Society kills beauty

Тэхён был таким, сколько себя помнит. Таким: с безобразно пухлыми щеками, слишком мягкими руками, трясущимися, как мамино фирменное желе, с полными бедрами и попой, над которыми всегда шутили все вокруг, пухлыми, хоть и длинными пальцами и самой отвратительно паршивой ягодкой на торте — животом, который он сейчас ненавидит так, что совсем не вылезает из одежды оверсайз. С самого детства его никогда не принимали сверстники, лишь изредка общаясь с ним ради выгоды в виде ведерка и лопатки, а потом и ради выгоды с помощью в математике или литературе. Только раньше Тэхён никогда не воспринимал это всерьез. Родители говорили, что Тэхён действительно был необычным малышом с самого детства: рано начал понимать многие вещи, никогда не капризничал и не просил купить кучу новомодных игрушек, выглядя вполне себе счастливым, играя со старыми, всегда был вежливым, дружелюбным и любил заводить новых друзей, подходя к каждому ребенку во дворе детского садика и протягивая маленькую пухленькую ладонь. И никогда не сдавался, даже если при родителях ему жали ручки в ответ, а, оставшись наедине, отвергали и смеялись. Тэхён был необычайно светлым и излучал только добро, за что его всегда хвалили другие мамочки и воспитатели. — Давай дружить? — на лице маленького мальчика появляется прямоугольная улыбка, а веки, не выдерживая такой радости, смыкаются, когда он подходит к компании детишек, играющих в песке с формочками и лопатками. Тэхён одет в комбинезончик, босоножки и ободок с ушками, который родители купили ему в дополнение к подарку на день рождения, когда они все вместе ходили в магазин. Дети оборачиваются на него и хмурятся. — Мы не хотим с тобой дружить, — говорит одна из девочек в цветастых колготках. — Уходи, ты некрасивый, — добавляет мальчик, в руках которого совочек с песком, что в одну секунду летит до Тэхёна. Малыш вздыхает и поломано улыбается, оттряхивая свой комбинезончик и разворачиваясь в сторону освободившихся качелей. Тэхён никогда не обижался, не злился и не думал, что с ним что-то не так. Даже когда детки во дворе издевательски тыкали в его щеки пальцами и смеялись, кидаясь песком, Тэхён продолжал подсаживаться к ним с улыбкой и предлагать свои игрушки, говоря, что вместе играть веселее. Тэхён думал, что с ним играют, просто шутят над его этими вполне обычными щеками и животиком, выпирающим из-под куртки, и даже смеялся вместе с другими. Но игра не прекращалась, а плохие слова в его сторону только учащались и ужесточались, превращая маленького открытого, дружелюбного и невинного малыша, который совсем не понимал, почему это происходило и почему именно с ним, в подростка, который скрывал всё, что только можно и чем только можно, больше походя на капусту, чем на человека. Тэхён рано начал увлекаться поэзией и безумно любил читать, с каждым годом выбирая всё более и более сложных авторов, осилить произведения которых, наверное, не смогли бы даже некоторые взрослые. Иногда его, двенадцатилетнего, в милых фиолетовых очках и книгой в руках находили в состоянии дрёмы на кухне, на полу в ванной, около входной двери на прихожей, на окне в собственной комнате и даже на лестнице в подъезде, потому что книга была такой интересной, что он не мог оторваться и ходил выносить мусор вместе с ней. Книги заменяли ему друзей. Книги никогда не смеялись над ним и не подкалывали, всегда рассказывали ему интересные истории и были рядом, когда хотелось высказаться. Мама однажды рассказала, что Тэхён родился в канун нового года и это было волшебство — тот факт, что он вообще родился, потому что она не могла забеременеть целых пять лет. И, так уж получилось, что долгожданный ребенок оказался самым настоящим чудом, под каким углом ни взгляни. Тэхёна любили. И Тэхён любил. И никто ему не был нужен, и совсем он не нуждался в токсичных друзьях, которые только и делали, что хихикали и обсуждали его за спинами, пока были любящие родители и книги. А потом родителей не стало. Не стало в его собственный день рождения, когда они, возвращаясь с работы вместе с подарком для сына, попали в аварию, моментально отключившись. Это стало самым ужасным потрясением в его жизни. Тэхёну было так страшно без них, так больно, что он больше никогда не поцелует маму перед сном и не обнимет папу перед работой, что они никогда больше не посмотрят вместе "Один дома", а после не приготовят вместе его любимые ананасовые панкейки. Без родителей было настолько плохо, настолько никак, что Тэхён, которого на попечение взял дядя по маминой линии, стал заедать пустоту и дикую боль внутри едой и к восьмому классу поправился еще сильнее. Былой поддержки, какой она поступала от родителей, он больше не чувствовал никогда. Жена дяди была чрезвычайно токсичной женщиной, которая не упускала возможности подколоть и задеть подростка по поводу лишнего веса за его спиной и все чаще — в лицо. Тэхён не злопамятный и был слишком подавлен в тот период потерей родных людей, но он помнит каждую её фразу, почему-то отпечатавшуюся на подкорке: Ни одна девочка на тебя не посмотрит Ты вообще видел, какие огромные бока наел? Может, посадить тебя на диету со мной? Я же хочу помочь. Ты ведь такой толстый, Тэхён. Смотреть страшно Не удивительно, что с тобой никто не дружит. Обидные фразы слетали с её уст одна за другой, а родной дядя будто бы и не обращал внимание на исключительную нелюбовь своей супруги к его племяннику и на то, что еды в его тарелке за семейным ужином раз за разом становилось всё меньше и меньше. — Господи, куда тебе есть, — смеётся один из одноклассников, когда Тэхён на перемене достаёт из рюкзака банан и йогурт, которые купил специально для перекуса в школе. — Посмотри на себя, Винни Пух. Тэхён, наблюдая за тем, как трое подростков уходят, продолжая обсуждать его, поджимает губы и откладывает банан в сторону. Тэхёну было шестнадцать, когда он пытался похудеть. Много раз пытался. Садился на жёсткие диеты, из-за которых падал в обморок в школе, занимался спортом до потемнения в глазах и практически забыл о существовании еды, но и тогда не скинул больше, чем пять кило. Тэхён не был совсем толстым, но и таким, каким ему диктовало быть общество, он также не являлся. Никуда не девшиеся щеки и пухлый живот словно насмехались, ненавидели его. Только за что — не понятно. Тэхёну было шестнадцать, и он на всю жизнь запомнит страх, поселяющийся в груди, стоит ему съесть больше положенного, больше прописанного рамками в его голове. И этот вселенский ужас, который завладевал им, стоило отметке на весах увеличиться на жалкие двести грамм, которые на самом деле были водой. И он точно никогда, ни за какие деньги не забудет вкус каких-то таблеток для похудения, которые давала ему тетка, и давление пальцев в глотке, когда он старался вывернуть из себя всё съеденное, потому что чувствовать, что в желудке что-то есть — панически страшно. Тэхён помнит наизусть всё, что испытал ради еще пяти скинутых килограмм. И он всё еще не был идеальным. Не был счастливым. Тэхёна все еще величали полным, а девушки и даже некоторые парни смотрели на него с какой-то жалостью, которую хотелось выскребать из-под кожи, как грязь из-под ногтей. Он не понимал, чем заслужил это всё. Почему лишний вес считают уродством? Почему все, каждый человек, которого он встречает, смотрит только на внешность? Почему его так сильно ненавидят и издеваются только за то, что его тело отличается от тел других? Он думал об этом каждую ночь, лежа в своей кровати и часто моргая, чтобы не заплакать, потому что в тринадцать он поклялся себе, что никогда больше не будет плакать. А потом в его жизни появился милый парень, который постоянно повторял, что Тэхён невероятный. Точнее, не в жизни, а в интернете, но в этом ли суть? Чонгук потрясающий. Он правда великолепный, добрый, очень вежливый, его улыбка просто невероятная на фото, которое он присылает спустя неделю общения, а его ум и мысли поражают Тэхёна. Он действительно разделяет почти все его взгляды, замечает его увлеченность любимой поэзией и, поборов страх, даже скидывает стихотворения, которые написал сам. Чонгук хвалит его и говорит, что никогда прежде не читал чего-то такого... чувственного, чего-то, что цепляло бы так сильно и даже Маяковский с Байроном (любимые поэты Тэхёна) не сравнятся с ним. Чонгук очень часто писал Тэхёну всякую всячину, а иногда и вовсе присылал длинные голосовые, рассказывая о том, как прошёл рабочий день и чего такого интересного снова вытворила постоянная клиентка кафе, в котором он подрабатывал, чтобы содержать себя самостоятельно и оплачивать учебу. Это было сумасшествием. Тэхён был счастлив до дрожи в коленках. Кто-то обратил на него внимание. На него. На Тэхёна. На Ким Тэхёна с огромным животом и щеками. Кто-то на самом деле заинтересовался им и искренен, называя его очень хорошим собеседником и классным другом. И этот кто-то в дополнение столь замечательный и безумно красивый (он не раз скидывал свои фото из зала или с работы, смешно корча лицо, хмурясь от усталости или позируя), как Чонгук. У Чонгука модельная внешность. Нет, серьезно, он настолько красив, что Тэхёну кажется, что он врёт о том, что обычный студент. Ему с таким лицом только на показ мод да на обложку самого популярного в мире журнала, не говоря уже о его великолепном божьем теле, на которое Тэхён старается не смотреть дольше двух секунд, когда тот ненавязчиво кидает свои фотки в спортивной одежде и один раз даже без нее. Ким тогда так смутился, что забыл ответить, и Чонгуку пришлось пускать ему звонок, чтобы спросить, все ли хорошо и куда он пропал так надолго. Чонгук очень стильный, у него потрясающее чувство юмора, а еще очень успокаивающий, мягкий голос. Он не упускает возможности пошутить над всем, о чем они иногда болтают по телефону, чтобы, как он сказал: "Услышать твой красивый смех", и Тэхён действительно с трудом может сдержаться, чтобы не засмеяться, потому что в его комнате в общежитии спит сосед — Пак Чимин — парень, с которым они сблизились сразу, потому что в одной лодке. На лице Чимина большой ожог, из-за которого над ним издевались не меньше, чем над Тэхёном из-за его веса. Чонгук — самый лучший человек в его жизни после родителей, думает Ким, когда в его голову набатом бьет осознание того, что он, Чонгук, еще ни разу не видел его, Тэхёна. И Ким никогда прежде не говорил ему о том, что он такой — уродливый, толстый пельмень, который, по-хорошему, вообще не заслуживает такого друга, как Чонгук. Потому что не соответствует совершенно. Потому что Чонгуку точно станет стыдно стоять с ним рядом, если они однажды встретятся. Потому что... — Привет, Тэ, — устало тянет Чонгук по ту сторону экрана. Слышится копошение, а затем черный фон сменяется улыбающимся лицом. У Тэхёна сердце в пятки падает. — Сегодня был такой сумасшедший день. Мои ноги стопудово мертвы, — Чонгук усмехается, а затем замирает, опираясь на стену и долго-долго вглядываясь прямо в камеру. — Как прошёл твой день? — Хорошо, — в голосе Тэхёна наверняка слышится его улыбка от уха до уха. — Сегодня закрыл сессию, наконец. — И как успехи? — Чонгук тяжело дышит, наверняка весь день сегодня бегал по залу из-за наплыва посетителей, бедняжка. — Только не говори, что ты отличник. — Почему? — почему-то смеется Тэхён. Он привык. Привык смеяться рядом с Чонгуком. — Потому что идеальнее некуда, — мягко произносит Чон. Его лицо на экране довольно близко, и Тэхён может позволить себе утонуть в его ярких, как вселенная, глазах. — Я просто не смогу не влюбиться в тебя, — добавляет он немного тише. Тэхён замирает, лежа в прежнем положении, и широкими глазами пялится на Чонгука, ощущая каждой клеточкой кожи невыносимый жар. Он наверняка теперь еще и красный, как помидор. — Поэтому, пожалуйста, скажи, что ты плохой мальчик. Мне не нравятся плохие, — и смеется. Так искренне и нежно, что уши Тэхёна превращаются в звезды, вспыхивая. — Я плохой мальчик, — выполняет его просьбу Тэхён, пальцами перебирая подолы своей огромной худи. Он лежит, скрестив ноги, что привычно скрыты оверсайз штанами, а сверху любимая худи больше него самого в два раза. — Нет же, — хнычет Чонгук. — Ты врёшь мне. — Не вру, — хихикает Тэхён, сгибая ноги в коленях и прикладывая ладонь к горячей щеке. Этот Чонгук постоянно так сильно смущает его. Тэхён ловит себя на мысли, что, вероятно, сгорит, когда они встретятся. Только не понятно: от стыда или от смущения. Тэхён надеется, что от второго. — Я правда не отличник. Две четверки из шести. — Это очень хороший результат, Тэ, — Чонгук вновь ярко улыбается, пуская по телу Тэхёна мурашки. — Ты молодец. — Спасибо, — шепчет он в ответ, прикусив губу. — Спасибо, что всегда говоришь мне это. — Никаких проблем, только правда. — Чон пожимает плечами, хватая в рот что-то очень вкусное на вид. Тэхён вдруг хмурится, наблюдая, как он пережёвывает этот кусочек и облизывает пальцы, тут же извиняясь за это. Еда. Главный триггер. Тэхён ненавидит её всем сердцем. Ненавидит столовую, в которую никогда не ходит, ненавидит то, что Чимин часто заказывает роллы или пиццу и ненавидит отказываться, ссылаясь на то, что не голоден. Тэхен ненавидит то, что на самом деле он хочет кушать каждую секунду своей жизни и особенно то, что еда совсем не насыщает его, потому что часто не держится внутри дольше пяти минут. Тэхён ненавидит тех, кто придумал готовить что-то калорийное и ненавидит, когда кто-то обвиняет его в обжорстве, пока он ест один раз в день, отказывая себе во всём. Тэхён ужасно ненавидит, что его желудок так громко урчит, когда Чонгук берет еще один кусочек в рот и аккуратно пережевывает, слизывая с уголков губ соус. — Ты голоден, — подмечает Чонгук, когда звук доходит до него. — Нет-нет, я недавно поел. Это он переваривает, — ложь. — Тэ, желудок урчит, когда голоден, а не когда сыт, — Чонгук поджимает губы, смешно заламывая брови. — Ты должен покушать, хорошо? Обещай, что сделаешь это после разговора. Тэхён молчит, больно прикусывая губу. Он не может. Не хочет. Не хочет быть таким необъятным, не хочет, чтобы на него косо смотрели и смеялись, не хочет, чтобы Чонгук разочаровался, увидев его. Он не хочет терять его. Не теперь, когда он может чувствовать себя важным и прекрасным. Не теперь, когда Чонгук стал ему всем. — Тэ? Меня слышно? — Чонгук обеспокоенно всматривается в свой темный экран. — Слышишь? — Да. — Тэхён вздыхает. — Обещаешь? — Да, я... — скрещивает пальцы. — Обещаю. — Хорошо, — Чонгук выглядит довольным, доедая свою порцию. — Тэ, ты... — Чон поджимает губы и делает паузу. — Не хочешь включить камеру тоже? — Тэхён чувствует, как сердце замедляется, а руки холодеют. — Типа... Всё хорошо, если нет, если ты стесняешься или просто не хочешь. Я ни в коем случае не требую, — будто оправдывается он, почёсывая затылок. Такой забавный и милый, думает Тэхён в очередной раз, дернув уголками губ. — Просто хочу увидеть тебя хоть ненадолго. Мне кажется, ты очень красивый, — Чонгук смотрит прямо в камеру и улыбается своей фирменной кроличьей улыбкой. Тэхён горько усмехается про себя. Красивый. Очень красивый. Просто топ-модель по-корейски. Сам Аполлон снизошел до простых смертных. От слов Чонгука становится гораздо хуже, чем было до этого. Он ожидает от него невероятной красоты. Нет, он уверен в том, что Тэхён красив и, наверное, понадумал там себе идеальных образов, где он такой стройный, без этих уродских растяжек на животе и бедрах, без идиотских боков и щек, с острыми скулами и в меру подкаченными руками. А Тэхён не такой. У Тэхёна есть эти блядские растяжки. У него есть бока, нет скул, и он вообще далеко не красавчик. Что уж таить — он вообще просто ужасен и лишний раз не смотрит на себя в зеркало, даже если это необходимо, например, чтобы равномерно побриться. Тэхён омерзительный. И ему становится так чертовски стыдно за то, что он совершенно не может ничего сделать со своим внешним видом... — Тэ, — посмеивается Чонгук, вздыхая. — Опять молчишь. Я тебя отвлёк звонком, да? Давай я потом перезвоню? — Чонгук смотрит преданным щенком, а Тэхён кусает ребро ладони, зажмуриваясь, лишь бы не выпустить рвущийся наружу всхлип. Тэхён обещал себе не плакать. Тэхён должен быть сильным. Даже если и некрасивым и совсем никому не нужным. — Нет, Чонгук-и, я просто не расслышал. Связь плохая, — он старается улыбаться, чтобы друг ничего не понял. Но Чонгук, будто чувствуя что-то неладное, хмурится. — У тебя точно всё хорошо, Тэхён? — Да, всё отлично. Я так рад, что ты позвонил, — говорит Тэхён, натягивая на себя капюшон и прикрывая глаза. Ему хочется исчезнуть. Никто не должен смотреть на него. Тэхён не должен портить красивый мир своим жалким и уродливым лицом, и еще более ужасным телом. Он — ошибка. Грязь в кристально чистой воде. — Ты не опоздаешь на автобус, Гук-и? Тебе ведь еще закрываться и до дома ехать. Давай спишемся позже? Напиши, когда приедешь, — тараторит Тэхён. Чонгук некоторое время молчит, глядя прямо в камеру и словно обдумывая что-то, что не дает ему покоя, как назойливая муха. Но быстро меняется в лице, натягивая на красивые пухлые губы улыбку: — Конечно, Тэ. Спишемся. Только не засыпай, через час буду дома. Хочу рассказать кое-что смешное с работы. Тэхён, выдыхая тихое "Буду ждать", сбрасывает звонок и поджимает колени, утыкаясь в них лицом и крепко-крепко зажмуриваясь, не давая слезам сорваться с век. В эту ночь на его коже, аккурат по линии растяжки, появляется первый порез. А потом еще один. И еще один примерно через месяц, когда они с Чонгуком заводят тему отношений, всё так же часами болтая по телефону. Чонгук цитирует ему строчки из некоторых стихотворений, которые ему особенно нравятся, а Тэхён вслушивается в каждый звук, издаваемый им, блаженно прикрывая глаза и улыбаясь. — Потупив взор, но воспаряя мыслью, я брел и брел… И по тропе времен металась жизнь моя, желавшая желаний. Пылила серая дорога, но однажды увидел я цветущий луг и розу, наполненную жизнью, и мерцанием, и болью.* Чонгук вновь смотрит в камеру и задумчиво хмурит брови. Он сидит где-то в парке в центре и поедает на вид вкусное малиновое мороженое. Рельефные снежинки падают на его ресницы и брови, украшая их, как игрушки новогоднюю ёлку. Тэхён завороженно наблюдает за этим и пожимает губы, прячась по нос в воротнике своего огромного коричневого свитера. — Тэ, у тебя когда-нибудь были отношения? Серьёзные отношения. — Никогда. Его голос тихий и немного отчаянный. Чонгук поднимает голову в камеру и хихикает. — Ты сейчас правду говоришь? Не могу поверить, что у такого... поразительного человека никогда не было отношений, — Чонгук непринужденно доедает мороженое и вытирает немного заляпанный рот платочком, который достал из кармана. Тэхён усмехается. Если бы ты только увидел меня, Чонгук... Считал бы ты так же? — А у тебя? — Тэхён переводит тему. Отчего-то волнение от собственного вопроса встревает комом в горле. Чонгук недолго молчит, кусая губы. — Да, — отвечает он, вставая со скамейки и решая прогуляться по парку. Позади шагают парочки, держась за руки и восхищенно, со всепоглощающей любовью глядя друг на друга. — Два раза. Или три. Честно говоря, я даже не знаю, можно ли это было назвать серьезными отношениями, но я был достаточно серьёзен. — Расскажи мне о них, — произносит Тэхён и укладывается на бок, кидая быстрый взгляд на спящего после тренировки по танцам Чимина. Сейчас около десяти вечера. — Моя первая сильная любовь — моя одноклассница. Это было в старшей школе. Она была очень милой. Я тогда играл в баскетбол, а она постоянно приходила посмотреть и даже все соревнования посещала, — на лице Чонгука играет тёплая улыбка. — Какой она была? — хмыкает Тэхён, обнимая одеяло и зарываясь носом в его уголочек. Чонгук пожимает плечами. — Немного капризной и ревнивой, как оказалось в отношениях, но, в целом, она очень хорошая и умная. И очень красивая. Такой, знаешь, идеал девушки, прописанный стандартами общества. Девяносто шестьдесят девяносто, кукольное личико. Но в сексе, если честно... — Чонгук беззлобно посмеивается и отводит взгляд, размеренно шагая по аллее. — Полный ноль. Да и романтичной она не была. — Но ты любил её, — продолжает Тэхён. Чонгук простенько кивает, не подозревая, что по ту сторону экрана что-то в чужом сердце переворачивается, а само оно ухает вниз, отдаваясь какой-то тупой болью. Словно укол воткнули аккурат в его область. Тэхён поджимает губы и обдумывает его слова. Значит, вот какие нравятся Чонгуку. Красивые. Фигуристые. Боже, Тэхён, черт возьми, конечно. Кому не нравятся красивые и стройные? Кто вообще добровольно начнет встречаться с таким, как ты? — нудит внутренний голос. Не то что бы Тэхён вообще думал об этом, но отчего-то становится так больно, когда Чонгук рассказывает о своём опыте с парнем. И снова идеальным. Баскетболист из его команды. Красивое, накачанное тело, с обычным лицом и очень обычным складом ума. Чонгук сказал, что не знает, как умудрился влюбиться, но долго это не продлилось. Они провстречались меньше месяца, хотя и думали, что все серьезно и надолго. Тэхён, слушая о его отношениях, мечтает лишь о том, чтобы Чонгук не отвернулся от него, увидев. Чтобы принял хотя бы как друга. Тэхён должен соответствовать Чонгуку. Тэхён должен быть стройным и красивым, чтобы его любили. Он очень хочет, чтобы Чонгук увидел в нём по-настоящему красивого человека. И тогда, возможно, он сможет заслужить его дружбу. И, быть может, даже ту самую любовь. Когда в один из вечеров Чонгук звонит ему и предлагает, наконец, погулять прямо сейчас, сообщая, что погода на улице просто невероятная, а еще выпал свежий снег и можно будет побеситься, как в детстве, а потом поесть чего-нибудь из уличной еды, Тэхён теряется и паникует. Он не помнит, когда ел в последний раз и только недавно закончил часовую тренировку, потому что ему неожиданно стало слишком плохо. И он никак не может согласиться, потому что всё еще недостаточно хорош для Чонгука. В тот вечер Тэхён отказывается под предлогом "Друг попросил помочь, прости, это очень срочно", и Чонгук понимающе мычит, с надеждой предлагая пойти на следующих выходных. Тэхён не уверен, что успеет добиться хоть чего-то, но на короткое "Обещаешь?" отвечает "Обещаю". Через пару дней Тэхён видит на весах отвес в два кило и облегченно вздыхает, ударяя себя по ляшкам. Прошлые порезы превратились в ужасные шрамы, но даже они выглядят лучше, чем эти отвратительные растяжки, и Ким едва сдерживается, прикладывает все силы, чтобы не оставить порезы на оставшихся. Ему так плохо, что даже дышать тяжело. Боль внутри рвёт и мечет, разозлившаяся, что ей приходится так часто посещать Тэхёна с его бесконечными проблемами. Что, если он не успеет? Чонгук не должен знать всего этого. Он просто хочет, чтобы он увидел его и подумал "Черт, ты и правда такой же красивый, каким я тебя представлял. Ты чудесный, Тэхён". Но для этого ему надо постараться сильнее. В следующие выходные Тэхён просыпается и сразу же впадает в истерику, потому что на весах плюс полтора кило. Он ненавидит съеденный кусок пиццы, который Чимин принёс персонально ему из кафе пару дней назад. Ненавидит, что позволял себе есть чуть больше, чем на девятьсот калорий, думая, что тратит достаточно, чтобы всё продолжало уходить. Тэхён не помнит, в какой момент украшает еще одну витиеватую растяжку кровью, наказывая себя. Он заслужил это. Чонгук звонит через пару часов, вырывая его из сна, и улыбается из-под шарфа. Тэхён почти до боли любит его улыбку. — Идём гулять? — спрашивает он, показывая Тэхёну красиво усыпанные снегом, точно белесым покрывалом, улицы. — Ты обещал, помнишь? — он показывает мизинец. Тэхён сильно жмурится и сообщает свой адрес, тут же вставая и начиная кутаться в кучу вещей, чтобы создать эффект капусты. Это не я такой, просто много одежды. А я на самом деле худенький. Точно. И всё будет хорошо, думает Тэхён, когда, приправив салат из капусты огромной безразмерной курткой и прикрывая половину лица шарфом, выходит на улицу, оглядываясь. Чонгук сидит на скамейке и дергает ногами, смотря куда-то вдаль. Тэхёну так хочется уйти, обернуться и убежать, потому что то, что он видит — что-то поистине завораживающее, то, что гораздо выше понятия красоты. Чонгук выше этого понятия. — Тэ? — слышит он голос и тут же дергается, до боли кусая губу под шарфом. Чонгук встаёт и улыбается широко-широко, когда Тэхён подходит к нему ближе, скромно перебирая пальцы. А потом, опуская взгляд, хмурится и смотрит на него со знакомым осуждением. С каким-то упреком. С ненавистью? То, чего Тэхён боялся больше всего на свете. Чонгук тоже не примет его. Он просек, какой Тэхён на самом деле. И он сейчас обязательно скажет, что не хочет иметь дело с таким кабаном и... — Я... — тихо, почти неразличимо выдыхает Тэхён, опуская взгляд и ломая брови. Ему срочно надо как-то оправдаться. — Это... — Почему ты без перчаток? — вдруг говорит Чонгук, тяжело вздыхая. Тэхён поднимает на него удивленный взгляд. Чонгук смотрит в ответ и разочарованно мотает головой, снимая со своих рук на вид очень тёплые перчатки и, взяв руки Тэхёна в свои, одевает их в тепло. Лёгкий морозец перестаёт покалывать его пальцы, но Ким, не обращая на это внимание, продолжает ошарашенно пялиться на Чонгука, словно он — Иисус. Прямо второе пришествие. — Себя беречь надо, глупый. Так и пальцы можно потерять. — Потерять... — только и выдаёт Тэхён, не понимая, что ему делать. Чонгук сейчас серьёзно заботится о его руках вместо того, чтобы обозвать и посмеяться? Чонгук, заканчивая напяливать на его полные пальцы свои перчатки, в которые он, на удивление, влез, заглядывает в его глаза и стоит так некоторое время, после бегая взглядом по открытым участкам его лица. У Тэхёна сердце бьётся так сильно, что вот-вот выпрыгнет и убежит. А Тэхён и не догонит, потому что бегать не умеет. Но это неважно. Не тогда, когда Чонгук смотрит на него так тепло и без доли осуждения. Это так чертовски ново для него, что он с трудом верит, что тот не придуривается. И хотя Чонгук хороший, он действительно очень и очень хороший, Тэхён не может знать, не притворялся ли тот всё это время. — У тебя такие красивые глаза, — вдруг произносит Чонгук. Тэхён впадает в еще больший шок. Ему никогда не говорили, что его глаза красивые. Ему вообще, сколько он себя помнит, никогда не говорили слово "красивый" в сочетании с чем-либо. Никто, кроме родителей, которых давным-давно нет рядом. Тэхён едва слышно произносит чонгуковы слова шёпотом и пробует их на вкус. Он глубоко вздыхает и говорит: — Спасибо. А после смущенно опускает взгляд на руки в чонгуковых перчатках и на его голые пальцы. — Ты ведь замерзнешь, — произносит он, когда берет одну из уже покрасневших рук Чонгука в свои, растирая. Тот накрывает его ладони второй рукой и улыбается. — Всё в порядке, не переживай, у меня тёплые карманы. Тэхён только кивает, как болванчик. И хотя он возмущен тем, что Чонгук должен мёрзнуть из-за него, он всё равно не решается возразить. Потому что страшно. Безумно страшно оттолкнуть его своим поведением теперь, когда Чонгук до странного спокойно отнесся к его внешности. Поэтому Тэхён будет спокойным, покладистым и тихим. Он так невозможно сильно боится потерять Чонгука... — Идём? У меня уже намечен маршрут на сегодня, — он улыбается и кивает в сторону дороги, которая ведёт к парку. Тэхён, незаметно улыбаясь под шарфом, кивает и идёт за ним. Если бы Тэхён мог составить рейтинг лучших дней, он бы определенно поставил на третье место день, когда узнал, что сбросил ненавистные десять килограммов, на второе — знакомство с Чимином, а на первое — сегодняшний день. И хотя он местами чувствовал, как силы покидают его, как постоянно кружится голова и болят мышцы после усердных тренировок, он не позволял этому испортить их с Чонгуком первую встречу. Они поиграли в снежки и сделали ангелов, как маленькие детки. Чонгук постоянно гонялся за Тэхёном, а тот, громко смеясь, убегал, узнав, что он очень любит забрасывать снег за шиворот. Они прогулялись по парку, взахлёб обсуждая политику и экономику, а потом резко сменив тему на фильмы и книги. Тэхён, как заядлый книгоман, посоветовал Чонгуку кучу разных произведений, которые тот по очереди вбивал в заметки, не пропуская ни одного. Они посидели в уютном кафе и... И это было самым тяжёлым в этом дне. Тэхён искренне не хотел грузить Чонгука своими проблемами и рассказывать ему о том, что с ним происходит на протяжении многих лет, поэтому съел всё, что тот заказал ему под предлогом "Не принимаю возражений и денег", а после, сославшись на нужду, вырвал всё до единого в туалете, почувствовав свободу. Умывшись и нацепив улыбку, он вышел к Чонгуку, который ждал его на улице, разговаривая с кем-то по телефону. Оказалось, что на работе невыносимый завал и его попросили срочно приехать на пару часов, поэтому Тэхён предложил попрощаться прямо здесь, хотя дурацкое сердце и болело, эгоистично не желая отпускать Чонгука так скоро, но Чонгук с возражением взял его ладонь в свою и повёл до дома. Уже около подъезда они крепко обнялись. — Спасибо за день, Тэ, — тихо произносит Чонгук рядом с его ухом. Тэхён благодарит его тоже и некрепко обнимает в ответ, проводя руками по его широкой спине. Чонгук еще красивее, чем на фото и видео. Тэхён убедился в этом сегодня ровно двенадцать раз. — Увидимся на следующих выходных? — крикнул Чонгук уже около пешеходного перехода. Тэхён, провожая его взглядом, часто прокивал, махая рукой до момента, пока Чонгук не скрылся из виду. Тэхён невозможно счастлив сегодня. А еще полон мотивации продолжать. Чонгук — его самая сильная мотивация быть лучше. Тэхён чувствует, как рдеют щеки, когда он думает о том, как Чонгук называет его самым красивым человеком, которого он когда-либо знал, и прикрывает их ладонями, улыбаясь. На следующий день Чонгук не звонит и не пишет. И на послеследующий тоже. И последующие три дня. Тэхён старается подавить ужасные мысли, которые лезут в его голову, но не может. Не получается. Он сворачивается клубочком на своей кровати и накрывается с головой, проверяя их пустующий диалог. Тэхён отправлял сообщение пару дней назад, но оно так и осталось непрочитанным. Был в сети полчаса назад. Как же рано он обрадовался. С чего он вообще взял, что Чонгук гулял с ним не из вежливости? Возможно, он просто сделал вид, что всё в порядке? Ему было так жалко Тэхёна, что он не пожалел своего времени для него, убогого? И тот звонок... Может быть, никакой загруженности на самом деле не было? Быть может, он притворился, что так сильно спешит, чтобы побыстрее попрощаться с ним, поняв, что Тэхён некрасивый и не достоин его дружбы? Тэхён горько усмехается. Кончик носа покалывает, а глаза щиплет. Но он всё еще не должен плакать. Он не должен быть слабым. Тэхён через столькое прошел, что он не может позволить себе быть слабым. Он не может винить Чонгука. И обижаться ни за что не будет. Всё нормально, он привык к тому, что его отталкивают. Он привык. Только чертово сердце заходится в бешеном ритме, а уши горят, когда он вспоминает прикосновения чонгуковых рук к его, к этому обеспокоенному "Почему ты без перчаток?" и "У тебя красивые глаза". Неужели это всё тоже было наигранно? Но зачем? Тэхён смиренно выдыхает и стаскивает с себя одеяло, переворачиваясь на спину и уставляясь в покрывшийся трещинами общажный потолок. Его мысли, льющиеся ручьем, прерывает звонок. Тэхён, не глядя, поднимает трубку и выдыхает тихое: "Да?" — Привет, — раздаётся по ту сторону голос Чонгука. Тэхён подрывается и принимает сидячее положение, чувствуя, как по всему телу разливается тепло. Ужасное тепло надежды. Он так скучал по его голосу. — Пожалуйста, — он выдыхает. — Прости, что пропал. Я был... В больнице. Тэхён на мгновение перестает дышать. — В больнице? — обеспокоенно хрипит он. — Почему? Что случилось? Всё хорошо, Чонгук-и? Мне приехать? Тебе что-то нужно? Я... Чонгук прерывает его теплым хихиканьем. У Тэхёна словно всё внутри набухает. — Я уже дома. Ничего серьёзного, — объясняет он. Его голос немного приглушен ветром с улицы. — Точнее, сейчас на улице, но меня уже выписали. Подхватил где-то ангину, — бурчит он. Тэхён не может прийти в себя от волнения, которое стрельнуло в него, словно пуля, стоило Чонгуку сказать, что он был в больнице. — У тебя всё в порядке? Надеюсь, ты не сильно обиж... Тэхён мотает головой, кусая губы. — Нет, я вовсе не... Совсем не обижен. Я просто... переживал за тебя. Тэхёну стыдно. Безумно стыдно, потому что он ни разу не допустил варианта, что с Чонгуком просто что-то случилось, что дело не в нём, а в болезни, из-за которой он даже в больницу попал. Господи, Тэхён такой... — Я тоже, — слышится из трубки. — Ну. За тебя. Тэхён тихо смеется. — Почему ты за меня переживал? — Непривычно не знать, как ты и что с тобой. Бабочки бьются о стенки желудка, щекочут легкие и сердце, которое снова норовит выпрыгнуть. Чонгуковы слова разливаются теплом по всему телу, словно вместо крови — нуга. Чонгук зовёт его гулять сразу же, как только узнает, что всё в порядке. Тэхён прыгает в одежду, не думая, но позволяя себе убрать один слой, потому что за эти пять дней успел скинуть два кило. На этот раз Чонгук ведёт его в парк аттракционов. Глаза Тэхёна горят, когда они входят на территорию, украшенную по периметру гирляндами, оставшимися после нового года. Вокруг куча лавок с едой и напитками, а еще очень много игрушек и всяких новогодних побрякушек. Впереди — огромные в высоту и ширину аттракционы, и Чонгук обещает, что они прокатятся на всех, если Тэхён этого захочет. На кассе ему всё же удаётся уломать Чонгука не платить за него, уверяя, что у него есть деньги со стипендии и их достаточно, чтобы позволить себе подобные удовольствия. Они катаются на каких-то быстрых ракушках, на НЛО, которое переворачивается на все сто восемьдесят градусов, в перерывах играют в тир, а затем берут билеты на оставшиеся, самые страшные аттракционы. Тэхён подмечает про себя, что не боится их, пока рядом с ним Чонгук, который ненавязчиво держит его руку, пока они стоят в очереди на американские горки. Когда они оба поднимаются по ступенькам большого ядовито-зеленого змея и садятся на свои места, какой-то паренек лет шестнадцати, наблюдающий за ними, сидя рядом с девчонкой явно младше него, усмехается, отворачивается к ней и нарочито громко, чтобы Тэхён наверняка услышал, произносит: — Как бы мы не перевернулись из-за перевеса, — и еще раз смотрит на Тэхёна, который, почувствовав укол стыда прямо в сердце, поджимает губы и старается сделать вид, что ничего не услышал. Тэхёну чертовски стыдно, но не из-за себя. Из-за Чонгука, который таскается с ним на людях, а теперь и вовсе выслушивает такое. Только Чонгук, брови которого вскочили с места, кажется, другого мнения. — Повтори, — просит он, склонившись ближе к подростку. Тот смотрит на него с прищуром. — Твой колобок перевешивает змея, — выплевывает он ему в лицо, явно не стесняясь никого и еще более явно выпендриваясь перед своей девчонкой, которая, судя по её профилю с поджатыми губами, не очень рада такому поведению со стороны своего друга. Или парня. Честно говоря, Чонгуку глубоко насрать на то, кто он и почему его рот такой чертовски грязный, раз извергает подобное дерьмо. Важно то, что он уже это сказал. И то, что Тэхён, старательно делающий вид, что его это совсем не задело, очень и очень плохо старается делать этот самый вид. Чонгук, чувствуя дикое желание ударить его, всё же перебарывает себя и, ничего не ответив, просто тянется к руке Тэхёна, переплетая их пальцы в перчатках. Тэхён, чувствуя чужое прикосновение, дергает уголками губ, большими глазами глядя на Чонгука, который в ответ просто сжимает его руку крепче в своей и шепчет что-то, двигая губами. Тэхён не успевает разобрать, что он сказал, прежде чем они трогаются с места, вскрикивая от неожиданности. Уставшие после такого насыщенного дня и слегка замерзшие, они идут по дорожке к общаге Тэхёна, который всё время после американских горок старается молчать, лишь изредка односложно отвечая на вопросы Чонгука и постоянно кивая в ответ на его бессмысленную болтовню обо всем на свете. Когда они оказываются около подъезда, Тэхён чувствует себя так отвратительно, что уже собирается извиниться перед Чонгуком за испорченный день, хотя он ничего и не делал, но тот вдруг произносит, вышибая из легких Кима весь воздух: — Не смей, — Чонгук смотрит на него непривычно строго, но его глаза всё еще красиво блестят, придавая взгляду мягкости. Тэхён сглатывает. — Чонгук, я... — Тэхён, — тот перебивает его. Тэхён знает, что Чонгук ненавидит перебивать кого-то и он никогда прежде не делал этого, давая Киму высказаться, поэтому удивляется еще сильнее, когда это происходит. — Не смей даже думать о том, что он сказал. Это не так, слышишь? — Чонгук со вздохом поправляет немного съехавший шарф на Тэхёне, постоянно облизывая губы. Тэхён переживает, что на таком морозе они обветрятся и будут болеть. — Пообещай, что забудешь об этом прямо сейчас. — Обещаю, — тихо бурчит Тэхён. Рука Чонгука соскальзывает вниз, к его руке, переплетаясь указательными пальцами. — Спасибо, — шепчет Чонгук, глядя на Тэхёна. Он быстро приближается и оставляет на его покрасневшей, все еще пухлой и слишком мягкой, как желе, щеке поцелуй, который мгновенно вспыхивает, поджигая кожу. Тэхён не может ни вдохнуть, ни выдохнуть, чувствуя, как мурашки скатываются вниз по позвоночнику, дергая за бесцветные волоски, играясь с ними до одури приятно. Чонгук остается на месте, ожидая, когда Тэхён зайдет в подъезд. И вдогонку бросает: — Не забудь поужинать, ладно? Тэхён, кажется, ел в последний раз утром и весь день радовался, что не чувствует голода, но когда Чонгук упоминает об этом, его желудок начинает требовательно взрываться. Тэхён поджимает губы и коротко кивает, забегая в подъезд. Он поест завтра. Обязательно поест прямо с утра. Он не хочет больше перевешивать змея на аттракционах. И не хочет, чтобы Чонгуку было некомфортно с ним. Еще чуть-чуть, всего каких-то десять кило, и он будет красивым и стройным. А пока еда подождет. Тэхёну необходимо увеличить время тренировок. На следующий день, сидя на паре, Тэхён чувствует сумасшедшее желание спать. Он поел сегодня утром, как и пообещал себе, и сразу пробежал один круг вокруг своего дома, вдобавок решая, что дойдет до университета пешком. Сорок минут — не так уж долго. И очень полезно. Его вызывают к доске к концу второй пары во время опроса. Тэхён, который прекрасно знает тему, улыбается и поднимается с места. И мгновенно валится на пол без сознания. Потому что его организм больше не выдерживает тех мучений, которым он подвергает его. Университетский врач просит Тэхёна наладить режим питания и снизить активность. Ким кивает на каждое слово, а по приходе домой даже не вспоминает сказанное человеком в белом халате. Тэхён устал. Устал от этой ужасной несправедливости, от того, что весы не показывают желаемую цифру. От себя и своей слабости. От чертовой еды, которая везде, и от тренировок, которые приносят такую адскую боль его все еще непривыкшим мышцам и суставам. Тэхён устал быть таким: уродливым, толстым, никому не нужным. Тэхён устал жить в мире, к которому он постоянно тянется, как лучик солнышка, и получает только насмешки и отвержение. Он устал. Так сильно устал от того, что не мог просто родиться с хорошим метаболизмом, не мог родиться красивым и быть, как все. И пусть он был бы тупым, пусть не умел бы ничего и был бы недостаточно интересным, не знал бы в идеале математику и не читал бы книги, чтобы с ним было о чем поговорить. Зато у него были бы друзья. Он был бы красивым и все вокруг любили бы его. Потому что никому, никому в этом мире не нужен его цветущий и удивительный внутренний мир, пока он ходит в этой отвратительной оболочке. И даже Чонгуку, который, он уверен, ненадолго с ним. Тэхён не думает ни о ком и ни о чем, кроме бесконечной боли, когда лезвие касается кожи на внутренней стороне локтя. Он крупно дрожит, чувствуя отрезвляющую боль, а затем срывается и мажет еще и еще, разукрашивая онемевшее запястье в алый цвет, как сумасшедший. Тэхён улыбается и откидывается на стенку душа в их с Чимином комнате в общаге. Тэхён устал. Он так сильно устал, что просто хочет исчезнуть. Некрасивые не должны существовать. Они — ошибки. Я — ошибка, думает Тэхён, прежде чем отключиться. И он искренне ненавидит Чимина за то, что тот возвращается с тренировки раньше положенного, за то, что не ложится сразу спать, а решает сходить в душ. Он ненавидит его за то, что он быстро реагирует, за то, что не паникует, замечая соседа с окровавленными запястьями. Он ненавидит его за то, что просыпается на собственной кровати с перевязанными запястьями. Он ненавидит его за то, что снова видит солнце за окном и за то, что он сидит рядом, держа его слабую руку в своей. И за то, что в следующую секунду, смаргивая слезы, произносит: — Почему, Тэхён-а? И добавляет: — Я чуть не умер, когда увидел тебя таким. А потом: — Пожалуйста, больше никогда не делай так. Чимин ревет навзрыд. И Тэхён ненавидит себя, потому что впервые за столько лет позволяет себе плакать, уткнувшись в его плечо. Тэхён не рассказывает Чонгуку правду, когда тот звонит в сотый раз за последние пару дней и интересуется, всё ли хорошо. Тэхёну так больно и невыносимо, когда он слышит обеспокоенный, нервный голос Чонгука из трубки телефона. Он хочет попросить прощения. Хочет обнять его и чтобы Чонгук крепко обнял его в ответ, и сказал вновь, что он молодец. Он хочет, чтобы Чонгук сказал ему, что он рядом и что не оставит его, несмотря на то, что он такой. Но, вопреки всему, врёт, ссылаясь на то, что пропал по семейным обстоятельствам. И, вообще-то, не так уж он и врет... У Тэхёна давным-давно нет семьи, зато есть Чимин, которого он по праву считает своей семьей. И Тэхён, честно, уже совсем не реагирует и не боится, когда за неделю, лежа на кровати и отходя от тяжелого состояния, набирает проклятые два кило обратно. Потому что Тэхён слишком устал. И если Чонгуку однажды станет стыдно, и он уйдет, Тэхён постарается жить дальше. Он учится этому последние несколько недель, каждый божий вечер представляя ситуации, в которых Чонгук отвергает его и говорит, что ему надоело таскаться с ним. Потому что он отчего-то уверен, что так и будет. Когда он окончательно поправляется, Чонгук зовёт его к себе в гости, обещая, что будет весело. Тэхён, конечно же, соглашается. Он хочет провести как можно больше времени рядом с ним, прежде чем он уйдет. И даже не переживает, когда напяливает на себя тонкий свитер и свои любимые штаны вместо безразмерных вещей, в которых привык ходить. Его больше ничего не сломает. Потому что Тэхён уже сломан. У Чонгука уютно и очень тепло, и он даже благодарит себя за то, что надел довольно легкую одежду. Раздеваться перед Чонгуком даже на секунду ему не хочется. Потому что всё его тело в шрамах от порезов и растяжек. Он не хочет тревожить или пугать Чонгука. Не потому что он может уйти (ведь он и так уйдет), а потому что выглядит это действительно ужасно и пугающе. Чонгук встречает его у порога, предлагает чай, кофе и печенье, которое, оказывается, сам испек, но Тэхён вежливо отказывается, натягивая на себя улыбку. Такую отчаянную и тусклую, словно того мальчика, который улыбался ему искренне и ярко еще пару недель назад, подменили. На вопрос о том, какой фильм смотреть, Тэхён пожимает плечами, говоря, что хотел бы посмотреть что-то из того, что нравится Чонгуку. Тот тепло улыбается и включает какой-то незнакомый Киму фильм, обещая, что ему понравится. Начало действительно интересное. Тэхён даже смеется с некоторых шуток героев. Чонгук поддерживает его смех и немного спойлерит то, что будет дальше. Тэхён мычит и кладет ладонь на его рот, недовольно выпячивая нижнюю губу и сообщая, что не любит спойлеры. Чонгук, хитро хихикая, извиняется. Тэхён смущенно одергивает руку, когда чувствует, как чужие губы легонько целуют ладонь аккурат в серединку. Его щеки и уши горят, и он изо всех сил старается не смотреть на Чонгука, который втихую лыбится, наблюдая за таким Тэхёном. К середине фильм немного напрягает Тэхёна, потому что в кадрах появляется толстая девушка, которую громко бросают, оскорбляя самыми неприятными, но цензурными словами. Она плачет, заперевшись в ванной, после неудачного свидания, а Тэхён чувствует, как дышать становится тяжелее из-за подкатывающего к горлу кома. Его пальцы начинают подрагивать, когда она берет в руки лезвие от бритвы и ломает его, оставляя в руках только остриё. И вот тогда у Тэхёна случается истерика. Все его чертовы камни ломаются, все "всё равно" и "неважно" разбиваются оземь, гремя, как битое стекло. Он прикрывает дрожащими руками рот и зажмуривается, чем привлекает внимание Чонгука. Испуганного до жути Чонгука, который мгновенно выключает ноутбук и берёт руки Тэхёна в свои, крепко прижимая его к себе, перебирая отросшие волосы на его затылке и шепча на ухо тихие "Всё хорошо, солнышко", "Пожалуйста, прости" и "Тэхён, посмотри на меня". Тэхён смотрит. По его щекам прозрачными бусинами скатываются слезы, а губы дрожат и дрожат, не в силах прекратить. Чонгук большими пальцами касается его щёк, проводит по ним, смахивая слёзы, целует каждую по очереди, шепча бесконечные извинения. Чонгук касается теплыми губами его век, висков, целует в лоб, в покрасневший и блестящий нос, оставляет отпечаток на подбородке, а затем снова прижимает к себе, обнимая крепко-крепко и покачиваясь вперед-назад, как дитё в колыбельной. Тэхён в его руках дрожит и захлебывается слезами, как в самой настоящей истерике. Тэхён не думал, даже не предполагал, что этот фильм, эта сцена и эта девушка так сильно повлияют на него. Ему снова до смерти стыдно, что он плачет. Плачет перед Чонгуком, который не должен видеть его таким слабым и беспомощным, который ничего не должен знать. Они сидят на полутораспальной кровати Чонгука и обнимаются уже пятнадцать минут. Приглушенный свет и теплота чужого тела, бессвязный шепот на ухо и нежные руки, поглаживающие спину, успокаивают. Тэхён, обласканный Чонгуком, затихает, лишь изредка всхлипывая, всё крепче хватаясь за Чонгука, мысленно умоляя себя не отпускать. Чонгук не отпускает. Только валится на спину и утягивает Тэхёна за собой, ни на секунду не разрывая рук, которые держат Тэхёна за плечи. Его пальцы вплетены в темные тэхеновы волосы, сумасшедше вкусно пахнущие персиком и кокосом, и ненавязчиво перебирают их, массажируют кожу головы и окончательно успокаивают. Тэхён хрипит, когда подаёт голос впервые за последние полчаса: — Прости, — шепчет он. — Пожалуйста, прости. Чонгук отрывается от него, чтобы посмотреть в глаза. Тэхён автоматически льнет к нему ближе, пугаясь. — Тише, Тэ, тише, — произносит Чонгук. Они зачем-то разговаривают шепотом, хотя старший живёт один и никого не ждет. — Я всё испортил, — он утыкается носом в футболку на груди Чонгука. — Почему я всегда всё порчу? Чонгук практически физически ощущает, как эти слова из чужих уст ранят его. — Ты ничего не портишь, — Тэхён немного расслабляет руки, позволяя Чонгуку прилечь рядом, все еще касаясь его, чтобы показать, что он рядом. Он всегда здесь для Тэхёна. — Ты ничего не портишь, слышишь, Тэхен? Ты рожден для того, чтобы украшать. Ким, слушая его слова, дергает уголками губ, словно кукла, и смотрит в потолок, словно в пустоту. — Почему ты общаешься со мной? Чонгук ненадолго подвисает, не ожидая такого вопроса. Он не знает, как ответить. Потому что ответа просто не существует. Тэхён, вздохнув в ответ на тишину, добавляет: — Почему ты так хорошо ко мне относишься? — А как должен? — спокойно интересуется Чонгук в ответ, продолжая закручивать короткие локоны на свой указательный палец, наблюдая как они завиваются и спадают обратно кудряшками. У него щемит сердце от того тепла, от уюта и света, который излучает Тэхён. — Как и все. — А как все? — С ненавистью. С презрением, с насмешками. Так, словно я пустое место. Чонгук даже рот приоткрывает, слушая синонимы, которые подбирает совершенно спокойный Тэхён. До страшного спокойный. — Я ведь некрасивый, уродливый. И толстый. Колобок. У меня большие бока. И щёки тоже. А живот — вообще тихий ужас. О состоянии кожи и думать страшно, — Тэхён продолжает говорить спокойно, без доли боли в голосе. Чонгука пугает такое смирение. Его безумно пугает, что Тэхён говорит о себе так совершенно серьезно. Нет ни намека на то, что он шутит или выпрашивает комплиментов. Тэхён действительно считает себя таким, каким назвал. Чонгука дико пугает это, потому что на самом деле всё совершенно не так. — Я не заслуживаю дружить с кем-то таким красивым, как ты. Мне так жаль, Чонгук. Мне очень жаль. Тебе, наверное, было так стыдно... — Тэхён, — Чонгук разучился моргать от шока. Его голос ломается на чужом имени. — Боже, посмотри на меня, — он легко подхватывает его под подбородок и разворачивает к себе. И врезается взглядом в совершенно пустые глаза. Тэхён не светится. Тэхён потух, как чертова лампа у него в туалете. Тэхён словно и не живой, как бездушная кукла, лежит перед ним и смотрит в его глаза, не выражая никаких эмоций. — Всё, что ты сказал — неправда, Тэхён. Господи, я ни разу даже не думал о том, что с тобой что-то не так, слышишь меня? Чонгук медленно приподнимается и нависает над Тэхёном, который продолжает лежать перед ним таким... таким сломленным. — Ты не уродливый. Тэ, ты видел себя когда-нибудь? У тебя просто невероятной красоты черты лица. У тебя великолепное лицо. Правда. И эта родинка на кончике носа — я не могу оторваться от нее каждый раз, когда мы вместе. Я постоянно хочу поцеловать её, потому что она такая чертовски красивая и так дополняет тебя... Боже, ты — самое настоящее искусство. Таких, как ты, больше нет. Слышишь? Ни одного такого же красивого, как ты, в этом ебанном мире, — кажется, Чонгук впервые матерится перед ним, но это совершенно не имеет значения. — Я уверен, что твоё тело тож... — Нет, — произносит шепотом Тэхён. Уголки его глаз блестят. — Не тоже. Моё тело такое уродливое, Чонгук, что я не знаю, как жить дальше в нём. Я не знаю, что мне делать. Почему все ненавидят меня за это? Я так устал, — его голос безбожно ломается на последнем слове. Он прикрывает лицо руками и содрогается всем телом, беззвучно рыдая. Чонгук вновь обнимает его и переворачивает их так, чтобы Тэхён оказался лёжа на нём. Тот сквозь рыдания ворчит, что слишком тяжелый и пытается встать. Чонгук, услышав это, тихо рычит и покрепче берет его под колени и за спину, легко поднимаясь вместе с ним с кровати. В углу комнаты стоит зеркало в пол, и Чонгук подходит к нему ближе, заглядывая в их с Тэхёном отражение. — Тэхён-а, посмотри, — шепчет он Киму, который крепко-крепко уцепился за его шею, боясь упасть, и вжал голову в плечи, спрятав лицо где-то в области чонгуковых ключиц. — Посмотри, пожалуйста, посмотри... — просит он, оставляя легкий поцелуй в волосах Тэхёна. Он не сразу, но отрывается от Чонгука и сразу же глядит в его глаза своими заплаканными и опухшими. Чон тепло улыбается и кивает назад, на зеркало. Тэхён поворачивает голову и в отражении видит Чонгука в полный рост, на руках которого выступили вены, а на бедрах от напряжения проявились мышцы. И себя в его руках. Такого: уродливого и толстого. Которого держат крепко-крепко чонгуковы руки. И не отпускают. — Тебе ведь тяжело, — произносит Тэхён и всхлипывает, не отрываясь от напряженных рук Чонгука. — Вовсе нет, — Чонгук в доказательство своих слов слегка подбрасывает Тэхёна и так же успешно ловит его, продолжая удерживать. Тэхён вскрикивает и крепче цепляется за его плечи. — Ты не тяжёлый, Тэхён. Ты даже не представляешь, как легко мне тебя держать. — Но... — Тэ, — выдыхает Чонгук. Он наклоняется и помогает Тэхёну аккуратно приземлиться на ноги, чтобы подтянуть ближе к себе и прислонить спиной к своей груди. Они почти одного роста, но Чонгук кажется даже больше него за счет своих мышц, когда Тэхён заглядывает в отражение и кусает губы. Чон аккуратно, на пробу, целует его в мочку, заправляя прядку за ухо. Тэхён опускает взгляд вниз, чувствуя, как по его животу ползут чужие руки, крепко, но не давяще сжимая, а вместе с ними появляются и мурашки, приятно щекоча каждый сантиметр кожи под одеждой. Сердце стучит так сильно, что он боится, что Чонгук чувствует это через его спину. — Посмотри на себя сейчас, — произносит старший, оставляя поцелуй на его виске, а затем — на щеке. Тэхён смотрит. Смотрит сквозь отвращение и ненависть к себе. Смотрит, потому что Чонгук просит его. — Что ты видишь? Расскажи мне. — Вижу, как ты целуешь меня, — шепчет он, робея. Чонгук хрипло смеется прямо ему в ушко, заставляя бабочек встрепенуться внутри легких, а затем отстраняется и заглядывает в его глаза через отражение в зеркале. Чонгук, не сводя с него глаз, тянет за подолы его кофту вверх, но Тэхён мгновенно напрягается и кладет свою руку на его, стискивая зубы и замирая. Он тянет кофту вниз и тяжело дышит, испугавшись, что Чонгук сейчас увидит его тело. Его ужасное тело, которое не должен видеть никто, потому что оно слишком уродливое. Слишком пугающее. Слишком. — Всё в порядке, — шепчет Чонгук, оставляя глубокий поцелуй на его плече. И хотя на нём слой ткани, Тэхён всем своим существом чувствует его губы. Теплые, немного обветренные, как он и предполагал, а еще такие мягкие и острые... Безумно красивые. — Пожалуйста, Тэ, дай мне взглянуть. Тэхён хочет оторваться от него и выпрыгнуть в окно. Ему так страшно. И так больно услышать смех или отвращение со стороны Чонгука. Что бы он ни говорил, ненависть к себе сильнее доверия. А Тэхён очень сильно, на целых двести процентов доверяет Чонгуку. Но, к сожалению, ненавидит себя на все четыреста. Чонгук снова тянет его свитер вверх. Тэхён зажмуривается и напрягается, когда кожа на его животе сталкивается со свежим воздухом, нагретая теплой тканью. Он успевает подумать обо всем. О том, что старший сейчас тихо смеется за его спиной. О том, что его лицо искривлено в отвращении. О том, что Чонгук сейчас молчит и не двигается, потому что настолько шокирован, что не знает, как быть. И Чонгук действительно шокирован. Но не его полнотой. Чонгук глубоко шокирован белесыми шрамами, уходящими за кромку штанов. — Тэхён-а, — выдыхает он, стараясь не подавать виду, что его так сильно пугает та боль, которую испытал человек перед ним. Чонгук поднимает свитер всё выше и выше. — Солнышко. Подними взгляд. Тэхён поднимает. Поднимает и замирает, когда чувствует, как чужая ладонь аккуратно оглаживает его лицо. Чонгук завороженно улыбается, обводя пальцем каждый шрамик, каждую растяжку, с такой щемящей нежностью глядя на каждую. Чонгук совсем не выглядит как тот, кто сейчас оттолкнет его, выбросит из своей квартиры и прикажет не возвращаться. Чонгук выглядит... Обычно. Как если бы смотрел на любое другое тело, которое его восхищает. И Тэхён искренне негодует. — Иди ко мне. Чонгук, опуская его свитер, медленно разворачивает Тэхёна к себе и тут же затягивает в объятия, прижимая его ближе к себе за талию и спину, утыкаясь лицом куда-то в сгиб плеча и шеи и горячо выдыхая. Тэхёна словно высоковольтным током ударяет. — Ты — самый сильный человек из всех, кого я знаю, — произносит Чонгук не в силах оторваться от него. Он не показывает, но как же... Как же больно и как же сильно рвется его сердце, обливаясь литрами крови, от мыслей о том, чем занимался Тэхён всё это время. Что он пережил. Как сильно общество и он сам себя возненавидели из-за лишних килограммов. Лишних — потому что так кричат стандарты. Лишних — потому что это не считается красивым. Лишних — потому что... Почему? Почему, черт возьми, лишних, если они так сильно идут Тэхёну и совсем не мешают передвигаться, бегать, общаться с окружающими? Чонгук так сильно злится. Он вновь поднимает его на руки и, не спеша, относит на кровать, спиной укладывая на толстое одеяло. Чонгук прислоняется к его оголенному животу щекой и прикрывает глаза, крепко хватаясь за его бока, пока Тэхён вплетает в его волосы пальцы и, поджав губы, легонько оттягивает их. Сил на то, чтобы плакать и ненавидеть себя, больше нет. — Ты самый красивый, — шепчет Чонгук, оставляя совсем эфемерный поцелуй на самом ярком шраме. — Слышишь, Тэхён? Твоё тело — красивое. Он проводит пальцами по волнам бывших порезов и растяжек и поднимает взгляд на Тэхёна, который смотрит на него так, что хочется расплакаться и закричать от чувств, переполняющих душу. Его глаза живые. Они искрятся из-за лампы, стоящей на тумбе. Они словно в душу смотрят и несут бесконечное тепло. — Господи, какой же ты невероятно сильный и красивый, Тэхён, — Чонгук часто моргает, бегая глазами по его лицу и ласково улыбаясь. — Я больше никогда не позволю тебе думать иначе. — Пообещай, — произносит хрипло Тэхён. Ему все еще стыдно. Ему все еще больно. Ему все еще некомфортно и хочется скрыться за толстым одеялом под ним. Но, глядя в чонгуковы глаза, он находит там надежду. Обожание. Искренне, самое настоящее обожание и восхищение. Им, Тэхёном. Таким:... — Клянусь, — в полный голос говорит Чонгук. — Я клянусь, Тэхён. Ким улыбается. Слабо, немного поломано, но улыбается. Через силу, ненависть, которую окружающие вгоняли в него на протяжении всей жизни, но с надеждой. Чувствуя, что он нужен. Нужен и важен, несмотря на то, что его кожу уродуют шрамы, растяжки и лишний вес. Тэхён улыбается, потому что впервые видит себя красивым в чужих глазах. И Чонгук улыбается тоже. Чонгук никогда больше не позволит Тэхёну думать, что он такой. Потому что Тэхён такой: бесконечно красивый, желанный и самый мягкий на свете. Чонгук сделает всё, чтобы доказать ему это.