Пять всегда было моим любимым числом

Холод, очередной легкий дождь за окном, порывистый ветер и проклятая слякоть, которая марает все, что только приблизится к ней хоть на миллиметр. А Пятый, обернувшись выделенным в честь похолоданий красным пледом, сидит на заправленной кровати, вычерчивая уравнения в своем блокноте. На этот раз мальчик рассчитывал что-то вроде погрешности для перемещений. С каждым днем выходить на улицу хотелось все меньше из-за неприятной погоды, а закупаться некоторыми продуктами иногда нужно. Поэтому почему бы не просчитать безвредные прыжки от магазина и обратно, учитывая все мелкие детали, вроде прохожих и расположения полок, а потом также незаметно телепортироваться в номер. Просто "тухнуть в четырех стенах", как твердил ему Клаус, не хотелось совсем. На самом деле, он вполне не прочь не выходить никуда из обжитого номера, только вот сам Сеанс так и норовил нацапать на себя кучу проблем, если парень отвернется хоть на секунду. Ему реально приходилось следить за ним постоянно, чтобы тот не свалил. А он много раз пытался. Пятому даже стало казаться, что у этого человека либо стальные нервы, либо абсолютно пустая голова. Клаус желал найти где-нибудь в этом городке дилера, даже с самым дерьмовым товаром, потому что ломка не проходила. Нет. Она только усиливалась. А подросток не мог смотреть на эти ночные конвульсии, каждый раз отворачиваясь и закрывая глаза, прижимаясь к подушке, словно это вообще его не касается. Так попросил сам Харгривз. И ведь действительно, мужчине могла помочь лишь новая порция наркотиков. Ну, или безграничная любовь, со слов Клауса. А Пятый ни того, ни другого в необходимом количестве дать попросту не мог, поэтому единственное, что оставалось, свернуться в клубок и ждать, когда все это прекратится. Когда Четвертый, наконец, замолкнет и провалится в глубокий сон. Но чаще всего он покидал номер, совладая с порывами рвануть к Сеансу и схватить его за руку, говорить бесполезные слова поддержки, держать, утешать, хоть это он умел довольно плохо. Мальчика всегда останавливало: Клаусу совсем не нужно его сочувствие. Ему, скорее всего, будет тошно от беспокойного Пятого. Клаусу нужен покой, а лучше парочка колес, которые подросток ни за что не позволит принять. Остается ждать, на большее никто из них не способен. Резкий отказ от наркотиков—никогда не предвещал чего-то хорошего. И вот сейчас, когда медиуму немного полегчало, парень все же отпустил его на прогулку по окрестностям. Уже несколько ночей за мужчиной не наблюдалось ничего странного, так что он вполне уверил свой внутренний голос, что все будет в норме. Подросток делал так, и не раз. Пока Клаус не подводил: всегда возвращался трезвым, не накуренным и с хорошим настроем. В конечном итоге, он не может держать его на привязи. Пятый оторвался от исписанных листков, переводя все свое внимание на настенные часы. Время недавно перевалило за полдень, циферблат показывал 2.43. На улице было относительно светло, с самого утра не наблюдалось никакого намека на дождь. Осенние лучи падали на его коленки, освещая еле заметным светом страницы блокнота и остальную часть укутанных ног. Четвертый отпросился меньше 15 минут назад. И как всегда парень выбросил скучные нотации, по поводу осторожности и скрытности; мол, не стоит попадаться назойливым людям на глаза, избегай зрительного контакта, так вероятность того, что они даже не вспомнят тебя—становится в разы больше. Он просто взял с него обещание—по возвращению через 30 минут, не позже, иначе Пятый сам найдет его и притащит за шкирку обратно. Хм, отпросился, звучит так, словно отпустил мелкого сына на прогулку в соседний двор, куда не выглядывают окна твоей квартиры. Пятый встряхнул головой, возвращаясь к записям. Еще совсем чуть-чуть и отдых в "четырех стенах", без потребности выхода на эту сырость, будет обеспечен. По номеру прошелся щелчок, а затем скрип входной двери, к которому киллер уже настолько привык, что вскоре станет считать чем-то родным. Мда, не так много раз ему приходилось задерживаться в посторонних местах на длительный срок, по делам Комиссии. Максимум, все занимало неделю, ну, может, неделю и несколько дней. Подросток никогда не привыкал к квартирам или комнаткам, где ему говорили жить во время заданий. Все это было несущественно. А сейчас он уже около месяца живет с Клаусом под одной крышей. Это не то, что особняк; там, при желании, можно не пересекаться с родственниками вообще, благодаря огромным размерам. До сих пор удивляется, как еще с ума не сошел от такой сомнительной компании. Мысли о семье навещали его все чаще. Спать практически не получалось. Любой сон заканчивался нервными вскриками и холодным потом, который неприятно стекал по липкому телу. Они умирали: их резали, застрелили, подорвали, оставили гнить под обломками, похитили... Много чего, большинство даже вспомнить не выходит. Мозг стирал все из памяти, дабы его обладатель не перегружал и так шаткое восприятие. Все ли в порядке? Справился ли тот Пятый со своей задачей? Они в безопасности? Может, Комиссия еще не учуяла подвох? Нет, в том, что Герб давным-давно все прознал и отправил за ними наемников—был уверен почти на 100. Мучали вопросы о том, смогла ли его копия взять все под контроль и направить сотрудников по ложному следу. Пускай будет так. Все-таки, версия Пятого не глупа и вполне в состоянии перевернуть игру в пользу Харгривзов. Если Комиссия ищет их во времени—это можно считать успехом. Хотя бы для семьи. Дальше- —Пятый, только не начинай сразу нудеть,—Клаус буквально влепил ему в лицо какую-то гладкую бумажку.—Я предлагаю сходить сегодня на праздник, что думаешь? Говорю сразу: там хорошая погода, все почти подсохло, а надоедливых людей намного меньше. Три комбо из трех. —Хэллоуин?—мальчик отлепил листовку, повнимательнее разглядывая ее в руках.—"Сегодня вечером каждый житель города приглашается на площадь, где откроется уникальная Кошмарная ярмарка. Фейерверк, пугающие костюмы и конфеты, что еще нужно для счастья?:) Все девушки, которые захотят принять участие в показе ^Самая страшная дьяволица этой ночи^, должны будут приготовить костюмы и заполнить анкету к 18.00. Все остальные приходят к 21.00. Надеемся, что сегодня вы напугаете побольше людей. Бу! С Хэллоуином, кошмарики". Дальше к записке крепилась наклейка с паучком и маленькая паутинка. Сама листовка была темно-фиолетовой, с рыжеволосой ведьмой на метле и черным котом, смотрящим прямо в душу своими ярко-желтыми глазами. Парень покосился на второго, читая по счастливому виду: "Мы идем! И мне пофиг, что ты скажешь, я сам тебя туда затащу!". —Ладно,—выдохнул подросток, неохотно вылезая из-под теплого пледа. —Мне сейчас послышалось или ты согласился без моих уговоров?—Сеанс, еле сдерживая радостный порыв прыгать на месте, подлетел к Пятому, смачно чмокнув в щеку.—Тогда прямо сейчас примерим костюмы! —Стоп, какие костюмы?—он спрыгнул с кровати, провожая взглядом умчавшегося к двери Клауса, а после вернувшегося, но только уже с переполненным до краев пакетом. —Ну, скажем так, я был уверен, что ты не откажешься,—он вывалил содержимое прямо рядом с мальчишкой,—поэтому купил нам немного аксессуаров к Хэллоуину. Парень, с пустыми глазами, вглядывался куда-то в стенку. Как же легко он подписался на все муки. А ведь Диего не раз твердил ему, что если расслабиться на секунду, определенно получишь удар по яйцам. —Ты ходил за этим?—Пятый поднял светящиеся зеленые рожки.—Погоди, там не сказано, что мы должны приходить в костюмах. Так что не обязательно вс- —А как же Хэллоуинское настроение? —Я полон этого настроения,—всполошился парень, раскинув руки.—Хочешь, тыкву вырежем, только не будем напяливать на себя хлам! Скажите Пятому пару месяцев назад, что он будет идти кому-то на уступки или упрашивать, хорошо так затаптывая свою гордость, он бы не то, что посмеялся этому храбрецу в лицо, а врезал бы ему, бесплатно установив новый живой фонарь около Академии. Клаус одел на голову мальчика красные рожки. —Как будто под тебя созданы,—дальше мужчина поднял его с кровати, подталкивая к шкафу.—Я обещаю, что не буду делать из тебя мумию, договорились? —Руки оторву, если это будет не так. На огромных часах пробило 9 вечера, когда они только подходили к площади. Клаус обещание сдержал. Пятому пришлось нацепить те красные рожки, нарядиться в темный свитер с тыквой, выражение лица которой застыло в жутком оскале, черные джинсы, заляпанные красной краской. Четвертый сделал это специально, заверив, что она легко смывается, хоть второго это не особо-то и волновало. Ну а почему нет, изобразили кровь, как могли. Темные берцы. От глаз шли тонкие черные полосы, напоминающие жижу из любого сверхъестественного фильма, от левого уголка рта была проведена алая струйка—интерпретация крови; а от ключиц к шее тянулись черные ветви, словно парня охватили злые духи и сейчас пытались сожрать его душу изнутри. Сеанс же надел на голову обруч с маленькой ухмыляющейся тыквочкой, такого же цвета пуловер, с ярко-выраженными черными буквами по краям. Темные штаны, коричневые кеды, измазанные краской; тоже кровь, да, да. Правый глаз украшен красными и фиолетовыми подтеками, где-то проскальзывали черные впадины и трещины, словно глаз только что выбили и всунули внутрь, намного дальше назначенного места. От волос тянулись оранжево-бордовые струйки, и левая половина губы казалась разбитой, от нее шла тонкая полоска-улыбка, перевязанная вполне реалистичными швами. Что ж, Пятый даже не смог выдавить крохотную часть своего сарказма, так как грим, да и сам образ,—получились вполне удачными. Парочку встретила радостная толпа, обходящая и иногда с нескрываемым восторгом рассматривающая их. Кто-то покупал специальные Хэллоуинские сладости, кто-то, уже обзаведясь попкорном, ожидал скорый показ костюмов, а кто-то сразу потащил своих спутников к аттракционам, что, в принципе, и Клаус сделал. Мужчина подтянул Пятого к одной из палаток, пока тот разглядывал милую маленькую девчушку, наряженную призраком. —Нам два "Страх-скимо",—Четвертый улыбнулся, высматривая обилие разных вкусностей на полочках. —Держите, хорошего вам вечера,—мужчина также лучезарно улыбнулся Сеансу, протягивая одно шоколадное и одно персиковое эскимо. —Снова шоколад? —В этот раз я внесу разнообразие,—Клаус отдал ему цветное мороженое. Подросток кивнул, принимая лакомство и откусывая небольшой кусочек. Холодное. —Хочешь туда?—Пятый развернулся в то направление, куда уже несколько секунд пялился Четыре. В глаза бросился аттракцион, напоминающий Американские горки. Ладно, это они и были. Медиум кивнул, не отвлекаясь от кричащих людей, которые только что испытали устрашающий полет в бездну. И вот парень, опуская специальную штучку, садится с ним в самое начало вагонетки. Раздается скрипучий визг колес, вагончики медленно поднимаются вверх. Пятый чувствует, как все затаили дыхание. Как будто случится что-то невероятно пугающее. Цепочка доезжает до самого верха, затормаживая на узком выступе, а после рвется вниз с небывалой скоростью. Люди за спиной кричат, вжимаясь всем телом в свои места, кого-то, похоже, вытошнило. Сеанс радостно улыбается, но тоже голосит с ними заодно. А подросток, сначала посчитав это больным стремлением напугать себя до сердечного приступа, смеется, неотрывно смотря вперед. И даже резкие порывы воздуха не дают ему закрыть глаза. В груди бьет адреналин, будто он выслеживает свою жертву. Да, была у него такая своеобразная игра. Иногда, чтобы разбавить миссии, парень не просто убивал, а подкарауливал жертв, гоняя их, прививая шанс, словно они еще могут сбежать. Но никто, естественно, им такого шанса не предоставлял. Но это чувство почти невесомого падения равнялось с тем, когда мишень неожиданно оборачивалась, вглядываясь прямо туда, где, скрываясь в темноте, прятался киллер. Невероятно приятное чувство. Они заворачивают, да так, что подросток хватает Клауса за руку, чтобы тот ненароком не слетел. Еще один подъем и внезапный спуск. А когда вагонетки мчатся по рельсам вверх ногами, Пятый готов завопить от переизбытка эмоций, настолько понравилось. Четвертый же видел маниакальную улыбку и непривычно расширенные зрачки от внутреннего перевозбуждения. —Это было афигенно,—Сеанс, пошатываясь из стороны в сторону, ступил на твердую землю, облегченно выдыхая.—Как тебе? —Неплохо,—сдержанно констатировал мальчик, хоть и прекрасно понимал, что преуменьшил весь пережитый спектр. Все-таки, это была его первая поездка. —Хочешь пончик? —А тебя не вытошнит? —Вот пойдем, посмотрим на этот конкурс, и меня точно не вырвет перед прекрасными дамами,—медиум засмеялся, а Пятый недовольно пихнул его в бок, направляясь к прилавку с выпечкой. Сами костюмы не произвели на парня такого впечатления, как описывал мужчина. А вот пончик был ничего таким. Горький шоколад, который напоминал кофе. Кто бы сомневался. Победила какая-то там Эмма, если он правильно запомнил. Ну, все их наряды были однотипными до жути. Оголенные плечи почти у всех, высокие каблуки, коротенькие юбочки и рожки. Подросток на мгновение засомневался: был ли это конкурс или Сеанс по ошибке привел его в открытый стриптиз клуб. Следующим развлечением стал еще один аттракцион. "Комната кривых зеркал". Клаус чуть не надорвал себе там живот, под выход сгибаясь пополам и еле выползая наружу. Он сказал, что 11 зеркало стало его любимым. Там, где верхняя часть мелкого была нормальной, а талия расширилась в 2 раза, оставшись при этом с тонюсенькими ножками. Еще немного еды. По-моему, Пятый даже умудрился откопать себе на празднике кофе, который, в принципе, здесь продавать не хотели. И только Четвертый знал, как парень, угрожая лишить одного продавца всех карамельных яблок, заставил его сделать чашечку черного кофе.