***
Он нежно проводил кончиками пальцев по бархатистой серой коже с лиловым оттенком, касался мягких губ девушки своими губами, пил глубокие поцелуи и видел, как это все ей неприятно. Как опостылела жизнь в борделе. Данмерка изгибалась в крепких объятиях гостя, стонала от удовольствия, но чуткие уши слышали неискренность и ложь в этих наигранных звуках, выдаваемых за оргазм. Она притворялась, что ей нравится их близость, взгляд прекрасных алых глаз был пуст. Даже когда купивший её мужчина с глухим рыком кончил, эльфийка не почувствовала ничего, кроме усталости. – Кто ты? – спросил он, откинувшись на подушки. – Видно, что ты была рождена свободной. – Мутсэра желает знать правду? – пламя в глазах рабыни обжигало и расплавляло, подобно лаве в кратере Красной Горы. Шлюха даже не старалась скрыть насмешливый тон. Данмер привстал на локте и с трудом выдержал взгляд строптивой свободной женщины, на запястьях которой почему-то блестели рабские браслеты. – Здесь меня называют по-разному. Мужчины любят сами придумывать мне историю, – эльфийка вполне искренне улыбнулась. – Я не настроен играть с тобой в игры, – холодно ответил гость. – Если захочу, то узнаю правду любым способом. Девушка ничуть не испугалась угрозы. Она присела на кровати, поджав к себе ноги, и положила голову на колени. Не спуская глаз с лежащего рядом данмера, внимательно разглядывала его острые черты, глубоко посаженные глаза темно-бордового оттенка и вьющиеся черные волосы. Шрамы на теле – укол от кинжала под ключицей, рваный след от когтей на животе и прошитая стрелой рука. – Я знаю, откуда вы родом, мутсэра, – усмехнулась рабыня. – Лишь на Побережье Азуры, во владениях треклятых Телванни, знают цену таким, как я. Вам не напугать меня, ведь никогда дом Редоран не страшили ваши гадкие шпионские игры и предательство. Гость засмеялся и разлегся на подушках, устремив мечтательный взгляд на красный бумажный фонарик на потолке. – Что же твой дом не освободит тебя? Или только продажные Хлаалу знаются со шлюхами? – Потому что твой дом сломал мне жизнь, и хуже её не сделают даже пытки! – О, поверь, милая. Все в один миг может измениться к худшему.***
Утро пришло с настойчивым стуком в дверь, и я едва не зарычал от досады. Уснул только на рассвете, а меня смеют будить до полудня! – Милорд Дарелет, – раздался тихий мелодичный голосок Розалинды. – Я принесла вам рубашку. Совсем забыл, что сам велел принести отстиранную рубашку утром! Я спрыгнул с кровати, быстро спрятал записи в мешок, в два прыжка оказался у порога, рывком отворил дверь и, схватив служанку за руку, втянул в комнату. Бретонка зажмурилась и оцепенела. – Новости есть? – с порога начал я, не подумав о том, что стою в одних трусах перед этим невинным созданием. Забрал у служанки рубашку, и только после этого Розалинда несмело приоткрыла один глаз. – Я слышала, как господин Бенирус говорил с хозяином, – прошептала девушка, пока я быстро одевался. – Сказал, что сегодня же освободит комнату. Вы… действительно хотите купить особняк? – Я куплю особняк, – твердо заявил я, натянув чистую рубаху и впрыгнув в штаны. – Но скажи хозяину, что комната нужна мне ещё на одну ночь. Не уверен, что ночевать в проклятом доме хорошая мысль. – Ваша правда, милорд, – кивнула Розалинда и тихонько ушла. Я обернулся, чтобы улыбнуться ей, но встретил глазами лишь закрытую деревянную дверь. Кровь закипела в раздражении на девушку, на утро и даже на проклятое солнце, которое посмело сегодня подняться над горизонтом. Гори в Обливионе, Азура, за свои рассветы и закаты! Я вытащил из дорожного мешка кожаные ножны, в которых покоился изогнутый даэдрический кинжал, поблескивающий зачарованием паралича. Долго смотрел на оружие и понял, что расставаться с ним не хочу. Не то что бы эта вещица была дорога моему сердцу, как семейная реликвия, принадлежавшая отцу. Вовсе нет. Своего папашу я даже не помнил. Кинжал был моим единственным оружием помимо магии, а чары – штука ненадежная, переменчивая. Спрятав оружие в мешок, развернул лиловые одеяния с вышитыми золотистыми узорами вокруг воротничка, на манжетах и поясе, и решил, что избавлюсь от этой вещи. Во-первых, это старая мантия наставника, во-вторых, чем меньше дел я имею с сородичами, тем лучше. Так уж повелось. Ведь магические одеяния мне достались по наследству исключительно из-за того, что одному старому эльфу некто более молодой и амбициозный во сне перерезал глотку. Поэтому свернув мантию так, чтобы поменьше переливалась магией, я направился на шумную анвильскую пристань в поисках магазинчика Леллеса. В порту было довольно оживленно. В гавани стояли три быстроходных имперских фрегата, а на пристани грузчики таскали ящики с привезенными со всех провинций товарами. Галдеж стоял такой, хоть уши закрывай. А над всем этим безобразно клекотали проносящиеся мимо чайки. Я прошел через всю прибрежную улицу, осторожно огибая особо яростных матросов и рабочих, но не заметил лавки, о которой говорил Вилбур. Неужели этот недалекий редгард что-то напутал? Спрашивать дорогу у стражников мне показалось очень унизительным, поэтому я сделал вид, что прогуливаюсь, не переставая при этом разглядывать вывески. Одна привлекла мое внимание необычным для Анвила названием: «Радушие Джерола». Горы Джерол разве не далеко на севере, на границе со Скайримом? Я подошел ближе. Остановился на крыльце перед прочной деревянной дверью и, прищурившись, вгляделся в поцарапанную вывеску. Складывалось впечатление, словно кто-то пытался ножом поверх надписи нацарапать другое название. Я разглядел пару букв «Л» и решил, что пришел куда нужно. Деревянная дверь лавки издала противный скрип, а изнутри в ноздри ударил запах то ли сушеных, то ли жженых трав с примесью тухлятины. Чем бы ни торговал Леллес, оно уже изрядно подпортилось, и хозяин явно пытался это скрыть. Наверное поэтому, в лавке горели всего четыре тусклых свечки, едва озаряя тесный торговый зал с нагромождениями полок и стоящими в ряды витринами. В блеклом свете, я едва разглядел украшения, утопающие в густых тенях, и смог определить источники неприятного запаха. На полках гнили никому не нужные алхимические ингредиенты, среди которых лежали похожие на пламенные вспышки огромные цветы редворта. Прежде мне доводилось только читать об этом сиродильском растении. – О! Покупатель! – раздался радостный возглас. За прилавком стоял светловолосый бретонец, у которого явно не было избытка в клиентах. Лавка пустовала, и торговец откровенно скучал. Не размениваясь на учтивости, я сразу перешел к делу и развернул на прилавке мантию. Ткань хлынула сверкающей волной, отразившись в глазах бретонца алчными искорками. – Редкая вещь с Вварденфелла, принадлежала магу Телванни. Сколько дадите за нее? – прямо спросил я, наблюдая за реакцией торговца. Он сначала глядел на меня с видом полного кретина, потом стал серьезнее. Видно понял, что слишком радуется такому необычному артефакту. – Две тысячи септимов, – с наигранным равнодушием отозвался он, а голосок-то неуверенно вздрогнул поначалу. Цена меня не обрадовала, а красноречием, чтобы её поднять, я не блистал. – Этого мало, – сворачивая одеяния, заявил я. – Ладно, удачного дня, – расстроено выговорил бретонец. Остановившись со свертком перед прилавком, я начал подозревать, что ошибся в расчетах. – Вы же Норберт Леллес? – поинтересовался, вроде невзначай. – Да, вы правы, – приосанился он. – Странно, я слышал, вы умелый делец. Кажется, мне наврали. – И что значит такое дерзкое заявление из ваших уст? Мой взгляд пробежался по полкам и остановился на стеклянной витрине, в которой поблескивали драгоценные камни и украшения. – Будет печально, если эти чудесные вещицы пострадают… – сказав это, медленно направился к выходу. – Стойте! – окликнул меня Норберт, но я показательно открыл дверь и поставил ногу за порог. – Да стойте же! Что все это значит?! Вы мне угрожаете?! Хотите меня ограбить?! Я немедленно доложу об этом страже! – заверещал торговец, выбегая из-за прилавка. – Ограбить? Я? – удивленно вскинул брови. – Разве я что-то сказал об этом? Боюсь, стража никого не арестовывает лишь за слова. Конечно, если они адресованы не им. Норберт заколебался, маленькие серые глазки бретонца забегали. – Ладно. Сколько вы хотите за свой артефакт? Я вернулся в лавку и закрыл дверь. – Неужели вы передумали? – Да! Да! Только обещайте, что мои товары будут в порядке! Иначе… – он запнулся, я выжидающе смотрел ему в глаза и ждал, что он скажет, но торговец поджал губы и жалобно уставился на меня. – Мне нужно три тысячи. Всего лишь… – можно было бы потребовать больше, но я понимал, что хожу по тонкому льду. Открытые угрозы могут стоить свободы, а мне сейчас неприятности ни к чему. Добропорядочные горожане так не поступают. – Ну... Ладно. Вещица и впрямь редкая… – заворчал Норберт, возвращаясь к прилавку. – Можно было сразу назвать цену и не опускаться до этих грубых сентенций. – С’вит, – прошипел я на данмерисе, а торговец даже не поднял глаз. Он вытаскивал из-под стойки мешочки с септимами. – Здесь пять сотен, – Норберт развернулся и направился наверх. – Подождите. Остальное там, – он недвусмысленно кивнул на лестницу. Пришлось ждать, когда он вернется с деньгами. Так или иначе, своё я получил в виде горсти идеально отшлифованных бриллиантов. Пусть и слегка подмочив пока ещё безупречную репутацию, но в таверну я возвращался в приподнятом расположении духа. Единственное, что мне хотелось сделать перед встречей с Велвином – посмотреть на особняк, который он пытается продать. Вспомнив, что Розалинда говорила о часовне, последовал по улице к храму, острый шпиль которого был виден издали на фоне безоблачного неба. Так ярко солнце на Вварденфелле не слепило. Там небо почти постоянно скрывала пепельная хмарь, из-за чего белый свет казался рассеянным и бледным, словно пропущенным сквозь мутное стекло. Здесь мне с непривычки приходилось жмуриться и смотреть под ноги, на ровную дорожку, мощенную круглыми камешками. Стены красивых двухэтажных домов оплетала цветущая ипомея, раскидистые южные деревья роняли на землю тень, в которой прятались набегавшиеся детишки. На правой стороне улицы, напротив площади с деревом в центре, раскачивалась синяя вывеска Гильдии Магов. Само здание выглядело до неприличия чистым, заметно контрастируя с Гильдией Бойцов слева и неприглядным заброшенным домом справа от неё. Разбитые окна, мусор и спящий у порога нищий разрушали облик благообразного городка. Чуть дальше по улице, возле небольшого озерца, в середине которого высилась белокаменная статуя сидящей девушки, загорали горожане. В воде плескалась молодая аргонианка. Я только фыркнул в её сторону, отвернулся, и меня тут же обдало холодом. Двухэтажный старинный особняк, на который упал мой взгляд, выглядел внушительно. Он не был разрушен, но явно пустовал в течение долгих лет. Возможно, когда-то его стены тоже покрывали цветы, но теперь от них осталась лишь черная иссохшая паутинка веточек, в которой дохлыми мухами запутались мертвые скрученные листья. Пыльные окна навевали ощущение гложущей грусти. Накрест заколоченная досками, обшарпанная дверь под черепичным навесом крыльца подгнила снизу от влажности. А когда-то она, похоже, была зеленой. Или синей? Над крыльцом нависал полукруглый балкон, огороженный грязными колоннами. Всматриваясь в осыпавшиеся кусочки черепицы, в старые камни, темно-серые даже в солнечном свете, вдруг заметил, что возле особняка никого нет. Рядом не прохаживаются жители, не шныряет любопытная детвора, не поют птицы, не растет трава. Возле фундамента лишь безжизненный песок, похожий на прах. Даже нищие избегают покинутого дома, а доблестные защитники имперского порядка, патрулируя улицы, сторонятся этого места. Когда я приблизился к крыльцу, то понял почему. Первоначальное ощущение пробежавшего по спине холодка усиливалось с каждым шагом. Рядом с особняком Бенируса солнце переставало греть, словно сами камни жадно поглощали все окружающее тепло. Что же скрывал дед Бенируса? Какой мощи он достиг в некромантии, что жизнь сама по себе стала невозможной возле места его исканий? Проклятье реально, а не просто выдумки местных зевак. Я обязан узнать секрет старого некроманта, пусть и придется немного потратиться. Когда я вернулся в гостиницу, Велвин, увидев меня на пороге, подскочил со стула с безумной улыбкой. В руке он нервно крутил ключ, а на столе, вместо салфетки, уже была расстелена купчая на дом. Я сухо поприветствовал его и занял свободное место напротив. Не успел даже толком опуститься на стул, как Велвин уже протягивал мне пышное черное перо и закрытую колпачком серебряную чернильницу. Бумагу явно составляли в Имперском Городе, внизу имелась красная восковая печать анвильской герцогини, а сама купчая уведомляла о том, что нынешний владелец особняка в Анвиле, Велвин Бенирус за сумму в три тысячи септимов передает дом во владение Свадстару Дарелету. Я внимательно прочитал документ, открыл чернильницу и обмакнул перо, ощутив вдруг неуверенность. Пальцы задрожали от непривычного волнения. Предвкушение открытия тайны старого некроманта переплеталось с нотками ужаса перед могуществом, заключенным в особняке. Я нацарапал внизу «Дарелет» на данмерисе и откинулся на спинку стула с победоносной ухмылкой. Кто бы мог подумать, что буду радоваться подписанию бумаги на право владения старинным особняком, хотя еще вчера думал, что придется ночевать под открытым небом или ютиться в сырых пещерах. Удостоверившись в том, что все оформлено верно, уже бывший владелец особняка посмотрел на мою угловатую подпись и удовлетворенно кивнул, вручив мне старый железный ключ. Послышалось, что Велвин выдохнул с облегчением. Пить за удачную сделку он, само собой, не стал – спешно распрощался со мной и, получив деньги, практически выбежал из «Графского герба», даже не предупредив Вилбура. Я пересекся взглядами с несущей поднос с кубками и бутылкой вина Розалиндой и подозвал её к себе. Девушка подала напитки двум имперцам в парчовых дублетах, неторопливо подошла и тихонько спросила: – Что вам угодно, милорд? Хотите выпить? – Есть какие-нибудь новости? – Вещи господина Бенируса унесли сразу, после того как вы ушли, – заговорщицким шепотом сообщила Розалинда. – Хорошо, а теперь принеси мне пива и чего-нибудь поесть, – попросил я, а когда девушка ушла, задумчиво покосился на свою размашистую подпись на купчей и перевел взгляд на лежащий в ладони ржавеющий ключ с полустершейся гравировкой. Вспомнил озноб под палящим солнцем, и что рука неуверенно дрогнула, когда я взял перо. Слишком удачно все прошло, слишком гладко. «Что же ты на самом деле продал мне, Бенирус, раз так быстро сбежал из города?»