Теория относительности

Все в мире относительно. Если у тебя что-то не выходит, или что-то идет не так, как тебе хотелось, не стоит расстраиваться, ведь все, что нас окружает, не так уж важно. Люди приходят и уходят. Они все относительны. И вся наша жизнь относительна. А относительнее всего на свете любовь. Нет такой любви, которая бы длилась вечно. Нет вообще ничего, что бы длилось вечно. Кроме самой вечности. Хочешь, я поклянусь тебе в вечности? *** Наверное, это стало уже привычнее, чем дышать. В твоих руках стакан с ромом и ты ворчишь о том, что я слишком много курю. Ты всегда ворчишь. А я улыбаюсь. Мне нравится эта стабильность. В твоей жизни всегда слишком много перемен. Они напрягают. И ты приходишь ко мне, чтобы отдохнуть от них. В мой маленький мир, где все всегда остается неизменным. - Наверное, это у меня карма такая хреновая, раз я вечно остаюсь кинутым, - твои пальцы немного подрагивают, а плечи напряжены. Взгляд направлен в никуда и на губах кислая улыбка. Видимо, случилось нечто, что действительно тебя задело, раз ты настолько напряжен. - Поплачь, если хочешь. Я никому не скажу. - Да пошел ты к черту. Я тебе, что баба какая, чтоб сопли тянуть? – ты огрызаешься и стараешься казаться сильным. Но я все равно замечаю, как подрагивает твоя нижняя губа. Тебе хочется плакать. - Эй–эй, не кипятись… - я улыбаюсь, примирительно вскидывая руки, а потом придвигаюсь чуть ближе к тебе по сидению дивана и обнимаю за плечи. – Ты помнишь, что я говорил тебе о теории относительности? Все в этом мире относительно. Значит, ничто на самом деле не имеет той значимости, какая нам видится. Все когда-нибудь закончится. В том числе и невезения, и несчастная любовь. - Согласно твоей теории, умник, твое отношение ко мне тоже относительно. И ты сам тоже относителен, как и все в этом мире, - ты ворчишь и пихаешь меня в бок, дергаешься в сторону. Не достаточно сильно, чтобы поверить, что ты и правда вырываешься. Так, для соблюдения традиций. - А я не из этого мира. Так что теория на меня не распространяется. - Ну и откуда ты тогда, чудовище? – ты фырчишь и упираешься носом мне в плечо так, что я чувствую жар от дыхания через ткань футболки. - Я из параллельной вселенной. Там случилась ужасная трагедия – вымерли все говоруны – и жизнь стала просто невыносимой. Население было вынуждено искать иные миры для существования... Разве я не рассказывал тебе эту душещипательную историю? Ты вновь фырчишь, но на этот раз из-за сдерживаемого смеха. Я знаю, что ты улыбаешься. От этого тепло на сердце и я улыбаюсь сам. Твои руки сжимают ткань моей футболки, ты придвигаешься вплотную, устраиваешь голову у меня на плече и прикрываешь глаза. Как всегда. Между нами ничего не меняется. В комнате повисает тишина, прекрасно дополняющая полумрак. Пахнет дымом моей недокуренной сигареты, оставленной тлеть в пепельнице, ромом, что разлит по высоким стеклянным стаканам, и твоей разгоряченной кожей. Снаружи ярко светит солнце. Оно тебя очень любит, поэтому твоя кожа всегда согрета им. Наверное, если бы солнце имело запах, оно бы пахло как ты. Чем-то неведомым и теплым… Мы молчим долго. Слишком долго, как решил бы кто-нибудь со стороны. Но лично мне все равно, кто и что бы решил. Эта тишина, разделенная с тобой напополам, слишком уютная. Мы знакомы уже столько лет, что говорить совсем не обязательно. Я и так прекрасно все пойму. Без слов. И ты об этом знаешь. Поэтому ничего не говоришь, когда тянешься к моим губам и вовлекаешь в поцелуй. Мне нравится тебя целовать. Твои губы всегда горячие. Я знаю, что делать, чтобы ты улыбался, и забывался в блаженстве, а на щеках твоих цвел румянец. Знаю и делаю, заваливая твое тело на старенький продавленный диван. От тебя всегда исходит жар. Настолько сильный, что раскаляюсь и я сам. Наверное, именно этот жар и привлекает к тебе других людей. Они летят к тебе, словно мотыльки на огонь, но сбегают, обжегшись о твой характер. Им не хочется сгореть. Они не знают, насколько это может быть приятным – гореть с тобой. А я горю с удовольствием в твоем пламени, зная, что никто кроме меня не может так же. Их всегда будет много вокруг тебя, мужчин и женщин всех возрастов, привлеченных твоим внутренним огнем. Ты всегда будешь окружен ими. Кто-то удостоится твоей симпатии. Но никто из них не сможет подойти к этому огню так близко, как я. Даже те, кто будут клясться тебе в вечной любви. В вечной любви, которая никогда не бывает вечной. Что бы ни случилось, ты всегда вернешься ко мне, чтобы дать свободу своему огню, чтобы выпустить его наружу. Ведь ты тоже знаешь, что никто кроме меня его не выдержит. Поэтому нет никакого смысла удерживать тебя и пытаться привязать к себе. Твое пламя и так принадлежит мне. *** Между нами никогда и ничего не меняется. Наше время застыло в этой маленькой темной квартирке. Мне нравится это постоянство, которому чужды перемены. Тебе оно нравится тоже. Я бы мог поклясться тебе в любви, но это слишком короткое по продолжительности и узкое по вместительности понятие. И оно, как ты помнишь, относительнее всего на свете… Так что, если хочешь, я могу поклясться тебе в вечности. Моя вечность принадлежит тебе. И над ней не властны никакие теории относительности…