Потрепанные нити судьбы

      Мир был жестокий, прогнивший насквозь войнами. Насилие не было чем-то запредельным, двенадцатилетний убийца — норма. Быть ниндзя — почетно. Убийство людей во благо селения — обыденность. Выматывающие тренировки с малых лет были рутиной, а дети и не смели и жаловаться, скорее даже не думали об этом.       Который год она жила уже в этом мире. В новом теле девчонки из давно сгинувшего клана Узумаки, скрывалась вместе с сенсеем, голодала и плакала. Так много и надрывно, тихо в кулак или вовсе без слез. Ужасные тренировки, из-за которых порой неделями не получалось вставать, но сенсей говорил, что это необходимо, если хочешь выжить в этом мире. Но вечно сопровождающая мысль, что жить в этом мире совсем не хочется, смелась страхом и горем из-за потери сенсея. Единственного, кто, по-своему, но заботился о ней.       Это был первый раз, когда она видела смерть настолько близко и это был первый раз, когда она захотела убить. Отомстить тем тварям, шиноби Киригакуре, что подобно обезумевшим зверям накинулись на их временное пристанище. На старого, измученного скитаниями и голодом мужчину, что просто попался им на глаза. Все тренировки словно вылетели из головы, а тело крупно дрожало, наблюдая за мерзкой картиной. То отвратительное чувство ненависти отступило, заменяя животной паникой. «Бежать!» — кричали инстинкты, «Скрой чакру.» — шептал знакомый голос. И насколько это было возможно она понизила уровень и ринулась прочь, куда глаза гладят, сквозь пелену горьких слез. Ноги ужасно гудели, все лицо и открытые участки кожи были покрыты царапинами и синяками, голова шла кругом и был только вопрос времени, когда она свалиться в обморок от обезвоживания. Бежала она не менее трех часов.       Ослепительные вспышки, смешанный страх и ненависть заполняли безграничную пустоту. Словно кислота разъедали волосы, слой за слоем кожу, мышцы до самых костей. Кричать не получалось — голосовых связок не осталось, а тело продолжало тлеть в невозможно длинной агонии и только заполненный ужасом разум оставался до последнего. Когда глазные яблоки были поглощены, когда жизненно важные органы при пожирании издавали хлюпающие и причмокивающие звуки, нутром услышанные с отсутствием барабанных перепонок, осталось только издевательски спокойное биение сердца, с каждым стуком становящиеся медленнее и громче.       Последний, словно колокол в башне, стук отрезвил.       С губ сорвался полу-вздох, полу-всхлип и с облегчением осознала, что вся она на месте и чувствует себя хорошо, даже лучше, чем раньше, когда они с сенсеем двигались к границам страны Чая через страну Огня. Как-будто воздух выбили из ее легких. Лесная опушка. Неизвестные чакровые сигнатуры. Дюжина. Кровавое месиво. Погоня.       На глаза навернулись слезы, а тело задрожало. Этого не может быть. Этого не должно было случится. Они ведь так усердно скрывались. Были предельно осторожны на протяжении четырех лет. Она должна была почувствовать врагов раньше. Должна была предупредить сенсея и поспешно скрыться. Переждать. Их в десять раз больше и это не обычные разбойники, которых она сама могла бы устранить. Это матерые шиноби.       Она должна была, но тренировки оказались бесполезны перед настигнувшим. Как бы сенсей не готовил и не проверял ее на прочность этого не хватило. Она оказалась беспомощна и теперь осталась одна в этом ужасном мире, где бушевала мировая война. Может в мирное время она бы и смогла выжить, но не сейчас. Без опоры не было и шанса, но… Это ведь не значит, что пытаться не стоит.       Вдохнув поглубже воздуха, открыла глаза, оглядываясь местность. Вместо густых лесов страны Огня увидела очерченное грязно-бежевым пространство. Сбитая с толку оглядела себя — ни ссадины. Теплое успокаивающее чувство расцвело в груди, а мысли застрекотали в надежде. Неужто все случившееся — всего лишь кошмарный сон? И сейчас весь пыхтящий, худощавый и саркастичный сенсей зайдет в палатку и бросит хмурый взгляд, говорящий: «Снова ты проспала утреннюю тренировку, балда», а затем хмыкнет предупреждающе.       Отбросив воспоминания, осмотрелась снова. Просторная, чистая палатка, не избитая временем. Это была точно не их вещь. Сглотнув, сосредоточилась и сложила печать концентрации. Нужно проверить чакровые сиг-  — Без глупостей. — угрожающе произнес тот, кто неожиданно быстрым движением заломил за спину руки. Перестав, казалось, дышать, попыталась повернуть голову к нападавшему. Если он один, то можно вывернуться из захвата, затем использовать катон для отвлечения внимания, а затем шуншином сбежать подальше. Конечно, идеально не выйдет, но выбора нет.  — Йо, ты чего подорвался-то? — произнес поодаль голос откуда-то со спины. Нападавший напрягся, сжимая крепче. — Ты чего делаешь?! — закричал в негодовании.  — Пока нет сенсея я за главного, помнишь? — с ноткой гордости произнес. — А она, — мотанул головой. — начала складывать печати.  — Но Какаши! — возмутился было он, но его прервали рычанием.  — Заткнись, придурок.       Руки начали затекать, а держащий принялся испускать Ки, подавляя. Хотелось ответить своим Ки, но она поняла, что к хорошему это не приведет, а поэтому попыталась максимально расслабиться, насколько позволяла ситуация, показывая, что сопротивления не будет.  — И что делать? — уже тише спросил тот, что поодаль, словно она не услышит.  — Что вам от меня нужно? — попыталась она, понимая, что «сенсей» у них главный и понятно, что вряд ли ей объяснят намерения, но стоило попробовать.  — Откуда ты? — требовательно спросил тот, что держал, игнорируя оба вопроса.       Вдохнула воздуха, осознав, что до этого все время не дышала. Голова закружилась, но взяла себя в руки, думая над ответом.  — Я не принадлежу никаким селениям.       Позвоночником почувствовав, что ей не верят, максимально сжалась, опустив голову. Последние годы это было правдой, ведь Узушиогакуре более не существовало, а узнав, что родом оттуда ситуация могла бы и усугубиться. Без печати все еще очень сложно было концентрироваться, но не двигаясь могло что-то и получится. Сосредоточилась на местности, стараясь почувствовать чакру за пределами палатки. Границы «видимого» медленно раздвигались, углубляя чувство. Еще одна чакровая сигнатура находилась недалеко от палатки и —       С губ сорвался стон боли, когда неожиданно в пределах палатки появилась как из воздуха еще одна фигура.  — Вижу, она уже очнулась. — проговорил глубоким голосом прибывший. Шок от внезапного искривления пространства вызвал мигрень. — Можешь ее отпустить. Поколебавшись, все-таки разомкнул руки, отходя. Она на одном только желании не свалилась в обморок.  — Ты в порядке? — раздалось напротив, заставив вздрогнуть и отпрыгнуть к стенке. Два силуэта почти бросились вслед, но мужчина поднял руку, говоря, что все под контролем. Выжидающе смотрел, мягко улыбаясь. Позволила себе оглядеть мужчину. Светлые волосы, острый взгляд голубых глаз и хитай-ате Конохи. Образ казался довольно знакомым, но стресс словно блокировал все воспоминания.  — Ч-что нужно Конохе от меня? — тихо спросила, требовательно глядя глаза в глаза.       Мужчина покачал головой.  — Совершенно ничего, хотя это будет зависеть от тебя.       Его слова насторожили, заставив попытаться отползти еще дальше. Шансов против четырех шиноби, а судя по чакре «сенсея» тот был даже выше джоунина, вовсе не было.  — Откуда ты? — снова спросили.       Если эта Коноха, то, может быть, они не станут убивать? Может им пригодится чистокровная Узумаки?       Опустила голову.  — На данный момент я не принадлежу ни одному скрытому селению.  — Нукенин? — спросил тот, что держал. Покачала головой.  — Нет. Я-я… — голос сорвался. Было так страшно. Почему все так внезапно? Вдруг они все-таки убьют? — из Узушиогакуре. — на выдохе произнесла, поднимая глаза. Блондин кивнул чему-то своему.  — Спутники? Снова покачала головой.  — Я… П-путешествовала с сенсеем, но накануне, когда я отлучилась, на него напали шиноби Киригакуре и, — с губ сорвался всхлип, а на глаза снова навернулись слезы. Яростно их вытерла, выпрямляясь. — убили его.       «И это твоя вина.» — шептал голос в голове. «Если бы ты была усерднее, если бы не распускала нюни каждый раз, то этого бы не случилось.» — шипел он, напоминая. К горлу поступили рыдания. Снова. «Ты жалкая.» — это правда. Она проглотила рыдания титаническим усилием, понимая, что сейчас в окружении настоящих шиноби. Спустя несколько минут восстановила дыхание и подняла голову, оглядывая остальных. Они все казались такими знакомыми, но ухватиться за ниточку воспоминаний было сложно. Да и делала это сейчас только потому, что анализировать дальнейшие действия коноховцев было откровенно страшно. Она была трусихой. Даже умереть и избавить этот мир от себя не может. «Это сейчас не важно.» — отдернула себя. Было правильнее отрешится от чувств. Как учил сенсей.  — Соболезную твоей утрате. — мягко проговорил старший. Сдержанно кивнула. — Меня зовут Намикадзе Минато. — он окинул взглядом остальных, явно призывая сделать тоже самое.  — Учиха Обито. — гордо проговорил брюнет. Сердце пропустило удар. Осколки воспоминаний больно впились в сознание. Обрушенная пещера, красные глаза, проект «глаз луны». Дала себе ментальную пощечину. Не время.  — Хатаке Какаши. — важно произнес парень в маске. Пожалуй, он казался знакомее всего. Она словно знала его лично.  — Нохара Рин. — с улыбкой представилась куноичи, чакра которой ранее находилась за пределами палатки.       Снова кивнула, пытаясь выдавить улыбку, разглядывая новых знакомых. Они выглядели как ровесники, может, на год или два старше ее саму. Конечно, ее ментальный возраст был старше, хотя, это ничего не значит. Блондин прокашлялся, призывая к вниманию. Откинула чуть голову в непонимании.  — А тебя как зовут? — подсказал Намикадзе.  — Узумаки. — просто ответила, прикусывая изнутри щеку. Они выжидающе смотрели, пока Учиха не выдержал и не выпалил, слишком близко приближаясь:  — А имя-то твое, какое?       Хатаке фыркнул, наблюдая холодным взглядом темно-серых глаз.       Вот оно что. Повела плечами, думая куда деть взгляд.  — У меня его, хм… Нет? — полувопросительно произнесла, а потом кивнула.       Присутствующее выглядели смущенно. И молчание становилось все напряжение. Даже вся та яркая энергия исходящая от Учихи стала колебаться и сгущаться во что-то менее приятное. Черт, почему он так близко? Хотелось оттолкнуть от себя шиноби, но это чревата. Вообще двигаться было боязно.       Намикадзе вздохнул, поднимаясь с колен.  — Ну что-ж, Узумаки-чан, благодаря договору между нашими скрытыми селениями мы можем предоставить тебе дом. — пояснил мужчина. — Конечно, все это нужно обговорить с Хокаге и провести остальные процедуры, но если ты хотела бы пройти с нами, то мы не будем против.       Обрести дом? Было больно думать о доме, о семье, но каждый вечер она мечтала о том, что когда-нибудь найдет свое счастье, успокоение и никогда больше не свяжется с этой стороной мира. Но привычка жить в грезах была непозволительна, она давала слабину в бдительности. Один раз шиноби — всегда шиноби.             Но… Может быть, все же лучше под крылом ниндзя быть, где за спиной товарищи, а не скитаться в одиночку по миру в поисках себя?       Не найдя в себе силы на самом деле об этом задуматься, кивнула.  — Мне бы… Хотелось!       Продолжая двигаться в заданном тайчо темпе, Узумаки все отчетливее проникалась к своим мыслям: отвращением и негодованием. Всю жизнь гласящая, что насилие и войны — это не выход, что это лишь замкнутый круг, который нужно разорвать, все равно позволила себе окунуться во мглу боли и желании мести. Пусть это были только мысли, желания, и никак не действия, но все равно становилось тошнотворно от самой себя. Да, само ремесло шиноби вилось вокруг этих понятий, но одно дело работа, вынужденная мера, что не состыкуется с убеждениями и моралью, а другое дело, когда хотелось это сделать.       Команда Конохи двигалась в молчании, а она все чувствовала пристальный взгляд Намикадзе на своей спине, также, как и слежку Хатаке, двое же других вовсе не обращали внимания, занятые своими мыслями и оглядками на сокомандников: Учиха на Нохару; а девчонка, в свою очередь, на Хатаке.       В голове промелькнула мысль о подростковой влюбленности, Узумаки в своем положении не могла обзавестись предметом восхищения, да и никогда, что в той, что особенно в этой жизни, не особо-то и хотелось. А эти ребята находили время и мысли на такое, что было благословением, все-таки Коноха более осторожно и бережно относилась к начинающим шиноби, но все же была война и наверняка каждому из них не раз приходилось видеть смерть и своими руками ее воплощать. От этих мыслей проходил холодок по спине. Конечно, они сами шагнули к миру шиноби, у них был выбор, в отличии от Узумаки, но все же война была войной и это было ужасное время даже для опытных шиноби.  — Э-это Конохагакуре? — оглядывая стены, казалось, без конца и края, поинтересовалась.       Учиха хмыкнул, гордо поднимая голову:  — Так и есть, самая сильная и лучшая скрытая деревня, Хокаге которой я стану.       Прозрачная улыбка обременила лицо девушки.  — Думаю, если постараешься, то у тебя все выйдет. — озвучила свои мысли Узумаки, наблюдая за говорившим. Тот остановился, удивленно смотря словно не веря. Хатаке кинул нечитаемый взгляд, но почти сразу отвернулся. Обито ослепительно улыбнулся, продолжая бег.  — Было бы классно, если бы ты это увидела, будучи в Конохе. — бросил он через плечо, ускоряясь. Сердце пропустило удар, а ноги на мгновение дрогнули. Это было странное чувство, чем-то схожее с тем, когда сенсей изредка удовлетворенно хмыкал, бросая одобрительную ухмылку, наблюдая за тренировкой. Тревожное, хаотичное, но теплое чувство, что ярко ощущалось в груди, заставило снова окунуться в воспоминания, от которых хотелось всеми силами оградиться, хоть они и были единственным чем-то светлым за эти годы.       Тем временем все-таки минули ограждения селения, показывая огромные ворота, что были входом. Сердце затрепетало в волнении и на мгновение хотелось скрыться подальше, убежать от неизвестности, за которой может оказаться опасность, но если признаться самой себе, то усталость от вечных скитаний накопилась, хотелось наконец где-то осесть. Конечно, вероятно, спокойная жизнь гражданки ей уже не светит, но надежда теплилась где-то в низу живота.       Наткнувшись на оценивающие взгляды шиноби-стражников, которым Намикадзе, вероятно, разъяснял ситуацию, опустила голову, машинально вставая за спины команды. Хатаке заметил это и, в свою очередь, встал позади Узумаки, для уверенности, что та ничего не предпримет. Недоверие парня нисколько не оскорбило ее, ведь у самой вбитые в голову истины повторялись словно громкоговорителем, вызывая мигрень, но все же нельзя было вечно убегать, а бороться и смысла не было. Здесь либо начнется ее новая жизнь, либо закончится наконец.