Огни Камелота

Годрик мрачно наблюдал за каждым человеком, входящим в Пиршественный Зал. "Друг, что с тобой не так сегодня?" - спросил сэр Борс, заметив его выражение лица, поскольку он никогда не умел скрывать эмоций и уж тем более так мастерски, как Сэл. Годрик отмазался тем, что ждет друга, который никак не придет. Хоть это и не было причиной его волнения, это была правда. - В общем, сказано, что каждый рыцарь может привести с собой пару друзей, - сказал он сожителю еще утром. - Только приличных. Как думаешь, мне не будет за тебя стыдно? Салазар же, весь увлеченный своим перепелиным хозяйством, в которое просто влюбился, ответил ему, не отрываясь от благоустройства комнаты для птиц. - Если там будет что-то интереснее вина. - Да ладно тебе, Слизерин! Ты же так давно уже в свет не выходил, глядишь, скоро манеры забудешь дворянские. Что я тогда с тобой делать буду? - Меня больше волнует вопрос, что с тобой я делать буду, когда ты меня достанешь уже этой дворцовой жизнью. - Хорошо. Тогда так: там будут красотки в ярких платьях, много эля и целая ночь, в которую правитель и его рыцари будут пьяны? После недолгих раздумий Салазар согласился, но сказал, что придет не к началу пира, а чуть позже, как только обустроит все для птиц, чтобы они смогли самостоятельно прожить без него ночь и, скорее всего, похмельное утро. Так что теперь Гриффиндор стоял в понемногу заполняющемся зале и ждал одновременно двух человек: друга и врага. Конечно, если этот странный скоморох овладел наконец теми чарами, то вряд ли заявится в зал через парадные двери. Поэтому куда разумнее было просто наблюдать за королевской четой и Мерлином. А с ними все было в порядке: Гвиневра общалась с придворными дамами, а Артур - с рыцарями. Мерлин же, пока никто не видел, таскал со стола еду и с довольным видом ожидал начала пира. Ко всему прочему, кроме того первого патруля, у Годрика не было никаких доказательств для подозрений. Всю неделю перед Круэлем он навязывался в дневные патрули по городу, говоря всем, что просто хочет взять реванш над этими закоулками и все-таки не заблудиться, а если для него места не было, то выкраивал время по-другому. Ночи он проводил у трактира, но только первые несколько часов, потому что ничего не происходило, и он шел домой. Все было без толку: странный скоморох больше не появлялся, ни днем, ни ночью. Он видел его пару раз в окне, но ничего больше. Вообще ничего. Даже (он узнал) в этом трактире не было ничего необычного, кроме винного погреба, которым он славился на район. - Если ты так беспокоишься, - сказал ему однажды на неделе Сэл, готовя корм для птиц, - скажи обо всем Мерлину, и пусть уже он беспокоится о своем короле. - Не хочу беспокоить его зря, - ответил Годрик. - У него и так, наверное, инстинкт защиты похлеще, чем у этих твоих перепелок. Вдруг я ошибся? Нет, пусть хорошо проведет время на пиру. Гриффиндор снова посмотрел на великого колдуна, со смешком наблюдающего за чем-то хвастающимся перед сэром Леоном королем. Все было спокойно, пир должен был скоро начаться. Может, он все-таки зря беспокоится? Наконец все выстроились у столов, гул немного затих, и Артур поприветствовал всех, в честь темы праздника, не важной речью, а веселой шуткой. Заплескалось вино, зазвенели кубки, и все выпили за наступление лета. Затем по знаку двери открылись, и представление началось. Первым выступал сказочник, который рассказал всем давно известную, но до сих пор красивую сказку о том, как Зима родила Весну, которая была почти такой же холодной, как ее мать. А потом Весна влюбилась в беспечное и ветреное Лето, настолько приблизилась к нему, что чуть не растаяла и не умерла. Зима и Лето едва не стали мстить друг другу, считая друг друга виноватыми в том, что случилось. Но Весна, так как любила обоих, попросила их существовать по обе стороны от нее, чтобы она могла жить и любить обоих. И так устроилась первая половина года. Затем пришли скоморохи, и как ни вглядывался Годрик, ни в одном не узнал своего подозреваемого. А потом вышел менестрель. Настроив прекрасный звучный голос, он запел: - ‌В пучине глухих позабытых времён Стремился к могуществу каждый барон, И средь непроглядного леса и сёл Порою жестокий царил произвол. Убийства, насилие, пытки, грабёж… Но стала к Артуру идти молодёжь. Все рыцари знали, что ценится здесь Не грубая сила, а доблесть и честь. Король собирал паладинов двора, Готовых сражаться во имя Добра… (1) Сидящие за столом захлопали, менестрель раскланялся, сэр Леон предложил тост, и все грянули хором "За короля Артура!", а сам король надулся от важности. Затем вышли музыканты и принялись играть невероятно заводной рил. Артур пригласил Гвиневру, и они первыми принялись кружиться по зале средь сотен свечей, благоухающих цветов и ярких платьев. К ним присоединились еще несколько пар, среди которых были рыцари и придворные дамы. Затем какая-то служанка каким-то образом вытащила туда же Мерлина, который отбивался всеми руками и ногами, но храбрая девушка так завертела его в танце, что бедный маг стал похож на пьяную юлу, которая, к тому же, даже не понимает, где находится. Остановив это, служанка схватила его за руки и повела танец, а Мерлин побагровел от смущения. Гвейн подхватил какую-то толстенькую даму и припустил с ней в обнимку вдоль столов по периметру зала, хотя в конце возмущенная дама обругала его на чем свет стоит и даже отлупила мокрым букетом цветов, который он вытащил прямо из вазы на столе и вручил ей. Годрик едва удержался от того, чтобы присоединиться к ним, хоть и совершенно не умел танцевать, но ноги оттаптывали несчастный пол залы. Он продолжал высматривать опасность. Когда рил стих, и все гости, разгоряченные, уселись обратно за столы и первым делом подняли тост за Камелот и его гостей, в зал вышла целая группа менестрелей в длинных красных одеждах. Пели они о том, как было образовано братство Круглого Стола: - ‌…Днём позже те рыцари в зале большом Впервые воссели за Круглым Столом. На креслах дубовых зажглись письмена – Собравшихся славных мужей имена… Торжественно встав, опираясь на меч, Артур произнёс свою первую речь: «Собратья! Немного пока ещё нас – Другие прибудут в назначенный час. Велик этот день – ныне создали мы Священное братство защиты от Тьмы. Друзья! Устремим свои помыслы ввысь!» И рыцарской клятвой они поклялись: Родимой страны защищать рубежи, Бежать от измены, бесчестья и лжи, Свой меч только в правом бою поднимать, В обиду ни дам, ни девиц не давать, Врагов, что сдаются на милость, щадить, Сирóтам и вдовам опорою быть… …Со злом они жаркие битвы вели, Гремела их слава до края земли… (2) Снова загремели аплодисменты, рыцари во главе с королем поднялись, чтобы выпить за себя любимых. Затем снова вышли барды и сказочники, которые принялись рассказывать о славных битвах короля Утера, и в песнях этих король выглядел таким доблестным и правым, словно не было утопленных детей и сожженных дотла женщин... Песни пели о героях, не помня о том, что те вовсе не были идеальными. Песни не помнили о том, что их персонаж был человеком, который утопил в крови свое королевство, что он завоевал его и правил не то чтобы очень хорошо. Песням было на это плевать, они наивно пели о хорошем Утере, который стоял впереди своей армии и дрался против тьмы. Песни лгали, мешая правду с вымыслом, нагло лгали, облекая выдумку в красивые слова, зная, что всем вокруг очень хочется верить только в эту правду и больше ни во что. Годрик уже подумывал было пригубить все-таки немного вина, как вдруг... Из разношерстной толпы вышел тот самый скоморох и подошел прямо к королю. В наступившей после выступления менестрелей и аплодисментов тишине рыцарь хорошо расслышал его слова: - Ваше Величество, я хотел бы вам предложить фокус, чтобы повеселить вашу королеву, - скоморох вежливо улыбнулся Гвиневре. - Вы разделяете мою жажду ее улыбки? Королевская чета весело переглянулась. - Конечно, разделяю, - ответил Артур. - Что нужно делать, шут? Скоморох артистично поклонился: - Выйдете со мной в западную комнатку. Нам понадобится совсем немного времени, не волнуйтесь, королева. - Иди, я сейчас подойду. Пока музыканты наигрывали какую-то новую песенку, скоморох ушел в одну из пяти комнат, прилегающих к Пиршественному Залу. В северной находился балкон, в парадной - запасной выход в коридор замка, а остальные три предназначались для уединения, так как пиры длились всегда долго. Артур задержался, чтобы что-то сказать сидевшему рядом с ним Леону и поцеловать в макушку жену. Годрик не стал вслушиваться и наблюдать. Мгновенно отступив назад, он прошел вдоль стены и, опережая только поднимавшегося короля, вышел в коротенький коридорчик, длиной в пару шагов, из которого шагающий заворачивал в западную комнатку. Как только он ступил в коридор, его скрыли снова запахнувшиеся красные занавески. Держа руку на эфесе меча, Гриффиндор завернул в комнатку. Тут же на его плечо опустилась довольно тяжелая рука. А затем он почувствовал, как все его внутренности насильно скручивают и утаскивают в какое-то третье измерение. Дыхание сперло, грудь стеснило невидимыми обручами, всего его будто пытались сжать до размеров перепела. Глаза больно вдавились в глазницы, уши готовы были взорваться. Так продолжалось целую вечность, умещенную в черт знает сколько секунд, но скоро он снова жадно набросился на воздух, совершенно не обращая внимания, что находится в каком-то другом помещении. Здесь не было света, здесь было прохладно, а еще он явно был здесь не один. - Что?! - вскричал скоморох, к которому обернулся задыхающийся и оглушенный Годрик. Лицо его, обрамленное шутовскими оборками, искаженное бешенством, в темноте показалось жутким. - Ты не он!!! Что ты здесь делаешь?! Ты сломал весь чертов план!!! Гриффиндор не успел ничего сказать или сделать, он все еще отходил от этого странного перемещения. Где-то далеко в темноте, в далекой стене у самого потолка через маленькое окошко, которое обычно бывает в подвалах, лился слабый лунный свет, больше похожий на рассыпанную серебряную пыль. Но именно в этом рассеянном свете вдруг молнией сверкнул клинок ножа. Боль пронзила грудь так, что в его голове взвыли все колокола, которые только были. А потом он рухнул на холодный пол и утонул в страшной темноте. *** Артур действительно вернулся уже через пару минут без каких-либо изменений, только с растерянной улыбкой на лице. - Похоже, это был розыгрыш, - развел он руками, подходя обратно к своему стулу. - Он куда-то пропал. - Что он там сказал? - спросил Мерлин. - Фокус, чтобы повеселить королеву? - он посмотрел на Гвен. - Ваше Величество, вы только посмотрите: нашего короля обдурил скоморох! Гвиневра звонко прыснула. - Заткнись, Мерлин, - проворчал Артур, но друг видел, что он тоже повеселился от этого розыгрыша. Пир проходил как нельзя лучше. Мерлин любил Круэль. Он уже несколько лет провел в Камелоте и каждый год с интересом относился к этому празднику. На нем обязательно бывало множество веселых шуток и розыгрышей, частушек и прибауток. Сейчас, присев на скамью с кубком сидра (ибо Его Величество был слишком занят своей женой и весельем, чтобы доставать слугу, а может быть, специально давал ему отдохнуть после всей этой дневной беготни с подготовкой к пиру), Мерлин окинул взглядом зал. Пересмотрел лица всех знакомых, потерял двух: Гвейна и Годрика. Первого он вскоре нашел спешащим с одной придворной дамой в восточную комнатку, а второй, надо думать, вышел, чтобы поискать своего опаздывающего друга. Снова вышли менестрели и стали петь уже о славных боях нынешнего короля. - ‌От недруга он заслонился щитом… «Сдавайся же! – рыцарь сказал с торжеством, – Меня без оружия не одолеть!» – «Пускай нет меча, но при мне моя честь!» Артур рукоятью с обломком клинка По шлему неистово стукнул врага, И тот, отведя помутившийся взгляд, К воде отступил на полшага назад… (3) К счастью, как раз перед тем, как этот самый король бы окончательно раздулся от гордости и на нем бы лопнула кольчуга, явилась новая партия менестрелей и завела песню про то, как "Артур искал носки". Гвиневра с первых же строк оставила в покое вино и закрыла лицо руками. Но вскоре любопытство пересилило даже смех, и она стала наблюдать за мужем. Почти плачущий от хохота Мерлин занялся тем же самым. В продолжение шутовской песни Артур менял даже несколько выражений: от каменного до багрового. В итоге он откашлялся и стал смеяться вместе со всеми. Справедливости ради менестрели прошлись прибаутками по всем известным личностям: они спели шуточную песенку и о Гвен, и о Гвейне (последнего это вообще не взволновало, так как в зале его давно не было, и его полностью занимало то, чем он занимался в восточной комнатке), и о Гаюсе, и о Мерлине, и о Леоне. Затем прозвучала очень красивая и нежная баллада об Артуре и Гвиневре. Мерлин сразу заметил, как облегченно выдохнула на первых строках королева и счастливо улыбнулась мужу. Наверное, он чего-то не знал. После определенного часа была совершена традиция: из каждого букета было вытащено по три цветка и брошено на пол, а потом все желающие вышли танцевать по этому усеянному цветами залу под нескончаемые мелодии музыкантов. Мерлин тут же исчез: он пригнулся и чуть ли не ползком принялся спасаться бегством. Тем не менее, вскоре он просто-напросто столкнулся с идущей ему навстречу так же пригнувшейся служанкой. Юлия - златоволосое чудо с огромными глазами и пухлыми губами - задорно поздоровалась с ним и, схватив за руку, снова вытащила танцевать. Маг только удрученно вздохнул и попытался поспевать за ней ногами и не краснеть каждый раз, когда она касалась его талии. Ни одна девушка еще этого не делала. Даже Фрейя, но та просто не успела... Когда танцы окончились, все в третий раз сели за стол, вспоминая, за что еще можно выпить. Кто-то в шутку предложил тост за Мерлина, и Артур, поднимая кубок, смеясь, так хлопнул слугу по спине, что чуть не выбил из него весь дух. Мерлин, со сварливой улыбкой потирая плечо, мысленно поинтересовался, какого уровня удар был бы у Утера, если бы он знал, что его сын поднимает на круэльском пире тост за своего слугу. А затем, как бы подловив момент, в позу встал еще один менестрель и запел: - Было одно королевство к югу от зла. Жили в том королевстве король и слуга. Только не мог понять там никто никогда, Кто точно из них там король и слуга. То крик ''Мерлин, заткнись!" будит всех по утрам, То "Артур, поднимайся!" слышно всем морям. С тех пор и гадали все округа Кто из них там король и слуга. Задумали как-то в том королевстве Прознать все-таки о так наболевшем, Узнать, и чтоб точно и наверняка Кто из них точно король и слуга. Прийти и спросить: "Так, мол, и так, Ну не можем понять вас никак. Ответьте народу наверняка: Кто из вас тут король и слуга?" Ответили те не издалека: "Я король тут, а он - мой слуга". Все удивились и тут же спросили: "Отчего вы такими похожими были? Такими веселыми, близкими стали? Ведь вас же просто вместе работать призвали!" Ответили те без прикрас и печали: "Просто друзьями друг другу мы стали". Было одно королевство к югу от зла, Жили в том королевстве король и слуга. Больше не путались жители никогда, Ведь королевством правила дружба всегда! (4) Описать реакцию к этой бездарной на рифму и слог песенке просто нереально. Хохот гремел так, что, казалось, скоро рухнут башни у замка. - Видали? - не прекращая смеяться, спросила Гвиневра, так, чтобы слышали ее только двое. - Уже весь Альбион знает, что вы друзья, а вы все притворяетесь, что ненавидите друг друга! Оба друга остолбенели и от песни, и от этой фразы. Мерлин очнулся первым и принялся гоготать вместе с толпой. Поборовший возмущение король вскоре притянул слугу за шею в дружеском объятии и тоже рассмеялся. Маг только на секунду заметил, как уничижающе на них косятся советники, но, черт возьми, действительно, что могло быть лучше королевства, в котором правит дружба? Смех, хоть и не хотел проходить очень долго, все же кое-как стих. Все принялись просто есть, слушая бессловесные мелодии музыкантов, которые, уловив настроение публики, стали наигрывать что-то спокойное и прекрасное какой-то древней красотой, заставлявшей на сытый и уже немного сонный желудок задуматься о душе. Наевшийся Мерлин тем более клевал носом, что за сегодня он жутко устал. Поэтому подошедший к нему Слизерин испугал его, разбудив. - Извини, - пробурчал колдун, слегка нервно поведя плечами и окидывая пиршество не особенно одобрительным взглядом. - Ты видел Годрика? Я его по всему залу ищу. - Годрика? - Мерлин отлепился от стены, кинув взгляд в то место стола, где последний раз видел Гриффиндора. Потом вспомнил. - А, так он вышел. Я думал, он тебя пошел искать. - Куда вышел? - со вздохом спросил Салазар. - Не знаю, но он пропал сразу после розыгрыша скомороха. Слизерин вдруг напрягся и нахмурился. - Какого скомороха? Мерлин улыбнулся ему. - Ты скоморохов не видел? Обычного. Он Артура разыграл. Позвал куда-то, а сам смылся. Видимо, преданный королю рыцарь решил разыскать сего шутника... Эй, ты куда? Салазар, больше ни слова не говоря и ничего не спрашивая, развернулся и быстрым шагом направился вон из зала. Мерлин подумал, что у этих двоих свои отношения. И что вообще могло связать дружбой таких людей, как Гриффиндор и Слизерин? Но тут рыцари во главе с Леоном стали обсуждать что-то смешное, и мысли о двух магах быстро улетучились из головы Мерлина. * - цитата из одноименной песни группы Blackmore's night 1-3 - стихи Ирины Богдановской 4 - собственное бездарное сочинение