***
Примерно 2 года назад Ойкава и начал такую развязную жизнь, из которой теперь, казалось, не было обратного пути. Как бы парень ни старался уйти от такой паршивой ситуации, все время что-то словно возвращало его на рабочее место, а если быть точнее - койку. В некогда обычном подростке, который еще тогда увлекался волейболом и книгами, что всегда ровно стояли на его полочке, нынешний сутенер смог разглядеть тело, подобно тем, что он видел на выставке, на которую пришел именно за Тоору. Бесспорно, тот нравился Вакатоши, но привлечь юношу было сложно, поэтому Ушиджима и предложил подработку. А потом все словно пошло по наклонной. Бывший волейболист пропускал занятия, забросил свои книги, которые теперь были чуть ли не разбросаны по комнате. Теперь он «тусовался» рядом с теми, кто обещал ему хорошую жизнь, о которой Ойкава так мечтал, и от мечты его отделяла лишь одна проблема — деньги. Он думал, что как только подзаработает, сразу завяжет с этим, но время шло, подарки и деньги копились, сам парень стал элитной шлюхой и уходить не думал. Видимо, эта работа каким-то образом вызвала привыкание.***
Вечеринки в таких заведениях, в котором впервые Тоору побывал в возрасте 17 лет, проходили чуть ли не каждую ночь. Все занимались тем, чем хотели. Не было каких-либо правил или запретов, поэтому в переливающихся лучиках от прожекторов, было видно будто истинное лицо человека. Кто-то в открытую приставал, кто-то закидывался веществами, предлагая попробовать и остальным, а кто-то просто танцевал возле сцены, полностью отдаваясь музыке. Так и Вакатоши притащил сюда «малыша», заранее сняв с него очки и свитер, которые не делали его таким, каким представлял парня себе Ушиджима. В потоке людей они протиснулись в самый центр, стоя прямо под диско шаром, их, чаще других освещали разноцветные огни. Ушиджима танцевал, слегка двигая плечами, стараясь все же никого не задеть, а Ойкаву что-то словно тянуло к этому парню, который был немногим выше его, но заметно крупнее по телосложению. Долго терпеть юноше не пришлось, парень напротив сам притянул его за талию, удобно укладывая руки на пояснице. — Расслабься, малыш. После пары песен, Вакатоши достал из кармашка джинс пакетик с какими-то разноцветными таблетками, предлагая попробовать и Ойкаве. Когда тебе 17 и ты уверен в себе, тебя тянет ко всему запретному, но увы, попробовав однажды, можно уже не остановиться. Парнишка кладет таблетку под язык, закрывая глаза, словно ожидая чего-то.***
В тот вечер он впервые, не только попробовал вещества, но и лишился девственности. Прямо в том обшарпанном туалете, где на стенах красовались разные надписи, выведенные черным маркером. Кое-где валялись уже использованные презервативы, от вида которых тошнить хотелось. Усадив младшего на крышку унитаза, Вакатоши нетерпеливо раздевал их обоих, пока Тоору совсем развезло от препаратов. Он лишь сидел, пытаясь всмотреться в лицо напротив и понять, почему же он ничего не испытывает. Ушиджима же уже растягивал парнишку, пытаясь как можно скорее войти. Толкался прерывисто, только себя сдерживая. Младший совсем не чувствовал боли, удивляясь, что словно потерял это чувство, но еще больше его смутило то, каким податливым стало тело под наркотиками. Ему словно захотелось, чтобы его трахнули жестко. На деле же, старший лишь закрывал своей большой ладонью почти половину лица, чтобы хоть как-то приглушить громкие всхлипы. На утро Вакатоши притащил парня к себе, чтобы его не ругали дома. О вчерашнем напоминали только синяки на пояснице и острая боль в заднице. После этого, никто даже заикаться не мог, о том, что все-таки произошло. Ведь никто и не знал, что Ушиджима предложил тому вполне заманчивую работу. С тех самых пор он и прослыл «малышом», он подсел на вещества и такой отвратительный образ жизни.***
Изучение иностранного языка стало довольно модно среди людей примерного возраста Ойкавы. Он смотрел на то, как его бывшие сокурсники уезжают за границу и живут там в свое удовольствие. Зависть и желание быть как они, хотя, скорее даже лучше, поглощало парня. Поэтому он твердо решил любой ценой найти себе репетитора по английскому языку, чтобы хоть немного подучить его. Именно поэтому он сейчас вальяжно сидит в черном кожаном кресле, закинув одну ногу на другую, делая легкие затяжки любимых сигарет, и рассматривает различные анкеты преподавателей, но пока ни одна ничем не смогла привлечь его. Пролистывая одну фотографию за другой, Тоору уже успел устать, рассматривая такое количество лиц. Казалось бы, сегодня ничего не выйдет, еще один день без знания языка, но вдруг, в поле зрения парня попала анкета некого Иваизуми Хаджиме. В анкете было сказано, что ему 26 лет и он некоторое время жил за границей. Почему-то, именно эту анкету юноша и заприметил. Недолго думая, он уже записал номер этого человека, решив, что позвонит после работы. . Наплыв клиентов был не такой большой, поэтому в перерывах, Ойкава мечтал о будущей прекрасной жизни, в которой он окажется, стоит только провести пару занятий с более знающим человеком. Выйдя на крылечко, парень начал тыкать в сенсорный экран, дожидаясь хоть какого-нибудь отклика. Стоило только телефону слегка коснуться уха, как стали слышны короткие и прерывистые гудки, но они вскоре сменились приятным мужским голосом. — Здравствуйте, вы — Иваизуми Хаджиме-сан? Я нашел вашу анкету на сайте. . . , — было слышно, что парень волновался, потому что произнес это практически на одном дыхании, не выдерживая паузы после вопроса. — Да, это я. Я так понимаю, вы хотите записаться на занятие? — мужчина говорил спокойным и размеренным голосом, видимо, чтобы хоть как-то успокоить юношу, который с ним говорил. — Думаю, да. Вы не могли бы мне подсказать, когда вы свободны, и какой учебник мне взять? — Тоору, не переставая заваливал преподавателя вопросами. — Давайте так, я сегодня свободен около семи. Может быть, вы подойдете, а там мы все и обговорим? Мой адрес я скину в СМС. До встречи! — Мужчина быстро закончил разговор и положил трубку, в то время как Тоору только пытался придти в себя от того, что он уже на полпути к жизни его мечты. Как только парень убрал телефон от уха, тот завибрировал, показав уведомление о новом сообщении: «Адрес 254-1164, Ниномияхигаши». Прочитав это, Ойкава словно просиял. Он думал только об одном, что сегодня он координально поменяет свою жизнь. До занятия оставалось около часа, поэтому юноша решил сначала поехать домой, чтобы хоть как-то подготовиться. По приезду он, ни минуты не задерживаясь, пошел в душ, потому что не особо хотел чувствовать себя каким-то испорченным в глазах учителя. Ему уже стало казаться, что каждый видел в нем прогнившее нутро, позор, который он не мог отмыть уже ничем. Казалось, будто по одному его виду люди понимали, чем он занимается. Он словно надеялся произвести на Иваизуми-сана хорошее впечатление, чтобы и он не стал думать так, как и все прохожие. Спальня в съемной квартире казалась практически нежилой. Это было понятно, Тоору большую часть времени, включая ночь, проводил на работе. Одинокая кровать казалась еще более убогой в этих голых серых стенах. Она всегда была небрежно застелена и, к приходу хозяина, успевала покрыться пылью. На подоконниках стояли некогда красивые и буйно цветущие растения, которые парню передала мать, в связи с тем, что он стал жить отдельно. Они уже давно не цветут и почти засохли, словно олицетворяя всю душу Ойкавы. Техники в комнате почти не было. Лишь ноутбук, оставшийся со времен учебы, продолжал стоять на небольшом светло-бежевом столе в углу комнаты. Им редко пользовались, поэтому он, так же как и кровать, успел стать пылесборником. Справа от входа, прямо напротив кровати, стоял шкаф, полностью похожий по цвету на стол. Он был небольшим, всего на четыре полки, но к удивлению, они были забиты полностью. У Тоору не было времени приводить все это в порядок, к тому же, он не особо любил долго с этим возиться, поэтому бардак там был постоянно. В целом, комната была довольно унылой. Точно также можно и описать жизнь юноши. Он полностью погрузился в рутину, можно сказать даже, утонул в ней с головой. Выйдя из душа, парнем было принято решение в первую очередь выпить чай, а уже потом решать, куда идти, как одеваться и во сколько выходить. Кроме маленьких заварочных пакетиков, в кухонном шкафчике у Ойкавы почти ничего не было. Пара приправ хоть как-то приукрашивала всю трагичность ситуации. Закинув пакетик в кружку, юноша схватился за телефон, проверяя, не пришло ли ему еще какое сообщение. Разочаровавшись даже в этом, он сел за стол и поставил кружку с напитком, который лишь отдаленно мог напомнить чай, перед собой. Невольно Тоору стал всматриваться в жидкость, словно стараясь что-то в ней разглядеть. Как-то переборов себя, он все же «отлип» от чая, сумев даже выпить его, пусть тот и казался ему самым отвратительным напитком. Парень побрел в спальню, по дороге раздумывая, как же он должен выглядеть, чтобы в глазах преподавателя стать прилежным учеником. Выбор почти мгновенно пал на набор, который юноша придумал еще давно, но никак не мог найти ему применения. Не оденешься же в деловом стиле, если ты работаешь в борделе, хотя порой ему этого так хотелось. В первую очередь нужно было надеть темные брюки, отлично обтягивающие его подтянутые ноги, а также прекрасно подчеркивающие его фигуру в целом. Ойкава любил заворачивать их у щиколоток так, чтобы те были чуть приоткрыты. Белый ремень с длинным язычком, казалось, идеально вписывался в его образ, поэтому парень, недолго думая, надел его, продевая в петельки штанов. Любимая вещь в его гардеробе все же была. Это бежевая рубашка, в черно-белую клетку. Он так любил её за то, что она была не прилегающей, любил и за цвет, который, как ему казалось, очень подходил к цвету глаз. Сверху Тоору решил надеть бежевое пальто, которое было чуть выше колена. Его цвет был практически точно таким же, как и рубашка, показывая, что у хозяина есть вкус в одежде и собственный стиль. На выходе, уже зашнуровывая ботинки, телефон внезапно зазвонил. Парень тут же поднялся, чтобы ответить. — Да? — юноша прижал телефон плечом, продолжая завязывать шнурки. — Здравствуй, я звоню лишь уточнить. Всё в силе? — Голос мужчины, как и в прошлый их разговор, звучал спокойно и размеренно. — Да, я уже собираюсь выезжать. . . — Ойкава стал немного волноваться, так как это было его первое занятие с репетитором. Он не хотел, чтобы все сорвалось, и еще больше боялся облажаться. — Хорошо, тогда я тебя жду. — Мужчина снова говорил быстро и по делу. Он положил трубку, а его звонок ввел парня в полный ступор. Но времени до назначенной встречи оставалось все меньше, а это значило, что парню уже нужно было выходить. Закрыв квартиру ключом, он пошел вызывать лифт. . .***
Почему-то именно перед дверью квартиры, Тоору стал переживать так сильно, что его руки начали трястись. Он не знал, что сказать, когда перед ним предстанет преподаватель. Не знал, как реагировать на вопросы или замечания. До этого парень общался только с клиентами, причем настолько раскрепощенно, что никому бы и в голову не пришло, что это был один человек. Наконец, постучав пару раз, дверь перед ним распахнулась, а на пороге стоял молодой человек, которого мужчиной можно было назвать с натяжкой. Он радушно улыбнулся и провел рукой, приглашая юношу войти. Занятия проходили очень спокойно. Ойкава даже успел вспомнить то, как учился в школе. Иваизуми-сан объяснял все очень понятно, переспрашивая, если вдруг глаза парня округлялись и смотрели прямо в текст, застывая в немом вопросе. Мужчина помог ему и завести тетрадь со словарем, потому что юноша не делал этого прежде. Пробное занятие прошло довольно гладко, впрочем, как и несколько последующих, после которых Тоору стал понимать, что ему нравится не только английский, но и преподаватель, причем Хаджиме-сан даже сильнее. Каждый раз, сидя возле него, парень сдерживался, чтобы случайно не спросить: «Хотите меня?». Если честно, у младшего была какая-то тяга к нему. Отрицать это было бесполезно. Мужчина был красив собой, атлетически сложён, умен и начитан. Другим словом, прекрасно подходил под идеальный тип парнишки. Раз за разом прошли уже около 6 занятий. Раз за разом и Иваизуми стал чувствовать некую привязанность к юноше. Правда, тот казался ему в некотором роде, словно сыном. Возможно, он и хотел бы позволить мальчишке нечто большее, но будто сам боялся совершить ошибку или оступиться. Выдержки младшего хватило еще на пару занятий. После одного из них, он, посчитав этот момент довольно удобным, все же решил сказать то, о чем может пожалеть в следующую секунду. — Хаджиме-сан, может быть вы примете плату каким-нибудь другим образом? — протянул Тоору, краснея и отводя взгляд. — Натурой, к примеру. . . — Ойкава. . . Ты чего? — Мужчина убрал теплую ладонь парня со своего бедра. — У меня есть семья, прости. . . После этих слов мальчишка выбежал из квартиры, вытирая рукавом свитера слезы, стекающие по его щекам. Он впервые ощутил это. Отказ. Ему сказали нет. Он и не помнил, как оказался дома. Комната по-прежнему была пустой и угнетала еще больше. Эти стены и низкий потолок, казалось, закрывают его в какой-то коробке. Парень целыми днями лежал в кровати, иногда вставал, чтобы выпить, но на этом вся его деятельность и ограничивалась. Возвращаться в бордель он даже и не думал, хотя, пару дней назад, к нему заглядывал Ушивака, стараясь вразумить младшего, но все было напрасно. Даже угроза уменьшением заработной платы не помогла ему в этот раз. Тоору только сильнее толкал в грудь Вакатоши, выставляя того за дверь. Теперь никакие препараты, никакой алкоголь и даже секс, не могли заглушить той душевной боли. Теперь в нем образовалась словно огромная дыра, закрыть которую уже ничего не способно. Если бы так и продолжались дни жизни, хотя скорее даже существования, мальчишки, неясно, чем бы все это закончилось для него.***
Узнав через кого-то адрес Ойкавы, мужчина поспешил скорее наведаться к нему, чтобы хоть проверить состояние и извиниться за то, что так высказался, не подумав о чувствах парня. Лифт отвез Хаджиме на 3 этаж. Квартира парня находилась слева от лестницы, поэтому искать её не пришлось. Рука мужчины приподнялась, для того, чтобы стукнуть, но он задержал её в таком положении. Он снова боится. Теперь уже того, что опять скажет что-то не то. Боится того, что мальчишка совсем от него отвернется и оборвет все связи. Он думал о том, как ему поступить в этой ситуации. Трусливо уйти, даже не извинившись или стойко держаться до конца, даже осознавая, что это конец. Хаджиме выбрал последний вариант. Он все же постучал. Сначала трижды, как обычно, потом все настойчивее, увеличивая количество ударов. Он знал, что парень, наверняка сидит, прислушиваясь к звуку, поэтому он решил позвать его. Сначала, сказал чуть громче обычного «Я знаю, что ты там. Открой, пожалуйста, дверь. Давай поговорим» куда-то в щель. Ответа не последовало. Как и после нескольких неудачных попыток. Он срывался на крик, стучал кулаками по двери и стене, пытался дозвониться, только все это бесполезно. Парень словно закрылся от него за огромной стеной, не желая больше даже знать его. Выбора особо не было, поэтому Иваизуми использовал последний шанс хоть как-то связаться с Тоору. Как же был рад Хаджиме, когда обнаружил, что юноша не заблокировал его в мессенджере, где они обычно переписывались. Недолго думая, он отправил голосовое сообщение с признанием во лжи, но что было более важным — мужчина, наконец, объяснился ему в своих чувствах. «My dear Oikawa please forgive me for lying and for what I did to you so badly then. I confess that I was afraid of my feelings. I want to tell you. I don't and never have any family. — Иваизуми выдержал недолгую паузу, а после продолжил — I wanted to tell you that a long time ago. I should have said it under different circumstances. I love you Oikawa. I love you very much. — палец соскользнул с кнопки записи, отправив сообщение юноше, который сидел прямо за этой дверью, оперевшись на неё спиной. Он сжимал в руках телефон, который медленно покрывался разводами от слез. Тоору получил сообщение. К собственному удивлению, он прослушал его, стараясь вникнуть в смысл, потому что сейчас ему было трудно что-либо понять. На последней фразе, Ойкава выронил телефон из рук, закрывая ими голову. Вся домашняя одежда стала покрываться мелкими каплями от слез. Собрав всю волю в кулак, парень, громко шмыгнув носом, встал с пола, и развернувшись, открыл дверь. Иваизуми стоял прямо напротив Ойкавы, не понимая всего происходящего. Они смотрели друг на друга пару секунд. Хаджиме сейчас выглядит, будто не спал несколько ночей, а Тоору в домашней одежде и с красными от слез глазами. Они бросились друг к другу, заключая в свои объятия. Сейчас не нужны были какие-либо слова. Ойкава, стоя на цыпочках, приобнимал старшего за шею, в то время как его руки притягивали парня за спину. Тоору продолжал плакать в плечо мужчины, изредка всхлипывая, а тот лишь шептал: «Прости» на ухо мальчишки. Отойти друг от друга они смогли только спустя какое-то время, но по-прежнему удерживали взгляд только на человеке напротив. Ойкава вплотную подошёл к мужчине, заглядывая в глаза. Он мимолетно перевёл взор на губы и невольно облизнулся. Хаджиме нежно взял парня за щеку и притянул к себе, вовлекая в поцелуй. Их первый поцелуй. Наполненный переживаниями и слезами, ссорой и расставанием. Юноша был не в силах отпустить губы, вкус которых так хотел почувствовать. Чуть горьковатые от сигарет, и слегка шершавые, от привычки постоянно облизывать их. Они были так желанны, что скулы сводило, а места в штанах у обоих становилось все теснее. — Разве не этого ты так желал? — мужчина, нехотя отрываясь, сказал это уже не таким спокойным голосом, как раньше. — На занятиях не появляешься. На работе тоже. Где бы мне тебя искать? Тоору был не в силах что-либо ответить, поэтому просто невинно похлопал глазками, всматриваясь в лицо напротив. — Я, наверно, сейчас скажу такую глупость. . . — дыхание стало прерывистым, мальчишка старался хоть как-то его исправить. — Я хочу вас, Хаджиме-сан. . . — он опустил взгляд в пол, стыдливо краснея. — Тогда разреши и мне сказать глупость. . . — паузу мужчина выдержал только для того, чтобы успокоить парня. — Плохо, конечно, так в открытую развращать ученика, но я принимаю то, что я плохой. Мужчина с упоением вновь впился в чужие губы. Толкая юношу под своим весом, он заставил его переступить порог квартиры. Дверь захлопнулась. Теперь кровать уже не казалась такой одинокой. Иваизуми, повалив младшего на кровать, навис сверху, покусывая нежную кожу шеи и оставляя на ней красные отметины. Его руки ловко расправились с пижамой, поэтому, секундой позже, Хаджиме мог увидеть то, насколько прекрасен мальчишка.***
Действительно непривычно для Ойкавы было то, что вместо спокойной и размеренной английской речи, с губ мужчины срывался утробный стон. Парень заглатывал его член почти на всю длину, заставляя старшего слегка запрокинуть голову назад и схватить юношу за волосы. Это было как-то особенно, не то, что он ощущал обычно от клиентов, словно снова почувствовал себя девственником, плавясь под сильными руками своего преподавателя. Будто первый раз происходит не на физическом, а каком-то ментальном уровне. Если это было так, то вот он, первый раз и для Тоору, и для Иваизуми. Мужчина старался уделить внимание каждому, даже самому маленькому участку кожи мальчишки. После его поцелуев она горела пламенем. Парень совершенно не знал куда себя деть, мог лишь смотреть из-под полуопущенных ресниц на то, как Хаджиме размазывал смазку по своему члену и гладкому кольцу мышц. Скользнув туда пальцем, он вызвал у юноши несдерживаемый стон, который явился усладой для ушей мужчины. Ойкава глубоко дышал, старался делать это не так часто, однако, казалось, будто воздуха не хватит им двоим. Грудная клетка горела, а уши закладывало. Старший провел рукой по его члену, надавливая большим пальцем на головку и окончательно погружая «малыша» в какое-то небытие. Этот человек буквально вдалбливал его в эту чертову кровать, прямо как во снах Ойкавы, а его самого разрывало на части. Член мужчины растягивал его стенки до невозможности, а мальчишка просто больше не мог сдерживать слова, выбивавшиеся из него при каждом толчке. — Папочка! Люблю тебя. . . — громко выкрикнул младший. — Я тебя тоже, малыш — после этих слов он накрыл чужие губы своими, даря теплые ощущения. Хаджиме настолько нравилось то, насколько раскрепощен был Тоору. Как лежал на спине, хлопая длинными ресничками, как похабно раздвигал ноги, как громко стонал, выкрикивая желанное: «Папочка». Мужчины хватило еще на пару толчков, после которых он, еле заставив себя выйти, кончил на его ягодицы, не переставая двигать рукой на его члене и приводя к оргазму. Мальчишка мог только шептать что-то непонятное про любовь, пока его тело дрожит от наслаждения. Более менее придти в себя парень смог только тогда, когда его бедро заботливо вытирали чужие руки. Он широко распахнул глаза и слегка приподнялся. В следующую секунду он уже крепко обнимал Иваизуми, притягивая за шею. — Я люблю вас. . .***
Теперь Тоору точно бросит эту работу, уедет в другую страну вместе со своим папочкой, будет готовить ему завтраки и будить по утрам. У них еще все впереди. . .