Трактирщица в розыске

Вечером в трактире было людно. Трактиром, впрочем, назвать три стола и несколько коротких скамей можно было с натяжкой. Но тут было просто и уютно, и местные с удовольствием приходили напиться после тяжелого дня. Подавали здесь эль, эль с травами и фирменный рецепт — эль душистый. От травяного он мало отличался, но шел все равно хорошо. Высокая хозяйка в белом переднике наполнила опустевший кувшин и вернула на стол раскрасневшимся от хмеля мужчинам. — Спасибо, солнышко, — кивнул ей один из них лысеющей головой. Она, улыбнувшись, кивнула в ответ и вернулась к кухне. За другим столом громко смеялись. Там играли в кости — кто ликовал, а кто скрежетал зубами от досады. Хозяйка заглянула за спину плечистому детине, у которого дела явно шли не очень хорошо. Но тот, хоть и стучал кулаком то о стол, то себе в грудь, по челюстям других не целился. Ребята были местными завсегдатаями и драк обычно не затевали. Но бывало, чего и не поделят, благо, не в этот раз; хозяйка покачала головой — ее волосы были убраны платком, но несколько каштановых прядей у лица выбивались из аккуратной причёски. Она налила полкружки себе — из душистой бочки — так, промочить горло. Хороший был вечер, оживленный и не буйный. Словно услышав ее мысли и решив сделать назло, дверь резко распахнулась и треснула по близстоящей лавке — один раз и второй, замирая. Женщина дрогнула, эль плеснул в нос. Она утерла лицо и заторможено поставила кружку на стол. В ее пивную один за одним вваливались синие мундиры. Их усатый командир ступил вперед. — Всем оставаться на своих местах, — гулко в воцарившейся тишине прозвучал гвардеец. Никто и не двигался, даже ребята за азартной игрой бросили кости. Здесь обычные горожане пили эль, ели похлебку и отдыхали от дневных забот: конечно, их ошарашило вот так увидеть дюжину гвардейских. Командиру подали бумагу. — Фелиция Аланс, — он тряхнул листком в руках и устремил взгляд на трактирщицу, — приказом Его Светлости, графа Бартштейна, вы арестованы! Она не понимала, что происходит. Ее имя только что прозвучало в одном ряду с "приказом", "графом" и "арестом". — Но... за что... что я сделала? — только и могла вымолвить Фелиция. — Я не обязан это объяснять, но так уж и быть, — гвардеец свернул приказ и почесал им кончик усов, делая вид, что сомневается. — Вы обвиняетесь в краже ценного артефакта — Слезы Звездочета. Кто-то захохотал. Усач скривился и оглядел столы, ища смельчака. Хмель давал смелость, и полулысый мужчина, которому Фелиция недавно подливала, не мог удержать в себе то, чего говорить не следовало. — Надо же, сир, — с нажимом на последнее слово протянул он, — напиваемся тут вроде как мы, а в голову ударило вам! Командир побагровел. Он медленно достал из ножен меч. Трактир явно не был рассчитан на такую толпу людей: махать оружием здесь было негде, а никого не задев, и попросту невозможно. Атмосфера накалялась. — Что ты там сказал? — прорычал гвардеец. — Хочешь, чтобы я тебе твое поганое горло перерезал за сопротивление задержанию? Даже если это были пустые угрозы, Фелиция не могла стоять и смотреть на то, как поднимают оружие на ее посетителей. — Пожалуйста, не нужно кровопролития! Не беспокойтесь, сир, я пойду с вами. Видно, что горожане были с этим не согласны, но защищать хозяйку больше никто не полез. На их лицах лишь отражались тревога и немая злость. Командира немного потряхивало от гнева, но он убрал меч обратно в ножны и сплюнул под ноги мужчине. — Хорошо, не хватало мне еще дольше тратить свое время. Уведите ее! К Фелиции подошли двое гвардейцев, намного моложе командира. Один держал в руках веревку. — Не бойтесь, я не сбегу... Оценивающе посмотрев на довольно крепкую для девушки фигуру, он засомневался. Второй сделал ему жест рукой, и вольность допустили. — Что ж, спасибо, — сказала Фелиция, не поднимая головы. Она сложила руки на груди и крепко сжала висящий на шее крест. Господи, что же это все значит? И что же с ней будет? — Уходим, — скомандовал командир. Фелицию вывели из ее родного трактира. Она словно в трансе смотрела, как его один за одним покидают военные в синих мундирах. Сердце колотилось в нехорошем предчувствии, что она видит свой дом в последний раз. Она стиснула крест до побелевших костяшек. Молодой гвардеец позади буравил Фелицию взглядом так, словно она сейчас и правда пустится в бег. По спине вдруг пробежали мурашки. Командир обернулся на выходе из трактира. — Выметайтесь! Веселье на сегодня окончено.

***

Темнота окутывала Фелицию со всех сторон. Женщина сидела на каменном полу, укутавшись в подол и подобрав под себя ноги. Прошло уже несколько часов, как ее оставили в камере. Или, по крайней мере, так ей казалось — в темноте время шло иначе. Тюремные помещения располагались под землей, и даже крошечного окошка не было, чтобы лучик лунного света развеял сгущающейся над нею мрак. У нее было время подумать над сложившейся ситуацией, и Фелиция понимала — положение ее незавидно. Конечно же, она не была воровкой. И даже не слыхала о каких-то там "слезах звездочета"! Кто-то ее подставил. Решил повесить преступление. Но кому она могла не угодить, обычная элеварительница? Разве это не выглядело странно: такое громкое обвинение, целый элитный отряд по ее душу... У Фелиции вроде бы не было врагов, и, тем более, таких влиятельных. Из терзающих размышлений ее вырвал звук приближающихся шагов. Он делался все громче, пока не остановился здесь, совсем рядом. Женщина подняла голову. По всей видимости, ее глаза привыкли даже к такой темноте — Фелиция смутно различила фигуру с другой стороны решетки. — Кто вы? Факела у пришедшего не было, и это тревожило. — Я здесь, чтобы помочь тебе, — тихо отозвался мужской голос. Это еще что за черт? Такого Фелиция точно не ожидала. Но вспыхнувший было огонек надежды тут же погас, когда к ней воззвал разум. — Простите, но я вам не верю, — настороженно ответила она. — На меня и так повесили одно преступление, я не хочу, чтобы судили еще и за попытку побега. — Раз ты осознаешь обстоятельства, то должна догадаться, что судить тебя никто не собирается. Так или иначе ты умрешь. — И что же вы предлагаете? Довериться призраку в ночи? — внезапно для себя разозлилась Фелиция. — Я предлагаю бежать. Так у тебя будет шанс спастись. Слова незнакомца имели смысл. Она колебалась. — Я… Не могу пойти. — Почему? Боишься? — Нет. То есть, конечно, я боюсь, ох, да меня хотят вздернуть за то, чего я не делала! — Фелиция опомнилась, что в сердцах стала говорить слишком громко. — Дело не в этом... Если я сбегу... То насовсем запятнаю свое имя. Человек усмехнулся. — И тебя это пугает больше, чем смерть? — Не знаю. Может быть, — честно сказала она. — Но раз я невиновна, то должна пытаться отстоять это до конца. А не бежать как настоящая преступница. Фелиция понимала, что зря разоткровенничалась, но ничего не поделать. Возможно, это убедит незнакомца и заставит его наконец уйти. — Это точно ты... — еле слышно прошептал голос. В замочной скважине скрежетнул ключ, и решетка распахнулась. Фелиция поднялась на ноги и приблизилась. Она все еще осторожничала, но поступок незнакомца застал ее врасплох. Ее интриговало, кем он может быть. Очертания мужчины были скрыты плащом, и он неожиданно оказался ниже ее ростом. — Я вас знаю? — с сомнением произнесла женщина. Он откинул капюшон. Она всмотрелась в острые черты его лица во мраке и, о Боже, узнала в нем молодого гвардейца, что сверлил ее взглядом всю дорогу от трактира. Фелиция не особо помнила его внешности — из-за шока она смотрела больше как шаркают ее сапоги — но что-то подсказывало, что это точно был он. — Уходите, — отвернула голову она. Но юноша не дал ей отстраниться — взял за руку, и, пока Фелиция не успела оправиться от удивления, припал на одно колено. — Умоляю... Бежим! Что—то в этом гвардейце не давало Фелиции покоя. То, как он вцепился в ее ладонь... Это было совершенно невозможно, но будто бы они когда-то были знакомы. — Ты, должно быть, не помнишь, — шептал он, — но я узнал тебя, как только увидел. Юноша полез за ворот мундира и выудил что-то из-под одежды. В темноте блеснуло серебро. Это был крест, такой же, как и у нее. — Ты спасла меня десять лет назад. Позволь и мне отплатить тебе тем же. — Это... Но как же!.. Быть того не может, — задохнулась Фелиция. Она подняла его с колен и как слепая принялась ощупывать его холодные руки, высокие прямые плечи. Худое лицо было очень серьезным для парня его возраста, и Фелиции просто не верилось, что тот щуплый тихий мальчишка из ее воспоминаний так возмужал. Фелиция нежно провела по мягким волосам — в темноте было не разобрать цвета, но она помнила его русые вихры. — Тео! Не верится... Как я могла тебя не узнать! Господи, Теобальд, как же ты вырос... Он, смешавшись, убрал ее дрожащую ладонь от лица и снова взял в свою. — Нам нужно уходить.