Все звезды

Джоанна вошла в бар, ребята сидели за одним столом и разбирали записи Сэма. - Джоанна! – Лали подлетела к ней. – Ну что? Что сказал этот поддонок?! - Не называй его так, пожалуйста. – Устало сказала Джоанна. – Он здесь ни при чем. Это его обязательства перед фирмой. - Какие обязательства?! – Вскипела Лали. – Это наш бар! - А это его фирма. Прошу, не будем спорить на эту тему. – Взмолилась подруга, а потом посмотрела на ребят за столиком. - Элен, присмотришь завтра за всем, когда нас не будет? Элен посмотрела на Николя, потом на Джоанну и кивнула: - Конечно! Конечно, девочки. - Николя, ты сможешь проводить ребят в аэропорт? – Голос Джоанны ни на секунду не дрогнул. - Джоанна, - Себастьен встал. – Лали, дайте нам возможность помочь в этом деле? - У тебя что в музыкальной школе юриспруденцию преподавали? – Рядом с Джоанной возникла Лали. - Лали.. - Джоанна, если это все из-за меня, позволь мне поговорить с Томасом, - Кристиан был взволнован. – Я объясню, я все ему объясню! Что это только чертово пари, что это был просто танец! Я все объясню. - Танец?! – Лали посмотрела на Джоанну, но та не отреагировала. - Ох, Кристиан. Урок Нью-Йорка номер один. Весь мир не крутится вокруг тебя. Наши проблемы к твоему пари не имеют никакого отношения. И тут только моя беда, что я за столько лет не выучила свой урок – не наступать на грабли. Не наступать! - Джоанна, это же абсурд. Мы не поедем! - Значит, придется съехать отсюда. Это не отель. Это мой бар. Даже если я его хозяйка считанные дни. - Я все улажу. – Николя дернул Кристиана за рукав, призывая сесть. – Все будет в порядке. Идите завтра и не думайте ни о чем. Было решено, что Сэм позвонит первому попавшемуся юристу из списка Томаса. Элен и Николя уехали к Стенли на встречу с продюсером. Лали и Джоанна собирались домой. - Джоанна, мы улетим завтра, если ты хочешь. – Кристиан подошел к стойке. - Я, кажется, раз 100 сказала, что хочу этого. - Прости, что так вышло с Томасом… Я, правда, не хотел … - Чего ты не хотел, Кристиан? – Джоанна бросила свой блокнот. – Ты за эти дни замучил меня своими признаниями и откровениями! Чего ты не хотел? Не хотел играть с Томасом в карты? 4 раза за 2 вечера спеть эту жуткую песню «В сентябре»? Чего ты не хотел, я спрашиваю?! – Взорвалась она. - Не хотел, чтобы ты думала обо мне плохо. Не хотел, чтобы Томас плохо обращался с тобой. - Да кто тебе сказал вообще, что он со мной плохо обращался? Хуже чем ты, этого не делал НИКТО в моей жизни. - Завтра. Если тебе настолько неприятно меня видеть, я уеду. – Сказал он. – Ты все время обвиняешь меня в том, что я ворошу прошлое. Но я ошибся, когда сказал, что вы ушли вперед. Пока ты не простишь меня, все так и будет. Мы сыграли за 2 вечера, возможно, пять десятков песен, 30% из которых ты точно знаешь, но ты услышала только одну. - Знаешь что! – Джоанна схватилась за голову. – Убирайся. Вон из моего бара! ВОН! - На крики прибежали Лали и Себастьен. - Нет уж, раз у нас вечер откровений, то и ты меня выслушаешь! – Кристиан тоже перешел на крик. – Ты окружила себя этими стенами, Нью-Йорком, баром, парнем, как стена и думала, что все прошло! Только это не так. Мурашки по коже не бегают от безразличия, если человеку безразлично, он не повышает постоянно голос. Это заметил даже твой непробиваемый Томас со своим чертовым Гарвардом, а ты все еще думаешь, что все позади. – Кристиана понесло. – Если тебе нужно, чтобы я уехал, так тому и быть, только перестань уже обманывать себя, открой глаза! Я тоже хочу нормального будущего, но это ты меня держишь! Ты! Лали простила Себастьена. Она сказала ему это, знаешь? Вот это честно. - Замолчи. Замолчи. – Она вертела головой. – Просто замолчи. Ты цепляешься за ниточку, но это глупо! А о Томасе я вообще запрещаю тебе говорить вслух. Вон из моей жизни. ВОН! – Джоанна, схватила сумку и выбежала из бара. Лали поспешила ее догонять. - Что будем делать? – Спросил Себастьен. - Поедем домой. – Устало произнес Кристиан. – Невозможно быть все время причиной всех бед. - А если не будет ни бара, ни Сэма, ни Томаса? Что они будут делать? - Мы узнаем об этом последними, даже если останемся здесь.