Интересное кино

Сижу за столом в крохотной комнате, и при тусклом красноватом свете настольной лампы снова и снова перечитываю сто двадцать вторую страницу сценария. Тру пальцами глаза, слипающиеся от усталости. Под закрытыми веками тут же возникает картинка: в полутьме ты подходишь к нему сзади, кладёшь ладонь на его плечо, и медленно опускаешь её вниз. У самого копчика останавливаешься, другой рукой резко притягиваешь его к себе, целуешь… С твоей головы спадает эта ретро-кепка, твоя рубашка мнётся от сдавливающих твоё тело рук партнёра, ты стонешь. Ваши сцеплённые тела падают на землю. Следующая картинка: ты резкими движениями снимаешь его ремень, расстёгиваешь ширинку. По твоему лицу играют красные отсветы костра, и ты наклоняешься вниз. У тебя удивлённый и возбуждённый вид… Твои руки скользят по низу его живота, длинные тонкие пальцы ласкают кожу… Он притягивает твою голову за волосы к своему паху и… Мне становится тошно. Это же откровенная порнография, кто пойдёт на этот фильм в кинотеатр, кто купит его на диске, когда Интернет будет пестреть отзывами типа: «Не подпускайте ваших детей к просмотру этого фильма! Это не история про любовь, а снятый геями фильм о грязном сексе!», «Ходила вместе с мужем, фильм вызывает отвращение», «Ненавижу педиков, а про них ещё и кино снимают!» Я снова возвращаюсь к сценарию, в тысячный раз перечитывая сто двадцать вторую страницу. Надо каким-то образом убрать эту сцену из фильма, или сделать её более… ну, приличной, что ли? Сегодня весь день мучились, снимая первый поцелуй персонажей. То есть, мы делали дубль за дублем, и с каждым часом всем присутствующим на площадке становилось всё веселей. Твой партнёр хохмил, в перерывах вы дурачились вместе с девушками, и вряд ли кто-то, кроме меня ,так мучительно это переживал. Ты был великолепен: твои прекрасные губы дрожали, на глазах набухали слёзы, ты делал шаг в раскрытые объятия… Я много раз останавливал съёмку, когда вы вот-вот должны были коснуться друг друга. «Это никуда не годится, ты недостаточно робок, а у тебя слишком развязный вид!» -- твердил я вам, в тайне страшно злясь на самого себя. Чёрт с ним, со старым козлом Смиттом, но ты был великолепен на этих кадрах. В конце концов, мне всё же пришлось смириться, что сегодня вы должны сделать это. Но красиво целоваться у вас никак не получалось, приходилось переснимать раз за разом. Оператор внёс рациональную идею, и мы сняли крупным планом ваши губы, и отдельно -- глаза. Это тоже потребовало нескольких дублей, зато результат удовлетворил продюсера, да и меня – с чисто режиссерской точки зрения. Я сам не понимал себя. Я влюбился? Влюбился в тебя, юного мальчика, исполнителя главной роли в собственном фильме? Или это что-то другое? Возможно, просто влечение… Да, да, неправильное, противоестественное влечение. Ведь я был же я женат, и развёлся не из-за пидорасических наклонностей! Хотя, честно говоря, именно из-за того, что когда-то их имел: жена обнаружила фотографии меня, семнадцатилетнего, целующегося с парнем, закатила скандал и ушла. Но я склонен считать, что это был повод, а не причина разрыва. В дверь без стука входишь ты. Удивляешься, видя меня и тянешься к вешалке. -Я за курткой, -- поясняешь ты. -Сколько времени? – мой голос хриплый и не выражает никаких эмоций. -Около часа, -- говоришь ты и замечаешь сценарий на столе. – Завтра снимаем гей-порно? – в шутку. -Именно, -- вздыхаю я. О, Боже, знал бы ты, какими усилиями мне даётся спокойствие сейчас, когда мы наедине в этой крохотной комнатке после такого дня… Молчание. Ты не уходишь. Я не могу понять, мучает меня это или радует. Я делаю вид, что занят чтением. Ты садишься на стул рядом, и своим коленом задеваешь мою ногу. «Не смей вздрогнуть!» -- велю я себе и остаюсь недвижим. Ты прокашливаешься. Привлекая моё внимание, и неуверенно говоришь: -Павел Александрович, я хотел бы посоветоваться с вами… Я поворачиваю голову к тебе. Ты тоже устал, под глазами у тебя мешки от недосыпа, уголки губ опущены вниз, а отращенные до плеч волосы торчат в разные стороны. И всё же без грима ты ещё прекраснее. -Мы такое завтра снимаем, а я, вроде как, натурал… Ты умолкаешь, видимо, не зная, как сказать. -А я, вроде как, гей? Так, что ли? – я хотел сказать это помягче, но вышло слишком грубо. Стоп! То есть: «вроде как»?! Ты явно пугаешься моего тона и заверяешь: -Просто, вы же старше, опытнее, и это ваш фильм. Я хмыкаю, и ты смущаешься окончательно. -Я не знаю, как к этому подступиться, -- шепчешь ты. – Я плохой актёр, никудышный. Мне тебя, дурачка, становится очень жаль. Это твой дебют в кино, ты свеж и чист, как утренняя роса, и играешь гораздо лучше старого козла Смитта. Повторяю это вслух и ты заливаешься румянцем. Не могу на это смотреть! Срочно надо на свежий воздух, пока, чего доброго, не встал… Упс… Поздно. Одна надежда на «дублённые» джинсы. -Посмотри гей-порно, -- я жму плечами, а ты, кажется, немного разозлился. – А вообще, представь, что перед тобой обычная баба… -Павел Александрович, я, как бы, пассив… Чёрт! Сам же только что читал… Читал. Хм. -Тогда повернись к Смиту задницей, и пусть всё делает он. Последовательно изобрази три лица: возбуждённое, мученическое и оргазмичное. -Э? Именно в таком порядке? Я закатил глаза. -Главное, чтобы оргазмичное было в конце. -То есть, как-то так? – ты садишься поудобнее, расставляя ноги шире, и эмоции быстро сменяют друг друга. Я бы поржал, если бы «возбуждённое» и «оргазмичное» вышли бы хуже, а за «мученическое» готов был сам себя побить. -Ну, не знаю. Вообще-то, очень убедительно. -павел Александрович, я, знаете, сам пытался посмотреть гей-порно, но не могу! Каждый раз, как включаю, вспоминаю маму и так невыносимо стыдно становится… «Запущенный случай!» -- подумал я. В штанах было невыносимо тесно, и мысль моя была адресована к нам обоим. Ты продолжаешь: -Мне нужен партнёр, я один не смогу. На что ты намекаешь?! -Пригласи Смита на вечерний киносеанс, -- я фыркнул. -Он отказался, -- в твоём голосе досада. – Обозвал меня извращенцем. А сейчас небось с девками, пьяный… Я улыбнулся. Ты-то извращенец? Нет, извращенец сидит прямо перед тобой. И сейчас он начнёт тебя, росинка моя утренняя, извращать… -Значит, порнуху будешь смотреть со мной. Как-никак, я режиссер. В твоих глазах… радость?! Так что же, ты на это и рассчитывал? Я встал со стула, погасил лампу и накинул на плечи чёрную кожаную куртку. Мы вышли на крыльцо. -Где ты живёшь? – зачем-то просил я. На меня уставились твои удивлённые глазища. В темноте было не видно, что я знал, что они ярко-синие. -В том же отеле, где и вся съёмочная группа. -Я ни разу не видел тебя там. -На втором этаже, -- ты жмёшь плечами. Как на втором?! Я тоже на втором! Нет, ну это же надо быть таким лохом! -Такси, над вызвать такси, -- спохватился я. -Зачем? У меня свой транспорт, -- говоришь ты и спускаешься по ступеням. Я шарю по карманам в поиске зажигалки и закуриваю. Проходит минута. Вторая. Я беспокоюсь, думая, что ты кинул меня, извращенца, и уехал один, но тут же слышу рокот мотоцикла. Ты выезжаешь из-за угла на мощном Харлее. На тебе шлем и куртка. И смотришься ты невероятно сексуально… Я тушу сигарету ногой и спускаюсь. Ага, а сейчас миссия «не дай почувствовать парню стояк в штанах» будет провалена! Я сажусь на мотоцикл и обхватываю тебя руками. Сразу крепко, потому что если ты обернёшься и велишь мне держаться крепче, я, чего доброго, кончу от твоего голоса… Ты газанул и мы понеслись по ночному городу и почти пустым дорогам. Пожалуй, я никогда не был так счастлив. Я забыл про вожделение, и прижимаясь к тебе, радовался ветру. Какой ты умничка, и шлем надел… Хотя, будь ты без шлема, я бы купался в твоих чудных тёмных волосах, они бы щекотали мне лицо… Стоп!!! Я. Не. Влюбился. Я. Не. Влюбился. О, и всё-таки, как божественно ты пахнешь. Как я… хочу тебя?! До отеля мы ехали пол часа, которые показались мне минутой. Ты остановился и я сразу спрыгнул на землю. Когда ты снял шлем я увидел твою довольную мордашку. -Идите, я сейчас. Мне пришлось ждать тебя в холле некоторое время. Ты пришёл быстро. -Какая у тебя комната? – спросил я, заходя в лифт. -Семь десять. -А моя – семь девять…. Таким придурком я себя ещё никогда не чувствовал! -Только я живу со Смитом. Что?! -Мы все по двое живём, -- то ли я возмутился вслух, то ли парень продолжал объяснения. Лифт остановился и мы вышли. То есть, порнушку придётся смотреть втроём? Жаль, честное слово, я, развратник, надеялся… Из комнаты семь десять доносились стоны и ещё какой-то шум. -Точно, -- ты хлопнул себя по лбу. – Он же пьяный и с девочками! -Пойдём ко мне, -- флегматично предложил я. -Идёмте. А у вас есть?.. -Ноутбук – есть, -- я засмеялся, ты тоже улыбнулся. Вот мы в моей комнате. Тут… лёгкий бардак, да. Носки, трусы и брюки, хоть и чистые, раскиданы по всем поверхностям. -Искал кое-что. Опаздывал. – объяснил тебе я. Ты, кажется, на беспорядок даже внимания не обратил… Мы сели за стол. -Что будем смотреть? – я ввёл в строку поиска запрос. Выбор нас с тобой впечатлил, и мы минут двадцать ругались. Ты говорил, что надо смотреть что-то как можно более приличное, а я – что-то как можно более красивое. Сошлись на видео с двумя парнями-блондинами. Один был подкачан, а другой хрупок и бледен, как лилия. Ты со странным лицом смотрел в экран, а я – на тебя. Трахающиеся мужики меня не заинтересовали. Но тайком глядеть на тебя всё время я не мог, и пришлось смотреть. Хм, вот бы тебя так… Стоп! Стоп! Ты – просто актёр, мой, можно сказать, подопечный, подчинённый, но не любимый! -Павел Александрович, а вы правда не гей, -- ошарашил меня вопросом ты. -Кхм… Я с женой недавно развёлся. – пауза. -- И ещё не определился с ориентацией, возможно, с мужиками проблем меньше и нервы целее. Ты дёрнулся. Я ждал от тебя хоть каких-то признаков возбуждения, но ты только смущался. -Я спать хочу, -- заявил я. -Я тоже, но мне идти некуда. -Так там же девочки! -И пьяный Смитт, -- ты скривился. Сердце дрогнуло. -Ну, ладно… -- я закрыл ноут. Эти два кролика с экрана меня задолбали, да и тебе удовольствия не принесли… Я был разочарован этим. -Спи тут. Ты огляделся. -Со мной, -- добавил я и вздохнул. – Два одеяла у меня есть… Ты кивнул и сказал, что найдёшь, а я ушёл мыться. Как следует сняв напряжение и устроив себе обливание холодной водой, я понял, что чистых трусов с собой не взял. Что ж, полотенце вокруг бёдер – и на поиски! Глядишь, ты мной заинтересуешься… К моему негодованию, ты сидел за ноутом и опять смотрел порнуху. -Вот, вот так надо? – увидев меня ты, радостный, попытался показать мне какой-то момент. Я поспешно отвернулся и сказал, что надо так, как ты делал на площадке. Чёрт! Возбудился… Я напялил трусы, поверх них – пижамные штаны. Поставил на прикроватную тумбочку стакан с водой. Я бы с удовольствием положил туда вставную челюсть, чтобы не вызывать вопросов у тебя, но таковой у меня не водилось. Пока ты был в душе(интересно, в чём ты спать собираешься?), я забрался в кровать и попытался заснуть. НО мысли не давали мне покоя… Ты пришёл в комнату. От тебя сильно пахло гелем для душа. На бёдрах полотенце, в котором ты и полез кровать. Придурок, да я ж тебя изнасилую… -Павел Александрович, -- сказал ты после двухминутного молчания. -А? -А я Вам нравлюсь? Сердце заколотилось как бешенное, я повернулся к тебе и внимательно посмотрел на твоё лицо. -Есть у меня п… потен… -- ты, кажется, поперхнулся слюной и закашлялся. Я проворно перелез через тебя и дал стакан с водой. Ты глотнул и продолжил: -Есть у меня потенциал? Я чуть не уронил стакан с водой на нашу постель. -Смотря какой, -- я, сдерживая разочарование, перелез обратно, на свою половину. – Если ты о том, чтобы сниматься в фильмах именно про педиков – то нет. -Я плохо играю? -Ты отлично играешь, -- проворчал я, оборачиваясь к стенке. Стояк, брысь! Брысь, стояк… -А зачем Вам стакан с водой на тумбочку? – видимо, ты спросил это только ради разговора, но я заволновался. -Поперхнувшихся спасать. – На самом деле, после секса я всегда очень хочу пить. -Расскажите мне что-нибудь, -- попросил ты. – А то у меня эти мужики перед глазами… фу! -Эм, ну, -- я тоже был под впечатлением от всего того, что на меня свалилось за сегодняшний день. – Как-то раз я и мой… э… одногрупник нашли на улице котёнка. Он был блохастый и глистатый… -Какой-какой? – ты приподнялся на локте. Похоже, не смущаешься, что почти голышом со мной в одной постели. А зря… -С глистами. И дикий. Мы купили ему сосиску, он съел её и стал убегать. А мы неслись за ним и орали: «Стоять! Стоять!» -Пьяные были? – догадался ты. -Н-нет, -- я не стал тебе говорить, что накурившиеся. Ты кажешься мне настолько невинным, что даже говорить с тобой о таких гадостях не хочется. А вот трахнуть я б не отказался… -- Просто молодые. Так вот, мы его поймали, придумали охрененное, на наш взгляд, имя, друг спрятал котишку за пазуху и потащил к себе домой. Мать ему дверь открывает, а он ей: «Мама, это Стояк! Можно? Он такой хиленький, еле головкой дрыгает…» И я из-за его плеча: «Да, тёть Нюр, я его еле-еле привёл в чувство! В руки не давался вообще!» А кота-то этот оболтус из-за пазухи не вытащил… Ты уткнулся лицом в подушку и рассмеялся. Я много раз слышал твой смех, но так близко – лишь второй. Первый раз ты смеялся на пробах. Из-за твоего дивного, прекрасного смеха ты мне сначала и понравился. Ты не ржал, как конь, а именно смеялся, выставляя напоказ здоровые белые зубы. От смеха ты порозовёл, а на щеках у тебя появились ямочки… Как сейчас. Почему ты не замечаешь мой жадный взгляд? Почему? Не могу же я лезть к тебе, к такому наивному и ничего не подозревающему?! Да и вообще, разве бы нормальный парень согласился спать в одной постели с собственным режиссером? По-моему, всем и каждому в этой стране известно, что все публичные личности имеют нетрадиционную сексуальные ориентацию и обожают затаскивать талантливых и не очень молодых в свои постели… Так может ты на это и рассчитываешь? Нет… -Потом мне пришлось пожить у друга дома. Менять имя коту никто не стал, поэтому по утрам, когда он скрёб лапами в дверь нашей комнаты, мы орали ему: «Стояк, брысь! Брысь, стояк!» А отец друга из соседний комнаты советовал нам найти девушек или хотя бы подрочить, и не пытаться снять напряжение таким оригинальным методом. А Стояк-то знатный был… Сантиметров пятьдесят в длину и столько же в обхвате! Интересно, ты снова смутился, или при свете ты лишь разыгрывал смущение? Ты усмехнулся и умолк. Я лежал, раздумывая, лезть к тебе или идти дрочить в ванную, но тут услышал тихое посапывание. Ты лежал на боку, спиной ко мне, и дрых! Я пристроился рядышком, уткнулся лицом в твои волосы, вдохнул запах… Чем же пахло от тебя? Уж точно не дорогим парфюмом. Шампунем для волос, дымом(надо полагать, от моей головы тоже пахло дымом; во время съёмок сегодня загорелась аппаратура), бензином, осенью. От твоих волос действительно пахло ещё и прелыми листьями. Когда только успел изваляться? Рррр, если узнаю, что тебя на них повалял кто-то из съёмочной группы, хоть даже шестидесятилетняя Ирина Романовна – уволю! Ещё я ощущал запах геля для бритья. Конечно, ты бреешься, ведь ты взрослый, и волосы у тебя тёмные. А глаза синие. Это так красиво. Никогда не встречал девушек с такими глазами. А тебя встретил. Я осторожно обнял тебя, чтобы не разбудить. На душе расположился редкий гость – Тихое Счастье. По моим представлениям это был кто-то очень скромный, но невероятно добрый. Он тихонечко садился на свой коричневый чемодан и пил чай из фарфоровой кружечки, а потом, когда наступало время, прятал её в чемодан и исчезал так же быстро, как появился. Тихое Счастье, не уходи… Мне так хорошо было лежать и обнимать тебя. Так удивительно спокойно и радостно. Я не желал засыпать, борясь с усталостью, потому что, кто знает, может, это единственный раз, когда я смогу обнять тебя вот так? Росинка моя утренняя… Ты заворочался, перевернулся на спинку и прижал к груди мою не убранную руку… Я пытался понять, что же тебе снится. Наверное, что-то хорошее, потому что лицо у тебя было спокойное. И ещё: совсем детское. Одеяла наши сбились, и мои ноги прижимались к твоим. Наши бёдра не соприкасались, но мне было безумно приятно касаться твоих горячих ног своими, замёрзшими. Ты моложе меня лет на девять-десять всего, а посмотри-ка, кровообращение насколько лучше… Я пригрелся и заснул. *** -Стояк, стояк… -- бормотал ты. Я насторожился, всё ещё не просыпаясь. -У тебя? – спросил я сквозь сон, надеясь на положительный ответ. -А? Что? Уже утро? – ты закопошился под моей рукой… и ногой… Ого, да я всего тебя заграбастал! Вот, никому не отдам. -Я не знаю. Давай ещё поспим, а? – совершенно искренне попросил тебя я. Ты перестал трепыхаться(то ли не до конца проснулся, то ли тебя устраивало положение вещей) и робко спросил: -А как же съёмки? Нагоняй ведь будет… -Во-первых, без режиссера никто не начнёт, разве что уборщица, а во-вторых, ни сам себе, ни тебе я нагоняй давать не буду. Ты зевнул, повернулся ко мне и… обнял! Я закрыл глаза и наслаждался. Наверняка ты спишь, и, как многие молодые и недосыпающие, просто слишком не хочешь просыпаться и можешь говорить во сне, а потом даже не вспомнишь… А если что – я тоже спал! -А я бы дал, -- пробормотал ты. Хм? А я бы взял, но я действительно жутко хотел спать. Когда в дверь забарабанили и громким матом покрыли меня и некоторых родственников, солнце сияло вовсю. «Чёрт… Хорошая погода, значит, молнией в павильон не ударит,»-- подумал я. Кажется, мне снилось, что во время съёмок сегодняшней сцены была гроза и павильон загорелся… -Кто там? -Съёмочная группа! – сообщил голос. -Какая? -Твоя. И злой продюсер. Я вскочил с кровати и растолкал тебя: -Проспали! Побежал открывать дверь, пока ты недоумённо тёр глаза и пытался оторвать голову от подушки. -Буду через двадцать минут! Ставьте свет, гримируйте акт… -- я заткнулся, вспомнив, что один из двух главных действующих персонажей не более готов к работе, чем я. -Костика, кстати, нигде найти не могу, -- сказал Смитт. – Он не ночевал… -Как ему дома ночевать, когда ты всю ночь кого-то трахал! Надеюсь, мальчиков? -- я позволил себе колкость. -Мальчика я буду трахать сегодня, -- растянулся в улыбке этот поганец. «Не будешь!» -- запротестовало всё внутри меня. Я вывернусь и уберу эту чёртову сцену! Я захлопнул дверь, крикнув: «Ставить свет, гримироваться!» А ты, оказывается, стоял совсем близко и всё слышал. Смитт не видел тебя из-за выступа стены. Твои ноздри раздувались, и всё лицо имело обиженное выражение. -Ты слышал? -Да! -Обижаешься на меня? -На Вас? – ты удивлённо хлопаешь глазами. За эту ночь я забыл, что ты – не мой, и от появившегося расстояния стало не по себе. – Я ни на кого, конечно же, не обижаюсь. Ты придал своему лицу спокойное выражение и прошёл в ванную. Я растерялся. -Кхм, нам через двадцать минут быть на площадке! -Туда добираться полчаса, -- крикнул ты из душа. -Ничего, им же тоже туда ехать… Я залез в Интернет и посмотрел погоду. Ура! После обеда дождь и гроза! Я, можно сказать, начинающий пророк-ясновидец! После обеда, а время сейчас… Половина двенадцатого?!! -Давай пулей, -- крикнул я тебе. Ты тут же вышел из ванной и растянулся на полу, поскользнувшись. Я поставил тебя на ноги, зачем-то отряхнул, испытал очередной приступ желания от прикосновения к твоему прекрасному телу и сам побежал чистить зубы. -Костик, где ты пропадал, мы тебя обыскались! – закричали люди в фойе гостиницы, увидев тебя. Я не дал тебе ответить, взяв командование этими оболтусами в свои руки. -Какого хрена вы всё ещё тут? По машинам, быстро, быстро! Неужели ни одна скотина не догадалась меня разбудить?! -Тишина… Камера… Мотор! -Сцена восемьдесят пять, дубль двадцать один! – щелчок. Я с замиранием сердца слежу за твоими движениями. Всё проходит относительно хорошо… -Стоп! Снято! -Отлично! Отлично! – заявляю я. Несколько человек пялятся в монитор, но я заранее знаю, что ещё одного повторения не выдержу. -На сегодня съёмки окончены, все свободны, -- когда я объявляю это, ты тут же подходишь ко мне. -У нас вышло? -Боле чем, -- скриплю я сквозь зубы. Ты улыбаешься. Как приятно на сердце от твоей улыбки… Люди поспешно разбегаются, осветители демонтируют оборудование. -Павел Александрович, -- ты облизываешь губы. Мне становится жарко. – А можно… кхм… -Что? – я насторожился. -Я у вас сегодня переночую? – спросил покрасневший от пальцев ног до кончиков ушей ты. -К-к-онечно, не вопрос! – я обрадовался, гениальные планы по твоему соблазнению зашевелились в моём извращённом мозге. -Я просто не смогу спать с ним в одной комнате, -- объясняешь ты, когда мы выходим из тёмного павильона самыми последними. В твоём голосе такое негодование. Я волнуюсь. -Тебе противно, от того, что он мужик?.. -Мне противно от того, какой он мужик! -А что, в этом деле есть какая-то разница? – провоцирую я тебя. Но ты лишь жмёшь плечами и говоришь: -Есть. Мы садимся на твой мотоцикл. Здорово, опять тебя обнимаю… Целых пол часа чувствую под своими пальцами твоё тело и вдыхаю его аромат. В лицо врезаются капли начинающегося дождя, небо рокочет, готовясь представить зрителям обещанную синоптиками грозу во всём великолепии природной стихии. Я полон какого-то предвкушения… Только что именно я предвкушаю?.. -Тебя не пугает перспектива спать со мной в одной кровати? -А что, есть чего бояться? – ты загадочно улыбнулся, в твоём взгляде заплясали бесенята. Ты заметно осмелел: сняв футболку, завалился на кровать и задрал ноги на спинку. Я с полным ртом слюны наблюдал за твоими грациозными движениями. Ты включил телевизор и уставился в экран с таким видом полной отрешённости. -На ужин пойдёшь? – я вклинился в твои мысли, желая услышать твой голос. А ты только кивнул. Я даже обиделся и, отвернувшись, стал искать в чемодане что-нибудь чистое. Джинсы осточертели. Когда я снял их и повернулся к тебе, то успел заметить твой взгляд, несмотря на то, что ты отвёл его почти моментально. «Неужели!» -- во мне всё пело. Если ты за мной подглядываешь, значит, это что-то значит? Хм… Я специально походил по номеру в одних трусах, но ты, розовый, как пушистые наручники, что лежали у меня в чемодане, неотрывно пялился в телевизор. За окном стемнело, дул сильный ветер, лил дождь. -Штормит, -- сказал ты и слез с кровати. Свет замигал и погас. В комнате стало совсем тихо и совершенно темно. Только стихия бушевала за окном. Ослепший и удивлённый я пошёл туда, где, по моему мнению, была дверь, но споткнулся об открытый чемодан и растянулся на полу. Услышал шорох слева, и в следующее мгновение ты с криком расположился поверх меня. -А чего Вы не материтесь, что упали? – наивным детским голосом спросил ты. Мы лежим. Ты почему-то не встаёшь, в отличие от моего дружка, который в полной боевой готовности упирается тебе в живот. Между тобой и мной почти ничего нет – лишь тонкая чёрная вискоза. -Это то, о чём я подумал? – хрипло спросил ты. -А? -У вас на меня встал, -- тихо сказал ты. -Ага! -А… дверь закрыта? – ты шепчешь мне на ухо, я схожу с ума от счастья… -Не знаю… Ты вскакиваешь и идёшь к двери, но через два шага спотыкаешься об ковёр и падаешь. Я на четвереньках подползаю к тебе и крепко обнимаю: -Не важно! Ты переворачиваешься на спину. Я целую тебя. Давно забытое истинное наслаждение от горячего дыхания, от трепетного тела подо мной, от быстрых, шелестящих слов, срывающихся с твоего языка: -Я люблю тебя… Я тебя тоже, ну разве не видно? Ты обхватываешь моё лицо ладонями и целуешь. Твой язык проникает всё глубже, а руки скользят по обнажённой спине. Я отрываюсь от твоих губ и целую тебя в подбородок, шею… Спускаюсь ниже, обвожу языком затвердевшие соски. Возвращаюсь к губам, впиваясь в них поцелуем. С твоих губ срывается стон. Сквозь брюки я ощущаю, что у тебя тоже встал. Ну и чего тут ждать? Поднимаюсь с пола и тяну тебя за собой. На руках, пожалуй, не удержал бы. До кровати три шага. Не даю тебе упасть на неё, сначала расстегиваю и стягиваю твои брюки. Ты быстро выпутываешь из них ноги, и утягиваешь меня вниз вслед за собой. -У тебя есть смазка? – шепчешь ты в исступлении, когда я языком вырисовываю что-то внизу твоего живота. -Детский крем подойдёт? – спрашиваю я, ты киваешь. Хочу встать и взять его из чемодана, но ты вцепился мне в волосы и не отпускаешь. -У меня в кармане куртки, -- шипишь ты. Я не удивляюсь, просто беру какой-то тюбик из твоей кожанки и сразу же возвращаюсь к тебе. Снова целуемся. Ты лезешь руками мне в трусы, и я понимаю, что могу кончить от одного твоего прикосновения. В две секунды остаюсь без трусов, и с тебя их тоже стягиваю. Понимая меня без слов, ты переворачиваешься на спину, широко раздвигаешь ноги. Я спохватываюсь, что презерватива у меня нет, но думать об этом уже поздно. Выдавив смазку на руки и размазав по члену, ввожу тебе туда один палец. Мышцы сопротивляются, пытаясь вытолкнуть инородный предмет. Ты часто дышишь. Я покрываю твою спину поцелуями, шепчу что-то в исступлении. Два пальца. Три. Ты насаживаешься на них и просишь: -Давай! Я осторожно надавливаю и медленно вхожу. Ты стонешь, хватаешь за простыни. Я замираю. -Прости… -Не останавливайся, -- голос у тебя хриплый и полный вожделения. Это сносит мне крышу. Начинаю медленно двигаться, стараясь действовать как можно аккуратнее. Чувствую твои ответные движения. Безумное наслаждение накрывает меня с головой, но я помню о тебе. Подсовываю руку к тебе под живот и дрочу тебе. Комната наполнена стенаниями, шума грозы мы не слышим. Я вхожу в тебя полностью, убыстряя темп, и кончаю. Секундой позже чувствую пульсацию, разжимаю пальцы, и ты кончаешь тоже. Обессиленный, падаю рядом с тобой. Оба мы часто дышим. -Спасибо, -- шепчу я, и тянусь поцеловать тебя. Глаза привыкли к темноте, и я вижу, что ты улыбаешься. – Я люблю тебя! – добавляю я. Ты медленно, охая, переворачиваешься на спину и изрекаешь: -Из-за тебя у меня болит задница, и я гей, но счастливый! -Хочешь, отнесу в ванную? – я касаюсь твоего виска губами. Вдыхаю аромат твоих волос. Приходит осознание того, что только что произошло, и я ощущаю, как по всему телу пробегают мурашки. Я люблю тебя! И ты любишь меня. И теперь это очевидно, как белый день. Счастье, отнюдь не вчерашний старичок с чемоданом, а что-то бешенное, бесконечное, сильное, накрывает меня с головой. -Неси, -- я беру тебя на руки. Ты прижимаешь голову к моей груди, руками обвиваешь шею. Да, ты тяжёлый, но разве может быть тяжела драгоценность всей моей жизни?! Ставлю тебя на ноги прямо в душевой кабине, а ты тянешь меня к себе. Включаешь воду. Какое-то время мы просто стоим под струями горячей воды, наслаждаемся. Ты целуешь мою грудь и медленно опускаешься всё ниже и ниже. Садишься на корточки, обнимаешь руками ягодицы, и целуешь член. Я глажу тебя по волосам. Кажется, вожделению конца не будет. Ты берёшь член в рот и посасываешь, при этом глядя мне в глаза. Я выкрикиваю, что люблю тебя, и кончаю. Поднимаю тебя на ноги, целую, глажу… Потом выдавливаю на мочалку свой гель и мы моемся. Обратно в кровать отношу тебя тоже на ручках. Залезаем под одеяло. Ты засыпаешь на ходу, переворачиваешься на правый бок. Как и прошлой ночью, я приживаюсь к тебе сзади и вдыхаю твой аромат. Мой гель для душа на тебе пахнет как-то по-другому, более нежно. Счастливый, засыпаю, зарывшись лицом в твои волосы. *** Утром назойливый солнечный луч лезет в глаза. Неохотно просыпаюсь. Ты лежишь лицом ко мне. Твоё дыхание щекочет нос. Я тихонечко отстраняюсь и вылезаю из кровати. -Паша? -Я на минутку, -- уверяю я тебя. – Спи. Ты послушно закрываешь глаза. Смотрю на тебя: совсем юного, прекрасного, любимого. В моей голове, кажется, ничего, кроме счастья и восторга. Высокий лоб, синяя тень на пол-лица от чёрных ресниц, прямой нос, не тонкие, но и не пухлые розовые губы. Чистый смех, как шум горной речки. Светлый, умный взгляд. Глубокий голос. Доброе сердце и чистая, как капля росы душа. Ты. Я буду любить тебя всегда, не смотря ни на что. Не знаю, что будет после смерти. Я буду любить тебя и у чёрта на сковородке, и в пустынных просторах космоса, и в темноте, и там, где нет ничего. Всегда буду любить. И никогда, никогда не потеряю! Потому что истинную любовь нельзя потерять. Ты улыбаешься во сне.