***
Противный звук будильника, как это обычно бывает в будни, рушит сонную идиллию. Не раскрывая глаз, Перси шарит рукой по поверхности прикроватной тумбочки в поисках смартфона и жмёт на кнопку выключения будильника, так и не глядя на экран. Время на часах близится к половине пятого утра, и парень уже даже не делает напрасных попыток подняться с кровати сразу же — заведомо знает, что не выйдет. Не было абсолютно никакого желания вставать и идти куда-то, чтобы зачем-то выполнять какие-то действия. Перси привык к ранним пробуждениям. Выполнение действий давалось ему с огромнейшим трудом по причине того, что мозг не мог сгенерировать видимой и рациональной причины, по которой ему необходимо было подавать команды к их выполнению в остальные части тела. Под одеялом было невыносимо жарко, но сил как обычно даже не хватало банально на то, чтобы поднять руки или спихнуть одеяло ногами. Если бы не страх разбудить маму, у которой рабочий день начинался на час позже, чем у него занятия, Перси и будильник бы настойчиво игнорировал. Это утро не должно было отличаться ничем от всех остальных в году. Будильник по обыкновению заведён на 5:30 не из-за того, что занятия в школе начинались так рано, а потому, что ему нужно было время для того, чтобы найти в себе силы встать с кровати. Удавалось ему, правда, не всегда, и это была одна из главных причин его прогулов. Но это утро сильно отличалось. Распахнув глаза, Перси к своему удивлению отмечает, что чувствует себя значительно бодрее. Будто он спал не жалкий час с лишним, а полноценные восемь. Следующим открытием стало то, что ему удалось с первого раза убедить себя выбраться из своеобразного кокона в виде помятого одеяла и даже не упасть с кровати, а полноценно встать на ноги. С одной стороны, это хороший знак, а с другой — не очень. Антидепрессанты начали действовать. А антидепрессанты Перси не любил. Прополаскивает горло прохладной водой из стакана, всю ночь простоявшего на прикроватной тумбе, осмысливая только что произошедшее. Ложиться обратно не было никакого смысла, как он считал, ведь какова вероятность того, что мысли о собственной ущербности и бессмысленности человеческого бытия не настигнут его сознания после повторного пробуждения? Было рискованно. Страшно. Поставив наполовину опустевший стакан обратно, садится на край кровати, думая о том, что раз день начался так продуктивно, то это повод хоть раз её заправить, и берёт в руки смартфон, принявшись бездумно пролистывать новостную ленту первой попавшейся под палец социальной сети. Глаза не слипались, но мозг ещё с трудом обрабатывал информацию, поэтому Перси, даже если бы его спросили, не смог бы ответить, что он успел увидеть на просторах интернета за всё то время, что был в сети. Из общей кучи всех попадающихся на глаза слов ему удалось разобрать разве что сегодняшний день недели, указанный над панелью уведомлений. Но нужно было как-то скоротать время, а на ещё полусонную голову не приходит идеи лучше, чем прочесть все последние сообщения в общем чате с друзьями, которые уже около недели висели непрочитанными. Странно, наверное, было подобное явление для человека, который не выпускал из рук смартфон ни на секунду, но, если честно, в будни они всё равно проводят большую часть дня вместе, не учитывая пропуски и прогулы, а содержание переписок, которые состоялись ближе к позднему вечеру, обычно всегда во всех красках описывал Лео. Каким шумным порой он ни был, нельзя было не признать того, что артистичности и хороших навыков в пародировании чужих голосов у него не отнять. Получать информацию подобным способом было даже интереснее чтения переписок. И того, через несколько минут стало известно, что в понедельник темой для обсуждения стала пара Криса Родригеса и Клариссы Ла Ру, с которыми у Талии с Аннабет были какие-то тёрки; во вторник шло активное обсуждение совместного похода в кино, при котором Перси присутствовал; в среду Гроувер, как самый частый болеющий, советовал Талии рассасывающие таблетки от больного горла, так как та каким-то магическим образом сорвала голос накануне; в четверг Лео с Талией в очередной раз поссорились, и сообщений не было вовсе; а пару часов назад, уже в пятницу, эти двое уже успели помириться, причём до этого Грейс жаловалась на то, что её брат наглейшим образом посмел разбудить её почти ночью, а Лео возмущался тем количеством нагрузок, которые взвалил на его плечи дядя в автомастерской. Хаос, творящийся в общем чате, был сравним с возвращением в школу после долгого отсутствия: всё, вроде бы, точно такое же, но одновременно с этим совершенно не понимаешь, что происходит. Перси безостановочно листает нескончаемую переписку и останавливается, закатив при этом глаза настолько сильно, что ещё немного и, кажись, увидел бы свой мозг, на моменте, когда наткнулся на присланные Талией прошлым вечером фотографии. Они были сделаны перед уроком физкультуры пару дней тому назад; Талия, Аннабет и Перси сидели на матах в спортзале и всеми возможными способами пытались скоротать время до звонка. Перси, если ему не изменяет память, тогда о чём-то ругался с Лео в мессенджере, а Талия с Аннабет, возомнив себя великими фотографами, делали снимки всего, что только попадалось на глаза. В чат было отправлено всего три фотографии, хотя на самом деле сделано их было гораздо больше. На первом снимке был запечатлён полупустой спортзал с одиноко набивающим мяч одноклассником, на втором были запечатлены улыбающиеся Талия с Аннабет, а на третьем к ним присоединяется и Перси выражением полного недоумения на лице. Из всех получившихся снимков Грейс решила выбрать именно тот, на котором Перси вышел хуже всего. В номинации «подруга года» у неё не было бы конкурентов. Джексон ухмыляется, внимательно разглядывая последнюю фотографию, и зачем-то сохраняет её в галерею, прекрасно зная, что в дальнейшем это фото станет именно тем, «на котором он пусть и плохо вышел, но удалять же жалко». PercyJackson: >>>пересланное сообщение от ThaliaGr>>> Вот уж и правда молнией девочку пришибло. Почему. Именно. Этот. Кадр?! Если не брать в учёт пятьдесят с лишним мемов, присланных Лео и Гроувером, на фотографиях Талии история чата обрывается, поэтому, удостоверившись в том, что его сообщение доставлено, Перси, предварительно взглянув на время, выключает телефон и кладёт его на прикроватную тумбочку. С момента его пробуждения прошло полчаса, но солнце так до сих пор и не выглянуло, и если посмотреть на шторы, закрывающие окна, то вовсе складывалось впечатление, будто утро ещё не наступило. Если бы не едва различимые в кромешной темноте расплывчатые очертания мебели, вероятнее всего каждое утро начиналось бы с тревожной мысли о полной потере зрения. Перси садится, свесив ноги с кровати, и тянется рукой к висящей на спинке стула одежде, другой опираясь о своё бедро, чтобы не согнуться напополам как складной гамак и не рухнуть на пол. Кое-как стягивает со стула чистую, на первый взгляд, белую футболку, и задаётся вопросом, откуда она вообще у него взялась, но решает отложить все вопросы когда-нибудь на потом, поэтому перекладывает футболку к себе на колени и уже тянется рукой к стулу в поисках брюк, когда дверь в комнату внезапно открывается. Перси не успевает никак среагировать, как в следующее мгновение рефлекторно жмурится от включенного света, даже почти упустив смысл прозвучавших далее слов: — Извини, я слышала звук будильника и думала, что ты уже давно встал. Перси переводит всё ещё расфокусированный взгляд в сторону источника голоса и только тогда замечает стоящую в дверном проёме Салли. Она была одета в своё светло-голубое домашнее платье, а волосы были мокрыми; вероятнее всего только вернулась из душа, и тогда становится понятным, как она расслышала мелодию его будильника, так как ванная комната располагалась прямо рядом с его. — Я давно встал, — сонным голосом произносит Перси, что вкупе с последовавшим за этим зевком только наоборот приносит долю сомнения в правдивость его слов. — только свет не хотел включать, он слишком яркий, сейчас переодеться хотел. Что-то случилось? Салли слегка улыбается, почувствовав облегчение от того, что всё же не потревожила сон своего сына. — Всё в порядке, просто пока ты не ушел, хотела предупредить, что сегодня приеду поздно. — Опять? — голос от переполняющего его негодования звучит на тон выше обычного. — Они там фестиваль выпечки вместо корпоратива решили устроить? Женщина не отвечает, только улыбается чуть шире и жмёт плечами, прошептав тихое: «кто их знает?». Окидывает комнату взглядом и уже собирается выйти из неё, когда снова раздаётся неуверенный голос Перси: — Ты уже завтракала? Салли останавливается и, повернув голову, недоумённо смотрит на сына. — Боюсь, что не успею, — хмыкает и, достав из кармана платья свой небольшой блокнотик, демонстративно тычет в него пальцем. — Хочу записать как можно больше мыслей для следующей главы перед работой, не буду тратить время. Дверь закрывается, и Перси задумчиво опускает голову, вперив невидящий взгляд в одежду, лежащую на своих коленях. Салли Джексон и правда была поистине чудесной женщиной, которую Перси безмерно уважал и очень сильно любил, и он чувствовал, как сильно болело его сердце и душа при виде усталости на прекрасном лице его замечательной мамы. Работа в пекарне с восьми утра до девяти вечера сама по себе была довольно выматывающей — стоячая работа, тебя постоянно окружают какие-то люди, будь то сменщик, то очередной клиент, и к концу рабочего дня ты попросту не чувствуешь ног, — а в последние дни казалась и вовсе невыносимой. На протяжении практически всей недели в пекарню поступали достаточно масштабные заказы, и работникам приходилось оставаться ещё на несколько часов после закрытия, чтобы управиться со всем вовремя и не подвести заказчика. И ладно бы был один такой крупный заказ на неделе, но нет, они поступали практически каждый день, и Перси уже начинал беспокоиться за здоровье своей матери. Он был безгранично благодарен Полу за то, что тот просто есть в их жизни, так как помимо того, что мужчина подвозил Салли на работу и после неё, он оказывал ей и необходимую поддержку, которую, как бы ему не хотелось, Перси дать был не в силах. В голове быстро проскальзывает ещё не до конца чёткая, но достаточно отрезвляющая для принятия важного решения мысль, и Перси поспешно переодевается в найденную одежду, после чего, едва не ударившись о дверной косяк, пулей выбегает из своей комнаты, направляясь в ванную. Быстро чистит зубы, прополаскивает лицо, даже не задумываясь над тем, с каким непосильным трудом он выполнял такие простые действия раньше, и внезапно останавливается, когда встречается взглядом со своим отражением в зеркале. С подбородка, прямо на свободную белую футболку, стекают капли воды, но Перси будто бы им не замечает этого вовсе, только крепче держится за края раковины и думает: «Стоит ли?». После того, как он проспал определённое количество времени в контактных линзах, его глаза всё ещё неприятно покалывало, и его всё никак не покидало ощущение того, что под верхним и нижним веком будто насыпали мелких песчинок, от которых никак не получалось избавиться. Не адски больно, всё же такое уже случалось раньше, и парень как-то успел привыкнуть, но и приятного мало. Вообще ничего приятного, если точнее. Перси неуверенно открывает контейнер, в котором хранил линзы, но так и не решается их надеть. Закрывает контейнер обратно и вертит его в руках, мечась между сомнением и желанием выглядеть незаметно, и в какой-то миг его руки застывают, так как на глаза попадается срок годности, написанный на небольшом листке бумаге самим Перси и приклеенным скотчем к контейнеру. Срок годности подошёл к концу ещё вчера. Сама судьба ему намекает, что идея такая себе, и кто он такой, чтобы противиться её воле? Джексон отставляет контейнер обратно на нижнюю полку, где она неизменно лежала, и, вытерев лицо полотенцем, выходит из ванной комнаты. К тому моменту, когда Перси успевает дойти до кухни, мысль, возникшая в его голове, приобретает уже чёткие очертания, поэтому через порог комнаты парень переступает уже вполне уверенно. По привычке тянется к карману брюк, чтобы достать оттуда смартфон, но не нащупав ничего кроме пустоты, вспоминает, что оставил его в комнате, к которой возвращаться снова не хотелось, и поэтому он в полной тишине проходит к холодильнику. В квартире Джексонов кухня и гостиная, по своей сути, представляли собой одну большую комнату с небольшой низкой перегородкой, которая была заставлена различной кухонной посудой и, собственно, разделяла от себя две разные части квартиры, поэтому Перси едва ли не роняет на пол продукты, увидев сидящую над своими записями Салли. Однако женщина была глубоко погружена в свои мысли, поэтому в любом случае не обратила бы ни на что внимания. Подросток выдыхает с облегчением. «Просто зажечь, пожарить, собрать, подать», — повторяет Перси как сутру, попутно продолжая жарить хлеб на сковороде. — «потом разогреть, закинуть, подождать и упаковать». Снова стоять у плиты было несколько странно; в прошлый раз, когда к ним в гости впервые пришёл Пол, Перси во время готовки разговаривал с друзьями, и оттого не чувствовал себя настолько волнительно, сейчас же он был наедине с самим собой, и от тревожных мыслей приходилось отвлекать себя самостоятельно. «У меня получится», — перемешивает ложкой на поджаренном куске хлеба майонез и кетчуп. — «Не так уж это и сложно». Раньше Перси часто готовил завтрак и обед на всю их семью, так как он приходил домой раньше всех, и это было попросту удобно, ведь родителям не нужно было тратить время на готовку, когда можно было отдохнуть лишний часок до или после изнуряющей работы. Да и, если честно, ему даже нравилось готовить: мама часто показывала ему различные рецепты, по которым они вместе что-то делали — это был как ещё один дополнительный час в весёлой компании любимой мамы, который Перси неимоверно ценил. И именно Перси полностью перенял на себя готовку после ухода отца, так как теперь их двоих предстояло обеспечивать именно Салли, которая и без того сильно уставала на работе. «Просто закрыть», — кладёт на получившуюся начинку, приготовленную из найденных в холодильнике продуктов, второй кусочек хлеба и, проткнув получившийся сэндвич деревянной шпажкой, приступает к собиранию следующих. — «опять размазать, положить и закрыть». Со временем, однако, ситуация изменилась. В один момент у Перси исчез интерес ко всему, что когда-либо нравилось, а сил не было порой даже на то, чтобы почистить зубы. А однажды, во время готовки ужина после утомительного дня, прямо посередине процесса у него начались до того сильно трястись руки, что все столовые приборы тут же попадали на пол, а поднять их он был уже не в силах. Он смотрел в стену перед собой и не слышал ни посторонних звуков, ни даже своих мыслей; он не видел постепенно чернеющее содержимое сковороды, и казалось, что в лёгких с минуты на минуту закончится кислород. Если бы Салли не вернулась с работы так рано, ситуация могла закончиться не сгоревшим блюдом, а в худшем случае настоящим пожаром. Так что, отныне Перси готовил сам крайне редко, и готовку на свои плечи пришлось вновь взвалить Салли, за что самому парню становилось стыдно. Спустя ещё полчаса Перси раз оглядывает результат своих копошений на кухне оценивающим взглядом и, как бы ему ни хотелось этого признавать, чувствует эту вспыхнувшую на краю сознания гордость за себя. Не то чтобы простые сэндвичи и макароны с сыром были из категории «вверх кулинарного искусства», но сам факт того, что он не перевернул кухню вверх дном и ничего не сжёг, уже заставлял его едва заметно улыбнуться. Диван в гостиной чуть поскрипывает, и, понимая, что Салли прямо сейчас окажется здесь, Перси отчего-то начинает чувствовать такую сильную неловкость, будто его вот-вот застанут за каким-то плохим поступком. Он панически озирается по сторонам в поисках того, к чему, чисто в теории, можно будет придраться, и резко, почти виновато, опускает голову, когда в дверной арке останавливается озадаченная женщина. Разглядывание носков кажется весьма увлекательным. Проходит несколько секунд, по ощущениям больше напоминающие целые часы, когда Перси всё же удаётся взять себя в руки и, сделав пару шагов назад от их небольшого кухонного стола, натянуто улыбнуться. — Я подумал, что пропускать завтрак это не лучшая идея, — говорит охрипшим от долгого молчания голосом и откашливается, испытывая сильное желание ударить себя по голове если не по какой-то причине, то хотя бы для профилактики. — Ты редко завтракаешь, поэтому завтрак не плотный, а сэндвичи пусть и не идеальный вариант, но уже хоть что-то. Салли с ответом не находится, и Перси, чтобы хоть как-то заполнить возникшую между ними неловкую тишину, продолжает то ли объясняться, то ли оправдываться: — И в холодильнике я не нашёл ничего, что сошло бы за обед даже издалека, поэтому, — он кивает на ланч-бокс, в котором лежали приготовленные макароны, и неловко жмёт плечами. — Возьмёшь с собой и разогреешь уже на работе, — поджимает губы, не зная, что ещё можно сказать. — Чайник тоже вскипел, так что… Он не успевает довести свою мысль к её концу, как неожиданно оказывается в до того крепких, что из него словно разом выбили весь дух, объятиях. Глаза комически расширяются, а мозг выдаёт системную ошибку. Error 404, автоматический перезапуск системы, подойдите к устройству чуть позже. Перси ещё какое-то время находится в состоянии полного недоумения, но ему всё же удаётся в какой-то момент собраться с мыслями, и он неловко обнимает маму в ответ, слегка похлопывая по спине от незнания того, что ещё должен сделать. Всё это происходит за какие-то пару секунд, но Перси кажется, что он успел постареть лет на десять, когда Салли отстраняется от него с тёплой улыбкой на лице. Ему искренне хочется улыбнуться в ответ. — Большое спасибо, — мисс Джексон кивает в подтверждение своих слов и следом за этим садится за стоящий ближе всего к ней стул. — Не даёшь своей старой матери умереть с голоду. На губах Перси непроизвольно появляется широкая улыбка, и он даже не хочет попытаться её скрыть. Заливает воду из чайника в два стакана, в которые закидывает по одному чайному пакетику и один из них ставит поближе к Салли. Излюбленный им кофе, будь он одушевлённым, точно заплакал бы где-то в углу от такого предательства. — Старая она, конечно, — нарочито возмущённо бормочет Перси, перемешивая ложкой сахар в своём стакане. — Ты ещё мне и всем моим знакомым фору дашь, не прибедняйся. Мисс Джексон с недоверием прищуривается и наклоняется чуть вперёд, всем своим видом выражая несогласие, но воздерживается от каких-либо ответных комментариев, покуда требовательно заурчавший от аромата свежеприготовленной еды живот не стал урчать слишком громко. Вместо этого она молча кивает и, крепко держа в руках сэндвич, делает первый большой кусок, удовлетворённо промычав. Перси опускает голову в пол, думая о том, что всё же его старания не были напрасны. Если у него будет в дальнейшем возможность, он обязательно должен как можно чаще заниматься готовкой. На кухне повисла комфортная, не давящая на уши тишина, нарушаемая разве что звуками оживлённого города, доносящимися до слуха из-за приоткрытых окон. Тарелка с сэндвичами постепенно пустела, чай в стаканах заканчивался, а время неминуемо шло. Салли переводит взгляд на блокнот, брошенный ранее на край стола, и как бы невзначай говорит: — Я сейчас дошла до момента продумывания сюжетной линии, связанной с братом главного героя, — ставит стакан обратно на стол и стучит по нему ногтями. — Думаю сделать его главным редактором книжного издательства, хотя ещё не уверена. — А не лучше сначала дать имя персонажам? — Перси по доброму смеётся, вспомнив, как буквально на днях мама поделилась с ним, что не может придумать имена не то, что для второстепенных, но и для главных героев. — Или он до самого конца книги будет «тем самым братом основного персонажа, который работает главным редактором, покупает одинаковые шарфы каждую зиму и терпеть не может снег»? Он правда старается сделать вид, будто не заметил, как от удивления округлились глаза Салли, когда он озвучил почти всю информацию о персонаже, которую она когда-либо могла ему рассказать. Не чтобы он был таким уж ужасным слушателем, чтобы совсем игнорировать людей вокруг себя, а тем более родную мать, вовсе нет, однако порой у него едва хватало сил на то, чтобы дойти до своей комнаты, не то, что на разговоры. Зачастую Перси просто слушал то, о чём говорила Салли, и иногда шуточно сравнивал её рассказы со сказками на ночь, которые читают детям, и, что для него самого было большим открытием, каким-то образом умудрялся запоминать детали придуманного мисс Джексон мира, характеристики персонажей, а порой и всерьёз задумывался над всеми хитросплетениями сюжета. Ему не стоит так сильно удивляться тому, что Салли думала, будто он забывал обо всём, о чём она ему толковала, поэтому решил не обращать на это внимание. — Молодой человек, поберегитесь с выражениями, — нарочито угрожающим тоном протягивает женщина, заставив сына прыснуть. — Для начала нужно продумать, хотя бы частично, его сюжетную линию. Вдруг окажется, что этот персонаж в повествовании лишний? Он будет только зря мельтешить на фоне и создавать видимость наличия хорошо прописанных персонажей. Перси пожимает плечами. Даже прочитав относительно немаленькое количество книг, он не мог сказать, что так уж сильно разбирался в писательстве, и поэтому ему были так непонятны все эти заморочки с сюжетом и персонажами. Он вообще до какого-то момента думал, что можно просто писать и на ходу выдумывать сюжет. Однако Салли в этом деле действительно преуспевала, и Перси даже мог без тени стыда заявить, что гордится ею. Женщина горела писательской деятельностью ещё с подросткового возраста и даже пыталась писать какие-то простенькие рассказы, которые давала почитать подружкам, а после выпуска со школы всерьёз решила связать с письмом свою жизнь. Она поступила в Нью-Йоркский колледж на филологический факультет и неплохо училась там достаточно продолжительное время. До тех пор, пока не погибли её родители, и ей не пришлось бросить учёбу, чтобы заработать денег для дальнейшего существования. Опыта работы не было, она бегала по подработкам, и от отсутствия сил в конце рабочего дня у неё не попросту не получалось найти в себе мотивацию снова сесть за стол и начать писать. И Перси действительно видел в ней отличный пример сильной женщины, ведь она не утратила стремления к своей мечте стать писательницей даже после всего, через что ей пришлось пройти. Наоборот, в её набросках к будущим книгам можно было встретить различные, весьма нестандартные, ситуации из её жизненного опыта. — Поэтому я сейчас даже не приступила к работе над основной частью книги, — Салли устало вздыхает, но уже вскоре снова улыбается и, наклонив голову набок, снова смотрит на Перси, который так и застыл от этого действия со стаканом у рта, не смея пошевелиться. — Кстати говоря, как у тебя самого дела? Как в школе? Я надеюсь, Гроувера с Лео ещё не отчислили из-за поведения? Перси кривится от одного воспоминания о том, как эти двое его, к несчастью, друзей, чуть не выронили из окна второго этажа учительский стул в кабинете физики. — К сожалению, мы всё ещё одноклассники, — он закатывает глаза, в то время как мисс Джексон беззвучно смеётся на его заявление. — Все закрывают глаза на их выходки только из-за того, что с нами общается Аннабет, а в представлении учителей она не человек, а золото, и друзья у неё тоже «золотые». Хотя у них неплохая успеваемость, может и это тоже имеет значение. — До сих пор поражаюсь тому, что Аннабет вообще связалась с вами, — задумчиво произносит Салли и поднимается со стула, начав собирать со стола грязную посуду. — Умная девушка с виду, что общего у неё есть с вами? — Эй, если ты ещё не забыла, это я твой сын, а не она, — Перси забирает стаканы и тарелки из рук мамы и сам ставит их на дно раковины, после чего начинает регулировать температуру воды для мытья посуды. — Нашла тут плохую компанию, ага, вы с ней даже лично не знакомы. — Поэтому я и говорю, что «с виду», — мисс Джексон щёлкаёт сына по кончику носа, заставив его недовольно поморщиться, и уже собирается отойти, но не успевает этого сделать, как вода из-под крана, льющаяся на ладонь Перси, становится чересчур горячей, и парень моментально её отдёргивает и при этом болезненно шипит. — О боги, Перси, аккуратно, — Салли в ту же секунду оказывается рядом и, сочувственно качая головой, наблюдает за тем, как её сын отмахивается от её слов и, как ни в чём не бывало, возвращается к своему прежнему занятию. — Не обжёгся? Дай посмотреть. Перси отрицательно мотает головой и, не отрываясь от своего дела, старается улыбнуться наиболее правдоподобно, но судя по не сходящему с него обеспокоенному взгляду, выходит у него из ряда вон плохо, поэтому, закатив глаза, он всё-таки вытягивает попавшую под горячую воду руку в сторону, позволяя Салли её рассмотреть. В своей голове парень делает пометку, что мыть посуду одной рукой крайне не практично. — Закинул бы в посудомойку, — причитает мисс Джексон, большим пальцем поглаживая ладонь сына. — Так и убиться можно. — Да ладно, мам, найди человека, умершего от того, что он мыл посуду, — вслух говорит Перси, а про себя тем временем думает, что из возникших в его мыслях шуток на тему смерти за эти пару секунд можно составить полноценный сборник плохих анекдотов. Он обиженно выпячивает нижнюю губу и бормочет себе под нос, что он-то тут и не при чём, это всё обезумевший кран, но всё-таки берёт в руки чайную ложку, измазанную в майонезе с кетчупом, и подносит её под струи воды, чтобы весь соус смылся сам. Ага, посудомоечная машина может и есть, но здесь же и делать даже особо нечего, какой смысл лишний раз её запускать? Будто он впервые в жизни видит грязную посуду. Удостоверившись в том, что её ребёнок не заработает себе никаких травм во время мытья посуды, Салли берёт в руки блокнот со стола и покидает кухню, чтобы собраться на работу. Оставшись наедине с самим с собой, Перси неспешно домывает посуду и складывает её обратно по своим местам. Перед началом уроков у него оставалась ещё уйма времени, и парень впервые в своей жизни столкнулся с тем, что не знал, как его провести. Все последние сообщения в социальных сетях прочитаны, новости просмотрены, в доме было прибрано, обед приготовлен. Вероятно, он мог бы написать или позвонить кому-то, но ни один человек из его окружения не стал бы просыпаться в такую рань и жертвовать своим драгоценным сном перед тяжёлым учебным или рабочим днём. Даже Уилл с наибольшей вероятностью всё ещё спал. «Так вот для чего люди ведут ежедневники», — думает Перси, вытирая руки полотенцем. — «Если дело так пойдёт, может, я найду смысл в ведении личных дневников. Куда катится мир?» Накрывает полотенцем спинку стула и стучит костяшками пальцев по поверхности стола. Кроме глупой мысли о том, что он похож на молодую домохозяйку, в голову не приходит ничего адекватного или вдохновляющего. Снова лечь спать было откровенно страшно — сейчас, когда он мог без задней мысли улыбнуться или найти в себе силы приготовить завтрак, он боялся заснуть и проснуться вновь в том же состоянии, которое преследовало его на протяжении того долгого времени. От самой этой мысли по всему телу пробегают мурашки, и Перси обнимает себя за плечи, впиваясь ногтями в кожу, чтобы отрезвить разум. Перед глазами всё ещё обеденный кухонный стол со светло-голубой скатертью, но выглядит эта картина до того расплывчатой и кажется такой далёкой, будто это всего лишь продукт его воображения. Где-то на затворках сознания он чувствует едва ощутимую, но постепенно нарастающую боль, однако по старой привычке продолжает упорно её игнорировать, пока в один момент не вздрагивает, резко отдёрнув от своих предплечий ладони. «Перси Джексон, ты официально дурак». Кожу на предплечьях прожигает такой резкой болью, что кажется, будто он не своими же ногтями в них впился, а насквозь проткнул острой иглой. Какой тут убиться во время мытья посуды, он и своими силами с этим прекрасно бы справился. Считай, что мастер своего дела. Морщась от болезненных ощущений и коря себя за совершённую глупость, Перси сосредотачивается на том, чтобы растереть повреждённые участки кожи ладонями, дабы следы от ногтей были наименее видны, и оттого в самый последний момент слышит звук приближающихся шагов, доносящийся из коридора. Когда в дверной арке появляется Салли, он быстро прячет руки за спину и улыбается одними губами, чтобы не вызывать лишних подозрений, но на него будто бы и не обращают внимания вовсе. — Так, ключи, телефон, фартук, кошелёк, — поставив на стол сумку, женщина принимается за проверку её содержимого, чтобы убедиться в том, что не забыла ничего положить. — Вроде всё. — поднимает голову, встречаясь взглядом с сыном и обращается в этот раз непосредственно к нему. — Ах да, проходила мимо твоей комнаты, на твой телефон кто-то очень долго и настойчиво продолжает звонить. — уголки губ парня дёргаются, выдавая всю неестественность улыбки, что не укрывается от чужих глаз: — Что-то случилось? Перси делает глубокий вдох, возвращая лицу прежнюю невозмутимость, и мотает головой. — Да нет, с чего ты взяла? — наклоняется вперёд, через перегородку заглядывая в гостиную, где над диваном висели настенные часы, и, досадливо цокнув языком, отводит взгляд к кухонному окну. Эта привычка уходить глубоко в свои мысли точно до добра его не доведёт. Особенно когда он «ловит связь с космосом» на протяжении двадцати минут. Следующую фразу он произносит так, будто не успел оправиться от глубокого шока: — А звонят, скорее всего, спамеры. Наверное. — Может быть, — Салли хмурится, озадаченная подобной реакцией. Прослеживает за направлением чужого взгляда, наткнувшись на часы, и лицо её от удивления вытягивается. — Надо же, сегодня я быстро собралась. Она застёгивает все молнии на сумке, не забыв перед этим положить контейнер, приготовленный Перси, и, оглядевшись по сторонам, кивает своим мыслям: — Точно всё. Про то, что задержусь, я предупредила, так что не теряй. Если не захочешь готовить ужин, закажешь доставку, так и… — Да-да, я понял, мам, — устало закатив глаза на этот подробный инструктаж, который он слышит уже на протяжении чуть ли не всей своей жизни, Джексон в пару шагов преодолевает разделявшее их расстояние и легонько подталкивает Салли в сторону коридора. — Если не поторопишься, тебя мистер Блофис потеряет. — Ничего он не потеряет, не надо мне тут, — мисс Джексон, уже практически дойдя до прихожей, вдруг резко останавливается и недоверчиво щурится, разворачиваясь лицом к сыну. — Откуда ты знаешь, что за мной должен заехать Пол? Перси вновь закатывает глаза, думая о том, что вовсе неудивительно, что это действие давно вошло в привычку. Действительно, откуда он знает? Вероятнее всего, обладает экстрасенсорными способностями, либо же сверхдедукцией, раз ему хватило ума догадаться, что сегодня, как и во все остальные дни до этого, его маму до работы подвезёт мистер Блофис. Шерлок Холмс заплакал где-то в стороне. — Да так, наугад ляпнул, — возносит глаза к потолку, прикусив щёку с внутренней стороны в попытке не прыснуть от смеха. — Смотри мне, — Салли выставляет перед собой указательный палец, шуточно угрожая, на что Перси ей кивает, положив руку на сердце. Женщина не сдерживает улыбки. Со стороны комнаты Перси, расположенной неподалёку от прихожей, вскоре действительно начинает раздаваться раздражающая мелодия телефонного звонка. И раз ему звонят аж с тех пор, как Салли ушла переодеваться, то это уже даже не настойчивость, а конкретное такое желание его донять. Ну либо же кому-то в срочном порядке необходимо продать какой-то ненужный хлам случайному номеру, кто знает. Обувшись, мисс Джексон подходит к зеркалу, чтобы поправить причёску и, не отрываясь от разглядывания своего отражения, спрашивает: — Как я выгляжу? Нормально? — Знаешь, — с видом истинного эксперта, Перси задумчиво чешет подбородок, но когда глаза Салли испуганно расширяются, перестаёт ломать комедию. — мисс Джексон как всегда самая красивая. — в подтверждение своих слов кладёт руку на сердце и кивает. Салли заметно расслабляется и уже хочет спросить что-то ещё, но ровно в эту же секунду раздаётся звонок во входную дверь, и женщина спешит её открыть. Перси хмыкает и отходит в сторону, облокотившись спиной о стену и скрестив руки на груди. На пороге их квартиры стоял не кто иной как, вот же удивительно, Пол Блофис в своей обыденной тёмной рубашке, поверх которой была накинута тёплая ветровка, и чёрных брюках, а в его глазах, обращённых на Салли, Перси готов поклясться, что так и есть, словно горят сердечки. — Здравствуй, — одновременно произносят взрослые, тем самым вызывая друг у друга смех. Джексон смотрит на них и чувствует себя до того неловко, что хочется как можно скорее скрыться, чтобы не быть здесь лишним. Но как раз когда парень начинает медленно разворачиваться в сторону коридора, Пол переводит взгляд чуть вглубь квартиры, и тогда-то и замечает чужой неудавшийся побег, который сразу же выпрямляется как по струнке. — Привет, Перси, — мужчина улыбается и поднимает руку в приветственном жесте. — Здравствуйт… привет, — Джексон пытается выдавить из себя что-то, хотя бы смутно напоминающее дружелюбную улыбку, но в итоге бросает это дело и просто кивает. — мистер Блофи… Пол, да. Привет, Пол. Да. Пол смеётся, понимая, что он сейчас чувствует, но Перси от этого лучше ничуть не становится — он поворачивает голову вбок таким образом, чтобы его лицо не попадало в чужое поле зрения, и сильно жмурится, борясь с желанием приложиться лбом об стену. Ему и по сей день никак не удавалось свыкнуться с тем, что Пол Блофис, его учитель английского на минуточку, мало того, что встречался с его матерью, так ещё и вёл себя порой как его второй полноправный родитель. «Перси, тебя подвезти в школу?» «Перси, позвони мне как доберёшься до дома». «Перси, ключи от квартиры оставил в почтовом ящике, не теряй их больше», — и всё в таком же духе. Говоря по правде, он от родного отца такого внимания пожалуй не получал за все свои годы жизни. Кроме редких прогулок раз в полгода и предложений поехать вместе с его семьёй на море они не виделись и практически не общались, а с мистером Блофисом они, так или иначе, пересекались минимум несколько раз за день. Но и это не самое главное, самым трудным в сложившейся ситуации Перси считал то, что Пол просил за стенами школы обращаться к нему на «ты» и по имени. Тот самый Пол, к которому он обращался исключительно на «вы» и звал мистером Блофисом на протяжении всей учёбы в средней и старшей школе. Здорово он, конечно, придумал, но реализация хромает, ведь от привычки так просто избавиться не выйдет. Внутренний диссонанс в голове заставлял бедного парня теряться каждый раз, когда он видел Пола, вернее мистера Блофиса, причём неважно где. — Тебя отвезти в школу? — спрашивает он, пока Салли поправляет у зеркала причёску. — А? — Перси смотрит на стоящего в дверях мужчину и качает головой, когда до него доходит смысл сказанного. — Нет, спасибо. Ещё слишком рано. Пол смотрит на свои наручные часы и, не отрывая глаз от циферблата, согласно кивает. — Да, сегодня ты встал рановато, — «да как обычно» — думается Джексону, но если смотреть со стороны Пола, который впервые за всё время, что он подвозит Салли на работу, застал парня в квартире, то, да — рановато. — Что же, тогда ладно. — мужчина поднимает вверх руку, уже на прощание, и выходит из квартиры на лестничную площадку, откуда следом и раздаётся его голос: — На пятом уроке увидимся. В каком это смысле на пятом уроке? Сегодня есть английский по расписанию? Пока в голове Перси тревожной цепочкой тянутся одна за другой мысли из разряда: «учебник-английский-у-меня-не-в-портфеле-надо-положить», к нему подходит Салли и крепко обнимает за шею, хлопая по спине, что в итоге и приводит подростка в чувства. Он обнимает маму в ответ, стараясь отгонять от себя ненужные мысли, и дарит женщине слабую, но искреннюю улыбку, когда она отстраняется, чтобы вселить в неё уверенность в том, что всё с ним будет в порядке за время её отсутствия. — Я позвоню тебе вечером, когда буду подъезжать к дому, — кричит она, уже стоя на лестничной площадке. — Но если ляжешь спать раньше, предупреди заранее, чтобы я ненароком тебя не разбудила! — Есть, мисс! — доносится из квартиры, после чего дверь, с характерным грохотом, закрывается. Перси ещё какое-то время стоит в прихожей, смотря себе под ноги. На самом деле, при всём своём желании, он чисто физически не смог бы заснуть раньше двенадцати часов ночи, но матери об этом знать вовсе не обязательно. Наслаждаясь умиротворяющей тишиной опустевшей квартиры, парень даже успевает забыть про слова Салли о том, что до него кто-то пытался дозвониться. «И пусть весь мир подождёт» — ведь кругом так тихо и спокойно. Поэтому он невольно вздрагивает, когда откуда-то из глубин квартиры, несложно догадаться — откуда именно, вновь доносится мелодия входящего звонка, заставившая его отмереть сию же секунду. «Да чёрт бы тебя побрал». Бросаясь разного рода проклятиями в адрес того, кто таким агрессивным методом пытался добиться его внимания за нарушенную атмосферу, он, громко топая от переполняющего его раздражения, идёт к своей комнате. Войдя внутрь, он сразу же видит лежащий экраном к потолку смартфон, что от вибрации сдвинулся почти к самому краю кровати, и который, кстати говоря, служил единственным источником освещения в этой тёмной комнате, свет в которой её владелец включать не спешил. Беря телефон в руки, Перси уже представляет, как пошлёт на все четыре стороны нарушителя своего спокойствия, но когда гаджет оказывается уже в его руках, негативные эмоции, словно по щелчку пальца, испаряются, и он смотрит на имя контакта перед собой с выражением полного недоумения на лице:«Входящий звонок от абонента Мать Талия»
Взгляд плавно скользит по экрану — трубку брать он не спешил, раз мадам звонила ему в такую несусветную рань, ей однозначно было нечем заняться, а развлекать кого-то в его планы отнюдь не входило, — и он в полном замешательстве, с большим запозданием, понимает, что на часах всего 6:47. Ради всего святого, вопросов становилось только больше — даже у Гроувера будильник был заведён на 7:20! Перси проводит пальцем по экрану сверху вниз, открывая панель уведомлений, чтобы увидеть тринадцать новых сообщений в их общем чате с друзьями и ещё пять в личных сообщениях. При таком раскладе спам-рассылка вкупе со звонками перестают казаться такими надоедливыми. Джексон дожидается, когда ему перестанут звонить, и, не медля, заходит в мессенджер, чтобы перед тем как ответить на звонок у него как минимум имелся ответ на животрепещущий вопрос «какого, собственно, хрена?»Подводное братство недоумков
Сегодня: 5:53
PercyJackson: >>>пересланное сообщение от ThaliaGr>>> Вот уж и правда молнией девочку пришибло. Почему. Именно. Этот. Кадр?!Сегодня: 5:59
ThaliaGr: О, ты вспомнил, что существует интернет. ThaliaGr: ≫>пересланное сообщение от PercyJackson≫> Потому что он понравился мне, чего не ясного? ThaliaGr: Между прочим, я спрашивала тебя можно ли отправить, ты согласился. ThaliaGr: Может это было добровольно-принудительное согласие, но я чётко слышала ответ! ThaliaGr: «Делай че хочешь» — помнишь?! ThaliaGr: Так что моя совесть перед тобой чиста.Сегодня 6:04
ThaliaGr: Кстати говоря, а ты чего не спишь? ThaliaGr: Там даже солнце не встало ещё. LeoHotBoy: мать моя женщина, идите спать оба. ThaliaGr: Утречка, Лео! LeoHotBoy: у меня уведы включены, а телефон под подушкой, это как массажёр для головы, честно. ThaliaGr: А кто виноват, что вы так долго спите. LeoHotBoy: ВРЕМЯ ШЕСТЬ. ДО ШКОЛЫ ТРИ ЧАСА, ДАЙ ВЫСПАТЬСЯ. Перси ухмыляется — ему не составляет труда представить заспанное, ничего не понимающее лицо разбуженного задолго до звона будильника Лео. В какой-то степени ему даже становится жаль его. Далее Талия, судя по всему, решила не вступать в открытый спор с человеком, который встал в такую несусветную рань не по своей воле, и переключилась на личные сообщения.Сегодня 6:07
ThaliaGr: пкрст ThaliaGr: персм ThaliaGr: доброе утро, перси!!! ThaliaGr: ты спишь????Сегодня 6:16
ThaliaGr: спишб. На этом моменте Перси растеряно листает диалог выше, чтобы прочесть сообщения подруги там и убедиться в том, что то, что он видит сейчас, ему не мерещится. Не то чтобы Талия всегда писала грамотно, но подобных опечаток, как минимум, она точно не совершала — обычно если такое и случалось, она тут же исправлялась и редактировала сообщение; но что казалось ещё более странным, так это то, что с заглавной буквы Грейс писала всегда, не изменяя себе в этом. Они даже с тем же Лео первое время спорили на этот счёт, — хотя сложно найти тему, из-за которой эти двое бы не спорили — потому что Вальдес как раз и был тем, кто, если ему было особо лень «нажимать лишние кнопочки», писал с маленькой буквы. Что же, либо его хотят выбесить, либо что-то тут нечисто. Ещё и столько восклицательных и вопросительных знаков… Недолго думая над ответом, Перси строчит короткое, особо не замысловатое, но понятное сообщение: PercyJackson: Кукухой поехала? Коротко, зато предельно ясно выражает все его мысли. И совершенно не удивительно, что оно было прочитано тут же. Джексон сбрасывает очередной входящий звонок от всё того же абонента и, сверившись с данными в панели уведомлений, набирает на клавиатуре следующее предложение: PercyJackson: 14 пропущенных это даже для тебя слишком. Ответа, впрочем, он так и не получает, что не особо-то и удивительно — несложно догадаться, что дело тут и правда нечисто. Ещё с секунду просверлив экран телефона, Перси дожидается, когда ему в очередной раз позвонят, и в этот раз всё же берёт трубку, поднося к уху устройство. — Если у тебя есть лишние деньги на сим-карте, чтобы названивать ежесекундно, то могла бы просто перевести их на мою карту, — он садится на краю кровати и, включив громкую связь, падает спиной на мягкий матрац. Выходит, зря гладил футболку. Ну и ладно. По сторону трубки не раздаётся ни звука, и Перси уже начинает казаться, что он переборщил со своей шуткой, хотя, казалось бы, в ней не было ничего обидного, да и Талия не из тех людей, кто вообще способен обижаться из-за мелочей. Он уже собирается сбросить звонок, чтобы перезвонить повторно и докопаться до сути — мало ли, вдруг что плохое случилось, — как с другой стороны внезапно раздаётся смех. До того звонкий, задорный и ребяческий, но в то же время и совершенно ему чуждый и незнакомый. Это однозначно не Талия. — Я извиняюсь, — Перси вновь садится, поднося телефон максимально близко к своему лицу и внимательно вчитываясь в буквы перед собой. Звонили точно с номера Талии, он у него записан, но вопрос в другом — кто звонил? — Это телефон Талии Грейс, верно? — Ага, — коротко отвечают ему, и парень понимает, что голос принадлежал какому-то мальчику. «Жизнь такая приколистка, — думает. — что ни день, то очередной подгон». Он прокручивает в голове имена всех их общих с Талией знакомых, которые младше их обоих как минимум на пару лет, однако на ум приходил только Джейсон, но у того голос давно сломался, и звучал не настолько… по-детски. — Это Перси Джексон, так? — тот в ответ кивает, но вскоре вспомнив, что собеседник не может его видеть, уже вслух произносит «да». Тем временем на подкорке сознания оседает непонятно откуда взявшееся чувство дежавю. Похожий разговор он точно где-то слышал. — Ну конечно так, а как же иначе. На фоне слышно какое-то шуршание, словно динамик тёрся обо что-то напоминающее на куртку. — Меня Мэттью зовут. Мы общались уже. Перси задумчиво хмурит брови, пытаясь воссоздать в своей памяти образ знакомого его человека с именем Мэттью, но получается с большим трудом. Если Талии так захотелось пошутить над ним, то идея отвратительная, потому что сейчас точно не то время суток, когда хотелось напрягать мозг. Или она надеялась на то, что, услышав это имя, — Мэттью — к нему внезапно придёт озарение? Она сама вроде любила говорить, что до Перси всегда всё слишком туго доходит, так для чего это выступление? Джексон с полной уверенностью мог заявить, что людей с таким именем он не то что не помнит, а банально не знает, если конечно не брать в учёт младших братьев Аннабет… Младших братьев Аннабет? Уже собравшийся произнести «прошу прощения, но вы, кажется, обознались», Перси тут же закрывает рот, так и не успев издать ни звука — в этот момент его словно окатило ледяной водой. Он наконец-то вспомнил, где мог слышать начало этого разговора, и кусочки пазла в его голове начали стремительно складываться, отчего Джексону захотелось ударить себя по лбу за собственную глупость. И как он раньше не понял? — Ну, «общались» слишком громко сказано, — уже более миролюбивым тоном отвечает парень с неловким смешком. — А что у тебя телефон Талии делает? Одно дело звонить с телефона сестры, а другое — с телефона её подруги. Особенно если подруга Талия. Тебе за это не влетит? Если во время прошлого звонка от братьев Аннабет пару месяцев назад Перси был конкретно так сбит с толку, то сейчас эта ситуация отчасти даже казалась ему забавной. Изначально он испытывал сильное раздражение — а кто был бы счастлив, если бы его телефон звенел каждую секунду, — но сейчас его пробирало любопытство. Тогда Аннабет, извинившись заранее за поведение братьев, объяснила то, что они знают о его существовании, тем, что им рассказала Талия, и при таком раскладе ему ничуть не жаль подругу, с чьего номера было совершено столько звонков. Нечего болтать о нём кому попало. — Пусть только попробует меня ударить, — с вызовом отвечает мальчик. — Она сама отдала мне телефон, вообще-то. — Правда? — Перси искренне этому удивляется. Будь на месте Мэттью он сам, получил бы минимум подзатыльник. — И поэтому ты решил позвонить мне? — Нет, — звучит ответ, который парень точно не ожидал услышать. Ощущение, будто его разыгрывали, постепенно росло. — Она попросила дозвониться до тебя и говорить до тех пор, пока не придёт, но я решил сначала тебе написать! — в его голосе отчётливо слышатся нотки гордости. Он явно гордился тем, что догадался не надоедать человеку звонками с ходу. — Но ты не отвечал, и поэтому я… позвонил. Так что да. А, кстати, хотел спросить… — Конечно, спрашивай, — не то чтобы Перси хотелось отвечать на чьи-то вопросы, но отказывать было бы невежливо. Однако больше Мэттью ничего не говорит. По ту сторону трубки воцарилось молчание, не было слышно даже ни единого шороха, ни-че-го. Перси даже жмёт несколько раз на кнопку громкой связи, выключая её и включая обратно, но звук так и не идёт, будто ещё решили попросту игнорировать. Особым желанием разговаривать он хоть и не горел, но его всё же самую малость напрягало то, что младший брат его подруги звонит в такую рань, причём ещё и с телефона другой его подруги. У Вселенной определенно точно стояла цель как можно быстрее свести его с ума. — Алло? — спрашивает Перси, всё же выключивший громкую связь и поднёсший смартфон к уху. Тишина начинала нагнетать. Парень уже было собрался сбросить звонок, чтобы написать кому-нибудь, либо Талии, либо на крайний случай Аннабет, и выяснить, что на них нашло, как со стороны собеседника раздаётся звонкий, пронзительный мальчишеский крик, и его рука, держащая телефон, дёргается. Теперь эта ситуация напоминает не дешёвую комедию, а какой-то фильм ужасов. Приплыли. — Нет, я не договорил, — как бы сильно ему ни хотелось в этом признаваться, но в глубине души Перси даже рад тому, что Мэттью, как он надеялся, в порядке, несмотря на то, что минутой ранее странную тишину разрезал его крик. — Ну не забирай! Следом за этим слышится звук хлопнувшей двери. — Итак, Джексон, ты тут? — если бы не то, какое обращение было использовано по отношению к нему, Перси ни в жизнь не догадался бы, что этот хриплый бесцветный голос принадлежал Талии. По возмущённым плаксивым возгласам Мэттью, которые всё ещё были слышны, Перси не составило труда догадаться, что телефон у мальчика из рук всё же изъяли, перекочевав к своему владельцу. — Привет? — звучит неуверенно. — О, значит тут, — Талия заметно оживляется. Откашлявшись, она ещё раз повторяет прошлое предложение на случай, если её не расслышали, и звучит она уже как всегда бодро. — Слушай, ты так и не сказал, чего не спишь? Джексон устало вздыхает, надеясь, что сделал это достаточно громко, чтобы его услышали. — У меня будильник заведён на половину шестого, — подступившая зевота была как раз кстати для подтверждения его слов. Талия понимающе протягивает долгое «оооо», и пока она не успела произнести что-либо ещё, Перси продолжает: — Меня больше интересует то, почему не спишь ты, и что тебе от меня надо? — Перейдём к делу, — деловым тоном начинает девушка, заставив друга прыснуть от смеха. — Отставить смех. Так вот, оцени по шкале от одного до десяти, насколько ты сейчас занят. Вспоминая про свои кухонные размышления, затянувшиеся на долгие двадцать минут, Перси неопределённо жмёт плечами, забывая о том, что собеседница не могла его видеть. Желание смеяться отбило напрочь. Тем не менее, чтобы выяснить причину такого интереса к себе со стороны Талии, ему бы, по-хорошему, всё-таки было дать ей хоть какой-нибудь ответ, поэтому, он вяло, зато максимально честно, протягивает: — Ответ «ноль» принимается? — За-ме-ча-а-ательный, — по слогам произносит Талия голосом до того довольным, что сразу становилось понятным, что именно такой ответ она ожидала, или надеялась, услышать. — ответ. Тогда собирайся и выходи на улицу, мы скоро подойдём. — Кто «мы» и куда и зачем «подойдём»? — Да, а я уж надеялась, что ты не только интернетом пользоваться научился, но и мозгом, — она разочарованно вздыхает, где-то на фоне слышится знакомый смешок. — Как же я ошибалась. — Разве ты не всегда ошибаешься? — произносит Джексон невинно. — Гулять я тебя зову, собирайся уже, — пропуская мимо ушей язвительное замечание Перси, как ни в чём не бывало, продолжает Талия. — Сам сказал же, что не занят, ну. Парень отнимает телефон от уха, чтобы мельком глянуть время, и, кто бы что ни говорил, для прогулок ещё было слишком рано. Нет, он часто ходил в школу пешком, потому что раньше не хотел пересекаться в автобусе с определёнными людьми, и пусть сейчас ему нет до них никакого дела, да и они вряд ли горят желанием с ним говорить, привычка прочно вошла в его жизнь, и оттого автобусом он пользовался крайне редко, только когда Лео просил поехать вместе с ним. Сегодняшний день тоже не стал бы исключением, но он привык проделывать весь путь до школы в одиночку, и пусть благодаря таблеткам сейчас он чувствовал себя очень даже неплохо, он не думал, что продержится долго с этим настроем, а потому сильно засомневался в идее подруги. — Не занят, но почему так внезапно? — Почему сразу «внезапно»? Если бы ты был занят, я бы не предлагала, а так, почему нет? Звучит, что по скромному мнению Перси было для Талии редкостью, логично. На самом деле и причин для отказа у него вовсе не было, а даже наоборот: он терзался мыслями о том, что совсем не имеет представления, чем ему заняться до начала занятий. Возможно, попытка убедить себя в том, что идея сомнительная была навеяна его желанием вызвать у подруги раздражение в отместку за терроризирование его смартфона и нервов. Всяко может быть. — Ну, — неуверенно тянет он, медленно поднявшись с кровати. — Ладно? — О, класс, тогда можешь пойти к нам навстречу, так и пересечёмся. Увидимся! — Стой, ты не сказала, с кем это «к нам». — Пока! — Талия… Он не успевает ни договорить, ни получить ответа на свой вопрос — звонок сброшен собеседником. Он согласился на прогулку, значит выбора у него больше нет, поэтому он обречённым взглядом окидывает свою комнату перед тем как её покинуть, и тогда то его взгляд зацепляется за висящую на спинке стула чёрную водолазку. Оглядев свою изрядно помявшуюся футболку и толстовку, которая пропахла потом, Перси всё-таки делает выбор в пользу водолазки. Заправив, как и планировал, постель и быстро переодевшись, он закидывает на плечо портфель, кидает в карман брюк наушники и выходит из комнаты.***
Минуя очередной дом, Перси с каждой минутой всё сильнее жалеет о том, что надел такие тонкие брюки. Морозная погода в самом начале марта, пусть на улице и не лежал снег, не располагала к тому, чтобы одеваться легко, но он не думал, что будет так сильно мёрзнуть. Вчера он спокойно мог пройтись до автобусной остановки без куртки, в одной толстовке, а сегодня всё идёт через одно место. Сворачивает в нужном направлении, оказываясь у знакомой развилки, и озирается по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии машин поблизости, после чего спокойно переходит дорогу. Людей на улице было крайне мало, изредка на пути попадались какие-то шумные подростки, а так Перси, считай, был всецело предоставлен самому себе. Оторвав взгляд от земли, в которую неотрывно смотрел уже продолжительное количество времени, он замечает вдали ещё размытый, но смутно ему знакомый чёрный силуэт. Убедившись в том, что позади него никого не было, он машет рукой направляющемуся в его сторону человеку, и когда тот в ответ делает то же самое, Перси убеждается в том, что это Талия, и решает немного ускорить шаг. Холод страшный, и пусть бесить Грейс было одним из его «хобби», Джексон не собирается замедлять шаг, только чтобы подруге пришлось идти до него дольше, он наоборот его ускоряет. В какой-то момент, Перси честно понятия не имеет когда именно, силуэт приобретает чёткие очертания, и парень понимает, что перед ним не один человек, а целых четыре, и тогда-то смысл непонятного ему ранее «нам навстречу» становится предельно ясен. Особо труда и не составило разглядеть идущую рядом с Талией Аннабет, что и удивительным-то не было: они живут буквально в одном доме и даже на одном этаже. Когда расстояние между ними сужается до нескольких метров, Перси удаётся спокойно расслышать разговор, который вели его одноклассницы. Некоторые слова ему разобрать так и не удалось, но судя по тем отрывкам, что он смог уловить, и недовольному тону Аннабет, стало ясно, что Лука куда-то уехал, и что Мэттью и Бобби не мешало бы устроить воспитательную беседу о том, как нужно себя вести при разговоре со старшими. Их разделяет чуть больше метра, или около того, когда Перси видит перед собой не только сонных подруг, которые при ходьбе опирались друг на друга, но и двух совершенно одинаковых мальчиков, что сбивает его с толку настолько, что ему даже кажется, что у него начались галлюцинации от таблеток. — Доброе утро, Рыбьи Мозги, — монотонно, словно из неё выкачали все жизненные силы, здоровается Аннабет, зевая следом за этим. — И тебе привет, Воображала, — Перси недоумённо улыбается, глядя на подруг, и пытаясь вспомнить, видел ли он их когда-нибудь настолько уставшими. Удаётся ему плохо, а значит — нет, не видел. — Бессоная ночка была? Талия и Аннабет, синхронно, со вздохом кивают. — Знакомься, это Мэттью и Бобби, мои младшие братья, — Чейз поворачивает голову в сторону мальчиков, которые спрятались за её спину, как только Перси остановился напротив них. — Бобби, Мэттью, это Перси Джексон, наш с Талией одноклассни… Она не успевает договорить, как близнецы выскакивают из-за её спины и, чуть ли не толкаясь друг с другом, протягивают Перси руки для рукопожатия. — Меня Бобби зовут! — А меня Мэттью! Мы с тобой разговаривали уже дважды! Джексон даже ещё свои эмоции по поводу только что произошедшего до конца не осознал, как его уже хватают за обе руки, сильно их тряся. Он не мог видеть лица одноклассниц, так как ему пришлось согнуться практически в три погибели, чтобы их с братьями Чейз руки были на одном уровне, но определённо точно слышал, как они обе засмеялись. Проходит около двух минут, когда Перси удаётся вырвать руки из крепкой хватки этих мальчиков. Он переводит вопросительный взгляд на Талию, но та только жмёт плечами. «Не знает она, конечно». — Теперь мы можем идти? — спрашивает Аннабет, обращаясь к своим братьям, но они даже в ответ на неё не смотрят, немигающим взглядом продолжая внимательно рассматривать Перси. — Лучше бы мы уже пошли, иначе я замёрзну до смерти, — Джексон не дожидается, пока с ним согласятся все остальные, и попросту разворачивается, готовясь идти куда-то вперёд. — Вы хотели гулять где-то в конкретном месте, или без разницы? — Вообще всё равно, — немедля отвечает Талия. — Лишь бы не оставаться дома, — соглашается с ней Аннабет. Перси решает не задавать лишних вопросов и просто ждёт, пока остальные с ним подравняются, чтобы направление их маршрута определяли за него. Девушки выглядели несколько помято, и Джексон прекрасно понимал, что людей в таком состоянии донимать разговорами не стоит, поэтому он решает поговорить с Мэттью и Бобби, чтобы им не было так скучно, ведь в их возрасте, как он думал, хочется развлечений, а не прогулок в тишине. — Вам же десять, так ведь? — спрашивает он, и те, поняв, что обращаются к ним, оживляются. — Какой это класс? Четвёртый? Пятый? — Нам уже десять с половиной! — важно заявляет Мэттью, и Перси кивает ему, будто есть действительно серьёзная разница. — Скоро одиннадцать! — добавляет Бобби. — Почти двенадцать! Перси не может сдержать смешка. — Прикольно, совсем взрослые, — говорит он, ловя на себе недоумённые взгляды Талии с Аннабет, на которые он предпочитает не обращать внимание. — А мне семнадцать. Совсем старый для вас, да? — Семнадцать? — переспрашивает Бобби. — Прямо как Аннабет, а ты… — он мельком смотрит на сестру. — а вы старше её? Теперь уже и девушки начинают тихо посмеиваться с этого серьёзного диалога. — Давайте всё же на «ты», — ухмыляется Перси, но весело ему перестаёт быть в то же мгновение, когда до него доходит, что вероятнее всего, именно так Пол Блофис себя и ощущает во время разговоров с ним. С этим нужно что-то делать. Однако с Полом они встретятся не раньше пятого урока, так что о своих дальнейших действиях он ещё успеет подумать как следует. — А вообще, у Аннабет день рождения в июле, а у меня в августе того же года, и это значит, что она меня старше на… месяц? Вроде да. — Ва-а-ау, — восхищённо протягивает Мэттью. — Значит сестра круче? — Сестра в любом случае круче, — вступает Аннабет в этот престранный диалог. — Я по крайней мере знаю, чему будет равен корень из ста двадцати одного. — Это не показатель! — делая акцент на каждом слове, громко возмущается Перси.***
Медленным шагом, иногда переходя на бег, чтобы не окоченеть от холода, они прогуливаются по почти безлюдным улицам своей компанией из пяти человек. Когда близнецы посвятили Перси во все подробности своей жизни, включая и их интересы, и любимые фильмы, и в то, что они ненавидят книги, и что терпеть не могут черчение в школе, то оба затихли, так как темы для разговора закончились, ведь они даже про свою коллекцию игрушечных роботов рассказали. Они даже несколько позорных историй из более детского возраста Аннабет успели поведать, правда за это им потом влепили каждому по щелбану, но лица их при этом всё равно были хитрыми. И когда между ними наконец-то воцарилось долгожданное для всех старших молчание, нежданно-негаданно заговорила Талия. Перси только тогда вновь перевёл на одноклассниц взгляд, и отметил, что выглядели те гораздо лучше, чем получасом ранее. Кажется, они наконец-то проснулись. — Я больше никогда в жизни не приду на ночёвку к ним в квартиру, — заявляет Грейс, грозно зыркнув на мальчиков, которые сразу же стушевались под её взглядом. — Ты говоришь так уже лет пять, — добавляет Аннабет. — Не суть, — Талия выставляет перед собой указательный палец, при этом чуть взмахивая головой. Волосы взлохматились, но она будто этого не заметила. — В общем, спим мы с Аннабет спокойно в её комнате. Она просыпается часов в пять где-то, чтобы пойти воды попить, а я сплю чутко, поэтому проснулась тоже. Но не суть, вот она открывает дверь, и я слышу, как по ВСЕЙ квартире какое-то жужжание и крики разносятся, — девушка закрывает лицо руками, но почти тут же их убирает. — Аннабет чуть не споткнулась об пол, а я чуть не упала с кровати. Короче говоря, эти два оболтуса, — она кивает на близнецов. — решили встать пораньше, чтобы у них было больше времени поиграть в игрушки перед школой. Как они до этого додумались для меня загадка. Перси поворачивается лицом к Мэттью и Бобби, качая головой и цокая языком. Те понуро опускают головы. — Мы уснули на полчаса где-то, — продолжает Талия. — А потом они забегают к нам в комнату, потому что накануне вечером что-то там забыли. Уснули ли мы после этого? — Полагаю, что нет, — Перси понимающе кивает. — Правильно полагаешь, — тяжело вздохнув, Аннабет сворачивает на соседнюю улицу, и все движутся за ней. — А ты почему так рано не спал? Парень хочет ответить нечто вроде «так я же говорил уже», но вовремя вспоминает о том, что разговаривал по телефону он с Талией, а судя по тому, как быстро она предложила ему прогуляться, навряд ли та успела поведать подруге о причине раннего подъёма их одноклассника. — Будильник завожу на полшестого. Проблемы со… — он смотрит на Мэттью с Бобби, которые, вновь повеселев, заговорщически о чём-то шептались между собой. — со сном. Да, со сном. Со сном и с ранним пробуждением. Ни Аннабет, ни Талия не считают нужным дальше развивать эту тему — если Перси отвечал уклончиво, значит не хотел рассказывать, и здесь уже не так важно почему: из-за присутствия здесь посторонних ушей, или из-за нежелания посвящать в подробности своей жизни. В их компании было что-то вроде негласного правила, которым ещё никто не пренебрегал: «если не хочет говорить, значит не нужно допытываться до правды». Втроём одинадцатиклассники провожают Мэттью и Бобби до их школы, так как те учились в ином месте, нежели их сестра, но они всё не хотят прощаться со своим новым знакомым в лице Перси, а потому принуждают его присесть на корточки, чтобы повиснуть на его шее. Джексон громко кашляет несколько раз, намекая на то, что его вот-вот задушат, но мальчики слышат его далеко не сразу, а, всё-таки отпустив, принимаются бегло рассказывать о чём-то. Такой поток информации на Перси лился в последний раз на вчерашнем уроке физики, пожалуй. Учительница говорила всё так же быстро и непонятно. Из общей массы слов братьев Чейз парню удалось понять, что говорят они про какой-то лесной поход, в котором замешаны они и Лука с Аннабет, но договорить им так и не дают, потому что со стороны школьного крыльца их окликает, по всей видимости, одноклассник, и они, бросив на последок одновременно «поехали в следующий раз с нами» и «увидимся как-нибудь», убегают к своему другу. Перси медленно поднимается на ноги, кряхтя как старый дед, и разворачивается к Талии с Аннабет, которые всё это время стояли позади, облокотившись спинами о школьный забор. Увидев, что диалог подошёл к концу, а близнецы благополучно, без происшествий, доставлены в школу, плечи Аннабет расправляются от облегчения. — Идём? — предлагает она, кивнув в сторону тротуара. — Пошли, — в один голос соглашаются Перси с Талией. Следующие несколько метров они проходят в молчании, наслаждаясь долгожданной тишиной. Ноги всё ещё казались тяжёлыми, ватными, при ходьбе порой появлялось ощущение, что следующий шаг станет последним перед падением, одним словом — спать хотелось всем, а потому разговоры, исходящие от Мэттью с Бобби сильно действовали на нервы и даже утомляли. Благо, до их школы оставалось не так уж и много идти, и пусть они окажутся там одними из первых, зато хотя бы смогут сесть на мягкий диван в холле и отдохнуть. — Я уже жалею, что решила пойти пешком, — севшим голосом заявляет Талия. Аннабет вместо ответа вздыхает. А Перси, глядя на них, слабо улыбается уголками губ. Сегодня он чувствовал себя хорошо, и в подобном он видел единственный плюс принятия антидепрессантов с его состоянием — плохие мысли словно отходили на второй план, и не думать о них было гораздо проще. Сейчас он не думал о том, как сильно устал за время пешей прогулки, как сильно замёрз и что ему делать, когда они прибудут в школу. Он жил моментом — здесь и сейчас, — и наслаждался прохладной погодой и интересными разговорами с друзьями. Давно такого не было. — Ах да, Перси, — тот бросает короткое «а?» и смотрит на Аннабет, заметив, как крепко она сжимает руки в кулаки. Он непроизвольно поджимает губы, а Талия, шедшая рядом с Аннабет по противоположную от Джексона сторону, в знак поддержки кладёт ладонь ей на плечо. — Прости за Бобби и за Мэттью, они порой переходят черту дозволенного, и часто грубят. Они правда не хотели тебя обидеть, если что, просто так вышло. Договорив, она сцепляет руки в замок перед собой и, не глядя на Джексона, ускоряет шаг, тем самым вырываясь вперёд. Перси, однако, вскоре с ней подравнивается и совершенно спокойным тоном отвечает: — Если для тебя ЭТО переход черты дозволенного, то я про себя в их возрасте даже говорить не хочу, — ухмыляется, припомнив парочку забавных историй из детства. — Они вообще довольно смешные, будь мы одного возраста, может даже подружились бы. Аннабет фыркает на это, и Перси облегчённо выдыхает — хотя бы немного ему удалось её развеселить. — Кстати говоря, — их нагоняет и Талия, втиснувшись в этот раз между ними, занимая место по центру. — Аннабет, ты не говорила, что вы собираетесь опять поехать в лес. — В лес? — Джексон непонимающе хмурится. — С каждой секундой вопросов становится всё больше. Грейс загадочно улыбается, но напоминает эта улыбка больше волчий оскал. — Если ты будешь шутить про криминал и убийства, то тебе не жить, — предупреждает Чейз, погрозив пальцем, на что Перси делает вид, будто застёгивает свой рот на молнию. — В общем, однажды Луку озарила гениальная идея: он решил устроить нам, по его словам, младшеклассникам, отдых от школы, и дабы всё реально выглядело как отдых, он сказал, что мы пойдём в поход. В лес. И каждые полгода мы так и ходим в такой поход, чтобы отдохнуть. Не знаю когда, но это уже стало традицией, и поэтому если планы меняются, Мэттью и Бобби начинают бунтовать, так что я им пообещала туда съездить на этих выходных. Облизнув пересохшие губы, она поочерёдно смотрит то на одного, то на другую. — Я утолила ваше любопытство? — Вполне себе, — Талия хмыкнула. — Э-э-э, нет? — Перси окидывает взглядом пространство улицы перед собой и, видя, что идти до школы осталось совсем недолго, сворачивает на тропу, по которой можно было сократить путь. Аннабет с Талией смотрят на него сначала с недоумением, но всё же идут за ним, так как он явно больше, чем они знает про школьную территорию, учитывая их с Гроувером приключения и попытки сбежать с уроков. — Я имею в виду, что я понял всё, да. Мы с Гроувером по такой же схеме на ферму катали раньше, но причём тут я в вашей поездке? Не то чтобы я не мог жить без знания о ней, типа, но это вроде что-то семейное. А они, братья твои, предложили мне поехать с вами. — Ну, ты просто очень им приглянулся, — говорит Грейс, уклоняясь от подзатыльника Перси. — И если тебе так спокойнее, то я тоже как-то ездила с ними. Правда больше не поеду, не моё это, но задумка неплохая. Так что семейные узы тут играют не главную роль. Да и ты же всё равно «против любого движа», так что смысл переживать об этом? — А кто сказал, что я против? — вопросом на вопрос отвечает Джексон. — Что? — Что? — А что? — Перси останавливается у самых ворот школы и, повернувшись к подругам, скрещивает руки на груди. — Я имею в виду, что это не такая уж и плохая идея, и если никто не был бы против, то я бы только с радостью поехать. Ему очень не хочется говорить о том, что сейчас, когда его состояние благодаря лекарствам временно «нормализовалось», он хочет взять от своего приподнятого расположения духа всё до наступления очередного упадка сил. Говоря по правде, «прежний Перси», вероятно, и был бы инициатором чего-то подобного, и раньше предложение «против любого движа» ему было несвойственно. Он наоборот был «за любой движ». — Держи меня, я сейчас упаду, — театрально закатив глаза, Талия прислоняет тыльную сторону ладони ко лбу, маленькими шагами отступая назад, будто действительно вот-вот упадёт. — Талия! День обещал быть весёлым.***
День свернул куда-то не туда, когда, сидя на перемене после четвёртого урока и занимаясь обсуждением важных вопросов в стиле «если бы белые медведи отращивали усы», Перси вдруг осознал, что в его портфеле не достаёт одного учебника. Учебника английского языка. Стоило ли говорить, насколько осуждающим взглядом прожигал его Пол на пятом уроке? Такое и в страшном сне увидеть не хочется. Как можно было вообще забыть этот учебник, если Джексон повторял самому себе про него раза три перед выходом ещё утром? Главная загадка человечества. И так, лёжа головой на парте, возможно излишне драматизируя, Перси в сотый раз задаётся вопросом о смысле бытия. Звонок с урока прозвенел минутой ранее, следующее занятие проходило в соседнем кабинете, так что теперь можно было со всей ответственностью перейти к самобичеванию. — Моя жизнь разрушена, — звучит приглушённо, потому что половина звука теряется где-то в парте, но все остальные Джексона прекрасно слышат, а значит и нет необходимости повторять то же самое громче. — Я позор семьи. — Перси, учебников не было у половины класса, чего ты так на этом зациклился? — Лео вертит в руке шариковую ручку и откидывается на спинку стула, чтобы следом за этим обратиться к сидевшему за партой перед ним человеку. — Крис учебник потерял ещё в октябре, но он же не жалуется. — Лео Вальдес, я занят, не мешай и не порть мне настроение, — холодно чеканит Родригес, и Лео, обиженно выпятив нижнюю губу и передразнивая слова одноклассника у себя под носом, возвращает стул в обычное положение и складывает руки на парте. — Это другое, — Перси выпрямляется настолько резко, что сидящий слева от него Гроувер вздрагивает и чуть не ронять учебник по обществознанию. — Понимаешь, я вижу его не только в дни, когда у нас есть уроки с ним, нет, я вижу его. каждый. день. — он жалобно стонет, ложась обратно на парту. — и при каждом подобном случае я вижу в его глазах осуждение. Парень даже не двигается, когда его начинают тянуть за свисающий с парты локоть. — Ой да ладно, ну забыл ты один раз учебник, мир от этого не разрушится, — резко дёрнув локоть друга на себя, да так, чтобы он от неожиданности чуть не упал со стула, Талия делает вид, будто стряхивает с ладоней пыль и, дружелюбно улыбаясь, опершись руками о парту, говорит: — Бездарная драма, ты зря тратишь свой актёрский талант на такую чепуху. — Мне даже нельзя пострадать… какие ужасные друзья мне достались, — Перси откидывается на спинку стула и кладёт руки на парту, после чего переводит взгляд на стоящих возле себя Талией с Аннабет. — Эх, Аннабет на фоне остальных выглядит как свет души моей, хоть кто-то не хочет испортить мне жизнь. — А я сейчас не понял, — Гроувер поворачивает голову в сторону лучшего друга и кладёт голову на ладонь. — То есть всё, что было между нами… фальш? — А я считал тебя другом, — драматично хватаясь за сердце, Лео вытирает с щёк несуществующие слёзы. — Если тебе так угодно, то ударить тебя я тоже могу, Рыбьи Мозги, — с самой невинной улыбкой на свете говорит Аннабет. И ей, чёрт возьми, правда веришь. — Я понял, доверять в этом мире нельзя никому, — Перси, потеряв к этой глупой сценке интерес, выхватывает из руки Гроувера свой учебник и, под его протесты и возмущения, принимается делать вид, будто понимает, что написано на его страницах. Однако под взглядами друзей, которые с него так и не сходили, поднимает голову, по очереди глядя в глаза каждому из них. — Чего? Ундервуд хитро щурится и, поймав удобный момент, когда взгляд друга не был направлен на него, забирает учебник из его рук, кладя посередине парты. Перси остаётся только смириться. Лео просто, кажется, завис в пространстве: он неотрывно смотрел на точку на спинке стула, почти не дыша и не двигаясь. Аннабет же с Талией продолжали смотреть прямо на него. — Ну что? — уже громче переспрашивает Джексон, когда их взгляды даже спустя ещё минуту до сих пор были прикованы к нему. — Да мы просто сейчас просматривали фотки, которые кидали в общий чат, и у тебя там волосы такие короткие по сравнению с тем, что сейчас, — всё-таки делится с ним Аннабет. Перси уже было подумал, что на него так пялятся из-за того, что у него на лице что-то появилось, а потому хлопает себя ладонью по лбу после короткого, но понятного объяснения. — Да, я знаю, — стараясь звучать как можно спокойнее, говорит он. — Они быстро растут. — Кстати, раз я свет души твоей, — парень кривится от этого обращения. — можно спросить? — Валяй. Аннабет с Талией переглядываются, прежде чем первая всё же продолжает: — Вопрос чисто из любопытства, — она слегка наклоняется, заглядывая в лицо друга, и Перси, человек, которого смутить, казалось бы, невозможно, чувствует острое желание отвернуться. — Удобнее ходить с той длиной волос, что сейчас у тебя, или с той, что, например, у Лео? Склонив голову набок, Джексон смотрит на сидящего напротив себя Вальдеса и, особо не раздумывая, сразу же отвечает: — Кому как. Мне, наверное, удобнее с более короткими волосами, потому что они в глаза не лезут, а так каждому своё. — Спасибо за вклад в это исследование, — Аннабет складывает ладони вместе и почтительно кланяется. — Просто кое-кто сегодня идёт в парикмахерскую стричься коротко, и ей страшно. Она тихо ойкает, когда Талия бьёт её локтём в бок, а Перси даже не успевает до конца сформировать в голове мысль, как произносит: — Как думаете, я успею сегодня ещё записаться в парикмахерскую? От своего прежнего занятия отрывается даже Лео. Все смотрят на него огромными, полными нескрываемыми шока глазами, и Перси не может их за это осуждать. — Что с тобой сегодня, чудо моё? — Гроувер вмиг забывает про учебник, за который с другом чуть ли не подрался минутами ранее, и виснет у него на шее.***
К парикмахеру Перси записаться всё-таки удаётся — Талия предлагает сходить с ней вместе, так как парикмахерша, к которой она привыкла ходить, на сегодня осталась, считай без работы, ведь отказалось сразу три клиента. Поэтому после уроков, попрощавшись с Лео, которому предстояло весь остаток дня помогать дяде в мастерской, и Гроувером, который собирался на свидание со своей девушкой, Талия, Перси и Аннабет садятся в автобус, направляясь, по словам Вальдеса, в «место, где появляются и исчезают люди». Ехать долго не приходится, так что втроём они выходят уже через три остановки. Перси оглядывается по сторонам в поисках чего-то знакомого, и понимает, что в этом месте он явно когда-то был, но не может вспомнить, когда именно. Город, несомненно, большой, но они находились сейчас в районе, где он жил, и в котором, по идее, когда-то знал каждую яму. Его память оставляла желать лучшего. Сама парикмахерская была довольно… обычной. Чистый чёрный паркет, бело-кофейные стены, на стене висел кондиционер, а женщина на входе была довольно милой. Перси с Аннабет занимают скамью рядом со стойкой записей, за которой стояла молодая женщина, заполняющая какие-то документы, и за время отсутствия ушедшей на стрижку Талии, обсуждают интерьер помещения, в котором оказались. В итоге сошлись на мнении, что всё выглядит довольно симпатично. Грейс появляется спустя сорок минут с грустным лицом и шапкой на голове. Аннабет с Перси тут же вскакивают со своих мест, и Чейз сразу же подлетает к ней с вопросами и, на всякий случай, словами утешения. — Что, всё так плохо? Ну и ладно, ты и так красавица, тебе всё идёт. Волосы всё равно рано или поздно отрастут, так что не пережив… Она останавливается на полуслове, когда замечает, как исказилось лицо Талии… от смеха. Глядя на взволновавшихся друзей, Грейс, хватается за живот, и наружу рвётся весь сдерживаемый всё это время смех. — Так, слушай сюда, приколистка, — начала было Аннабет, как Талия уже зажимает её в крепких объятиях. Отстранившись, девушка стягивает с головы волосы, и Перси с Аннабет от удивления отрывают рты. Новая причёска Талии очень шла, и было бы кощунством не отметить её прекрасные навыки игры на нервах своих друзей. — Я теперь выгляжу ещё круче, — говорит она с искренним восторгом. — И почему я так боялась стричься? Волосы Грейс теперь были гораздо короче её обыденного удлинённого каре, они были даже короче чем волосы Перси сейчас. Джексон хочет сказать какое-нибудь крепкое слово, которое бы хорошо выразило все его эмоции в данный момент, но не успевает это сделать, так как его уже зовёт парикмахерша. Он делает жест «я за тобой слежу» по отношению к Талии, и следует в то же место, откуда та только что вышла. Парикмахершей оказывается достаточно юная, в меру болтливая девушка, возможно на пару лет старше его самого. Объяснив, что примерно он хочет видеть на своей голове, Перси смотрит в зеркало и почти вздрагивает при виде своего отражения. Оно казалось ему по-странному чужим, незнакомым. Может дело в его хорошем настроении сегодня, а может в том, что он не надел сегодня линзы. Волосы, на которые он долгое время не обращал внимания, начали казаться чересчур длинными, и поэтому он совершенно не жалел о том, что собирался их прямо сейчас состричь. Миа, так представилась парикмахерша, во время своей работы рассказывала про забавные ситуации, случавшиеся в парикмахерской, и Перси даже позволяет себе улыбнуться во время рассказа о парне, который приходил на покраску волос каждую неделю. — И как у него не отпали, я так и не поняла, — сказала Миа. Во время всего процесса стрижки Джексон в зеркало смотрел раза два: когда девушка сравнивала длину чёлки с обеих сторон, и когда она сбривала машинкой волосы на затылке. В остальном он предпочитал сидеть с закрытыми глазами, и потому сильно удивился, когда, открыв глаза после слов Мии о том, что они закончили, увидел целый волосяной ковёр на полу. По привычке подносит ладонь к волосам, чтобы заправить спадающие пряди за ухо, и натыкается на пустоту. Тогда он наконец-то смотрит в зеркало, видя перед собой совершенно чужого ему человека. Большие зелёные глаза, которые не казались такими безжизненными, как обычно, и короткие, чёлка, наверное, была длиной сантиметров десять, если не меньше, а виски и затылок были выбриты. Глядя на себя, Перси чувствует, как у него начинают дрожать руки. Он очень хотел бы сказать сейчас, что ему нравится, как он выглядит, но почти сразу же из глубин сознания до него доносится отрывок уже знакомой фразы: «и что они в тебе все находят?» Расплатившись и, стараясь вести себя как можно искренне, Джексон благодарит парикмахершу за проделанную работу, и выходит обратно к подругам. Те сидели на скамье, тихо шушукаясь и изредка хихикая, чтобы не отвлекать женщину за стойкой с записями, но обе не сдерживают визга — Аннабет от неожиданности, а Талия, потому что она Талия, — и сразу же бегут навстречу другу, внимательно его разглядывая. — Вау, что за чел, где наш друг? — поражённо протягивает Грейс. — Тебе идёт, — Чейз улыбается, и Перси не может сдержать ответной улыбки. Самому себе он этого сказать не мог, но друзьям же можно верить, так ведь? — Спасибо, — благодарит он, надевая куртку и пропуская мимо ушей слова Талии. — Мы так и будем стоять тут, или пойдём? — Стой, — Талия достаёт из кармана штанов телефон и, быстро его разблокировав, отходит на несколько шагов назад. — Перси, позируй, фоткаю. — Талия, — он подозрительно щурится. — Давай-давай, на память, — торопит его девушка, направляя на него главную камеру смартфона. Не горя особым энтузиазмом, Перси всё-таки решает пойти в этот раз на поводу у подруги, потому что в случае его согласия, фотографии в общем чате хотя бы будут адекватными. Нацепив на губы свою самую миловидную улыбку, он делает пальцами знак «V», прикладывая к глазу. Несколько раз мигает вспышка, причём даже тогда, когда Перси перестаёт позировать и просто смеётся со своей глупости, а потом Талия с благоговейным видом ему заявляет, что он прекрасная модель. Хочется верить. Фотографии в этот раз ему пересылают сразу в личные сообщения, и Джексон, без зазрений совести, отбирает самые удачные из них и отправляет в общий чат. После этого он надевает куртку и, поторапливая прощавшихся с Мией подруг, выходит на улицу.Подводное братство недоумков
Сегодня 15:56
PercyJackson: //7 вложений//Сегодня 15:57
LeoHotBoy: Женись на мне… PercyJackson: Ты дурак? После парикмахерской Перси, Талия и Аннабет решают не расходиться по домам, так как планов всё равно никаких не было, уроков завтра относительно мало, и заняться нечем. Они, само собой, не находят ничего лучше, чем зайти в гости к Талии, где ближайшие часа два никого не должно было быть. Квартира семьи Грейс была расположена мало того, что в том же доме, где проживали Чейзы, но ещё и на том же этаже, одной лестничной площадки, да и в целом по-соседству. Перси узнал об этой особенности не так давно, пару месяцев назад, когда ему рассказали про Джейсона и про то, что он живёт вместе с отцом отдельно от миссис Грейс и Талии, и шок у него был огромнейший. С другой стороны, так ему становилось предельно ясно, почему Аннабет с Талией так тесно дружили с самого детства — соседи ведь. Выбрасывают в мусорное ведро перед домом салфетки от купленных по дороге пирожков и заходят в подъезд. Быстро доходят до нужного этажа и блаженно выдыхают, оказавшись в тёплой квартире. Талия разогревает чайник, выносит из своей комнаты запасы шоколадных конфет, которые обычно прятала от Джейсона, который мог нагрянуть в любую минуту, и втроём они спокойно пьют кто чай, кто кофе, обсуждая прошедший школьный день. Разговор заходит о девочке из параллели, которая очень классно покрасила волосы на днях, когда Талия резко замолкает. — В чём дело? — спрашивает Перси со вздохом, заведомо зная, что ничего хорошего ждать не стоит. — Да вот думаю о том, что сегодня хотела несколько прядей в синий покрасить, но не знаю захотите ли вы дышать сейчас краской, — говорит она задумчиво, взвешивая все «за» и «против» своей идеи. — Так крась, мы причём? — произносит Аннабет, отхлёбывая чай, а Перси, как болванчик, кивает, соглашаясь с ней. — Вы против не будете? — А мы должны? Мы у тебя дома, как бы, сидим, — напоминает ей Джексон, смотря по сторонам. У Талии на губах появляется улыбка до самых ушей. Чуть ли не крича от радости, она выбегает из кухни, в которой они устроились, в ванную комнату. Перси с Аннабет встречаются взглядами и одновременно крутят пальцами у виска. Грейс возвращается, не успев даже исчезнуть. Бросает на стол несколько коробочек с краской, кисть и перчатки, и садится напротив друзей, выглядя сильно возбуждённой предстоящей покраской. — Да-а-а, — тянет Перси, оглядывая всё, что лежало на столе. — Я пойду открою окно, — уведомляет Аннабет, поднимаясь со стула. Волосы Талии, кстати говоря, помогает красить тоже Аннабет, так как сама она не могла видеть всю окрашиваемую прядь. Про зеркало никто в этой квартире не слышал. Перси же сидит и наблюдает за всем этим процессом, изредка читая какие-то глупые анекдоты, найденные на просторах интернета, из разряда: «заходит улитка в бар», над которыми, может во всём виноват запах краски, они все ухахатывались, чуть ли не до слёз. Скривившись от едкого запаха осветлителя, Аннабет кончиками пальцем отодвигает все использованные инструменты поближе к раковине, чтобы чуть позже не пришлось переносить их через всю комнату, дабы выбросить. Перси смотрит на смеющуюся с очередного его анекдота Талию, на её постепенно темнеющие пряди волос, и в его голове, совершенно спонтанно, по щелчку, появляется мысль: — А давайте и мне прядь покрасим. Сказать, что девушки были сильно удивлены — значит не сказать ничего. Казалось, ещё немного, и их глаза до лбов доползут. Они обе смотрят на Джексона с неверием, пытаясь найти подвох, но вскоре, не выдержав, Талия, широко улыбается и хватается за кисточку. — Что же ты раньше не предлагал, голубчик? — у неё явно были проблемы с обращениями.***
Стоя перед зеркалом в ванной Перси внимательно смотрит на человека, стоящего напротив него. Коротковолосый, с открытым лицом, незнакомец с горящими глазами. Скажи ему кто, что он снова когда-то будет так выглядеть — не поверил бы. Если бы не изменившиеся в период взросления черты лица, то вполне себе можно было узнать в нём того бойкого весёлого подростка, каковым он был годы назад. И тёмно-серая прядь волос на чёлке давала ему ясно понять, что он действительно вырос. Если ему удастся выбраться из этой эмоциональной ямы, то однозначно станет самым счастливым человеком. — Ты в унитазе утонул, или пытаешься в Министерство Магии попасть? — доносится голос Аннабет из-за закрытой двери. — Иду, — улыбнувшись самому себе, чтобы увидеть в отражении хотя бы намёк на прошлого себя, Перси проводит кончиками пальцев по прядке волос и выходит из ванной. Он ухмыляется, когда видит у Аннабет точно такую же серую прядку, которая почти сливалась с цветом её волос. — И всё-таки, если вы не будете против, можем как-нибудь вместе съездить в лес, — он всё не перестаёт удивлять подруг. — или я свожу вас на ферму к лошадям. — Боже упаси, — в глазах Талии читается чистый ужас. «Значит, к лошадям обязательно», — помучить Талию Грейс было уже долгом. Yeah, I'll be good, I'll be good