***
С нескрываемым любопытством Кохэку оглядывала улицы Конохи, вновь поражаясь умиротворению селения, что так разнилось с госпиталем и тем, что находится за пределами стен. Люди сновали туда-сюда, но таких столпотворений, как в первый день не было. Кушина тактично не отвлекала подопечную от разглядывания Конохи. Сама была на ее месте и примерно представляла чувства девчонки в данный момент. В одно совсем мимолетное, но незабываемое мгновение вся жизнь меняется и мысли путаются: непонятно перемены к лучшему или худшему. Но если у Кушины на первый взгляд к худшему, то у Кохэку наоборот. Но кто знает? Ведь перемены, что были в жизни Кушины привели ее к сегодняшнему счастью, а что ждет эту юную особу неизвестно.Глава 2. Первые шаги
14 февраля 2021 г. в 22:21
Оставаться на месте без дела было чертовски сложно. Так и хотелось что-то сделать, что-то узнать, с кем-то поговорить, но Глава госпиталя — Сенджу Цунаде — чье внимание лично пало на нее, была непреклонна в своем решении, а переспрашивать ее было, честно говоря, боязно. Палату Узумаки делила с одним человеком, но и он, увы, собеседником стать не мог: был в искусственной коме.
Поэтому единственным развлечением было осматривание палаты, которая, к слову, была вовсе ничем не примечательной: две койки; аппарат, к которому был подключен сосед; две тумбы и все на том, и наблюдение в окно на густые деревья, чьи ветки противно скреблись о стекло.
Ночью, пока Кохэку была в отключке, ей сломали, а затем заново срастили кости. Когда очнулась, то вполне предельно ясно объяснили, что пытаться двигаться, а в особенности ходить, нельзя, ведь попросту не выйдет. Если без читерства, то ее ждала в будущем долгая и упорная реабилитация, но благодаря тому, что ее лечение под свое личное руководство взяла Сенджу-химе, то уже к завтрашнему дню Кохэку сможет ходить, да и бегать в теории тоже.
— Йо, Кохэку-чан! — прикрыла дверь за собой, проходя к койке. — Пришлось же мне поспорить, чтобы навестить тебя! Благо в картах я лучше Цунаде. — заговорческая ухмылка вызвала хихиканье.
— Утречка, Кушина-химе. — кивает, продолжая улыбаться. Теперь-то будет какая-то информация, а то обещанные подробности о дальнейшем отложили на потом, с легкой руки Сенджу, конечно.
Присела на рядом стоящий стул, улыбаясь, рассматривала девчонку, что хоть и смущалась под пристальным вниманием, но выглядела более спокойно, чем вчера. Кушина содрогалась от мысли, что пришлось пережить ей и что таких как она полно разбросано по всем странам. Но как только появился шанс взять к себе ее, то Кушина вцепилась в эту возможность всеми руками и ногами, ведь все-таки она была из главной ветви клана и после смерти Мито-сама ее сделали химе клана, а значит она в ответе за своих.
— Как тебе тут? Не скучно?
— Не представляете как! — воскликнула, всплескивая руками. — Конечно, если смотреть в дальнейшие перспективы, то так лучше, но сидеть, ничего не делая так до-о-о-олго…это!
Химе заливисто засмеялась.
— Прошло же только часа три от твоего пробуждения? — все еще посмеиваясь, спросила та.
— Целых! — нахмурилась, обратно укутываясь в одеяло. От нее так и сквозило возмущением и обидой, на что Кушина только еще больше захохотала.
— Ну не дуйся! — за рукой спрятала улыбку. — Уже завтра тебя выпишут, и я покажу где ты отныне будешь жить, то есть в моем и Минато поместье Узумаки, а также проведу экскурсию по всей Конохе, ведь теперь это твой дом.
В груди Узумаки младшей что-то затрепыхало, теплое и приятное.
— Дом, — прошептала, словно пережевывая и пробуя. — Конечно, а что насчет моей деятельности? — так и хотелось приступить снова к тренировкам, без страха, что в любой момент тебя могут убить. Конечно, это полезно, но не постоянно.
— М? А, я буду твоим личным наставником до получения звания генина, так как было решено, что идти в академию тебе нет надобности. — пожала плечами, улыбаясь. — Можно сказать, что это клановое образование. Точнее на бумаге так и будет написано.
Кивнула, обдумывая сказанное химе. Значит сначала Кушина проверит навыки и знание теории, которых очень мало, а потом составит план того, что нужно будет сделать, чтобы получить здесь генина. Если теория верна, то-
— А я ведь сдавать экзамен стану сразу, как буду готова, вне зависимости от выпуска академии? — задала интересующий вопрос, который поможет разобраться с тем, насколько Конохе не хватает солдат.
Взгляд сине-фиолетовых глаз стал серьезным. Она выпрямилась и кивнула.
— Да, это так.
Прикусила губу, обдумывая стоит ли дальше спрашивать. Даже если разговор с соклановцем-опекуном, то все же нужно тщательно выбирать сказанное, ведь насколько бы тяга крови не была сильной, но все равно они знакомы не более двух суток, а общались еще меньше. Нужно прощупать почву, прежде чем сеить что-то, а то ведь ей же плоды пожинать потом.
Вдохнула, откидываясь на подушку.
— Значит знакомиться со сверстниками придется уже непосредственно самой, — обреченно выдохнула, спихивая все на социальные проблемы. Этот вопрос тоже стоит обдумать, ведь без товарищей под боком будет много сложнее. Но это потом.
Химе не на шутку задумалась над этим вопросом, кивнула чему-то своему и сказала, что у нее есть на этот счет идея. Решение опекунши Кохэку не воодушевили, а скорее насторожили, ведь в подробности ее снова посвящать не стали. Лишь подмигнули и распрощались, предупредив, что заберут отсюда завтра с утра.
И снова она осталась наедине с коматозником, которого успела окрестить Акирой. Беседы с ним выходили весьма информативными, но заключение их довольно примитивны и ожидаемы, наверняка за счет того, что это был скорее монолог, чем что либо еще.
Процедуры на протяжении дня были легкими, так что погружать в сон не было надобности. Варево тут было едва съедобным, даже с учетом того, что Узумаки не была особо привередлива. Казалось, что тут она провела не меньше недели, хотя на деле шел второй вечер пребывания.
— Поэтому каждый четверг вечером приходишь сюда на процедуры. — заключила Сенджу-химе, отводя взгляд от планшетки.
— Я вас поняла, Цунаде-сан, — кивнула, нервно теребя край больничного халата.
— В чем дело? — нахмурилась та, замечая поведение пациентки. Много таких она видала, что боялись рассказать о каком-то волнующем их чувстве, что потом выливалось в глобальные проблемы с организмом.
— Ни в чем, — вздохнула, отводя взгляд. — я лишь…
Перед глазами снова встал окровавленный сенсей, что тряпичной куклой лежал на земле. Вздрогнула, вдаваясь в воспоминания. Раны… Они не мгновенно убили, он наверняка долго истекал кровью. К горлу поступила тошнота, а желудок скрутился в трубочку.
— Хотела бы знать основы ирьениндзюцу, чтобы быть в состоянии оказать помощь и довести до полноценного медика! — вскинула голову, врезаясь взглядом с карими глазами, что испытующе смотрели.
Дрожь прошлась по спине, захотелось сжаться в комочек, но Узумаки не позволила себе этого, продолжая гнуть свое через взгляд. Цунаде явно проверяла ее на прочность, эта женщина искала во всех стержень, а если такого не было, то и скатертью дорога, наверное потому она была благосклонна к довольно своенравной и вспыльчивой Кушине.
— Даже если тебя устроит ирьениндзюцу на уровне C ранга, то это огромное количество теории, после чего тебя запишут на смены в госпитале, что является большой ответственностью, сама видела, что происходит здесь, каждый медик насчету. Предупредила —запугала женщина, оценивая реакцию.
Это и правда было огромной ответственностью, к которой, возможно, Кохэку и не была готова, да и особо усидчивостью с контролем чакры она не отличалась, если честно взвесить, то это будет очень сложно, особенно для нее, с ее-то мягко говоря не малыми запасами чакры, а чтобы стать выдающимся медиком, то это нужно контроль чакры довести до филигранного уровня, что Узумаки не особо-то то нужно, ведь делать уклон на ирьениндзюцу она не собиралась, но те сложные тренировки, что нужны будут для осваивании того же C ранга помогут в дальнейшем.
Долго обдумывать это не стала, все-таки чем дольше молчит и сомнений показывает, тем больше причин Цунаде ей отказать.
— Я понимаю и принимаю всю ответственность! — предала словам столько уверенности, сколько могла и вздернула подбородок.
Та скептически сощурила глаза, а затем, усмехнувшись, кивнула.
— Хорошо, к завтрашнему утру, перед твоим уходом, я дам тебе список того, что тебе нужно будет изучить. — объяснила Сенджу. — Учти, я буду суровым учителем.
На лице девчушки расцвела улыбка.
— Хай, сенсей! — победно выкинула руку, улыбаясь во все тридцать два.
— А теперь, — настроение в комнате сразу изменилось и Узумаки подобралась, вслушиваясь. — ложись спать.
Грозный взгляд, который так и говорил: «А если нет, то уложу тебя уже я.», выбил все возмущение и протесты. Согласно кивнула и отвернулась к окну.
Небо было чистым, а звезды, что россыпью светились, все еще вызывали слабое недоумение и эстетическое наслаждение. В этом мире все краски были такими странными. Казалось, зависит от ситуации и чувств людей насколько тусклыми или напротив яркими они будут.
Она никак не могла притереться к этой вселенной, хотя память о прошлой жизни запечатала в глубине разума, как только выпала возможность. Одно дело знать, что ты живешь второй раз, но все же жить с первой страницы чистой книги, а другое дело, когда начинаешь с середины. Но странное чувство, появившиеся со знакомством шиноби Конохи, никак не хотело пропадать, а лишь усиливалось. Словно что-то ускользает сквозь пальцы, какая-то важная информация. И, честно говоря, Узумаки бы продолжила игнорировать это чувство, просто потому что боялась заглянуть в пучины своего разума, место где сокрыты ее воспоминания, страхи и надежды, место, где была похоронена обычная пятнадцати летняя девочка.
Но неизвестность еще страшнее, чем собственные кошмары, значит нужно заглянуть внутрь себя и понять, чем же так знакомы эти люди.
Завтрак пропустить не вышло, хотя, казалось, сделала для этого все. Голова нещадно болела после ночного приключения по закоулкам внутреннего мира и пару часов сна точно не сглаживали последствия, но в общем и целом это того стоило. Информация, что была добыта не малым трудом была бесценна. Конечно, знание будущих событий меньше оценить и нельзя, но были и свои загвоздки: до известных Кохэку событий еще два года, что было и плюсом и минусом, ведь было время, чтобы подготовится, но так же эти два года были неизвестностью, которая опять же пугала; эффект бабочки никто не отменял и кто знает, что случится с появлением Узумаки.
Во всей этой кутерьме воспоминаний и предположений того, что же ждет ее саму, Кохэку совсем не заметила приближение человека.
— Выглядишь паршиво. — хмуро заметила Сенджу-химе. — Говорила же ложится спать. — продолжила прожигать взглядом, от которого хотелось провалится под землю.
— Кошмары мучили. — полуправду выдала Кохэку. Все таки подсознание не было чем-то веселым, а врать удается легче, когда есть частичка правды. Что-что, а получать тумаки от Сенджу Цунаде уж точно не хотелось.
Та покачала головой и вздохнула, так понимающе вздохнула, а из недр сознание всплыло, что, кажется, в предыдущей войне она потеряла близких: Сенджу Наваки — брата; Като Дана — возлюбленного. Так вроде после последнего, что умер прямо у нее на руках, у нее гемофобия появилась.
Неужто через себя работает из-за обстоятельств, вызванных войной? М-да, страхи страхами, а обязанности ждут…
— Вот тебе список литературы, что нужно изучить, — вручает какой-то огрызок, что мало напоминает полноценный лист. — не прочитать, а изучить.
Кивнула, пробегаясь по строчкам. Значит, в библиотеку придется наведаться. Честно сказать, в медицине совсем не смыслила, но все же с чего-то начинают. Только вот все это изучить надо…
— А к какому времени изучить нужно? — не хотелось, чтобы планы были расплывчаты, все-таки она любила, когда все распределено по полочкам, без волнения и лишних трепыханий. Цунаде оторвала взгляд от планшетки, на которой строчила что-то с мед.карты Кохэку и покачала головой.
— Точных временных рамок не будет, все-таки я не знаю, как быстро ты усваиваешь материал, но на следующей нашей встречи, кстати, когда она у нас по плану? — сощурила глаза.
— В четверг.
Одобрительно кивнула.
— В четверг я проверю то, что ты успела изучить, ясно?
— Хай! — воскликнула, теребя бумажку в руках.
Плановый осмотр уже был и она ждала лишь когда ее отсюда заберет Кушина-химе. Здесь, конечно, тепло и даже кровать, но аура была. Лучше в лесу на ветках, чем здесь. Что в этой, что в прошлой жизни больница остается последнем местом, где Кохэку предпочитает бывать.
Как по заказу в палату врывается чуть взлохмаченная Узумаки-химе, что встретившись взглядом с Кохэку, улыбнулась и попыталась пригладить свое гнездо на голове, да-да, именно гнездо, по другому назвать и нельзя.
На лице девчонки появляется улыбка от увиденной картины, а с губ срывается смешок, который она не очень умело скрыла за кашлем.
— Доброе утро, Кушина-химе.
Та что-то фыркнула, кинула пакет и отошла в сторонку с Цунаде на разговор. Конечно было интересно о чем это они там шушукаются, но более любопытно было, что в пакете. Узумаки села в позу лотоса и принялась осматривать содержимое. То оказались черный топ с красной нашивкой водоворота на спине, бордовые штаны с множеством карманов и черные сандали. Лицо растянулось в улыбке, а в глазах защипало. Пальцы по кругу обводили знак собственного клана. Когда-то столь могущественного и дружного, а сейчас остались лишь тень от него, воспоминания в разбросанных по всему миру соклановцах и нашивках на жилетах Конохи.
Сенсей старался рассказывать как можно больше о культуре их клана, о обычаях, техниках, он тешил надежду о том, что традиции смогут выжить и строго наказал передать их уже своим отпрыскам. Ей бы самой выжить, а потом уже задумываться о наследии. По правде было страшно думать о детях в столь тяжелое время. Страшно было влюбиться, с осознанием того, что кто-то из вас может и не вернуться в один из дней.
Но таков этот мир, в котором очутилась Кохэку, и теперь отсюда никуда не деться. Придется жить по правилу: «Либо ты, либо тебя», хотя оно и было весьма отвратительным.
— Ты еще не переоделась? — над ухом удивленно произнесла Кушина, заставляя вздрогнуть.
Узумаки младшая нервно вспоминала о чем она думала до этого, и спустя пару мучительных мгновений взгляд все же упал на обновки.
— Извините, задумалась. — пожала плечами. Глазами наткнулась на рядом стоящую ширму и уже подумала встать за нее, но не тут-то было. Ноги подкосились, и только благодаря хорошей реакции рук не разбила себе лицо о кафель. Удивляться тут на самом деле нечему — предупреждали ведь, что не все так просто будет, но все равно липкое чувство паники окутало. Неспособность как обычно двигать телом пугала, но разум твердил, что нужно попробовать еще раз, что все выйдет, ведь так сказала Сенджу Цунаде — одна из трех санинов.
Такому человеку не доверять также глупо, как идти против него в бой. Так что собравшись, снова попыталась встать, немного трясущимися ногами, но смогла дойти до треклятой ширмы, осознав, что оставила на койке одежду.
Кушина на периферии следила за пыхтящей подопечной, улыбаясь. «Упорная девочка», — подумала она, отвлекаясь на слова Сенджу-химе. Та старалась понятно разъяснить почему именно нельзя делать те упражнения, которые для Кохэку подготовила Кушина, но, честно сказать, последняя в медицине была ноль и все потуги Цунаде проходили мимо ушей.
— Кушина! — возмутилась глава госпиталя. Упомянутая тяжело вздохнула, убирая за ухо прядь волос.
— Цунаде-сан, вы же знаете, что я и половины не поняла, что вы сказали, ттебанэ, лучше посоветуйте тогда, как же можно с нынешним состоянием Кохэку заниматься. — протараторила девушка, снова поправляя волосы.
Сенджу прищурилась, оглядывая как-то неожиданно подросшую уже девушку, что, казалось, совсем недавно появилась на пороге поместья ее покойной Мито-баа-сама. Годы пролетели, а из пухлощекой растерянной пацанки выросла сильная и красивая куноичи, что сейчас была также растеряна.
— Кушина, — чуть понизив голос и бросив взгляд на ширму, произнесла Цунаде. — ты что, волнуешься из-за ученичества? — сделала настолько удивленный голос, что Узумаки почти поверила, но озорные огоньки выдавали ирьенина с потрохами.
— Еще чего, ттебанэ! — нахохлилась, бросая взгляд на соклановца. — Ничего я не волнуюсь, — запнулась. — просто решила со всей серьезностью подойти. — закончила, кивая в подтверждении собственных слов, но не убедила даже себя — чего уж говорить про химе слизней. Та лишь хмыкнула, но не продолжила издевки, и без этого дел накопилось, а сколько бумажной волокиты!
Сейчас бы рюмочку саке…
— Я готова. — гордо произнесла девчонка, выглядывая из-за ширмы.
Кушина сразу, как по щелчку, отвлеклась, с нетерпением пытаясь рассмотреть подопечную. Но Кохэку едва ли можно было увидеть, не считая тускловатых янтарных глаз. Глаз, которые явно выделялись и не своей красотой, вовсе нет, а отражающейся скорбью. Старые глаза, которые видели смерть, и Сенджу-химе ненавидела замечать такой взгляд, особенно у детей, но такие, к сожалению, встречаются все чаще, и прибывшая Узумаки не стала исключением.
Нет, ну точно рюмочку сакэ.
— Передвигать ногами-то нормально можешь?
Кохэку прихрамывая вышла из-за ширмы, демонстрируя далеко не твердо поставленный, но вопреки уверенный шаг.
— Вполне. — коротко отозвалась, смущаясь под пристальными взглядами. Сейчас, едва не шатаясь на ровном месте, Кохэку отчетливо ощущала насколько сильные и духом, и телом женщины перед ней стояли, и с чувством полного восхищения она поставила себе цель стараться каждый день, чтобы приблизиться к такому результату. Чтобы лишь одно ее присутствие отдавало силой.
— Ох, как же хорошо все-таки тебе все подошло, ттебанэ! — оглядев критичным взглядом, улыбнулась Кушина. — Тебе самой-то нравится?
Кохэку оторопела, но затем, заливаясь краской, кивнула. Наряд и правда был замечательный, конечно, она бы предпочла что-то более закрытое на верх, но для климата Конохи в самый раз. Было странно ощущать чью-то, помимо сенсея, заботу, хотя и та была весьма своеобразной, к примеру, хмурый упрек насчет того, что сидит на холодной земле и пинки к костру или символический подзатыльник, когда зловредничала, отказываясь есть бедных лягушек, жалко ведь, хотя не ела толком с неделю.
Переминаясь с ноги на ногу, спросила:
— Гм, это все? — помахала вокруг себя и палаты, объяснялась Узумаки, имея ввиду выписку из больницы.
— Да-да, идите уже, отвлекаете меня от работы. — опомнилась Сенджу, стараясь не закатывать мечтательно глаза, предвкушая рюмочку…
— Ладушки, — кивнула Кушина, неожиданно оказываясь рядом с девчонкой. — Пойдем.
Выйдя из палаты, Кохэку мысленно попрощалась с «Акирой», пожелав ему скорейшего выздоровления. Петляя по коридорам, они миновали так сказать спокойное крыло и наткнулись на упорядочный хаус. Снова запах гнили от которого желудок сворачивался в узлы, а завтрак намеревался вот-вот покинуть тело, снова стоны и кряхтения боли. Сомнения и тревога насчет недавнего решения изучать медицинские техники появилось у Кохэку, но она постаралась их откинуть, ведь ирьениндзюцу очень важно, хотя бы просто шосен. Убеждения были весомыми, но сомнения и страх оставался. Становилось противно от собственной слабости, руки дрожали и холодели, а держать более-менее ровный шаг становилось все сложнее.
— Ох, как же не люблю больницы! — нарочито веселым тоном отозвалась Кушина-химе и, схватив за руку Кохэку, ускорила шаг почти что до бега, контролируя чтобы девочка не упала. Наконец оказавшись на свежем воздухе, обе Узумаки вздохнули с облегчением. Прохладный ветер мягко скользнул по коже, вызывая мурашки. Уже более спокойной поступью отправились к Узумаки Кушине домой.