Цикл Леса

      Городская жизнь – белым шумом возлагается на восприятие, выворачивает её на изнанку и подстраивает под себя, меня людей с корнем. Постоянный шум машин, кричащая музыка, стройки, крики, обязанности. Работать, чтобы есть. Есть, чтобы работать. Спать, чтобы повторять круг. Уставать. Ссориться. Строить отношения. Злиться. Радоваться. Огорчаться. Не чувствовать. И дальше…снова и опять.       Если хоть немного сойти или запнуться, всё продолжит идти. Идти, оставив позади одну бренную душу. Растоптав её миллионами ног и выкинув со своего пути. Душа свободна, но обременятся новыми поисками. Если они будут неудачными, мир её поглотит, ничего не оставив кроме голодного тела. Тогда уже личность с характером сотрутся в песке времени. Но утомленное лицо выбирает другой путь – уход.       Протоптанная дорога в траве была обрамлена мусором, что покрывался грязью и становился частью этого места. Поникший глаз скользил по бесчисленным бутылкам и не замечал их.       Перешептывание покорявших дали пакетов, тихие стоны мусорных куч на ветру – казались чем-то обыденным. Шаркая по дороге, дальше стала появляться жизнь. Зеленая трава размеренно покачивалась, приглашая осесть на неё. Разложить пыльные ноги, погладить зелёную волну пальцами, ощущая себя богом перед ползущими. Представлять, как они приклоняют малюсенькие головы к земле, почётно прикрыв глаза и замерев, тая дыхание в своих наружных скелетах. Чего бы они боялись? Святой ноги, что пронесётся разрушительным штормом по их зеленым домам? Ловких пальцев, которым ничего не стоит выпустить душу назойливой мушки. Эти бы жуки даже представить не могут, как живут их братья на листьях деревьев. Они не могут осознать, что прозрачное плетение сеток их крыльев вздымает не дыхание бога, а поющий в щелях, танцующий в бурях и спящий в ветвях – ветер. Ветер, который унесёт истории от чувств, вылитые травяными голосами за пределы их усиков. Неуловимый пролетит с ними, будет хитрить словами, порождая новые небылицы в узорах коры. Чёрные рядки трудяг оборачиваются на сказания и несут его дальше, оставляя рассказы о них в свободные мгновения в муравейнической жизни. Муравейник никогда не спал. Он взлетал, взводился, вылуплялся, откусывал себе крылья и слушал легкий стрекот о том, что когда-то осы были братьями и сёстрами муравьям. Один из работяг остановился на кожном покрове пришедшего. Муравей был удивлен гостю и решил рассказать одну из пяти легенд леса:       Большой улей. Висит высоко. Смотрит далёко.       Многослойная структура, смотрящая входом на ползущих по земле, была домом ос. Была в нём старая королева, что жила уже четыре года. Она была любима поданными настолько, что её звали мамой. С соседними ульями она вражды не вела, но обеспечивала всегда качественной едой и защищенными полянами. Однажды, с королевой и единовременно с её «государством» случилась беда. Молодая матка решила не покидать улей, а захватить его. Королева погибла, вместе с её головой ушло счастье. Пришли войны и беды. Новое поколение маток заставляли работать до изнеможения, когда же те падали замертво, монархиня их съедала. Медленно, кусок за куском, словно растягивая удовольствие от пиршества. Так продолжалось и продолжалось. Пока одну матку не перепутали с рабочей. Она была маленькой и шустрой, как и матке положено, она была сообразительной. Отчего и бежала. Но при выходе из улья, ей оторвали крылья.       Она падала. С столетнего дуба. С родного гнезда. На свои маленькие лапки.       И выжила! – Возликовал муравей и тут же скромно продолжил. Тогда, она сделала себе земной улей. Где рождались крылатые особи, но те, смотря на свою королеву отгрызали крылья, показывая свободу от прежней жизни. Говорят, из-за этой королевны ос, они и стали такими злыми. Ведь, они завидуют нашей свободе и воле.       Крохотный рассказчик ушёл. Оставив мысль ураганом, что оживала в других созданиях, что чудились там, далёко. За тёмными ветками, в глуби. Дальше тех мест, где ходили двуногие. Выброшенный встаёт, проводит руками по стволам деревьев. По их морщинам, мудрые, тихие, слушатели, что открывают своё сердце меньшим. Тем, кого они будут защищать. Даже, если они их медленно съедят и унесут их опыт в своих клетках. Или погибнут вместе с ними.  Микориза врастает и рушит сосуды дерева, набирая сладкую «кровь», взращивая в себе детей на чужой крови. Эмбрионы, выпущенные в виде спор, уничтожат ещё не одно дерево. Пройдутся по ним своими копытами, пробегутся и покалечат. Отправят в вечный сон. Многолетнее дерево падёт, сгниёт и положит начало новой жизни. Пробираясь мимо молчаливых гигантов глазу попадается память о «убитых». Уродливые пеньки, чью жизнь отобрал хлёсткий удар. Иных же, отвёл на тот свет жестокий рёв металлического зверя. Величественные дома, покрытые хвоей, покоились гнилыми тушами на свалках, в чьих некогда малахитовых, местами изумрудных и лимонно жёлтых - покоились остатки новогоднего праздничества. Уставшие ноги бредут дальше, тропинка пропадает, огрызки от деревьев становятся реже, прежде, чем попросту скрыться из лесного пейзажа. Музыка ветра играла на струнах души, пленящий запах, хотелось вдыхать его полной грудью. Лёгкий страх следует по пятам, но ноги всё равно идут дальше. Сердце волнуется, тянется, ждёт. Словно дожидается звонка после первого свидания. И тут сладкая и такая долгожданная мелодия. Разговор, и влюбленных ждёт новая встреча.       Лес зовёт.