И сейчас он это понимает всё сильнее и сильнее. Отношения с этим альфой – идеальное решение. Этот человек волшебный, не такой, как другие, он добрый и нежный. А еще стеснительный, но всё же красноречив и активен, когда они остаются наедине. Неужели он правда... Влюблён в Чонгука? А влюблён ли Чонгук в него? — Он в раздумьях. Видимо, мы ввели его в гипноз, — говорит Момо, из-за чего Тэхен выныривает из своих раздумий, растерянно смотрит на друзей с долькой страха, находя в их глазах поддержку. — Тэхен, только не паникуй. Это не конец света, со всем разберемся, и... О, Чонгук! — кричит Хосок на всю столовую, и половина людей оборачиваются в сторону несчастного альфы, стоящего почти у самого входа. — Иди сюда-а! — активно зазывает его этот ненормальный. Тэхен начинает паниковать. Как только Чонгук сядет к ним за стол, Тэхен сгорит со стыда. Теперь-то он понимает, почему альфа его избегает. Когда твой лучший друг, в которого ты, возможно, влюблён, занимается с тобой сексом, а потом говорит, что это буквально ничего не меняет – становится обидно, больно и стыдно. Тэхену стыдно за самого себя. Чонгук с утра выглядел ужасно расстроенным и потерянным. Если он действительно имеет хоть какие-то чувства к Тэхену, то дело – дрянь. Тэхен сделал больно самому близкому человеку, даже не задумываясь о возможной влюблённости. — Тэхен, вдох-выход, прекращай вонять ёлками на всю столовую. Чонгуку, конечно, нравится твой запах, но ты не перестарайся, — подкалывает Минхо, пока Хосок бежит к Гуку и тащит его к их столику. Минхо понимает, что Тэхен боится сейчас до жути, но всё равно шутит и прикалывается. Когда потеряшка-Гуки садится за стол между Чеен и Хосоком, прямо напротив Тэхена, все начинают загадочно улыбаться, поглядывая то на виновника торжества, то на его лучшего-друга-без-пяти-минут-любовника. Омегу скоро истерический смех от этого накроет. Слишком много шокирующего за несколько дней. — Ну что, — серьезно, сдерживая улыбку, начинает Хосок. Нет, нет-нет! Хосоку нельзя давать слово! Он неадекватный идиот, который сейчас все испортит! — Почему ты избегаешь Тэхена, Чонгук? Компания тихо хихикает, а бедный Чонгук замирает как испуганный олень перед автомобильными фарами. Тэхену даже жаль его было бы, если бы ему самому сейчас не было неловко до жути. Тэхен чувствует жар на щеках и старается не смотреть в сторону Чонгука, но усилившийся вмиг запах выпечки почти приковывает все внимание. У него ведь все еще гон, хоть и не такой сильный. Этот ребенок абсолютно обессилен и очень напуган, а ему еще и задают такие вопросы. — Я... Не избегал, — тихо оправдывается альфа. — Хосок, отвали от Чонгука, — просит Тэхен, но его игнорируют. Только младший кидает на него преданный взгляд. — Я знаю, что вы переспали. Хватит прикидываться, мелкий. Давайте садитесь вместе, облизывайтесь, миритесь на мизинчиках и будьте счастливы. Вы все усложняете. Чонгук опускает глаз и сжимается весь, будто прячется в свой панцирь, и Тэхен, да и все остальные, замечают его красные щеки и ушки. Он выглядит как провинившийся ребёнок, и омеге безумно хочется спрятать его ото всех любопытных глаз. — Хосок, — строго зовёт его Тэхен. — Хватит. Омега вскакивает со стула и плюхается на колени растерянного Чонгука. Обнимает его всеми конечностями, какими может, закрывает собой. — Малыш, — шепчет он в самое ухо, — извини меня, если я сказал что-то обидное. Мы всё обсудим, только не здесь. Приходи завтра ко мне на тренировку. Чонгук кивает быстро, не поднимая глаз, но руками цепляется за талию Тэхена, не отпуская. — Можешь вывести меня отсюда, хён? — осторожно просит он, и омега готов хоть в кроватку уложить своего малыша, лишь бы сбежать из этой идиотской столовой. — Я пойду с тобой. Тэхен хватает Чонгука за руку, скомкано прощается с друзьями, победно улыбающимся им вслед, и тащится на выход, сквозь нескончаемую толпу студентов. — Ты в порядке? — спрашивает альфа, когда они оказываются в коридоре. Тэхен опять теряется и не знает, стоит ли ему быть честным? Хотя бы перед Чонгуком, а не перед собой. — Нет, не в порядке. Ты тоже? — Я тоже, — грустно улыбается он. — Я скучал. Целый день без тебя – ужасно. Мне не хватало тебя, хён... — смущенно мнётся альфа, дожидаясь, пока Тэхен первым отведет взгляд. Смотреть в глаза теперь кажется чем-то интимным, а сами взгляды пропитаны нескончаемой нежностью. Тэхен смотрит, не отрываясь. Лишь теперь он замечает, что его сердце готово выпрыгнуть из груди от любви к Чонгуку. И черт знает, может это действительно не дружеская любовь? Может, Тэхен всегда любил Чонгука не как друга? — Я виню себя, что сказал что-то обидное вчера. Позволь узнать, ты ведь... — он прерывает себя, не озвучивая мысль дальше. Нет, он не спросит об этом Чонгука. Если чувства окажутся невзаимными – Тэхен положит конец дружбе. Почему-то от одного осознания, что всё может оборваться именно так – бросает в дрожь. — Забудь. Я хотел уточнить про... — Договаривай, Тэ, — перебивает Чонгук и болезненно сжимает губы. — Хватит уже пытаться скрыть от меня что-то. — Я не скрываю от тебя ничего, Гуки. О чем речь? — Я говорю, что ты, в теории, можешь что-то скрывать от меня. Тэхен хлопает глазами, но не продолжает отрицать. Он действительно скрывает от Чонгука важные вещи. Потому что боится. — Обсудим все завтра, ладно? Я очень устал. Чонгук порывается вперед, прижимаясь губами к щеке омеги, и старший протискивается рукой, хватая его за талию, не позволяя отстраниться. — Да, хорошо. Я люблю тебя, хён. Помнишь? — шепчет он, обдавая шею Тэхена горячим прерывистым дыханием. Омега сдерживает стон удовольствия от долгожданной близости. Он правда настолько зависим от поцелуев и объятий Чонгука? На самом деле, до сегодняшнего дня это казалось чем-то обычным и абсолютно приемлемым. — Повтори это еще раз, — просит Тэхен, подцепляя пальцами подбородок Чонгука. В его взгляде столько преданности и любви, что хочется рыдать от счастья. Как же Тэхену повезло. — Я тебя люблю, — альфа говорит это в самые губы, и в один момент Тэхену кажется, что Чонгук хочет его поцеловать. Так же, как хочет и Тэхен. — А я люблю тебя, Чонгук, — улыбается омега, скользя второй рукой по шее альфы. Кожа под пальцами покрывается мурашками, что до жути льстит Тэхену. — Больше всех на свете люблю, — уточняет он и хихикает. Тэхен окончательно и бесповоротно влип. Господи, как же он влюблён в этого человека. Когда Сана позволила чувствам Тэхена выйти на поверхность, он наконец смог их разглядеть и принять. Он влюблён в Чон Чонгука. — Кажется, я хочу тебя поцеловать, — неожиданно говорит омега, сталкиваясь своим носом с чужим, вгоняя младшего в краску. — Поцеловать? — шокировано спрашивает он, прерывисто выдыхая в губы Тэхена. — Мы же... Эм, лучшие друзья? — неуверенно уточняет, еще больше краснея и опуская взгляд на пол. Тэхен вновь ощущает себя педофилом (опустим разницу в один год), которому доставляет нереальное удовольствие дразнить Чонгука, смущать, всячески издеваться над ним. Реакция на это всегда обворожительна, и это вынуждает омегу по-дурацки улыбаться и умиляться. Ну точно, влюблённость – страшная вещь, делающая из тебя неуравновешенного идиота. — Я хочу поцеловать тебя как своего лучшего друга. Такой вариант тебя больше устраивает? — Чонгук сдавленно смеется. — Или без «лучшего друга»? Альфа игриво толкает его в плечо, и в следующее мгновение сцепляет обе руки за шеей Тэхена, облизывая губы. — Ты что, флиртуешь со мной? — поддаваясь правилам игры (игры ли?), интересуется Чонгук. — Разве мы не флиртуем всю жизнь? — Сейчас твой флирт грозится перейти во что-то более серьёзное. Впервые, наверное. — Как думаешь, это всё из-за того, что мы переспали? Чонгук задерживает дыхание на секунду, борясь со смущением, и продолжает: — Мой член подтолкнул тебя к этому? — Тэхен хочет пошутить, что да, так и было, но ведь это даже и не шутка. — Думаю, мне давно был необходим этот толчок. — Пошляк, — смеется альфа. — Тебе нравится, — не вопрос, а утверждение. — Нравится. Тэхен довольно закусывает губы и затем признается: — Если что, Чонгук, на заметку: я готов быть твоим лучшим другом до конца жизни, но я совсем не против быть твоим бойфрендом, — Чонгук давится воздухом, осознавая, что грань безобидного флирта давно пройдена, и эти слова – что-то новое и раннее неизвестное. — Твоим омегой. Так звучит сексуальнее, да? Чонгук всё-таки роняет голову на плечо Тэхена, шумно дыша, опять теряя былую уверенность перед хёном. — Что ты творишь, Тэ? — дрожа, спрашивает альфа. — Я не шучу, Куки. Хочу, чтобы ты знал это. — Ты серьезно? — Абсолютно. Не отвечай сейчас ничего, но мне стало легче от того, что я сказал. — Ты... влюблён в меня? Тэхен улыбается, поглаживая заднюю сторону шеи ладонью. — Мне стоит соврать? — с улыбкой интересуется он. — А теперь беги, я даю тебе время переварить всё это, а то твои краснющие щеки и испуганный взгляд кричат мне «Нет!», — Тэхен заключает лицо альфы в ладошки, нежно целует в носик и умилительно морщится от едва слышного писка. — Хён... — Нет-нет, ничего не слышу. Он вновь целует, на этот раз в щеку, и Чонгук жмурится от удовольствия как довольный кот. — Я хочу сказать... — Не говори. Чонгук рычит и прикусывает кожу на щеке омеги, из-за чего тот не на шутку пугается, а затем смеется. Его маленький кроль показывает характер хищника, все под контролем. — Я слушаю тебя, альфа, прошу прощения, — язвит Тэхен, запуская руку в черную копну волнистых волос. — Я хочу сказать, что я действительно не против идеи, чтобы ты был моим омегой. Кто, если не ты? — шепчет он, оставляя осторожный поцелуй на щеке и отстраняясь на теперь уже кажущееся огромное расстояние. «Кто, если не ты?» — проносится в голове эхом. А кто, если не Чонгук? Разве может быть более подходящий для него альфа, чем этот маленький кроль с его вечными смущениями и рычаниями? — Повторишь мне это завтра, — в Тэхене плещется чувство, название которому – эйфория, но он силится сдержать преждевременную радость и со спокойным лицом отпускает альфу из объятий. Только в этот момент он понимает, что все эти долгие минуты они стояли в коридоре, среди которого прошли, наверное, десятки людей, пока они чуть ли не целовались у всех на глазах. Но на самом деле Тэхена это не волнует. А разве должно? Какое ему дело до других людей, если у него здесь самый драгоценный человечек дает согласие на его чувства? «Не радоваться раньше времени. Не радоваться», — повторяет омега про себя. — Я повторю. И... Увидимся? До завтра? — Чонгук натягивает рукава худи и сжимает лямку рюкзака крепче. Тэхен абсолютно влюблён. Влюблён в этого улыбчивого и нежного альфу, которого хочется целовать до потери пульса. — До завтра, малыш. Чонгук морщит носик и с яркой счастливой улыбкой убегает на пары. Почти вприпрыжку, и это смотрится очень мило. «Любил ли я его всю жизнь? Кажется, да. С самого первого дня. Еще тогда, двенадцать лет назад...»***
Смена в кофейне заканчивается ровно в пять. Идти от кофейни до пляжа, где серфит Тэхен, примерно две с половиной минуты. Еще минуты полторы, чтобы найти среди всех серферов Тэхена. Время – 17:10. Чонгук в третий раз проскальзывает по комнате для персонала, находя все больше и больше причин, чтобы не приходить совсем. Сказать, что он всё еще в немом шоке – ничего не сказать. Если рассматривать Чонгука как человека с обычной жизнью, то всё складывалось примерно так: в шесть лет, когда он еще даже не понимал таких чувств, как влюбленность, и не знал, что их можно испытывать в любом возрасте – он по-настоящему влюбился. В первый и, на данный момент, в последний раз. Влюбился в первого друга, в первого омегу, с которым установил крепкую ментальную связь. Еще тогда, двенадцать лет назад, когда он, опять же, и не подозревал, что можно помечать запахом объект симпатии, он именно это и начал делать. Чонгук не видел ничего странного в вечных вопросах мамы-омеги Тэхена по типу: «Сынок, ты пахнешь Чонгуком. Вы обнимались?» Это никогда не вызывало озадаченности или стыда. Родители никогда не выступали против их тесной связи, никогда не запрещали подростку-омеге спать в одной кровати с подростком-альфой. Может, именно поэтому всё так сложилось? Будто все нормально и так должно быть. Если бы родители отругали тогда Чонгука за то, что он метит запахом Тэхена, то они бы не были так близки: они бы не начали целовать друг друга на постоянной основе, не начали бы ходить за руки, не начали бы носить вещи друг друга. Это всё мило, хорошо, замечательно, но не сейчас, когда у Чонгука ком в горле. Он порицал себя долгое время, вбивал в голову, что с друзьями – настоящими друзьями – должно быть так, что он вовсе не влюблён в Тэхена. Он так долго вбивал это себе в голову, что по итогу сам поверил и бесповоротно закрепил для Тэхена статус «Мой лучший друг на всю жизнь». И сейчас, спустя долгие годы, когда Тэхен говорит, что он не против быть его омегой, Чонгуку кажется, что он спит. А если это всё – лишь один большой сон, где он наконец принимает свои чувства к Тэхену, и ему отвечают взаимностью? Страшно. Боже, как же страшно. Чонгук сходит с ума. Ему правда признались в чувствах? Правда? Это сделал Тэхен? Не верится. И что произойдет, когда Чонгук придет на пляж? О чем они поговорят? Что ему может сказать Тэхен? Типа: «О, класс, мы переспали, и я понял, что влюблен в тебя, но давай останемся друзьями, я передумал»? Здорово, прикольно. Чонгук останавливается на месте и решает, что пора перестать трусить. Он сбрасывает с себя рабочий фартук, поправляет футболку у зеркала, даже зачем-то перевязывает шнурочек на спортивных штанах. Он надел именно их сегодня, хотя даже и не планировал. Просто Тэхен эти штаны очень любит, вот так и вышло... — Все будет найс, — улыбается своему отражению альфа, показывает палец вверх, и нервно смеется. Приплыли. Он выбегает из кофейни, когда на часах уже 17:15. До пляжа он добегает за две минуты и почти сразу видит Тэхена и его яркую доску. Тот прямо сейчас рассекает волны, причем так профессионально, что у Чонгука каждый раз рот непроизвольно открывается. Омега очень талантлив и трудолюбив. Этим хочется восхищаться. Чонгук и восхищается. Он грустно вздыхает и садится на песок, наблюдая за закатом и сёрферами. Еще минуты три, и Тэхен выйдет на берег. Пора перестать вести отсчет. Чонгук откровенно залип на облака и почти убаюкался шумным прибоем, что и не заметил, как к берегу подплыл омега. Какой же он красивый. У него пресс. Пресс, понимаете? Чонгуку бы переживать, что омега может тягаться с ним в силе и фигуре, но ему так плевать. Он пускает слюни на тело Тэхена, ему точно не до зависти. Омега ловит его взгляд и улыбается нежно, выбегая из волн на сушу. Чонгук отряхивается от песка и менее уверенно направляется навстречу. Альфа ступает в воду и покрывается мурашками от прохлады, а Тэхен останавливается напротив, втыкает доску в песок и осторожно обнимает Чонгука. Не так, как раньше. Не набрасывается, а легонько обвивает шею руками и держит, будто Чонгук – хрустальная куколка. — Моя маленькая печенька, — альфа не видит его лица, но точно знает, что тот улыбается, произнося эти слова, — ты сегодня по-особенному пахнешь. Как будто раскрываешь новые шлейфы аромата. Чонгук закусывает губу. Он слышал об этом от многих людей. Когда ты открыто признаешься в своих чувствах кому-то, твой запах может сильно меняться. У кого-то он становится свежее, у кого-то более терпким, а у Чонгука, по словам Тэхена, запах стал в несколько раз слаще. — Куда еще приторнее, Боже мой... — хнычет альфа. — Цыц, — и получает шлёпок по спине. Тэхен размыкает объятия. — Я хочу тебя сожрать. Чонгук не успевает и слова сказать, как омега присасывается к его шее, игриво кусая. — А... хён! Ах, бля, больно! — Кому ты врешь? Я знаю, что это твоя эрогенная зона, — улыбается он, поглядывая на закат. — Вообще-то, нет. Вообще-то, иди к черту. Да, это правда, но это ничего не значит. Тэхен хмыкает и выходит из воды, откидывая мокрые волосы. Чонгук идет следом и вновь садится на песок. — Разговор на берегу океана. Без шуток, это предел моих мечтаний. Я никогда не сомневался, что ты лучший альфа в мире, — он касается плеча Чонгука, любовно поглаживая. Спокойствие растекается сладкой патокой по венам, потому что Чонгук действует получше некоторых седативных препаратов. — Ради тебя я готов хоть на берегу океана сидеть вечно, хоть приготовить сырники с медом. Прямо сейчас. Хотя, боюсь, меня вырвет от этого сочетания еще до того момента, как они подрумянятся на сковородке, — задумчиво предлагает Чонгук, и это вызывает у Тэхена широченную улыбку и теплый смех. Он любит сырники, о да. А Чонгук частенько их готовит, получая в награду множество поцелуев и долгих объятий. Это было то, ради чего он пыхтел над сырниками (ну, возможно, он также хотел сделать приятно Тэхену, но всё же...), хоть он терпеть не мог это непонятное месиво. — Пожалуйста, выходи за меня, малыш. Чонгук кидает на него смущенный взгляд со вздернутой бровью, мол: «Это действительно то, о чем ты просишь меня в этот момент?» — Двенадцать лет назад ты сказал, что когда мы вырастем, то станем парой и поженимся. Неужели время пришло? — с грустью вспоминает альфа. Так странно от осознания, что прошло столько времени. Будто глазом моргнул, а уже стоишь на пороге взрослой жизни. Не меняется только одно – Тэхен, преданно сидящий справа. — Видимо. По крайней мере, я могу наконец сказать, что до безумия влюблён в тебя, Чонгук, — шепчет он, и сердце альфы замирает от этих слов. Это ни с чем не сравнимое ощущение счастья. — Свадьба пока подождёт, ладно? — хихикает Тэхен, пока Чонгук трепетно смотрит на друга, сдерживая в себе слезы. — Я... Эм, прости... — он делает три глубоких вдоха, приходя в себя. — По-моему, если я сейчас скажу, что влюблён в тебя взаимно, это будет слишком банально и не по-нашему. Тэхен закусывает губу от смущения. — А ты правда влюблён? — Конечно. — Тогда это не банально. Банально было бы, если бы я признался тебе в чувствах, а ты бы сказал, что видишь во мне исключительно лучшего друга. Френдзона – это банально и типично. А вот взаимная влюбленность в лучшего друга – это большая редкость и огромное счастье, — объясняет Тэхен, привставая и ползя на коленях к Чонгуку. Альфа позволяет ему забраться на свои бедра и ласково гладит по волосам. — Просто я думал, что мы признаемся друг другу вследствие какой-нибудь масштабной ссоры. Будет ругань, крики, битье посуды. Может, это произошло бы, когда ты начал с кем-то встречаться. Не знаю, я всегда представлял признание именно так. Но сейчас... В действительности мы пришли к этому достаточно плавно, без каких-то потрясений. Практически, да, — поправляет он, смеясь, — и я задумываюсь: мы действительно только что признались, что влюблены друг в друга, или просто сообщили, что сегодня погода солнечная, а луна – растущая? — То есть, ты думал, что это должно стать потрясением для нас обоих? — Чонгук кивает. — Так оно и стало, просто мы очень быстро... приняли это? Не знаю, я рад, что у нас все обошлось без конфликтов и каких-то третьих лишних людей. Хёнджин не в счёт. Он мудак. — Это не то что бы не оправдало моих ожиданий, это скорее... Произошло лучше, чем я ожидал. Не могу сформулировать правильно, прости, — Чонгук надувает щеки и хмурит брови, а Тэхен, как всегда, находит это невероятно очаровательным. Он обнимает ногами талию альфы и находит место рукам на его шее. — Я тебя понял, малыш, не жопься, — Чонгук в ответ прыскает со смеху, теряя напускную серьёзность. — Не жопюсь, — отвечает он. — Скажи, а ты смог бы дальше молчать об этом? То есть, если бы мы не переспали, ты бы дальше молчал? — Я говорил серьезно про толчок в нужное направление. Секс стал подтверждением и четким напоминанием о моих чувствах, скрываемых годами. Не знаю... Может, и молчал бы... — задумчиво тянет Тэхен, — но может, я признался бы и без секса. Я еще до этого стал позволять себе немного больше, чем обычно. Тяжело сдерживаться, когда у нас в дружбе принята такая тесная связь. Большой круг дозволенного очень разбаловал меня. — Я рад этому. Рад, что мы можем говорить свободно и без скованности. Рад, что мы можем целовать друг друга свободно, потому что хорошо знаем тело и предпочтения друг друга, — признается альфа, краснея. Тэхен быстро клюет его в щеку, не перебивая. — Спасибо, что сделал нашу дружбу такой уютной, а меня – более раскованным и смелым. Ты навсегда мой лучший друг, хён, – заканчивает Чонгук, поднимая на омегу влажные глаза. У Тэхена они точно такие же. Они оба рвано выдыхают, позволяя себе слезы счастья. Омега утыкается в шею Чонгуку, роняя слезы, получая мягкие поглаживания по спине от такого же ревущего друга. — Ты же понимаешь, надеюсь, что не лишаешься статуса моего лучшего друга только из-за нашей влюбленности? — хрипло спрашивает он, хлюпая носом. — Отношения – самая близкая стадия дружбы. Мы додружились до этой стадии. Тэхен отрывается от шеи, грустно смотря в глаза альфы. — Ты предлагаешь мне отношения? В самом деле, Гуки? — не веря, переспрашивает он. — А чего ты ждал? Я хочу встречаться с тобой! — говорит Чонгук, будто приказывает. Тэхена такая решительность очень умиляет. — Ты будешь моим омегой, хён? — с преданностью в глазах спрашивает он. И разве может Тэхен отказать? Разве он не дал согласия уже сотню раз? — Да... Да, конечно! — Тэхен притягивает к себе альфу, впиваясь нетерпеливым поцелуем в губы. Эйфория – слишком сухое слово, чтобы описать их чувства в этот момент. Это не первый их поцелуй, но первый – когда они полностью трезвы и осознают, что делают. Чонгук прерывисто дышит, у него кружится голова от сладости и приторности происходящего. Кружится голова от осознания, что теперь он и Тэхен – пара. Как же он счастлив. Они – счастливы. Отныне и навсегда.