***
Время состарило омегу, и травма сделала его мудрым. Стресс уже давно превратил его тёмное лицо в серое, а приключения юности превратили его суставы в артритные булавки. Теперь Клодетт управляла стаей. Никто не видел Стинки уже много лет после того трагического разрыва, который произошел между ним и Хамфри в подростковом возрасте. Хамфри винил себя за это, но надежда слепо заставляла его верить, что он все еще жив и здоров в какой-то другой части мира, и еще более слепо, что когда-нибудь он вернется. Ему так хотелось извиниться перед ним и еще раз все исправить, но в глубине души он почему-то знал, что у него никогда не будет такого шанса. Но, по крайней мере, у него остались Клодетт и Рант. Время показало, что они оба влюбились друг в друга, и теперь у Клодетт и Ранта были собственные друзья и щенки, которые доставляли им изрядную долю хлопот, доставляемых их родителями в прежние времена. Он не мог больше гордиться тем молодым человеком и женщиной, которыми они оказались. Теперь он только жалел, что не остался рядом со Стинки, потому что, к несчастью, ему так и не довелось увидеть волка, которым станет его старший сын. Он только надеялся, что куда бы Стинки ни пошел и что бы он сейчас ни делал, это сделает его счастливым. Уинстон и Ив покинули этот мир почти четыре года назад. Упрямая натура Тони дала ему ещё шесть месяцев, но он неизбежно пошел по пути своих друзей. Гарт и Лилли, которые и по сей день остаются в траве, так и не обзавелись собственными щенками. К сожалению, он потерял Кейт в прошлом году из-за болезни, и с её уходом, наконец, исчез свет из его глаз. Он продолжал улыбаться, хотя бы ради своих детей и внуков и того счастья, которое они приносили ему в его присутствии, но в холодные ночи, когда он лежал один в своей берлоге, его сердце наполнялось пустотой, которую, как он знал, никто другой не мог заполнить. С каждым прошедшим днём он скучал по Кейт всё больше и больше, но он знал, или даже больше, надеялся, что она ушла в лучшее место, где они снова встретятся, когда придёт его время. Много раз он вспоминал о своей жизни, о множестве бессмысленных ссор, которые у них были. Половину времени он не мог вспомнить, почему вообще сердился на неё, и только надеялся, что, каковы бы ни были причины этих споров, они были достаточно важны, чтобы на мгновение заставить его забыть, как много она значила для него. Но, несмотря на все эти сожаления и тоску, он понял, что любовь, хотя и могущественная, но все же недостаточно сильное слово, чтобы описать его чувства к ней и своей семье, и что, возможно, если бы он смог найти способ выразить это раньше, все было бы по-другому. Кейт все равно не будет. Теперь уже ничего не изменить, но, может быть, у него всё ещё будет Стинки и он сможет прожить свою старость без сожалений. Его дни теперь состояли из очень немногого, но время, проведённое вожаком этой стаи, приучило его к рутине. Каждый день был таким же, как и предыдущий: просыпаться на рассвете, завтракать, когда охотники возвращались, если они были успешными. Если нет, то он просто останется без неё до прибытия следующей группы охотников. После этого он бродил по парку и присматривал за своими товарищами по стае, потому что даже в старости время, проведённое вожаком стаи, не давало ему покоя. Однако, независимо от того, что происходило, каждый день в одно и то же время он уходил на луг, который так нежно любил, когда был щенком, и смотрел затуманенными глазами на то, что сделало время, чтобы исцелить землю после того, как огонь так жестоко уничтожил её много лет назад. Равнина, некогда чёрная от сажи и пепла, была очищена дождем и снегом многих сезонов. Деревья, окружавшие луг, всё ещё были голыми и обгоревшими и оставались такими же, пока на них не подействовала великая природная или человеческая сила, но время показало, что самое удивительное чудо произошло на бесплодной пустоши, которая когда-то существовала здесь. Клочки травы и цветов начали подниматься из земли, так что многое из того, что было потеряно, теперь было восстановлено, и он знал, что, возможно, к тому времени, когда его дети достигнут его возраста, хотя пройдет много времени после того, как он уйдет, и он никогда не увидит его, это прекрасное место снова вернется к своему первоначальному состоянию и сможет принести радость кому-то еще, кто ищет убежища от своих проблем в его траве. Он понимал, Клодетт и Рант знали, что он будет исчезать каждый день, и хотя они спрашивали его раньше, он никогда не скажет им, куда он идет, или настоящую причину, по которой он уходит. Он не думал, что они смогут справиться с правдой в любом случае, но правда была в том, что он был стар и устал. Он знал, что его дни коротки, поэтому, если его сердце должно было перестать биться, он хотел, чтобы оно было в том месте, где он был счастливее всего. Кейт больше не было с ним, так что умереть в её объятиях, где он был по-настоящему счастлив, было невозможно. Он понимал, что ведёт себя эгоистично, исчезая, но дома у него ничего не осталось. Каждый из его детей был занят своими собственными обязанностями Альфы и короля леса, так что ни у одного из них не было много свободного времени для своего отца. Со временем звук маленьких лап стих и сменился звуком тишины; и когда Кейт исчезла из его жизни, всё, что она оставила для него, была пустота в берлоге, ещё более бессердечная, чем пустота одинокой смерти. Вся жизнь исчезла в его доме, и время остановилось, но здесь было нечто большее. Хотя он никогда не приводил Кейт на этот луг, он всегда чувствовал её рядом с собой, когда смотрел на выздоравливающую землю. Так что в некотором смысле, когда он был здесь, он никогда не был одинок, и здесь, с её духом рядом с ним, он действительно мог найти счастье. Со вздохом он сел на корточки и стал наблюдать, как стрекозы сновали туда-сюда на ветру. Именно в это время, когда он окончательно устраивался и позволял безмятежности мира овладевать собой, он размышлял о жизни и смерти. Много раз он сидел здесь и думал, есть ли в этом мире нечто большее, чем то, что он видит. Ему нравилось верить в рассказы родителей о добродетельных чудесах мира духов, которые ожидали его после смерти, потому что эта мысль утешала его в старости, так как он знал, что скоро его земное время подойдет к концу. И все же он удивлялся, как сомнение все еще таится в пустоте. Рассказы, в которых было лишь немного объективного мышления, не имели большого значения с точки зрения логики, но, возможно, из-за отсутствия письменных табличек личные предубеждения, неверное толкование и дезинформация передавались из поколения в поколение. И все же, если бы он попытался подтвердить мифы этим аргументом, то почувствовал бы, что хватается за соломинку. Может быть, это место вообще не существует, но если такого места никогда не существовало, и все они действительно были одни во Вселенной, тогда он должен был задаться вопросом о своем собственном существовании и о том, стоит ли вообще жить. В таком случае, что бы сделала его жизнь, чтобы принести пользу окружающему миру? Они с Кейт изменили несколько правил, чтобы сделать его дом более безопасным, более терпимым местом для всех, но какое это имело значение в долгосрочной перспективе? Какой смысл в его или чьей-то еще жизни, если через десять лет все они будут забыты? Он вздохнул, потому что удивлялся, зачем он вообще размышлял над этими мыслями, если никогда не мог найти ответа, но, возможно, именно желание увидеть тех, кого он потерял, заставило его задуматься, есть ли хоть какая-то возможность осуществить свою мечту. Он знал, что является оболочкой того, кем был раньше; на самом деле, ему было трудно вспомнить, кем он был. Его лидерская роль в конечном счете разрушила то, кем он был раньше, и теперь он чувствовал, что пробелы в его жизни начинают расширяться. В свои годы он многое забыл. Он не мог вспомнить воспоминания своего детства, он потерял счет именам своих приёмных родителей, он даже не мог вспомнить, как он выглядел, не видя больше своего отражения, но хуже всего было то, что он начинал забывать и образ Кейт. Он будет видеть её каждую ночь во сне, но с каждым месяцем будет смотреть на неё всё более странно. Он никогда не думал, что его собственная пара уйдет в царство забытых лиц, которые лежали где-то глубоко в глубине его сознания, но он знал, с большой тяжестью на сердце, что однажды она тоже станет просто еще одним лицом без имени. Как ему хотелось умереть, потому что он знал, что жизнь без её памяти, которая поддерживала бы его силы, никогда не будет стоить того, чтобы жить, но также, как он хотел жить, потому что он не хотел умирать, если это означало, что ему придется провести остаток вечности в одиночестве в земле. Не имело значения, какой вариант он выберет, потому что в любом случае он знал, что проиграет; но таков был замысел жизни. Стараясь не предаваться таким мрачным мыслям, он позволил себе вздохнуть, и он закрыл глаза, ища убежища в безмятежной тишине луга. Тёплые лучи весеннего солнца ласково обнимали его мех, мягкий ветерок обдувал его своим нежным дыханием, пока он наслаждался благословениями, которые приносило время года, и впервые за долгое время он почувствовал себя умиротворённым. Его сознание не терзалось чувством вины или сожаления, как обычно. Сегодня он ясно помнил Кейт и почти всё, что они пережили вместе. Он вспомнил их путешествие через всю страну. Он вспомнил, как она выглядела в их первую брачную ночь. Он вспомнил первую ночь, когда они занимались любовью. Он прекрасно представлял себе, как она сияла, когда несла их щенков. Он вздохнул. Он помнил, как она плакала над тем, как отвратительно, должно быть, выглядела, какой толстой и уродливой её сделали щенки, но он никогда не видел её такой. Для него она никогда не была так красива, как тогда, когда носила в себе их детенышей. Никогда ещё они не были так близки, как тогда, когда он удовлетворял все её потребности, пока она нянчила их новорождённых детёнышей. Никогда еще он не был так горд, как в тот день, когда услышал первые всхлипы своих детей. Никогда еще он не чувствовал себя таким полным, как в тот день, когда впервые обнял свою семью. Он представил себе Кейт, такую же красивую в старости, какой она была в тот день, когда он впервые встретил её много лет назад. Она носила выцветший мех, так как время видело, как увядает её молодость. Мех вокруг её морды посерел, и в свое время она тоже потеряла упругость суставов. Но они были так счастливы, как только могли быть вместе, потому что, когда они были в объятиях друг друга после такой долгой, успешной совместной жизни, счастье рождалось, а всё остальное исчезало. Теперь Кейт ушла, и её память тоже скоро исчезнет, но он лелеял каждое мгновение, наслаждался каждым поцелуем и любил её, как сумасшедший, пока болезнь не забрала её у него. Он всё ещё верил. Слёзы начали собираться в уголках его глаз, а затем медленно потекли, когда гравитация понесла их вниз по щекам, но, несмотря на слёзы, его улыбка осталась, когда он увидел, как прекрасное воспоминание Кейт танцует в вуалях его памяти.A & Ω
Хамфри даже не понял, что заснул, пока пронзительный крик воробья не пронзил его уши. Он крепко зажмурил глаза, прежде чем позволить им медленно открыться, и тут же понял, что проспал по меньшей мере несколько часов, так как солнце теперь стояло на небе ниже, чем в день его прибытия. Он вздохнул и поднял голову, затем ещё раз медленно обвел взглядом поле, прежде чем пошевелить ногами и попытаться встать. Обычно он морщился и готовился к боли, которую возраст приносил его задним лапам, но когда он медленно поднялся с земли, то обнаружил, что боли нет. Это странно. Он остановился на полпути и присел на корточки, ожидая, что типичный приступ артрита заставит его выпрямиться, но этого так и не произошло. Нахмурившись от любопытства, он выпрямился, встал на четвереньки и опустил глаза на лапы. Он медленно согнул подушечки пальцев и поднял правую ногу. Удивительно, но он всё ещё не чувствовал боли, поэтому опустил ногу и поднял левую с тем же результатом. Всё любопытнее и любопытнее. Он знал, что, должно быть, был не в своём уме, чтобы попробовать это, потому что в его возрасте он мог легко пораниться, но был только один способ узнать наверняка, что его суставы каким-то образом исцелились от своей болезни. Он опустился на корточки, затем пустился в мёртвый бег через луг, и на бегу понял, что теперь может двигаться более свободно, чем когда-либо за последние годы. Это заставило его широко улыбнуться на бегу, и тут ему в голову пришла ещё одна мысль. Он сделал ещё несколько прыжков, затем бросился на землю и покатился по траве, и там, где обычно была неподвижная боль от удара о землю, не было ничего, кроме ощущения травы, щекочущей его мех. Радость взорвалась в его сердце, и не успел он опомниться, как смех защекотал ему горло. Впервые за много лет он снова почувствовал себя молодым и не мог объяснить почему. Он чувствовал себя фантастически, и это было всё, что имело для него значение в данный момент. Его смех становился все громче, пока, наконец, он не рассмеялся сам и не выдохнул, вытирая слёзы с глаз. С минуту он лежал на спине в траве, приходя в себя от восторга, и смотрел на облака, которые медленно плыли по небу, но примерно через минуту он снова вздохнул и перевернулся на живот. Он уже некоторое время отсутствовал. Клодетт и Рант, вероятно, уже начали беспокоиться о нем, так что ему, вероятно, пора было уходить. С глубоким вздохом облегчения он приподнялся на лапах, и всё же ему пришлось удивляться внезапному очищению своего артрита, но он пока отодвинул это в сторону и отправился домой. Однако безумие опалило его, и он сделал крюк к озеру, чтобы напиться. Он медленно приблизился к кромке воды и начал опускать голову, чтобы напиться, но быстро отстранился, когда его взгляд упал на отражение на поверхности воды. Ему пришлось потратить некоторое время, чтобы внимательно рассмотреть своё отражение, потому что на мгновение он почти не узнал его, но после того, как это мгновение прошло, он понял, что это было его морда, которую он видел в зеркале воды. Любопытно, однако, что эта морда принадлежала той его версии, которая давным-давно умерла. Волк, смотревший на него в ответ, был молод и полон сил. Глаза этого волка были яркими и полными жизни, и морщины беспокойства и возраста, которые были выгравированы на его лице, отсутствовали, но это было невозможно. У него уже много лет не было таких черт лица. Он хмурился и двигался взад и вперед в попытке избежать того, что он считал иллюзией, но волк в воде безупречно отражал его движения. Смятение наполнило его разум, когда он скрупулезно вглядывался в отражение, потому что он знал, что оно не может принадлежать ему; но оно точно копировало его, так как же могло быть иначе? Какое объяснение можно найти, чтобы ответить на его список вопросов? Он встретился взглядом со своим молодым отражением, перебирая возможные варианты, но новое присутствие в воде справа от него привлекло его внимание, и когда его взгляд упал на новое отражение, он почувствовал, как его сердце взорвалось. — Кейт? — спросил он, потрясённый, когда быстро оторвал свое внимание от воды. К его великому удивлению, Кейт встала рядом с ним и встретила его взгляд с мягкой улыбкой. — Здравствуй, любовь моя, — тепло сказала она. Хамфри не мог поверить своим глазам. Рядом с ним стояла Кейт, но что еще более невероятно, она тоже сбросила свой возраст и снова стала молодой. Сначала он почувствовал прилив радости, но это чувство быстро исчезло и сменилось печалью, когда он понял, что то, что он видел, не было реальным. Кейт исчезла. Он, должно быть, спит. — Ты не настоящая… — печально сказал Хамфри, опустив глаза. — Это всего лишь сон… Кейт улыбнулась. — Нет, — ответила она, положив лапу ему на плечо — это реальность. Теперь я здесь. — Вовсе нет, — угрюмо возразил Хамфри, отворачиваясь от нее, — ты умерла давным-давно. — Да, — медленно ответила Кейт, усаживаясь, — но даже если это выглядело так, будто я оставила тебя совсем одного, я всегда была с тобой. Хамфри помолчал, сел к ней спиной и опустил голову. — Нет, не была, — серьезно ответил Хамфри, и слёзы навернулись ему на глаза. — Быть со мной в моём сердце — это ни хуя не значит! Есть так много дружеских отношений, которые можно извлечь из воспоминаний. Это сон, и ты здесь, отлично, но что будет, когда я проснусь, а тебя снова не будет? Что же мне тогда делать, не скучать по тебе, потому что я вижу тебя во сне? Этого недостаточно, Кейт, — слёзы навернулись ему на глаза, и голос его сорвался от рыданий. — Я так по тебе скучаю. — Я знаю, — тихо ответила Кейт, — но это не сон и не воспоминание. Хамфри усмехнулся, вытирая слёзы с глаз. — Ах да? — недоверчиво спросил он. — Тогда что же это еще может быть? — Разве это не очевидно, Хамфри? — спросила его Кейт. Хамфри шмыгнул носом, снова опустил глаза к воде и уставился на молодого волка, который печально смотрел на него в ответ, и опустил глаза, когда понимание обрушилось на него, как камень. — Я мертв… — тихо прошептал он. Кейт кивнула и медленно подошла к нему, затем положила лапу ему на плечо. — Да, Хамфри, — тихо ответила она. — Ты умер мирно во сне. — Тогда что же это такое? — сухо спросил Хамфри, снова поворачиваясь к ней лицом. — Это проход, — ответила Кейт. — Твой дух и твоё тело разделились, и теперь тебе пора идти. — Куда именно? — В Рай, — Хамфри вздохнул. — Но я ещё не могу уйти, — возразил он, — а как же наши дети? — С ними все будет в порядке, — мягко заверила Кейт, — в конце концов, они похожи на своего отца. Но Хамфри не волновала их способность выжить без него. Он знал, что они сильные. — Но я даже не успел попрощаться, — тихо сказал он, и слёзы навернулись ему на глаза. — Было ли прощание когда-нибудь в твоём сердце? — спросила она его. Хамфри потребовалось некоторое время, чтобы понять смысл того, о чём она его спросила, и наконец, со вздохом, он понял. — Нет, — признался он, — во всяком случае, до сих пор. — Кейт положила лапу на плечо своего мужа. — Все будет хорошо, — успокоила она его, — ты же их любил. Они знают это, и этого должно быть достаточно, — Хамфри опустил голову. — Не похоже, — угрюмо ответил он, — я должен был быть с ними, — Кейт вздохнула и опустила лапу. — То, что было сделано, уже не изменить, — мягко сказала она, — но после смерти ты сможешь избавиться от своего горя и сожаления. Только тогда твой дух будет по-настоящему свободен, — Хамфри сморгнул слезу и кивнул. — Хорошо… — отклонился он, снова поднимая глаза на свою пару. — Я готов. Кейт кивнула, положила свою лапу поверх его и закрыла глаза. Налетел порыв ветра, за которым последовала вспышка яркого света, а затем они оба исчезли. На лугу воцарилась тишина, и на мгновение всё замерло. В этот момент не было видно никакой жизни, но в центре луга, где трава и цветы росли с той же силой, что и земля, на которой они росли, лежало тело старого серого волка. Его глаза были закрыты, его сердце открыто, и на его губах была вечная улыбка, когда его дух поднялся, чтобы соединиться со своей парой на вечных равнинах Рая.