sunday morning

Глаза Годжо открываются от шума, доносящегося из кухни, от шипящего звука тающего на сковороде масла. Утренний солнечный свет пробивается сквозь щели задернутой занавески. Он вдыхает сладкий аромат, который кружится и танцует в воздухе, улыбаясь про себя, прежде чем глубже зарыться в одеяло. Он снова закрывает глаза, не совсем погружаясь в дремоту, но все еще отдыхая в удовлетворенности. Звуки постепенно стихают, он слышит звон металлической посуды и звук тарелок, которые ставят на обеденный стол из красного дерева. Через минуту дверь спальни широко распахивается, и в комнате раздаются шаги, приближаясь к Годжо, который все еще погружен в тепло своего толстого одеяла. — Я приготовил завтрак, — говорит человек, прежде чем сесть на кровать рядом с ним. Глаза Годжо все еще закрыты, он все еще пытается согреться в холодной и ленивой воскресной атмосфере. — Я знаю, что ты проснулся, Сатору. Он приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть на другого мужчину. — Я не притворяюсь, что сплю. Гето улыбается. — Я тоже это знаю, — говорит он, взъерошивая волосы Годжо, прежде чем провести пальцами по белым прядям. Годжо придвигается чуть ближе к его прикосновению. — И что же ты приготовил? — спрашивает он, сонно зевая. — Вафли. — С мороженым? Гето нежно щелкает его по лбу другой рукой, хмурясь. — Ты съел все мороженое вчера, придурок. Годжо ухмыляется. Он вытаскивает руку из обжигающего тепла одеяла, чтобы обхватить ею талию своего партнера. — Я не хочу вставать с кровати, — хнычет он, крепче обнимая. — Ложись снова со мной или принеси мне завтрак в постель. — Чушь, — отвечает другой мужчина без особой язвительности в голосе. Он проводит рукой от волос Годжо к ушам и нежно поглаживает мочку его уха. — Мы только вчера постирали простыни, а вдруг ты прольешь сироп? Мужчина с белыми волосами хмурится. — Говоришь так, будто я тот, кто неопрятно ест. Кроме того, если это случится, мы можем снова их постирать. Из груди Гето вырывается смех. Он похлопывает Годжо по руке, которая все еще обнимает его, слегка пытаясь стряхнуть ее. — Пойдем, Сатору, они скоро остынут. А потом мы снова ляжем спать, — мягко предлагает он. Годжо издал по-детски упрямый стон. Он крепче обнимает Гето, не давая ему отодвинуться. Сладкий запах вафель, который все еще наполняет воздух, соблазняет его встать, но комфорт его собственной кровати все еще сковывает его и не позволяет отойти от нее ни на дюйм. — Всего пять минут? — спрашивает он с мольбой в глазах. Его партнер приподнимает правую бровь. Годжо стонет. — Хорошо, пять — десять минут? Я обещаю, что после этого встану с постели, — говорит он, пытаясь договориться. Гето вздыхает, он, вероятно, думает, что спорить дальше будет только бесполезно. Годжо широко улыбается своей маленькой победе, слегка отодвигаясь в сторону, чтобы длинноволосый мужчина мог лечь рядом с ним. Он натягивает одеяло, чтобы вытащить плечо после того, как он, наконец, устроился, они оба лежат лицом друг к другу. Годжо наклоняется вперед, чтобы чмокнуть его в губы. Он заправляет распущенные волосы своего возлюбленного за ухо, улыбаясь и глядя в черные глаза другого мужчины. — Почему ты так улыбаешься? — спрашивает Гето. — Просто, ты очень красивый, — отвечает Годжо, хватая мужчину за щеки и снова наклоняясь вперед, чтобы осыпать его лицо легкими поцелуями. Гето насмешливо фыркает. — А? Неужели меня хвалит Великий Годжо Сатору? — он дразнится, его лицо немного самодовольно. — Да, именно поэтому ты должен перестать болтать и начать целовать меня. — Ты говоришь мне, чтобы я замолчал? Забавно. Он хватает лицо Годжо руками и тянется вперед, захватывая его губы своими собственными. Их губы скользят вместе в теплом поцелуе, медленно, как будто у них есть все время в мире, как будто нет ни одной тарелки горячих вафель, ожидающих их за обеденным столом. Когда они, наконец, отстранились, чтобы перевести дух, их щеки слегка раскраснелись. Годжо застенчиво улыбается, прижимаясь ближе, чтобы положить голову на грудь Гето. Положение немного не комфортное, он слишком высок, что его ноги почти свисают с края кровати, но, тем не менее, так удобней. Он слышит слабый звук ровного сердцебиения своего возлюбленного, звучащий в его ушах, как колыбельная, убаюкивающая его. Еще одна приятная дрожь распространилась в груди Годжо, когда Гето нежно обхватил его руками, давая телу больше тепла. Это похоже на прекрасное воскресное утро. Если Годжо умрет прямо здесь, прямо сейчас, он умрет совершенно счастливым человеком. Его рот кривится в улыбке при этой дурацкой мысли. — У тебя осталось 8 минут, — говорит Гето, нарушая спокойную тишину. — Господи, ты такой надоедливый, — жалуется Годжо в ответ. Действительно прекрасное воскресное утро.