***
Поздний вечер. В большом двухэтажном особняке собрались господа разных мастей. Художники, поэты, критики, музыканты, танцоры, философы, торговцы и купцы. Много интересных личностей. В полумраке помещения витала интимная и расслабляющая атмосфера. Со всех сторон звучали приглушённые голоса гостей. Вездесущие слуги с напитками и закусками неуловимой тенью мелькающие то тут то там. Что ещё нужно для хорошего вечера? Наверно, компания закадычных друзей, миловидная девчушка в открытой одежде и бокал с Мерло*? Скорее всего, да. Но, ни того ни другого у Николая Васильевича не было. Неловкость и скованность в перемешку с нервозностью витали вокруг него. В общем, чувствовал он себя не в своей тарелке. Медленно потягивая лёгкое вино и грустно осматривая толпу, он уже принял решение удалиться, как вдруг к нему подошёл высокий статный мужчина с тростью, в классическом чёрном костюме и цилиндре. Сам по себе он был весьма красив. Высокий, кудрявый, со смазливым лицом и добрым взглядом. Когда Гоголь понял, что он уже несколько минут рассматривает симпатичного молодого человека перед собой, то тут же покрылся румянцем. Он уже собирался открыть рот для оправданий, как его перебили: – Неплохой вечер, не правда ли?- мило улыбнувшись спросил мужчина. Николай разочарованно выдохнул и потёр переносицу: ему не дали уйти. – Не думаю,- Гоголь опустил взгляд на свой опустевший бокал, вздохнул и продолжил.- Мне не нравятся людные места. – О, я вас понимаю,- он прикрыл глаза и мечтательно улыбнулся. Николай Васильевич даже невольно залюбовался им. Но незнакомец резко открыл глаза и повернулся, встречаясь с взглядом собеседника.- С кем имею честь говорить? – Николай,- пробурчал поэт, смущённый такой внезапной близостью,- Николай Гоголь. – Александр Пушкин!- радостно представился мужчина и протянул руку.- Очень приятно познакомиться! Так и не дождавшись ответного жеста, он пожал чужую руку и продолжил: – Раз уж мы оба проводим вечер в одиночестве, так почему бы нам не скоротать его вместе? На втором этаже, как раз есть комнаты для отдыха. И, не спрашивая разрешения, потащил бедного паренька за собой. Коля задохнулся от такой наглости. У этого человека вообще есть хоть капля манер? Возмущенный до глубины души Гоголь, попытался вырвать руку из стальной хватки. Не получилось. Приняв ещё пару вялых попыток это сделать, которые, к слову, не увенчались успехом, он уже смирился со своей участью и позволил тащить себя наверх. Комната отдыха встретила их приятным полумраком и прохладой. Николай пытался рассмотреть интерьер помещения, когда Пушкин уже усадил его на диван в особо тёмном углу, а сам направился к небольшой деревянной тумбе и открыл её. Пока Александр чём-то бренчал, Николай предпринял ещё одну попытку осмотреться. Небольшая комнатка в бардовых и тёмно-зелёных тонах, насквозь пропахшая древесиной и травой, заставляла расслабиться и прикрыть глаза. Большое окно выходило на берёзовую рощицу, что так гармонично сочеталась с атмосферой помещения. Тёмно-зелёные тюли из бархата, бордовый ковёр с узорами, канделябры на стенах, что предоставляли какое-никакое освещение. Тот самый угловой, коричневый, с мягкой обивкой диван, на котором сейчас разместился Николай. Посреди комнаты небольшой деревянный столик, с вазой трав внутри. Видимо, это они и пахнут. Большой старый книжный шкаф рядом с окном, на верхней полке которого стоят Иконы и Библия. Со вкусом. Пока он рассматривал интерьер, Александр уже вытащил из тумбы, что оказалась мини баром, пару бутылок алкоголя и стал приближаться к Гоголю. Тот услышав приближающийся шаги, вздрогнул и перевёл взгляд с картины напротив на собеседника. – Виски, бренди, ром, вино** или изволите чего покрепче?- спросил улыбающийся мужчина. – В-вино,- пробормотал Николай.- Я плохо переношу спиртное. Мужчина понимающe кивнул, налил во взявшийся из воздуха бокал красного сладкого и протянул его Гоголю. Тот же, благодарно кивнув, принял напиток сразу делая пару глотков. Сам Александр сел рядом и стал попивать прямо из горла ром, пытаясь завязать диалог. По началу парень не шел на контакт, но спустя пол часа попыток начать разговор, вся его неловкость, в перемешку с нервозностью, постепенно сошла на нет. За разговорами с новым знакомым, он утратил счёт времени. Перестав обращать внимание на Пушкина, что сейчас рассказывал о своей новой идее для повести, и прислушался к звукам снизу. Ничего не слышно. Скорее всего все уже ушли или разбрелись по гостевым комнатам. Значит и ему пора. Поднявшись с дивана и слегка покачиваясь, он пошёл к двери, совершенно игнорируя рассказ мужчины. Парень уже почти дошёл до намеченной цели, как его окликнули. – Куда же вы, друг мой? – Домой мне надо,- опустив ладонь на дверную ручку, заплетающимся языком проговорил Коля и обернулся, чтобы осмотреть место их пьянства. М-да, между собой они пропустили практически четыре бутылки. Слишком много для молодого писателя. Он уже собирался толкнуть дверь, как его шею и талию обвили чужие сильные руки. – Не думаю, что вы сегодня куда-то уйдёте или вообще встанете,- и провернул ключ в замочной скважине на себя. Щёлк. И тут Николай Васильевич знатно наложил в штаны. Испугался, так сказать. Масштаб проблемы до него начал доходить только сейчас. Даже, кажется, протрезвел. Он, молодой, слегка подвыпивший, паренёк, сейчас наедине в комнате с , не менее пьяным мужчиной сильнее и старше его лет на десять. Черт. Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт. Свои размышления он прервал, когда почувствовал что-то мокрое на своей шее. Язык. Чужой. Твою мать, он сейчас расплачется от своего бессилия. В глазах стали скапливать слёзы. Александр же, времени зря не теряя, стал покрывать тонкую бледную шею дорожкой укусов, сразу, словно в знак извинения, зализывая красный след. Гоголь предпринял попытку вырваться. Неудача. Паника нарастала, он уже собирался кричать, но его резко вжали в стену и заткнули поцелуем. Блять. Сознание медленно ускользало от парня. Он не помнил, как очутился на том самом диване, где ещё пять минут назад проводили пьяные дискуссии. Сука. Не так он себе представлял свой первый раз…***
Александр медленно водил вокруг сжатого колечка мышц, чувствуя как парень под ним намокает. Затем, шумно выдохнув, попробовал ввести один палец внутрь. Звенящая тишина. И самый сладкий стон за всю половую жизнь Пушкина. Не став ждать, он вставил ещё один палец. Чёрт, как же узко. Остановив выбор на двух, он стал растягивать мальчишку под себя. Всё же он не хочет доставлять боль этому милому существу. Попутно с этим он ласкал грудь Николая. Слегка прикусывая правый сосок, свободной рукой он играл со вторым. Помещение затопило стонами и криками. Гоголь упустил момент когда внутри оказалось уже четыре пальца. Александр почувствовав, что парень достаточно готов, чтобы принять его, рывком снял с себя штаны и панталоны. В животе покалывало от предвкушения, а узел возбуждения завязывался всё туже и туже. Коля, больше не ощущая на себе чужих рук, опустил взгляд вниз. Сука. Он же порвётся от такого размера. Налившийся кровью пульсирующий член длиной в сантиметров двадцать головкой нацеливался на его промежность. Гоголь тяжело сглотнул. Весь его настрой не разрыдаться канул в лету. Похоже встать он не сможет ещё неделю. Пушкин, видя побледневшего паренька, усмехнулся. Ещё бы не гордиться таким размером. Но тут же стёр с лица ухмылку и приставил кончик к анусу, слегка проталкиваясь внутрь. Коля, судорожно хватаясь за простыню, взявшуюся невесть откуда, прогнулся и взвизгнул. Это даже не треть длины, а он уже готов заплакать от боли, не смотря на подготовку! Александр дождался, когда партнёр привыкнет к ощущениям, и резко вошёл на всю длину. Крик, который наверняка многих разбудил, звоном отозвался в ушах. По бедру стекла струйка крови. Если составлять график вещей причиняющих дискомфорт, то это будет на втором месте, после удара мизинцем о тумбочку. Чувствовать кого-то внутри себя было как минимум… странно. А ещё очень больно. Ощущение, словно тебя разрывают изнутри. Из потока беспорядочных мыслей его вырвал толчок. Стон полный боли сорвался с губ Гоголя, отчаянно выгибающегося на простынях. Пушкин цыкнул. Всё же паренёк был слишком узок. Толкнувшись снова, он постарался найти ту самую точку. Не попал. Первый блин всегда комом. Ну провал, это не падение, падение, это там где упал. Ещё одна попытка. О, да, он смог. Член проехался прямо по простате, отчего звуки, которые издавал Николай, переросли в стоны наслаждения. Всё же, это не так не приятно. С каждым толчком, кайф от ощущения члена внутри только разрастался. Он не знал сколько времени прошло, не помнил в какой момент очутился на четвереньках, полностью доступный для чужих ласк. Кончая раз за разом, он просто забылся, суживая все чувства на плоти в себе. Это было настолько приятно, что он не отдавал себе отчета в действиях. Но и усталость давала о себе знать, постепенно заставляя темнеть в глазах и подгибаться руки. – О, дорогой мой, - голос прозвучал где-то над ухом, - вы же еле стоите. Пора закругляться, но я всё ещё не кончил. Придётся постоять на коленках, милый. Одним рывком, Николай Васильевич очутился перед диваном между ног Александра. Пульсирующий член тёрся о губы, оставляя след от выступающей смазки. Чисто инстинктивно, Гоголь взял головку в рот, аккуратно посасывая. Руками он начал водить у основания. Пушкин блаженно постанывая, откинулся на диван, одновременно с этим, насаживая паренька полностью, упираясь ему в щёку. Писатель работал ртом интенсивно, стараясь принести максимум удовольствия. Через какое-то время, оба кончили, тяжело дыша. Малец тыльной стороной ладони вытирал рот от спермы. – Чё-ё-ёрт, это лучший минет в жизни… да и секс в принципе тоже, - прикрывая глаза, пробормотал он, - Где ты этому научился? Но ответа не последовало. Александр недоуменно посмотрел в низ и позволил себе лёгкую улыбку. Николай сладко посапывал, утомлённый столь длительным соитием, щекой упираясь в чужое бедро, и что-то бормотал во сне. Пушкин погладил растрёпанные волосы партнёра и усмехнулся. М-да, не каждый день имеешь парня в постели. И всё же ему понравилось. Громко выдохнув, он начал собираться. Сложил вещи, поправил простыни, оделся сам и уже собирался покинуть комнату, как вспомнил про своего нового друга. Цыкнув, он замотал его в чистую простыню и уложил на диван (который пережил слишком многое). Оставив невесомый поцелуй на виске парня, он вышел из комнаты. А за окном закат был ал.....