***
«Он начал целовать меня, и это изначально не ощущалось как простой поцелуй. Это была многоактная феерия. Его теплые руки прошли через мой кардиган по спине и вышли к самой шее. Он схватил меня за волосы и начал их оттягивать, параллельно покусывая мои губы. Я не могла стонать на улице, точнее, нет, я ещё смогла не застонать на улице, хотя, будь мы наедине, мне не удалось бы выдержать. Но сейчас мне хватало прерывистых звонких вздохов, чтобы он всё понимал. Чтобы он понимал, что мне нравится. Он запустил свой язык. Конечно, десерт всегда напоследок… Я тоже, к слову, не упускала своей возможности и исследовала его: проводила ногтями по торсу, по спине, по бедрам. Понимая, что на большее у меня уже не хватит духу, я провожу рукой по его скуле, как бы давая понять, что пора заканчивать, пока я, ну… Он в последний раз впился мне в губы и, оттянув нижнюю, отстранился».***
Когда эта многоактная феерия подошла к концу, разум удивительно быстро возвратился к Ангелине, быстро даже для неё самой. Она вдруг поняла, что покинул он её также незаметно, а она позволила себе непростительную вольность… Да как вообще она могла оказаться настолько доступной, чтобы поддаться чарам пьяного мальчишки!Мальчишки…но какого прекрасного! Ангелина просто не знала, как можно было устоять перед этим подлецом, нет сомнений, мерзавцем, что одурманил её. Но в её голове, в её опыте противоядия перед этим дурманом просто не было…
«Одним дурманом сыт не будешь, а повкуснее ничего не предлагали», — подумала девушка. Глядя на его довольное, пытавшееся скорчить серьёзность лицо Макса, она понимала, что ей нужно расставить все точки над i, а не её сиюминутному возлюбленному. Она собрала всю свою волю в кулак, выдохнула и начала: -Ну не тебе же объяснять, что это была разовая акция, — Ангелина сама не ожидала, собираясь с мыслями, что первым говорить начнёт уже немного протрезвевший парень. Её испугали его слова, не столько от неожиданности или от их смысла (она ведь собиралась сказать то же самое), сколько от холода в его голосе. Видимо, он понял, что натворил: он привык исполнять свои желания моментально, не задумываясь, но тут он запросто мог почувствовать нескромные чувства подруги, и это толчок к трещине в дружбе. Но времени собираться с мыслями больше не было. -Да. Забыли, — просто и скромно ответила Ангелина. Скорее, искусно выдавила. «Обнять? Да нет, уже не к месту. Ну, а сидеть теперь чего? Да, и в самом деле». -Я пойду, пока! — она выпалила это так быстро, как могла, но, чтобы уравновесить пылкую реплику, медленно встала и в привычном темпе пошла по аллее. Укутавшись в кардиган, который она, судя по всему, ещё долго не будет стирать. Макс же остался сидеть. От его нетрезвости, казалось, не осталось и следа. Он был напряжен. Он словно был уже уверен, что она влюбилась в него, и что это не просто чувство, это конец их дружбе. Только вот это всё лишь казалось. В действительности же он был по-прежнему в хлам пьян. Проснувшись, он забудет почти всё (кроме самого факта поцелуя) и продолжит жить в привычном амплуа.***
Дневник Насти, 25 октября.10:46 «Уныло. А тем, кто знает, кто он есть, уныло быть не может. Ангелина, что она думает, кто она такая? Какая формула у её жизни? «Масштабность человека зависит от того, за сколькие судьбы он думает и решает», — коротко и ясно. Жанна? «Будь тем, кого мечтаешь увидеть в отражении зеркала. Честно». Даша: «Время — деньги». Ваня… да чёрт с ним, и у него тоже что-то об этом есть. Только вот весь мир, который видит их такими, даже не замечает, закрывает глаза на то, что идеи внутри них давно прогнили, что все эти красивые фразы, которые должны были нести в мир добро, обернулись против и сделали из них поношенных, грязных людей. Решать за других — ради личной выгоды, жить по честности — накладывать на нее вето, когда вздумается, от времени и денег только последние и остались. Все они, весь мир такой — это не пессимизм, а правда. Можно ли в этом выжить и не стать такой же — вопрос. Кем я буду для людей, если не стану такой же гнилью? Изгоем? Честно, они ведь все пусты и равнодушны, наивно думают, что лицом и телом смогут обеспечить себе достойную жизнь. Они учатся — они красятся, они смеются — они демонстрируют тело и надменность вместе, они плачут от проблем — они не видят проблемы. Мне жалко их, но мне жалко и себя, потому что мне суждено прожить эту жизнь, как одной из них, и зная, что когда-то я тянулась к чистоте и свету. Мне очень жаль. Что теперь? Где себя искать? Идти туда, где грязью точат и где грязь отмывают, туда, где грязь дурманит, туда, где открывает глаза. Чтобы найти себя, мне нужно не просто побывать везде, мне нужно сразу быть везде. Мне нужно видеть всё, чтобы заметить, где я во всём этом. Я теперь странник — это мой выбор. Пусть ум в этом пути станет мне светом, а красота — худшей грязью, которой я замараю себя и свою совесть. Пусть я по горло буду в мусоре, которым меня обязательно закидают окружающие, но я никогда не позволю никому утопить меня в нём. Может, я буду единственной на всём белом свете, но я буду той, кто не утонет. Со мной рядом будут все: Егор, Даша, Ангелина, Дима. Потому что я стану такими же, как они. Той же породы, потому что у меня будет такой же, самый неунылый принцип: «Бери от людей всё, что хочется, и уходи». Нет, хотя, не «уходи». «Беги». Вот как это будет». Я буду брать от гнилости и уходить от чистоты. Я стану равновесной. Да будет так».***
Тем же утром Жанна и Даша, после весьма странной реакции первой на известия последней об отношениях с Максом, всё же решили встретиться. Как ни странно, инициатором встречи была именно Жанна. Девушка хотела понять, кому верить, что знает Даша, кто виноват, в конце концов. Понятно было, что при любом раскладе мудаком в первую очередь остается Макс, но было также и весьма любопытно, являлась ли Даша во всей этой истории невинной овечкой, или была такой же лишенной понимания и сочувствия сообщницей своего парня, которая знала о сексе Жанны и Макса и, возможно, даже сама надоумила юношу на это. Девушки встретились в парке. Жанна и правда, по-видимому, тщательно обдумывала всю эту нелепую оплошность: когда они приблизились друг к другу, та невероятно филигранно и изящно приобняла (не обняла, а лишь слегка, как бы принимая её к себе, но держа дистанцию, выполнила это действие) приятельницу, так, будто бы до выхода из дома она отточила это, казалось бы, непринужденное движение. Правой рукой она взяла дашин локоть, а левой, вместо того, чтобы обвивать шею, спину или талию, обхватила руку, положив ладонь на плечо. Получились очень мягкие, сдержанные и тактичные объятия, от которых веяло спокойствием и отстраненной девичьей нежностью, флером. Тут, неожиданно, Жанна, вздохнула. Даша тут же отстранила её от себя, будто бы в испуге: -Ты чего? -…Там…- она указала пальцем на нечто, что происходило за спиной у девушки. Даша обернулась и увидела миловидную картину. Красивая стройная девушка в объемном кардигане, слегка прикрывающем ее оголенную ключицу, и Макс. Целуются. Даша совсем беззвучно вздохнула, и, резко оборвав этот вздох, продолжила пялиться, плохо понимая, что нужно делать. Всё-таки, Жанна этот вздох перехватила и тут же решила воспользоваться беззащитным положением девушки. Жанне нужно, чтобы в случае, если Даша как-либо осведомлена о том, что произошло между ней и Максом, она могла снять с себя вину. Но как сделать это, когда она виновата, с какой стороны на это ни посмотри? Очень просто: найти кого-то (причём действительно почти кого-угодно), кого Даша смогла бы винить больше тебя. А тут возможность так и просилась ворваться в её распоряжение. -Треш, Даша… Что будем делать? Даша обеспокоенно оглянулась. Было очевидно: она действительно не знала, что. -С ней нужно поговорить, это обязательно, — Жанна неудачно изображала заботу, опеку, — вон, смотри, она уже пошла. Обойдем школу и как раз окажемся лицом к лицу с ней. Оскорбленная девушка согласилась. Три минуты спустя они уже поджидали направляющуюся к дому Ангелину, расслабленную, находящуюся сейчас внутри себя, не во внешнем мире. Кардиган всё приближался к подъездной двери, а шаг девушки становился всё размереннее, а тем и величавей. В метре от подруг она остановилась. Легкая улыбка воцарилась на её лице — тот же флёр. -Привет. -Ты решила нацеловаться с моим парнем, а потом вот так вот нагло встать и мило поддержать разговор со мной? — Даша поддалась влиянию фразы Жанны о разговоре так сильно, что теперь она выглядела истеричной особой, и смотрелось это одинаково неприятно как для Ангелины, так и для самой Жанны, которая была всецело на стороне обиженной девушки. Неискренне, конечно, но сути это не поменяло. Суть и исход этого побоища изменил другой факт. Ранее было упомянуто, что для сегодняшней полемической победы можно было выбрать в жертву почти каждого, почти. Но Жанна выбрала Ангелину, которая и входила в это самое «почти». Жанна оступилась и напоролась на собственное оружие.***
Его взгляд неосознанно «залип» на стул, на котором сидела Ангелина, и ему в голову ударил важный вопрос: «Сказать ей или нет?». Да, он не хотел быть плохим другом, лжецом, он не хотел утаивать от подруги, от, возможно, самого близкого сейчас для него человека правду. Но ещё больше Ваня не хотел ранить её, не хотел видеть, как она терпит боль. Он знал, что это будет так, потому что замечал, что, сколько бы дерьма ни наговорили Ангелине, единственное, что менялось в ней в ответ на такие слова, так это то, что она становилась ещё чуть более холодной и замкнутой на некоторый срок. К сожалению то, что она проживает многие моменты в себе, могло уничтожать её морально, поэтому Ваня всегда старался минимизировать количество неприятностей, которые переживает его подруга. Однако, как ни прискорбно было это осознавать, ситуация располагала к правде. Потому что это был Макс — человек, который не заслуживал Ангелины (по вердикту ваниной системы правосудия). Он понял, что, чтобы её не поранить сильнее в дальнейшем, стоит обжечь именно этой правдой. Потому что это было честно. Честность не осуждают, а вот ложь… Буквально через пятнадцать минут после того, как Ваня застал на той вечеринке Жанну с Максом, Ангелина знала всё.***
-Можешь не начинать оправдываться и извиняться, я не прощу, это я говорю сразу, — истерическим голосом продолжила Даша. Ангелина молчала и пристально смотрела на девушку. Но не на Дашу, а на ее подругу. «Оружие готово к бою». -Перевожу ход на Жанну, милая.