Бедняга Эдди

      Боб машинально включил телевизор, обдумывая сегодняшние события. Уильям снова здесь, в их жизни, в их мыслях. Он снова кидает заведомо проигрышный вызов и ждёт неизбежного позора жертвы. Эдварду нужно с нуля собрать оркестр за три дня. Боб поглаживает кончиками пальцев чересчур жизнерадостное укулеле и думает о кузенах.       По общим чертам лица в Уильяме с Эдвардом угадывалась какая-то неестественная схожесть, которая, казалось бы, могла быть только у близнецов. Но на самом деле они были совсем не похожи, и перепутать одного с другим не мог даже слепой. В них всё было разным — голос, походка, манера держать себя. Эдвард часто зарывался в волосы рукой, оттого причёска его была неопрятной, пряди небрежно падали на лоб, и пусть он и ухаживал за собой как мог, кожа его не была божественно чистой, волосы — идеальными, а под глазами залегли глубокие мешки от усталости. Уильям же всем своим видом буквально кричал о том, насколько всё в нём дорого, безумно дорого. Причёска волосок к волоску — длинная, зализанная, пахнущая какой-то освежающей отдушкой. Кожа гладкая, светлая, без единого изъяна, даже любимая бровь, и та, кажется, обходилась дороже, чем весь Бикини Боттом за год. Идеал во внешности, в одежде, в доме, идеал во всём. Улыбка Эдварда редка, но искренна, в уголках глаз у него собираются морщинки, и выглядит он уставшим, безмерно уставшим, но добрым. Именно в такие моменты Боб в очередной раз убеждается, что у друга есть сердце. Уильям же не улыбается, нет. Он скалится. Хищно наблюдает, как ты осознаёшь своё ничтожество пред ним и утопаешь в страхе и почтении. Таким людям, как он, улыбаться незачем. От Эдварда за милю веет безнадёгой. От Уильяма — злобным торжеством.       Боб выключает телевизор и подтягивает кота поближе. Обычно он любит смотреть вечерние шоу, глупенькие и весёлые, с фальшивым смехом на фоне. Именно то, что нужно, чтобы расслабить мозг под конец рабочего дня. Но не сейчас. Слишком шумно. Слишком приторно. Слишком фальшиво. Прямо как Уильям. Парень хмурится, почёсывая Гэри за ухом. Эдвард не любит говорить о прошлом, и визиты Уильяма в Бикини Боттом никогда ничем хорошим не заканчивались. Уильям приходит-унижает-уничтожает-и уходит, не давая времени на матч-реванш. И эта печальная закономерность повторяется с кузенами год за годом, ещё со школы. Боб понимает, почему Эдвард не хочет об этом говорить. Боб знает, что Эд всегда считал себя позорищем семьи, что это было правдой, что не просто так он переехал в Богом забытый городишко за тридевять земель от родного дома, что не просто так сюда приезжает Уильям. Он — гордость, он — лучший, успешен во всём, и как же ему отказать себе в удовольствии снова попинать беднягу Эдди. Даже не так, кто посмеет отказать ему? Никто. Потому что дураков нет. Зато у Эдварда есть он, Бобби, есть мистер Крабс, есть Сэнди и Патрик, и все остальные, готовые если не перечить Уильяму, то помочь бедняге Эдди за себя постоять. Потому что с этим у него всегда были проблемы. Однажды Боб нашёл в шкафу Эдварда очки — на самой дальней полке, спрятанные от всего мира старые очки с толстыми стёклами и переломанной оправой, обмотанной скотчем. А ещё он находил футляр для линз, растворы, салфетки, и школьный альбом. На фотографии юный, милый, полный надежд Эдвард смущённо наблюдает за кем-то сквозь те самые толстые стёкла, только вот скотча на оправе нет. Юный, милый, глупый, глупый, глупый Эдвард ещё не знает, что буквально через пару дней его отловит в пустом кабинете кузен со своей свитой. Глупый бедняга Эдди всегда любил читать, и поплатился за это. Что ты можешь сделать, когда над тобой нависает Уильям, сам Уильям Фрэнсисон, злобно скалится и высмеивает? Ничего. Потому что его слова больно бьют, потому что его нападки остры и точны, как выпад фехтовальщика — ты позор семьи, Эдди, ты никому не нужен, жалкий неудачник, ты настолько странный, что даже отцу противен, и выглядишь ты, Эдди, в этих очках как лузер. Но не волнуйся, добрый кузен поможет. Стянет очки, переломет пополам и кинет на парту рядом. А ты, ботан-неудачник, плачь над своим разбитым корытом. Вот они, твои мечты, твои амбиции, Уильям Фрэнсисон не будет их ломать, но обязательно спляшет на могиле. И всё, что остаётся — стоять, скованным собственными страхами, своей ненавистью к себе, своей неуверенностью. Потому что ты видел, как отец устало потирает переносицу, отводя разочарованный взгляд, как мать устало и безнадёжно вздохнула, ты слышал, как смеялись у тебя за спиной. — Ты слишком мягкий, слишком добрый, неправильный. Если хочешь быть успешным, нормальным, правильным, тебе должно быть плевать на чувства других. Ты должен быть как Уильям.       Отец всегда холоден, мать — чванлива, и когда Эдвард снова позволяет себе доброту и мягкость, позволяет себе мило поболтать с девочкой из соседнего класса, а на следующий день ему ломают очки, он действительно понимает, что он не правильный. Не нормальный. Эд не хочет быть, как его кузен, но он хочет чего-то добиться в жизни, и начинает работу над собой.       Всё это Бобу рассказал сам Эдвард, когда застал за пролистыванием альбома и с очками на коленях. Сначала наорал, а потом рассказал, расплакался, нашёл утешение в глупом простаке по соседству, потому что больше просто не в ком. Ему кажется, что это совпадение, что он говорит именно с Бобом, что он всё равно не поймёт, как и все остальные, но Боб понимает. Потому что он глупый простак — чистый, милый, полный надежд, глупый, глупый, глупый. Потому что всем остальным было бы плевать, потому что у всех был свой кузен Уильям, на которого надо равняться, свои заботы. А Бобу было не плевать, он хотел, действительно хотел помочь, и оказался неожиданно хорошим слушателем. И не только — выслушал, утешил, заварил любимый чай Эдварда, приготовил ужин. Заботился. Не говорил, какой Эдвард странный, какая он рохля. Потому что сам был странным, как и весь Бикини Боттом, весь богом забытый городок.       Гэри недовольно зашипел и спрыгнул с колен, выводя хозяина из размышлений. Эдварду нужна поддержка, Эдварду нужен он и весь Бикини Боттом, и Боб готов на что угодно, чтобы помочь. Завтра начинаются репетиции, и он будет стараться, стараться как никогда в жизни, потому что пора уже бедняге Эдди дать сдачи.