***
Утром макнэ проснулся с проблемой. Но сегодня типичный мужской утренний стояк осложнился тем, что спереди Чонгука крепко обнимал Тэхён. Видимо, под утро тому стало жарко, так что он прямо во сне избавился от футболки и одеяла, и сейчас равномерно дышал, лежа в одних шортах и сплетая ноги парней вместе. Проблема была в том, что Тэхён сполз немного (а точнее, намного) ниже, и дышал примерно на уровне пупка Чонгука, обжигая своим дыханием кожу, так как футболка Чона тоже немного задралась. Незаметно выбраться из таких объятий, не разбудив при этом хёна и, тем более, не спалив стояк, было миссией практически невозможной. Так что Чон просто в растерянности лежал, не в силах оторвать взгляд от безмятежного лица ТэТэ и не зная, что делать дальше. Внезапно Гука пронзило осознание того, насколько красив рядом лежащий человек: его мягкие полные тёмно-розовые губы, идеальная гладкая смуглая кожа без дурацкой отбеливающей косметики, чуть ассиметричная маленькая родинка на кончике носа, бездонные глаза в обрамлении густых ресниц, тёмные кудри, сейчас беспорядочно разбросанные по простыне… Чонгук знал это лицо, пожалуй, даже лучше, чем своё. Он восхищался и всегда немного завидовал Тэхёну, потому что, каким бы талантливым не был сам Чон, ему всегда приходилось стараться и что-то доказывать самому себе и всем окружающим, а хёну всё давалось легко и так изящно, – просто потому, что при его создании Небеса, видимо, забыли добавить ему недостатков. Вместо того, чтобы думать о чём-то отстранённом и уменьшить напряжение внизу живота, Чонгук всё больше возбуждался на Ви, вспоминая, каким невероятным тот бывает на сцене, или как приятно он пахнет после репетиций, когда его крышесносный естественный запах перебивает даже самый стойкий дезодорант. Он пожирал глазами мирно спящего, ничего не подозревающего Тэхёна, концентрируясь на его прикосновениях, вслушиваясь в умиротворённые вдохи-выдохи. Взгляд споткнулся о его губы, и недозволенная мысль непрошеным гостем растеклась в мозгах макнэ. Чёрт, как же неправильно, как это всё неправильно... Тэхён что-то невнятно простонал во сне, не открывая глаз. И без того доведённого до безумия Чонгука пронзило электрическим разрядом от этого мимолётного стона, и он, к своему стыду, не смог сдержаться. Он кончал сладкими равномерными толчками, с помесью смущения и удовольствия, а перед глазами было лишь спящее кудрявое совершенство, – его лучший друг, который уже абсолютно точно сейчас проснётся и (скорее всего) просто охуеет от происходящего. Чон бы охуел. И вот худший кошмар этого утра начал претворяться в реальность. Тэхён медленно вздохнул, потянулся к лицу, чтобы протереть глаза и обнаружил напротив себя напряжённый от последних волн оргазма пресс младшего. Стоило опустить взгляд ниже… Да, серые домашние шорты Чонгука с потрохами выдавали произошедшее несколько секунд назад, явно демонстрируя расползающееся влажное пятно. Бляяять. От осознания всего пиздеца ситуации Тэхён проснулся почти мгновенно, хоть до будильника ещё было несколько десятков минут. Он впился взглядом в красное, как помидор, лицо макнэ и просто был не в силах выдавить из себя ни словечка. Утренним стояком в общежитии Бантанов было никого не удивить, – всё-таки семеро молодых парней, купающиеся в обожании миллионов людей по всему миру, при этом сами в дефиците личных отношений, – конечно, гормоны шалят и не дают спокойно работать. Но вот кончать по утрам на своих мемберов - было, мягко говоря, не принято. Всё, что мог младший, – это закрыть лицо руками, чтобы спрятать слёзы – от стыда за произошедшее прямо сейчас и от обидного непонимания ночного высказывания Тэхёна в комнате Намджуна. И нельзя ведь спросить напрямую – это будет означать, что Гук подслушивал, а это только усугубит и без того перешедший все границы пиздец. Чонгук ждал, что хён обнимет его и утешит, скажет: “Ну, мол, бывает, мелкий, не переживай, всё в порядке!” Но вместо этого – обычно всепонимающий, добрый и солнечный Тэ-Тэ с какой-то безысходностью в голосе сквозь зубы прошипел: “Гук, ты блять, издеваешься?” – и выбежал из комнаты, как ошпаренный, оставляя макнэ полностью униженным и разбитым на его собственной постели. Всё, что ему оставалось – это стянуть дурацкие шорты и нырнуть в контрастный душ, чтобы хотя бы фигурально смыть с себя весь трэш последних 12-ти часов. Но дальше – хуже. Потому что Тэхён стал избегать макнэ всеми правдами и неправдами. Его до безумия тактильный, ласково-обнимательный бог фансервиса вдруг в одночасье “отключил” все прикосновения и внимание. Теперь всё это доставалось Чимину или Хосоку, а Чон как будто перестал существовать в поле зрения Ви. Даже старшие заметили натянутые отношения между некогда самой "сладкой" для шипперов парочкой мемберов, и сочувственно поглядывали на страдающего непонятно по какой причине Чонгука. Накануне концерта он всё-таки решил исполнить своё намерение и поговорить с Намджуном, а затем пойти прямо к Ви, извиниться и выяснить всю правду, чтобы разрешить все непонятки между ними. Потому что Чон до ужаса любил свою группу, свою работу, и перспектива быть фальшивым перед Арми или чувствовать дискомфорт на сцене из-за Тэхёна совершенно его не прельщала. Детство кончилось, пора быть профессионалом, научиться разбираться в своей жизни, принимать взрослые решения и быть готовым к серьёзным разговорам, даже если от этого дрожат коленки и на лбу выступает испарина. Намджун услышал робкий стук в дверь своей комнаты. – Открыто! – бросил он в тот момент, когда Чонгук уже зашёл внутрь. Увидев, кто это, он продолжил. – А я всё ждал, когда же ты придёшь? Ну, рассказывай. Я не стал ничего спрашивать, ждал, когда ты сам созреешь для этого разговора. – Я не понимаю, хён… Я не знаю, что происходит и не представляю, как это исправить! – Что у вас утром случилось? Несколько дней назад. Тэ с того момента как в воду опущенный, он сильно переживает. – Хён, я… ну, накосячил. Давай я тебе всё по порядку расскажу. Я хотел тогда ночью к тебе прийти поговорить о концерте. У меня нервы на пределе, мне нужна была Намджуно-терапия. – (лидер улыбнулся такому определению) – Но, когда я подошёл к твоей двери, оказалось, что Тэхён меня опередил и пришёл раньше. – Я, кажется, начинаю понимать. Что именно ты слышал? – Только одну фразу. Но мне этого хватило. Он сказал, что больше не может находиться рядом со мной. А потом я убежал и плакал у себя, потому что больно, хён! Что я ему такого сделал? – Погоди, расскажи, что было дальше. Он же к тебе после меня пошёл? – Да, он, как всегда, улёгся сзади, как будто ничего не произошло, понимаешь? Я вообще не знал, что и думать. А утром… Я испортил всё окончательно. – Хосспаде, и что же ты учудил? – Ну… блять, мне стыдно даже вспоминать об этом, не то что в слух говорить. Я проснулся раньше него, а он спал, обнимая меня и дыша примерно в пупок. Ну, вертелся всю ночь, как егоза, – ты же знаешь, как он спит. – Тебе виднее, – улыбнулся Намджун. – Он только с тобой спит, и иногда с Чимом. – Да не об этом сейчас. Короче, у меня был утренний стояк. И, пока я на него пялился, такого спящего и красивого, и думал о нём… ну, короче, это случилось. Прямо в момент, когда он проснулся. Он сразу убежал, и с тех пор со мной не разговаривает и всячески избегает. А я… я не знаю, что делать. Я пытался с ним поговорить, но это бесполезно, он сразу бежит к Чиму или Сокджину под крыло. Я скучаю по нему, Джун! Он ведь всегда был рядом, и я всё время о нём думаю. И.. есть ещё одна вещь. – Выкладывай, как на исповеди. – Я его реально хотел, тот оргазм не был случайным происшествием. Ну, то есть… я хотел его поцеловать. И это неправильно, я понимаю, что так не должно быть. Но я, кажется, не могу без него ни одного денёчка, хён… А ведь он тебе сказал, что терпеть меня не может и вообще… Так спокойно игнорирует меня, как будто мы незнакомцы какие-то. Слёзы отчаяния брызнули из глаз Чонгука - он не стеснялся плакать при хёне. А вот Намджун… он просто расхохотался в голос на всю комнату, тоже почти до слёз, заставив макнэ недоумевать ещё больше. – Не смешно, Джуууни… – О, дорогой, ты даже не представляешь, насколько смешно. Я расскажу тебе кое-что. Но без подробностей, а то, скорее всего, Тэхён мне и так голову оторвёт. Давай-ка, успокаивайся! Намджун по-отечески приобнял макнэ. Всё-таки к младшему у всех мемберов особое отношение, и лидер – не исключение. Потискать, умилиться искренней кроличьей улыбке (да-да, не только Арми любят улыбчивого Гука), поберечь лишний раз, побаловать, покормить, оградить от лишней информации и просто успокоить – у Чонгука всегда очередь из хёнов, готовых помочь. – Прости, что рассмеялся. Надеюсь, что смогу тебя немного осчастливить. Но для начала загляни внутрь себя и ответь мне, только честно: что ты чувствуешь к Тэхёну? Ты его любишь? – Джун, я… Я вас всех люблю, ты же знаешь. – Я сейчас не о группе, я о вас двоих. Он нравится тебе, ну, как парень? Вот ты сказал, что хотел его поцеловать тем утром. Почему? – Я не понимаю, хён. Ты хочешь, чтобы я его поцеловал??!?! – Гораздо важнее то, хочешь ли этого ты и почему. Между вами что-то происходит, и уже давно. Вы спите вместе, и прикасаетесь друг к другу гораздо чаще, чем того требует фансервис. А ваши взгляды, Гуки! Даже фанаты это чувствуют сквозь крошечные экраны телефонов, просто по вашим взглядам друг на друга. А уж мы вас видим каждый день, и это, поверь, ни для кого не секрет. Скажи, ты влюблён в Тэхёна? Не как ты любишь нас, а как один человек любит своего партнёра. – Я не знаю, Намджун! Знаю только, что мне плохо без него. Он всего три дня меня игнорирует, а из груди как-будто сердце вытащили! И без него так спать холодно. И никто не шутит про моё опухшее лицо с утра. Он не улыбается мне своей прямоугольной улыбкой, не трогает пальцами подбородок. Даже рядом не садится. Я скучаю по нему, я как будто остался один в целом мире, его никто не может заменить… – Иии? – Да. Я хочу его поцеловать. Прости, простиии, – Чонгук положил голову на колени Намджуну, устраиваясь полулёжа рядом. – Я не хочу подставлять группу, я же совсем не гей! Но... это же Тэхён! Он самый красивый, самый понимающий, самый лучший, и он всегда рядом. Был рядом… Неужели я всё испортил? – А теперь слушай сюда. Мне нужно было услышать от тебя эти слова, потому что теперь я могу с чистой совестью приоткрыть тебе правду. Он любит тебя, Чонгук. Тэхён любит тебя уже очень давно. Намджун сделал паузу, чтобы макнэ мог переварить услышанное. Тот хлопал своими округлившимися оленьими глазами, из которых продолжали течь слёзы. – Как? Когда? …. Что?!??!?!!?!!?! – Он пришёл ко мне примерно через месяц после дебюта, – ещё тогда, в 2013-м. Сказал, что, кажется, влюбился в тебя, и не знает, что с этим делать. Он был напуган, потому что, как ты и сказал о себе "Он тоже нифига не гей". А ты вообще был ребёнком, пусть и очень талантливым. Мы все тогда горели работой, и я посоветовал ему правильно расставить приоритеты, так как проблемы в коллективе потенциально могли разрушить всё, к чему мы стремились. И он решил подождать, рассчитывая, что чувства пройдут сами собой, тем более что ты сам ничего подобного к нему не проявлял. Чонгук в немом шоке слушал неспешный рассказ Намджуна, пропуская каждое слово через сердце, как целительный бальзам по его ранам… Тэхён был влюблён в него? Тем временем лидер продолжал. – Но "само" не прошло. С ростом нашей популярности росли и его чувства к тебе. Он рассказывал только мне, боясь осуждения парней, и проблем с тобой, если вдруг всё выяснится. – Так, кроме тебя, никто не знает? – Знает ещё Юнги. Помнишь, когда ты пару недель трахался с той новенькой ассистенткой года полтора назад? И Тэхён "совершенно случайно" тогда уехал к родителям? Он просто не мог видеть рядом с тобой кого-то другого. А Юнги поехал за ним, и Тэхён попьяне выдал ему свою беду. – Боже, Юнги, наверное, рвал и метал… – Нет, он гораздо более заботлив и терпим, чем ты о нём думаешь. Неизвестно, чем бы тогда всё закончилось, если бы не Юнги. Тэхён ведь из-за тебя хотел уходить из группы! И уж не знаю, что Шуга ему сказал, но только благодаря ему Ви вернулся из Тэгу и остался в бэнде. – Господи, он хотел нас оставить? Из-за меня?! – Ну ты посмотри в зеркало. Ты уже не тот милый наивный мальчик, в которого изначально влюбился Тэхён. Ты возмужал, похорошел, ты чертовски горяч. Да у тебя фанбоев (о девочках-то вообще молчу) по всему миру больше, чем население Кореи! И всё это на фоне ваших постоянных обнимашек на камеру, прикосновений и недвусмысленных взглядов. Для тебя то это всё было просто весельем, а ты представь, что всё это время чувствовал он? И теперь вернёмся в то утро - он проснулся, держа тебя в объятиях, а ты в этот момент буквально кончал, Чонгук! Глядя на него! Это просто было последней каплей, думаю, это было слишком для него. – Хён, так почему же он ничего мне не говорил? Если бы я только знал… – Прошлого уже не изменить. Ты знаешь сейчас. Что собираешься делать? – Я немного подумаю, и пойду поговорю с ним. Я хочу, чтобы у нас всё наладилось… любым образом. Но перед этим у меня остался последний вопрос. Почему он сказал тебе тогда, что больше не может меня терпеть, а потом всё равно пришёл ко мне спать? – Да поди его разбери, инопланетянин хренов. Он был на волоске от того, чтобы тебе признаться, просто не хотел этого делать перед концертом. Но его сердце разрывается, Гук. Он очень, слишком много сил тратит на то, чтобы загонять свои чувства внутрь, а ты постоянно провоцируешь его возвращаться к ним. Такие разговоры о тебе периодически случались у нас, но последнее время особенно часто. И я очень рад, что ты испытываешь к нему нечто взаимное. Ничего не бойся - мы тебя не осудим, мы любим вас обоих – такими, какие вы есть. Так что сегодня и мой счастливый день – сердце кровью обливалось за бедного Тэхёна, когда он это всё мне рассказывал… Макнэ бросился в объятия любимого хёна, утыкаясь в его широкую грудь. Наверное, в прошлой жизни Чонгук был практически святым, раз заслужил такого друга и такую судьбу в окружении его шестерых пуленепробиваемых Ангелов-хранителей. – Хён, спасибо… Спасибо, что ты у нас есть. Я не подведу тебя, я прямо сейчас пойду к Тэхёну, чтобы всё исправить. Сперва Чонгук ворвался в кухню в поисках холодной воды. Мысли бушевали и пульсировали в висках, пока он осушал уже третий по счёту стакан. Несколько раз смерив кухню нервными шагами, макнэ всё-таки осмелился обозначить главную новость этого вечера. Тэхён. Любит. Чонгука. – И как ты, идиот несчастный, мог этого не заметить? Как ты мог потерять столько времени даром? Конечно, Чонгук тоже любит Тэхёна. Любит больше всего на свете. Наконец-то можно признаться в этом самому себе. Осознавать это было так волнительно-приятно и… страшно до коликов в животе. Страшно, как один человек может стать для тебя целым миром, перевернуть всё с ног на голову, всегда оставляя себе возможность отвергнуть и сломать тебя, причинить настоящую боль. Волна ледяного страха прокатилась по всему телу - что, если Тэхён отвергнет его? Что, если после стольких лет ожидания он сочтёт Чонгука недостойным быть рядом с ним? Тогда… он будет биться. Он будет биться за сердце Тэхёна, сколько бы лет на это ни ушло. И, видит Будда, просто так он не отступит. Слишком долго Чонгук был слеп к своим собственным чувствам, чтобы так легко от них отказаться. Решение принято – сейчас или никогда. Кулак решительно поднят на уровень глаз. Тишину вечернего общежития пронзили три уверенных стука в дверь. Казалось, сердце Чонгука сейчас выскочит из груди. – Не заперто, – сказал приглушённый бархатный голос, – самый желанный и любимый голос Чонгука на планете Земля. – Тэ, я хочу поговорить. Пронзительные карие глаза оторвались от экрана телефона и с недоверием впились в вошедшего Чона. – Уходи, Чонгук. Я устал, и мне нечего тебе сказать. – Тогда я скажу, можно? А ты просто послушай, даже можешь ничего не отвечать. Тэхён молчал, младший воспринял это за согласие и продолжил, садясь рядом на кровать. Ви максимально отодвинулся, чтобы не допустить касания. Больно... – Во-первых, прости меня за то утро. Мне очень стыдно за то, что произошло, и я не знаю, как мне заслужить твоё прощение. Но только это вообще не самое главное. – Извинения приняты. Но ты прав, это не главное. – довольно сухо бросило Совершенство в вытянутой домашней футболке с портретом Ван Гога. – Тэхён, я… думаю, что могу быть влюблён в тебя. Хотя нет, не так. Я абсолютно в этом уверен. Когда ты стал меня игнорировать, весь мир вокруг стал серым и бесполезным. Без тебя, понимаешь? Потому что ты вроде был так близко – на репетициях, в студии, на встречах, в общежитии, но вместе с этим ты оказался дальше, чем когда бы то ни было. Прошу, вернись ко мне, хён. Я люблю тебя, я без тебя не могу… Я не переживу больше ни дня без тебя! – Это для тебя прикол какой-то? – взревел Тэхён, вскакивая с кровати и роняя на пол свой телефон. – Ты, блять, так пошутить со мной решил? Тэхён не знал, как много уже известно Гуку. Но макнэ был готов к этой истерике. Он будет рядом во что бы то ни стало. – Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказал? – обречённо продолжил Ким. – Да, я обдумал и прокрутил всё в голове несколько раз. Пожалуйста, успокойся, хён. Подставлять Намджуна за выдачу тайны Чонгук не собирался, так что придется обойтись без убойных аргументов и просто пережить бурю. Стоит отметить, что взвинченный Тэхён источал какую-то особую, свою энергетику. От него и так всегда глаз не оторвать, но сейчас заворожённый Чон просто истекал слюной от вида беснующегося по комнате Кима-младшего. – Я для тебя какая-то игрушка, мелкий? Мы же всё для тебя делаем, позволяем тебе любые поступки, но тебе всё мало! Ты решил ещё и мной поиграть, избалованный ты ребёнок!?! Я тебе не позво… Чонгук тремя шагами молниеносно пересёк комнату и впечатал Тэхёна в стену слегка грубым, по-мальчишески несдержанным поцелуем. Он не нежничал, не растягивал прелюдию – просто бесстыдно вторгся языком в чужой горячий рот, прерывая убийственную тираду на полуслове. Тэхён, явно не ожидая такого поворота, и только спустя минуту вернул самообладание и упёрся ладонями в грудь макнэ, отталкивая его от себя. Щёки Тэ пунцовели, а глаза горели яростью (или... страстью?) Пара глубоких вдохов в тишине, – и звонкая пощёчина по лицу Чонгука. Тэхён в панике скрылся в своей душевой, запирая дверь на щеколду, а Чонгук, довольный своей маленькой победой, отправился в свою комнату обдумывать дальнейший план действий. Каким же вкусным был его хён! Ещё лучше, чем в самых смелых мечтах… Язык и губы до сих пор хранили послевкусие их первого поцелуя. И пусть щека пульсировала от пощёчины, он-то знал, что Тэхён ответил ему. Он с таким же желанием впивался в губы макнэ и двигал языком в унисон. А раз Тэхён отвечал, – значит всё будет хорошо, просто надо немного подождать. Завтра концерт, и всем семерым придётся взаимодействовать и трогать друг друга под камерами на радость фанатам. Хёну просто так не отвертеться, – это же работа, а во время концерта себя забудешь, не то что какие-то обидки. Чонгук развалился у себя на кровати, листая в телефоне фотографии и задерживаясь на тех, где был Тэхён или где они стояли рядом. Было одно фото, которое Чон хранил в недрах Галереи уже очень давно, – и по концентрации сексуальности оно не сравнится пожалуй… ни с чем в этой Вселенной и всех параллельных. Кадр был пойман случайно – в их тренировочном зале после очередного 14-ти часового нон-стопного разучивания хореографии. Хосок попросил Чонгука заснять на видео его короткий фристайл, в то время как остальные мемберы заминались и растягивались у станка. Это был невыносимо душный июльский вечер, - по ощущениям оставшегося в зале кислорода хватило бы лишь на пару вздохов. Пол был буквально мокрый от пота. Макнэ закончил снимать Хосока, и тут его взгляд упал на человека у зеркала. Тэхён стоял в одних свободных тренировочных брюках напротив стекла, упёршись руками в перила станка, и внимательно вглядывался в своё лицо, задумавшись о чём-то. Смуглая кожа блестела от влаги, местами мокрые волосы растрепались в творческом беспорядке, плоский живот с глубокой линией мышц посередине равномерно вздымался, а штаны сползли ниже, открывая бедренные косточки… Под действием непреодолимой силы Чонгук направил камеру телефона на этот богоподобный вид и незаметно сделал всего один кадр, который потом поместил в скрытую папку в галерее - даже сам не зная, для чего. Было что-то сокровенное в этом фото. И Чон дорожил им, как тайной драгоценностью, возвращался к нему снова и снова, чтобы насладиться этим моментом и абсолютным совершенством (теперь он знал, и не боялся себе в этом признаваться) любимого Тэхёна. Чонгук так глубоко погрузился в свои мысли, что совершенно забыл про реальный мир, в котором уже кое-что произошло. – Откуда у тебя это фото? – послышался тихий смущённый голос из-за спины. Удовольствие и (лишь немного) паника от осознания того, кто сейчас здесь в эту самую секунду, мурашками пронеслись со скоростью болида “Формулы 1” по каждому миллиметру кожи Чонгука. Он вскочил с кровати и встал напротив Тэхёна, не далеко, но и не близко, боясь спугнуть. – Я сделал его. Давно уже. Ты… здесь, ТэТэ. Ты пришёл. – Я пришёл… - глубокий вдох и тишина. Напряжённый взгляд глаза в глаза говорил гораздо больше слов.***
Когда Чонгук убрался, наконец, из его комнаты, Тэхён рыдал в дУше от внезапно открывшихся шлюзов для его чувств, которые он подавлял все эти годы. Недоверие, ужас от услышанного и дикое желание, чтобы это было правдой, – эти три эмоции окончательно сломили его. Он чувствовал жалость к себе, чувствовал себя таким ничтожным и маленьким… Но он любил Чонгука. Любил этого маленького ублюдка, который одним щелчком пальца получал в этом мире всё, что захочет. Любил его так самозабвенно и безответно, что никого больше не видел рядом с собой. И весь их обрушившийся мировой успех был важен только потому, что Чонгук был (и будет) рядом ещё долго. *Намджун знал, что Тэхён простит Чонгуку всё, потому что за три дня добровольного макнэ-детокса Тэхён сам чуть не свихнулся от тоски по любимому. **(...даже находясь в истерике, злясь на себя, на чёртова Гука и на целый мир) Тэхён знал, что он сегодня забьёт на все переживания, пойдёт к Чонгуку и поцелует его.***
– Чонгук. Прости меня, пожалуйста! – За что, хён? Тебе не за что передо мной извиняться. Я прямо здесь, перед тобой. Всё тот же глупый несмышлёный макнэ. Весь твой. Тэхён закрыл глаза, пробуя прозвучавшие слова на вкус. – Чонгук, то, что я собираюсь сказать, очень долго жило со мной без позволения быть озвученным. Просто пойми, что мне очень страшно произносить это, но вместе с тем я рад, что могу избавиться от груза тайны. Я люблю тебя. Люблю тебя невыносимо, давно, бесповоротно и всепоглощающе. И я… я должен извиниться, если мои действия склонили тебя к каким-то неправильным чувствам. Я не хотел, чтобы ты… Точнее, конечно, хотел, но… Чонгук слушал сбивчивую речь растерянного хёна с немым обожанием во взгляде. Душа парила где-то в поднебесье, а тело вдруг стало невесомым и безвольно-податливым. Руки потянулись к совершенному лицу Тэ, прикасаясь мягко. – Разве это неправильно, хён? Губы потянулись вслед за руками, оставляя невесомые поцелуи на самых родных, самых прекрасных скулах, на носу, глазах и бровях… – И это неправильно? Ты так чувствуешь? Скажи мне, что это ошибка, и я тут же перестану, Тэхён. А пока ты молчишь, я повторю. Я люблю тебя всем сердцем! Прости, что я так поздно это понял. Прости, что ты так много мучился и переживал из-за меня. Обещаю, что больше не позволю тебе страдать – я буду рядом, пока ты этого хочешь. Я люблю тебя, Ким Тэхён. И старший сдался, проваливаясь в объятия макнэ, подставляя губы для ласки, обвивая осиную талию родного Гука длинными тёплыми руками. Он вдыхал запах кожи, исследовал пальцами любимое и такое знакомое тело, словно открывая его заново. Казалось, они целовались так долго, – уже переместившись на кровать, – что уснули, не разрывая губ, - настолько не могли оторваться друг от друга.***
Наутро Намджун пошёл будить всех мемберов, и обнаружил ВиГуков, спящих в обнимку в комнате макнэ. Улыбнувшись этому умилительному обстоятельству, он осторожно разбудил мелких, поторапливая перед миллионом дел, которые надо успеть до начала выступления. Тэхён улыбнулся, щуря глаза от солнечных лучей и прячась от них за широкой грудью младшего. – Доброе утро, хён. – после нежного прикосновения прошептал Чонгук прямо в тёплые пухлые родные губы. – Самое доброе, сладкий. – Tae with Kookie for breakfast?* – хитро улыбнулся макнэ, затягивая Тэхёна в более глубокий поцелуй. Фансервис на сегодняшнем концерте обещает быть за гранью.