Превратности судьбы

Маггловедение было третьим нелюбимым предметом Гарри в школе. Оно шло сразу за Историей Магии и Прорицаниями, которые сошлись в вечной битве за первое место его личного антитопа. Однако, если историю и прорицания он не выносил, в основном, по вине преподавателей, то вот отношение к маггловедению было, на его взгляд, вполне объективным. Для ребёнка, выросшего среди обычных людей, пусть и в чулане под лестницей, вся информация, получаемая на этих занятиях, была мало того, что бесполезной, так ещё и смешной. Что уж говорить о магах, которые только ещё больше погрязали в заблуждениях. А вот, от какого бы предмета Гарри точно не отказался, так это от маговедения. Казалось бы, погружения в магический мир должно быть достаточно для его изучения, да и Гермиона со своей тягой к знаниям и просветительству помогала делу, однако же, сюрприз-сюрприз, этого оказалось катастрофически мало. Так, утром первого августа, на следующий день после своего двадцатиоднолетия, Гарри проснулся вовсе не от жуткой похмельной головной боли, как ожидалось, а от невыносимого зуда под левой ключицей. Словно бы на его коже разом расцвели сотни комариных укусов. С трудом разлепив глаза и остервенело расчёсывая зудящее место, Гарри кое-как сполз с кровати и добрался до ванной. Расстегнув пижамную куртку, он обнаружил нечто, приведшее его в шок и заставившее срочно вернуться в комнату, дабы найти палочку. Последней нигде не оказалось, а Гарри чувствовал себя слишком плохо, чтобы заниматься основательным расследованием своих пьяных приключений, а потому вытряхнул из валявшихся на полу джинсов мобильник и быстро набрал Гермиону. - Ну, здравствуй, пьяница, - отвратительно бодрым голосом ответила подруга. – Я думала, ты проспишь до самого вечера! - Как ты могла позволить мне набить тату?! – он решил не размениваться на долгие приветствия и приступить сразу к главному. В трубке было тихо так неестественно долго, что Гарри даже отстранил телефон от уха, чтобы проверить, не сбросился ли звонок, но время вызова как раз перевалило за минуту, сигнализируя, что всё в порядке. - Гермиона? - Кхм, - прокашлялась она. – Это ведь имя, так? Под твоей ключицей чьё-то имя? - Да, - осторожно ответил Гарри, почувствовав неладное, хотя особо и не представлял, куда уж хуже. - Так, это не телефонный разговор, - вдруг решительно заявила подруга. – Я сейчас переоденусь и приду, открой камин. Через полчаса они сидели у Гарри на кухне и, пока Герм пила крепкий чай с молоком, парень всё чесал ключицу сквозь растянутую домашнюю футболку. - Итак, первое, что тебе следует знать, - серьёзно начала она, - в этом нет ничего плохого. Если быть точной, это даже считается очень хорошим знаком, своего рода благословением. Обычно имена проявляются только у чистокровных волшебников, у полукровок же крайне редко. Не наберётся и одного процента… думаю, потому никто и не подумал тебе сказать… Впрочем, твоя мать была волшебницей, пусть и магглорожденной, а отец чистокровным, если тебя можно считать чистокровным в первом поколении… - Гермиона, можно поменьше этой ерунды про кровь и поближе к делу? – не выдержал Гарри. - О, да, конечно, - спохватилась она. – В общем, это про родственные души. Не делай такое лицо, я уже поняла, что ты не в курсе. Считается, что у каждого человека, будь он магом или магглом, есть самая настоящая родственная душа. Идеальный партнёр, единственный, специально для него созданный, будто две половинки одного целого. Найти такого – значит обрести наивысшее счастье. Судьба сама сталкивает таких людей друг с другом, их жизни тесно переплетаются. Однако, это всегда лотерея, можно легко ошибиться. Всем, кроме чистокровных волшебников. Однажды Мерлин, желая показать своему другу Артуру, что его сбежавшая с Ланселотом возлюбленная, вовсе никогда не была его судьбой, решил создать особое заклинание, проявляющее имя на теле. Долгое время у него ничего не выходило, это было слишком сложно и требовало огромной мощи. Он обратился с просьбой к Владычице Озера, ведьме Нимуэ, и они созвали ещё десять таких, как они, а затем произнесли заклинание. Только сработало оно не на Артуре, находившемся в круге, а на всех тех, кто участвовал в его исполнении. Впрочем, тогда об этом никто не знал, все решили, что ничего не получилось. Оказалось, что в крови должна быть особая концентрация магии, причём именно той древней, участвовавшей в ритуале. Она зрела поколениями, пока однажды не выплеснулась на телах именами. Уже триста лет волшебники так находят своих партнеров. Учитывая, что твой отец, вероятно, был носителем нужной магии, имя проявилось на тебе, когда в пару была выбрана чистокровная волшебница. Вы с Джинни, конечно, уже не вместе, но, когда она узнает… ведь имя проявится на ней в следующем году, так что тебе следует сказать ей как можно… - Это не Джин, - хрипло оборвал её Гарри, который с трудом совладал с голосом, вычленив из этой исторической справки то, что перевернуло его мир с ног на голову, хорошенько потрясло, да так и оставило. Он даже перестал чесаться. – Ты хочешь сказать, что всё это время он знал? Знал и молчал?! Оттянув горловину, Гарри затравленно смотрел на реакцию Гермионы. Под ключицей витыми чёрными буквами на воспалённой коже значилось: «Северус Тобиас Снейп». - О, нет! - Гермиона вскинула руку, прикрывая рот. – Боже, всё это время! Он, наверное, был так несчастен… - Ну, спасибо, - зло отозвался парень, - я мог ожидать подобных слов от Снейпа, но никак не от тебя! - Что ты, Гарри, - всё ещё сокрушённо ответила она, - дело вовсе не в этом. Ваша ситуация несколько уникальна из-за особой разницы в возрасте. Когда Снейпу исполнился двадцать один год, твоя мама была только беременна, у тебя ещё не было имени, так что оно не могло проступить. Однако магия должна была вылиться. Если партнёра нет на свете, под ключицей появляется чёрное пятно, означающее смерть родственной души. Точнее, обычно её означающее, но не в вашем случае… ты просто не успел родиться. - То есть ты хочешь сказать, что все эти годы Снейп считал, что он один? Что его пара мертва? - Именно, - вздохнула Гермиона. Весь день Гарри провёл в мучительном похмелье и в не менее болезненных раздумьях. С одной стороны, всё встало на свои места, ведь он был влюблён в Снейпа с Последней битвы, так что, даже действительно сделай он по пьяни такое тату, не удивился бы. С другой стороны, самого Гарри Снейп всегда недолюбливал, а партнёра считал погибшим, с чем, вероятно, давно смирился. Было страшно представить, как он отреагирует на такое неожиданное «счастье». Когда победитель Волдеморта и бравый аврор Поттер собрал свою волю в кулак и призвал всю имевшуюся в распоряжении смелость, на часах было уже восемь вечера. В Хогвартсе, где директорствовал Снейп, как раз должен был закончиться ужин, так что, не давая себе времени передумать, Гарри аппарировал к кромке Запретного Леса. Совершеннейшим чудом он не встретил никого по дороге в замок, зато у самого входа его поймала в свои очень крепкие для прожитых лет объятия Минерва МакГоногалл. Они несколько минут поговорили, и Гарри сообщил, что он, вообще-то, с визитом к Снейпу. Хотя точную причину он не называл, подозревал, что проницательная Кошка обо всём догадалась. Очень уж по-дамблдоровски сверкали её глаза за стёклами очков. Снейп, как и предполагала МакГоногалл, находился в своём, то бишь директорском, кабинете. - Безоар, - назвала она пароль, и горгулья легко отскочила в сторону. - Спасибо, профессор, был рад вас увидеть, - смущённо улыбнулся Гарри. - Думаю, теперь вы будете наведываться к нам чаще, - она подмигнула, заставив парня вновь почувствовать себя напуганным одиннадцатилетним мальчиком, а затем густо покраснеть от намёка. - Удачи! Проводив её взглядом, Гарри глубоко вдохнул, выдохнул, а затем смело зашагал по лестнице. Ну или, по крайней мере, надеялся, что смело. Директорский кабинет, конечно, претерпел изменения. Он совсем не был похож на уютный, переполненный всякими странными штуками, мирок Дамблдора, но и не казался мрачным и угрюмым, каким был в последний год учёбы Гарри. Он выглядел всерьёз обжитым Снейпом. Много книг, в углу длинный стол с установкой, которая представляла собой дикий сплав химических мензурок и зельеварческих котлов, тяжёлые тёмно-зелёные шторы, ковёр со змейками… Кажется, теперь в этой школе потакают Слизерину. Гарри бы не удивился увидеть флаги змеиного факультета в Большом Зале. - Уже два года, как ведёт Рейвенкло, и нет, я не читаю ваши мысли, просто у вас всё на лице написано, - сам Снейп ничуть не изменился. Разве что посвежел немного, избавился от вечных чёрных кругов под глазами, от ужасного бальзама для волос, делавшего их сальными, и, очевидно, неплохо жил без тех проблем, что приносил ему нерадивый студент Поттер. – Чем обязан? Его взгляд, оторвавшийся от каких-то, вероятно, важных пергаментов, был прикован к лицу Гарри, будто Снейп видел его впервые и пытался узнать. Голос в противовес этому звучал буднично, словно виделись они буквально на ужине, и теперь директор не понимал, зачем его оторвали от дел. Парень немного тормозил, но уж для кого, а для зельевара это точно не было в новинку. - Выглядите помятым, поздравляю с прошедшим, кстати. - Спасибо, директор, - наконец, робко ответил он. Было очень сложно начать разговор. Решиться-то Гарри решился, но вот продумать ничего, естественно, не успел. В омут с головой – обычно для грифиндрца, но до чего же страшно иметь дело со Снейпом! Так что Гарри решил зайти издалека: - Мне нужна ваша помощь, сэр. - Кто бы сомневался, - хмыкнул директор. – И что же вам нужно? - Сегодня на моей ключице проявилась надпись, и она жутко чешется. Гермиона объяснила суть, но сейчас мне просто нужно унять этот зуд, а вы единственный зельевар, которого я знаю, ну и… доверяю. Гарри наконец замолчал. Снейп молчал тоже. Глаза его прикипели к свитеру бывшего ученика, точнее, к тому месту, где под одеждой скрывалось имя. По выражению лица профессора было невозможно понять, о чём он думает, но приятным его взгляд не был точно, и Гарри невольно поёжился. Он не считал себя слабаком или трусом, но эта ситуация всё же заставляла его внутренне содрогаться от страха быть высмеянным. - Там… имя? – медленно произнёс Снейп. - Или?.. - Имя, - поспешно ответил Гарри, и увидел, как директор выдохнул то ли от облегчения, то ли с разочарованием. Это немного приободрило. Если наличие у парня родственной души расстраивает профессора, чувства могут быть взаимны, однако торопиться с выводами гриффиндорец не стал. - Тогда вы должны быть не здесь. Справиться с зудом вам поможет мисс Уизли, одного её касания будет достаточно, - резко ответил Снейп и откинулся в кресле. - Ну почему все думают, что это Джинни? – возмутился Гарри. – Я пришёл к вам не за советом, а за помощью. К вам, ни к кому другому. Я пойму, если вы мне откажете, не буду настаивать или устраивать сцен. Только скажите, я уйду и больше вас никогда не побеспокою. Снейп лишь фыркнул на эту подростковую тираду, встал из-за стола и знаком приказал следовать за ним. - Когда я был в вашем возрасте, - Гарри затаил дыхание, - мне тоже понадобилось подобное средство. И у меня до сих пор есть небольшой запас. Мадам Помфри иногда занимает его у меня, если у кого-то из учеников проступает имя раньше времени. Это случается крайне редко, но всё же… - Вы сами придумали? Они шли каким-то потайным коридором, которого Гарри раньше никогда не видел, даже на карте мародёров, затем по лестнице спускались всё ниже и ниже. Похоже, Снейп связал свои прежние покои с директорским кабинетом. Ну, ничего удивительного, Гарри тоже не хотел бы жить в бывших комнатах Дамблдора. - О, нет, лишь усовершенствовал. Эта мазь была разработана много веков назад специально для таких, как я. - Вы… до сих пор её используете? – эти слова вырвались непроизвольно, но Снейп, вопреки ожиданиям, отреагировал вполне спокойно: - Да, - ответил он. – Мазь поможет унять неприятные ощущения в значительной степени, однако полностью зуд не прекратится, так что вам следует найти партнёра, как можно скорее. Если она старше вас, возможно, уже давно ждёт. Впрочем, ваше имя довольно известно, так что, гораздо более вероятно, ваша родственная душа либо недавно выпустилась, либо ещё учится. Так вы хотите узнать у меня, знаю ли я её имя? - Его имя, - поправил Гарри, - это мужчина. - Вот как, - рука Снейпа чуть сильнее, чем следовало, сжалась на ручке двери. – Поэтому вы не хотите встретиться, а пришли ко мне за помощью? - Вовсе нет, - пробормотал парень, проходя в комнату вслед за директором. – По правде говоря, я уже несколько лет в него влюблён, но даже и не надеялся, что это может быть взаимно. У нас несколько сложные отношения, поэтому я и тяну время. - Мерлин, только не говорите, что это Драко, - поморщился Снейп. - Ни за что, - нервно рассмеялся Гарри. – Понимаю, почему вы так подумали, но это совершенно точно не Малфой, чему я несказанно рад. - Не стоит тянуть, мистер Поттер, - вздохнул зельевар, снимая с полки мазь. – Как человек, более двадцати лет обходившийся без родственной души, могу вас уверить, никто не пренебрежёт возможностью обрести своего идеального партнёра. Да будь на моей груди имя домового эльфа, я бы сделал всё, чтобы мы были вместе. Никто не захочет разменивать свою жизнь на «не того» человека. - Тогда вы… - Я свою надежду давно оставил, - прервал его профессор. – Мой партнёр мёртв. Берите мазь и идите признаваться, не будьте глупцом. Вы не хотите такой жизни ни себе, ни ему. - Хорошо, - голос Гарри немного дрожал, - я сделаю, как вы говорите. Можете мне ещё немного помочь? Уже нет сил терпеть… Снейп застыл на секунду, понимая, что сейчас увидит, кого судьба приготовила для знаменитого Мальчика-Который-Выжил, а затем резко кивнул. Он открутил крышку, зачерпнул немного мази и вплотную подошёл к Гарри. - Отогните ворот, мистер Поттер. Гарри выдохнул, решаясь, и оттянул футболку в сторону. - Гермиона сказала, что отсутствие имени, тёмное пятно, - это не всегда смерть партнёра, в редких случаях он мог ещё просто не родиться, - очень тихо, почти невесомо, проговорил парень. Снейп услышал. Он понял всё ещё до того, как увидел собственное имя на коже Гарри. Грубо отодвинув руку гриффиндорца, он вцепился измазанной ладонью в ворот и рванул его с такой силой, что затрещала ткань. - Северус Тобиас Снейп, - озвучил он очевидное, сжимая футболку всё сильнее. Подняв вторую руку, он проследил указательным пальцем буквы, написанные его собственным почерком на чужой загорелой коже. - Прошло, - удовлетворённо заметил Гарри и не сдержал расслабленной улыбки. – Могу я?.. Северус очень медленно перевёл взгляд на его лицо, но ничего не ответил, словно всё ещё пребывал в шоке. Осмелев, Гарри вскинул руки и в долю секунды расправился со всеми теми мелкими пуговичками, которые, будто личная королевская гвардия, преграждали путь к профессорской груди. Он ожидал увидеть именно пятно, как и сказала Гермиона, кляксу, но его отсутствующее имя было более всего похоже на отзеркаленную букву «z» с немного удлинёнными горизонтальными линиями. - Моя молния, - прошептал Гарри, проводя по коже Северуса точно так же, как до этого сделал он. – У меня ещё не было имени, но в январе восьмидесятого я уже существовал, как и чёртово пророчество… Снейп резко выдохнул, сдуваясь, словно шарик. Он слабо отстранил от себя Гарри и опустился на софу, пряча лицо в ладонях. - Ты сказал, что влюблён… - Да, я уже некоторое, даже долгое, время не могу выбросить вас из головы, - Гарри присел на корточки напротив Северуса и попытался заглянуть ему в глаза. – Вы же сказали, что… ну, смею надеяться, что я лучше домового эльфа. Снейп вдруг засмеялся как-то немного истерически, а затем сгрёб Гарри в охапку и притянул к себе на колени, утыкаясь лбом в его шею. Горячее дыхание коснулось кожи, и парень ухватился за плечи профессора, понимая, что его юношеский организм реагирует на подобную близость вполне однозначно. - Это значит, что вы не против? Что мы попробуем? – невнятно из-за сбившегося дыхания прошептал Гарри, стараясь не тереться о чужую мантию. - О, нет, не попробуем, мистер Поттер, - Снейп поднял на него решительный взгляд. – Я слишком долго вас ждал, чтобы отпустить, если ничего не выйдет. Мы будем вместе, и вы никуда никогда от меня не денетесь, как бы тяжело нам ни было. Так что принимайте решение прямо сейчас, больше я вам такой возможности не предоставлю. - О, господи… да. На любые условия! – воскликнул Гарри и впился в такие желанные губы собственническим поцелуем, чувствуя, как кольцо рук профессора сильнее сжимается вокруг его талии. - И, кстати, можем мы уже перейти на "ты"?