клубничное молоко

Будто сказочный сон пронеслись эти пять лет. Пять лучших лет в жизни Какаши. Но сон оборвался, а Хатаке проснулся. Реальность возникла перед глазами так резко, что он сначала даже и не понял, что произошло. Только через месяц до него доходит, что эта бледная тень на больничной койке – его жена. Растрепанные розовые волосы, тонкие запястья, неровно подстриженные ногти и потухшие зеленые глаза, загорающиеся только когда мужчина входит в палату. Сакура пытается улыбаться, но выходит не слишком удачно. Она отворачивается от мужа и смотрит куда-то вниз. Говорит тихо, почти не слышно: – Я скучала. – Я тоже, – отвечает Какаши и садится рядом, осторожно беря девушку за руку, поглаживая большим пальцем костяшки, вздыхает. Он не бросит ее. До последнего вдоха. Он будет любить ее. До последнего вдоха. И после него тоже. – Как там Сэкера? – спрашивает Сакура, – я хочу увидеть ее тоже. – Она в порядке. Твои родители с ней, так что все хорошо, и я принесу ее тебе уже завтра, – отвечает Какаши. – Я рада, – и они замолкают. В семнадцатой палате тихо. Только тикают часы, и стучит сердце. Какаши все так же держит ее за руку. И им не надо слов. Они и так все понимают. Сакура поднимает взгляд на мужа. Он знает, что это означает, поэтому тянется к ней и нежно обнимает, поглаживая спину. Она утыкается ему куда-то в плечо и сопит, словно маленький ребенок. Хатаке усмехается и сильнее прижимает девушку к своей груди. Она теплая. Она живая. И он будет наслаждаться каждым мигом проведенным вместе. И эти воспоминания будут греть ему сердце в холодные зимние вечера, как связанный ею плед, накинутый на плечи и чашка горячего чая. И снег за окном. Тепло. – Какаши, – бухтит Сакура. Мужчина пытается отстраниться, но она лишь сильнее льнет к нему, хватаясь пальцами за рубашку, – принесешь мне клубничного молока? Хатаке на секунду замирает, – конечно. Он не видит, но чувствует, что она улыбается, устраивается поудобнее в его объятиях, и Какаши закрывает глаза. За окном идет снег. В палате прохладно, но его это не волнует. Сейчас его греет его личное солнце. Самое яркое и теплое. Как связанный ею плед и чашка горячего чая. *** В палату заходит Какаши. У него на руках сверток, а на спине рюкзак. Сакура тихо смеется. Хатаке похож на непутевого школьника. – Привет, Какаши. – Смотри, кого я тебе принес. Какаши подходит ближе. Сакура приоткрывает рот, глаза ее загораются сильнее. Она тянет руки к свертку и мужчина аккуратно передает его ей, присаживаясь на уже ставшим родным стул. Сакура дрожащими пальцами отворачивает уголок простынки. Младенец открывает глаза и удивленно смотрит на нее. Девушка и не замечает, как по щекам бегут слезы, пока их аккуратно не промакивают платочком чьи-то заботливые руки. Какаши смотрит на их дочь вместе с ней. – Спасибо, – всхлипывая, шепчет Сакура. Она осторожно касается лобика и весело смеется, когда девочка поднимает взгляд вверх и ручками пытается ухватиться за маму. Сакура улыбается, прижимается к сидящему рядом мужу и играет с малышкой. – У нее твои глаза, – произносит Хатаке. – И твоя родинка на подбородке, – отвечает Сакура, поворачиваясь к мужу. Сэкера произносит что-то похожее на «Я-яй» и девушка замирает. Девочке таки удается схватиться за палец и она забавно сводит глаза в кучку. – Спасибо, Какаши, спасибо, – Сакура снова плачет и Хатаке снова вытирает ей покрасневшие щеки, – я люблю тебя. – Я тебя тоже. И тишина. И им не надо слов. Какаши понимает. Достаточно того, что он рядом. Главное – не забыть потом отдать лежащее в рюкзаке молоко. А сейчас можно и расслабиться. *** В конце августа стоит непреодолимая жара. Но Какаши все равно приходит. Он будет рядом с ней. До последнего вдоха. Он не может нарушить данное самому себе обещание. И ни жара, ни холод не остановят его. Он соскучился. Какаши снова садится рядом. Сакура просто кивает, не здоровается. Хатаке не обижается. Он понимает как ей тяжело. Она слишком устала. – Привет, – говорит он, – я принес тебе клубничного молока. – Спасибо, – Сакура фальшиво улыбается, продолжая смотреть на скрытые одеялом колени. Хатаке ставит пакет на прикроватную тумбочку и садится рядом с женой. Привычно берет ее за руку. Холодная. – Какаши, – начинает Сакура, взволнованно кусая губы. Мужчина прекрасно знает, что это означает. – Сколько? – Два месяца, – тихо говорит девушка. Какаши не отвечает. Лишь нервно закусывает щеку с обратной стороны и крепче сжимает руку Сакуры. – Тебе не обязательно навещать меня так часто. Все равно я скоро… – она не договаривает. Хатаке прерывает ее. – Сакура, – мужчина неотрывно смотрит ей в глаза, – я люблю тебя. Ты ведь, – Какаши берет ее запястье и прикладывает ее руку к своей груди. Сакура замирает, – слышишь, как бьется мое сердце? Я хочу провести с тобой столько времени, сколько возможно, понимаешь? Это не из жалости, не из чувства долга или чего-то подобного. Потому что я так хочу. Потому что я люблю тебя. Я буду с тобой до последнего вдоха. Слышишь? – Да… – шепчет девушка. Хатаке всегда был таким. Закрытым для окружающих, но заботливым и любящим для родных. Вспомнить только их первое свидание, когда двадцатипятилетний мужчина покраснел от ушей до пяток от простого флирта. Вспомнить то, как они умудрились одновременно сделать друг другу предложение и то, как Какаши неловко упал и почему-то начал оправдываться, почесывая затылок. Эти воспоминания грели сердце. Хатаке всегда был таким. Возможно за это, она его и полюбила. Какаши притягивает ее к себе, и Сакура ощущает, как синхронизируется биение их сердец. Хатаке теплый. А она уже нет. Она постепенно замерзает, но только в объятиях мужа чувствует, что все еще жива. *** – Так к кому вы хотите попасть? – Хатаке Сакура, 17 палата онкологического отделения. – Вы ее муж? Вам не позвонили? – Что? – Она умерла. Четыре часа назад. Вы действительно не в курсе? Из рук Какаши выпадает красочный пакет. Она умерла. В день годовщины их свадьбы. Умерла. А он даже не успел с ней попрощаться.

– Привет, Сакура. Я соскучился, давно не заходил, прости. Сэкеры сегодня со мной нет, но ты не волнуйся. Она у твоих родителей и с ней все хорошо. Ей уже восемь, представляешь? – Какаши садится на траву, – мне казалось, что совсем недавно она сказала свое первое слово. Помнишь, я тебе рассказывал? Пу-га-ло. Я бы хотел, чтобы ты была рядом в тот момент. Но, я надеюсь… тебя там никто не обижает? Я пока не могу придти к тебе. Но я все еще люблю тебя. Всегда буду любить. До последнего вдоха. И после него тоже. Хатаке встает с земли, оттряхивается. Подходит к могиле и кладет на нее цветы. – Ах, да. Чуть не забыл, прости, – роется в сумке и кладет пакет рядом, – я принес тебе клубничного молока. Как ты любишь.