~ Закат, что окрасил твои розы ~

Ты прекрасна как розовый цветок, Он ведь тоже цветом как закат, И если б у нас с тобой была дочь, Я бы так её и назвал. Но слова застревают в горле и я Могу лишь писать, снова и снова, Потому что знаю, что ты не моя, Потому что знаю, что ты не дома. Утро. Птицы уже давно пели в саду семьи Вандербум, некоторые из них сидели на ветвях дерева, даруя свою арию всем, кто слышит их сейчас. И каждый слышал эту песню иначе, мотивацией к пробуждению или раздражающим звоном, радостью или насмешкой. Солнечный свет становился ярче, проникая в окна своими тёплыми лучами, оживляя тихие комнаты. Слышалось лишь тихое сопение, до тех пор, пока часы не пробили восемь. Этот звук раздался на весь дом. Где-то громче. Где-то тише. Шум смог добраться и до комнаты Госпожи Вандербум. Мари открыла глаза. Карие, уже выцветающие от старости, глаза смотрели на белый потолок. Он ни капли не изменился, как и все остальное со смерти горячо любимого мужа. За столько лет, тоска успела съесть все, что было в сердце и душе женщины, может, оставив лишь пару крошек. Дама села на край своей кровати, тяжело хрипя. Она привыкла просыпаться одна. Давно привыкла… Разум уже не кричал о спасении. Она подставила старую руку под голову, что имела седые волосы, в которых, иногда, встречались блеклые локоны цвета осеннего каштана. Мэри встала, идя к шкафу, в котором висело не так уж много платьев. Они уже не приносили радости, как в далёкой молодости. Она помнила, как могла проводи по часу у шкафа, вспоминая как давно и какие именно наряды она носила. Как хотела порадовать Джеймса своим необычным внешним видом. Как же давно это было… Поменяв белую ночнушку на одно из платьев, что имело блеклые краски, Вандербум надела шляпку. Вскоре, дама села на стул, перед которым стоял туалетный столик. Она поставила локти на стол, поддерживая морщинистое лицо. Смотря на себя в зеркало, Мари опечалено вздохнула. Морщины были ярко видны, выступала седина. Старость наступила раньше, чем ожидала женщина. Всему виной стресс и тягучая, будто бы завывания скрипки, тоска, что засели в груди женщины, не желая отпускать. Неужели она умрет такой несчастной? Неужели, её жизнь кончится вот так? Неужели последнее, что почувствует дама — это сожаление и боль? Да. Лишь могила разлучит их… Приведя себя в порядок, Вандербум вышла из своей комнаты. Пол скрипел, будто бы рыдая вместе со скрипкой души старой женщины. Голову заняли воспоминания о вчерашней ночи.  [— Что ты творишь, Сэмюэль?! Что вы устроили по среди ночи в моем доме?! — Кричала старая женщина, уже оттащив сына, заводя его за угол. Она была в гневе, ей не дали нормально поспать. И без того вечно уставшая Мэри просто не могла позволить себе лишней секунды беспокойства, внутри неё всё горело грязью гнева. — Маменька, простите… — Сэм виновато опустил голову, тяжело вздыхая. Он сам не желал спорить или что-либо рассказывать матери, вряд ли она сможет понять его сейчас. Да и трудно было не согласиться, что ситуация неоднозначная. Он был готов выслушивать её крики, ведь… Мужчина уже и забыл, какой Мари была раньше. — Ну?! Я жду ответа, молодой человек! Твое «простите» не поможет! — Дама подошла ближе, хмуря брови. Её лицо было ужасным, даже смотреть страшно. Хмурые брови создавали ещё больше морщин, а в глазах горела злоба. — Я повздорил с Альбертом. Но я лишь хотел защитить Иду! Поймите, я…- — Я все прекрасно поняла! Опять всё из-за твоей цыганки! — Не Ида создаёт проблемы! Не смейте так говорить о ней! Я люблю её, и не позволю, что бы кто-то обижал мою будущую жену! Молчание. Сердце сжалось. Сэмюэль замок. Он и в правду любил рыжую гадалку, и не мог позволить оскорблений в её сторону. — Я очень рада… — Мари сделала голос тише и ниже. — Прошу, успокойтесь. — Ты будешь мне говорить, что делать, щенок? Уйди с глаз моих. — Мэри отошла от сына, став к нему спиной. На миг, она обернулась, рявкнув: — Лучше бы вы сдохли в первый же день!] Слова раздались эхом в старом разуме. Хмурая маска беспомощности уже была на лице. Может быть, в глубине израненной жизнью души Мэри жалела о своих словах. Но ничего нельзя вернуть назад. Время, будто бы вода, давно утекло. Бесследно. Подойдя к одному из окон, мать увидела свою дочь, что возится в саду… Эмма уже долгое время посвятила своей страсти. С её милого личика не сходила улыбка. Она поработала с землёй, в которой росли различный цветы, что были один другого краше. Дева полила каждый цветок, любуясь своими творениями. Душа радовалась и была довольна. Так приятно дарить и поддерживать чью-то жизнь. Эмма убрала свой локон, что был сравним с солнцем, за розоватое ушко. Голубой, будто бы небеса, взгляд упал на дальний цветок. Стебель был чуть сломан, из-за чего бутон чуть упал, словно кланяясь. — Бедняжка… — Дева аккуратно поддержала бутон, поднимая его. — Видимо, из-за прошлой грозы. Смотря на сломанный цветок, Эмма думала о том, на что же это похоже. Чувство, что что-то уже было… Что-то ей напоминало это… Эмма избегала стресса с помощью своего маленького сада. Он радовал её и позволял забыть о всех невзгодах. Так же, светловолосая позабыла и о вчерашнем дне. Воспоминания медленно проникли в разум. Блондинка укусила нижнюю губу, тяжело вздохнув. Она вспомнила все и… Вдруг, сердце, будто бы ударило током. Как девушка могла забыть об этом?! Альберт лежал в своей пастели. Ему приснился очередной кошмар. Шок не до конца прошёл, а дыхание лишь приходило в норму. Пение птиц, как не странно, успокаивало. Он прикрыл глаза, тяжело вздохнув. Блаженство продолжалось не долго. За стенкой послышались голоса. Вандербум встал, вслушиваясь в каждое слово. Любопытство охватило его. Он подошёл к стене, прислонив к ней своё ухо. Юноша слушал. Внимательно слушал. — Доброе утро — Молвил Сэмюэль, зевая. — Доброе… — Прошептала Ида. Она повернулась на другой бок, судорожно вздохнув. — Эй. Что такое? Или ты из-за… — Мужчина провёл рукой по рыжим, будто бы огонь, волосам. Он сделал брови домиком. Цыганка лишь дрогнула. Сэм переживал за девушку. Его сердце разрывалось на малейшие частицы, от того, что Иде плохо. Ради неё он был готов на все. Буквально. На все. — Ида. Мне тоже было тяжело вчера. У меня до сих пор осадок на душе… — Сэмюэль вновь посмотрел на деву. — Вчера я был готов на что угодно, ради того, чтобы защитить тебя. Мое сердце сжималось от одной мысли о том, что тебя кто-то обидел. Ты — самое ценное, что есть в моей жизни. Я умру, если потеряю тебя… Гадалка повернулась к мужчине. Она посмотрела в его глаза. Такие искренние. Такие светлые. За это, Ида, наверно, и полюбила его. Такой доброты трудно сыскать. Девушка обняла Сэма, положив свою голову на его грудь. Она слышала его сердцебиение. Оно было быстрым. — Спасибо… Я тоже люблю тебя… Сэмюэль улыбнулся, гладя рыжие волосы. Для него эти слова были большим сокровищем. Вчерашняя ночь ударила в голову. Он слушал и вспоминал. Точно. Вчера Альберт вновь хотел быть рядом с цыганкой. Внутри была холодная пустота. Он не чувствовал вины, ни капли. Будто бы его не было там. Лишь ревность и обида очнулись в его душе, обида на свою семью и на каждого лично. Вдруг, раздался стук в дверь. Альберт резко отскочил от стены, сев на кровать. — Кто? — Грубо сказал мужчина, пытаясь не хмурить брови. — Это я… Эмма… — Пролепетала блондинка, сводя свои миниатюрные ножки. — Проваливай! Я занят! — Вандербум рявкнул на дверь. Чертова Эмма. Как она посмела отвлекать своего брата?! — Но ведь… Обещание… — Та зажмурилась. Ей было страшно. Брат был таким злым и грубым с ней. Дева понимала причину и от этого становилось ужасно стыдно. — Какое к черту обещание?! Уходи! — Альберт лег на кровать, закрыв глаза. Сестра раздражала его. Он не переносил её, ни лица, ни голоса. Вдруг, в голове раздалось последнее слово. «Обещание» Юноша нахмурил брови, пытаясь не думать об этом, но сердце, будто бы, за долгое время, ёкнуло. [ — Брат, я обещаю помочь тебе, в обмен на твое прощение — Девушка убрала руку с щеки юноши, подав ему мизинец. Сначала, юноша опешил… «Странная выгода» — подумал он, но неуверенно подал свой мизинец. — Я обещаю… ] Память вернулась окончательно. Он сам не горел желанием контактировать с кем либо, но что-то заставило его действовать. Он встал и не спеша подошёл к дверям, открыв их. Мужчина увидел уходящую от него девушку со светлыми волосами. На миг, странное чувство вспыхнуло в его душе. Тот протянул руку к ней. — Эй! Иди сюда! — Крикнул Альберт. Эмма обернулась. Она улыбнулась, уже идя к брату. Все же она добьется желаемого. Дама вошла в комнату брата и за ней, резко, захлопнулась дверь. Девушка чуть дрогнула. Высокий юноша сел на свою кровать в свободную позу, исподлобья смотря на сестру. — Улыбаешься? От чего тебе так весело? — Спросил тот, не отводя взгляда. Это было жутко. Сглотнув, Эмма открыла рот, но брат перебил её. — Пришла посмеяться с меня? Не удивлен. — Он был холоден и груб — Альберт уже потерял надежду и не видит других путей. — Альберт, послушай… Я пришла помочь… — Эмма неловко улыбнулась, сев с братом рядом. Тот резко отодвинулся. — Я… Понимаю, тебе тяжело, но позволь помочь. Я уверяю тебя, станет легче. Альберт посмотрел на Эмму сверху вниз. Эта глупая девчонка ещё смеет ему что-то заявлять? Да откуда она знает всю эту боль и ужас, через которые проходит юноша? — Я. Могу начинать.? — Попробуй. Девушка встала, встав напротив юноши. — Идем. Я хочу тебе кое-что показать. — Та поправила милую юбку, после протянув свою ручку брату. Альберт нехотя встал. Они вышли из комнаты, прошли по коридору. Мужчина вздыхал и цокал. Он не желал никуда идти, особенно с сестрой. Та была полна энтузиазма, в её голове рождались всё новые идеи, однако Альберт всё ещё был противоположностью Эммы. Двери открылись. Пред Вандербумами предстала библиотека. Эмма закрыла за Альбертом дверь. — Я знаю, что ты любишь читать. — Начала светловолосая. Она подошла к одному из шкафов, чей цвет напоминал темный шоколад. — Я хочу предложить тебе вот эту книгу. — Уверенно заявила Эмма, встав на носочки, пытаясь достать до заветной полки. Альберт ухмыльнулся, смотря на сестру. «Как нелепо» — Подумал он, зевнув. В итоге, с горем пополам, дева достала книгу, тяжело вздохнув. Эмма прижала её к себе, идя к брату, который уже успел присесть в кресло. Книга оказалась в руках Альберта. — Что это? — Спросил тот, приподняв одну из бровей. — Ох, это…! — Восхищённо протянула сестра. Её глаза горели, губы растянулись в широкой улыбке. — Это очень интересная романтическая история! Мне было сложно найти что-то подобное, поэтому постарайся ценить мой труд. Если обычно авторы преподносят отношения неправильно, в угоду интересному сюжету, то здесь всё очень подробно и, главное, правильно расписано, то есть в этой книге… — Я такое не читаю — Перебил её мужчина и равнодушно посмотрел на обложку, уже собираясь бросить книгу. — Постой! Тебе понравится! Прочти немного! — Эмма подбежала к брату, смотря в его глаза — Твой щенячий взгляд не поможет. — …В этой книге прослеживается нормальное повеление! — Настойчиво продолжила Эмма. — Ты сможешь извлечь выгоду! Тем более… — Она замолчала, следя за лицом брата. Маленькая башенка начала рушиться, но проворная рука успела её придержать. — Что «тем более»? Эмма забрала книгу, прижимая её к себе. — Тем более, она нравится Иде. Она читала её несколько раз. Но раз тебе все равно… — Молвила светловолосая, демонстративно кладя книгу на место. Её брат встал, положив руку на плечо, что было скрыто зеленой тканью. Он вырвал книгу, направляясь к креслу. Альберт прислонил том к своему носу и замер. От осознания того, что эту вещь держала Ида, юноша сходил с ума. Он был готов поставить книгу на алтарь, вознося её как нечто святое. Книга была открыта. Глаза, жадно начали читать страницы за страницами. Листы за листами. Главы за главами. На деле это оказался наискучнейший роман и самой настоящей любви. В ней были описаны нормы поведения для мужчины и женщины, затрагивался этикет, да и в целом это больше было похоже на учебник, лишь замаскированный под художественное произведение, как обучающие детские книжки. Но он и не мог знать, что всучила ему сестра. Альберт сам не заметил, как потерял связь с окружающим миром. Он оторвал взгляд от книги, осмотревшись вокруг. Никого. Вероятно, все уже ушли на завтрак. Но ничего, Альберт после вернётся к чтению. Целый день мужчина провёл в мире «скучного романа», пройдя его полностью. Что-то он запомнил, хотя сам не подозревал об этом. Настало новое утро. Очередной стук в дверь, тяжелый вздох и Эмма вновь вошла в комнату брата. — Как тебе тот роман? — С интересом спросила та. Уголки нежных губ были подняты вверх. — Скука смертная. Не понимаю я главных героев. — Почему? — Мужчина так странно себя вёл. В чём вообще смысл? Если она отроет себе дверь, у неё руки отсохнут? Не уверен я, что это понравится Иде… — Об этом я и пришла тебе рассказать. — Девушка вновь села рядом, начав объяснять происходящее в книге. Альберт внимал и пытался понять смысл, но это давалось с трудом. Он не чувствовал тот жар, холод, стеснение, о которых говорила сейчас Эмма. — Запомни, девушки любят ушами. — Заявила блондинка, тихо хихикнув. — То есть, Ида может полюбить меня, не смотря на мою внешность? — Тихо протянул Альберт. В глазах проскользнула надежда. — Думаю… Да…? Аха… — Она неловко отвела взгляд, так же хихикнув. И вновь диалог. Вновь поучения и рассказы. Эмма много рассказывала о речи, о её мягкости и грамотности. О поступках и харизме. Естественно, для этого понадобился далеко не один день, но прогресс, все же, был. Теорию Альберт еле-еле, но знал. — Что нужно сделать с дверью, когда в неё входит девушка? — Спросила Эмма. — Придержать. — Ответил мужчина, уже без сомнений. — Правильно! А что нужно сделать со стулом, на котором сидит девушка? Альберт замолчал. Он не помнил ответа. Он отвёл голову, тяжело вздохнув — Ну же! Альберт! Ты же знаешь ответ?! Или тебе все равно на Иду? — Эмма подошла к мужчине, разводя руками. — Нет! Подожди! Ида всё ещё оставалась лучшим мотиватором к действиям. Надежды семя посадили В мой сад, что уж давно засох И жизнь кому-то подарили. Сам не заметил я подвох… Я ведь хотел спастись! И бабочку я возжелал, Мечтал с ней вместе рядышком порхать, И после о цветочке я мечтал И было больно признавать Свою беспомощность.