Отголоски прошлого

На руины Москвы опускалась зловещая темнота, несущая с собой лишь холод и смерть. Ульман медленно спускался по полусломанному эскалатору в темноту туннеля. Пройдя многотонную громаду гермоворот, которые были уже 10 лет как открыты, он стянул с лица противогаз, вдыхая замшелый воздух родного метро. Ульман уже хотел было спуститься на пути, и пройти в туннель, но вдруг его внимание привлекла приоткрытая дверь в служебное помещение. — А чем чёрт не шутит? — усмехнулся спартанец — Может, и гель для волос найду. Боец понял, что пошутил, по факту, в пустоту. Сплюнув, он всё-таки решил проверить то помещение. Открыв дверь нараспашку, Ульман заглянул внутрь. Пыльные сломанные столы были выставлены в баррикаду перед дверью. Включив налобный фонарик, спартанец осветил помещение. Внимание его привлёк труп у противоположной к двери стены, который был снаряжён неплохо даже по меркам Спарты. Было видно, что человек умер уже давным-давно, но его труп не был заморожен или же съеден мутантами, что странно. Он был, скорее, мумифицирован. Толкнув один из столов перед входом так, чтобы тот открыл проход Ульману. Он быстрыми шагами дошёл до трупа и, оглядевшись по сторонам, присел у тела. — Американский броник… — присвистнул спартанец — Да и шлем тоже… И форма… Только триколор на шевроне. Рядом с трупом лежал вещмешок, который Ульман решил оставить «на десерт». Боец заметил, что в руке мертвеца был комок бумаги. Вздохнув, Ульман силой разжал засохшую руку, которая издала неприятный хруст, и взял из неё скомканную бумагу. Развернув её, он прочитал полувыцветший текст, написанный обычной шариковой ручкой. На бумажке было написано: «Патронов больше нет, автомат, фактически, в негодном состоянии, припасов уже давно нет… Хотя какая разница, всё равно рентгенов нахваталась так, что мой труп фонить будет ещё лет 5 после этого» После прочтения этих строк Ульман чуть не отпрыгнул от трупа, а потом осознал, что, скорее всего, этот труп лежит тут ещё с начала войны. Выдохнув, и поняв, что даже счётчик Гейгера не издаёт никаких сигналов, спартанец продолжил читать записку. «В вещмешке, что должен лежать рядом со мной, будут находиться секретные документы. Если после падения ракет кому-то ещё будут нужны эти материалы, то я прошу, донесите их до вашего командования. Майор контрразведки ФСБ РФ Имя и фамилию писать не буду, незачем» Взглянув на вещмешок, Ульман, не долго думая, подтянул его к себе. — А это уже интересно… — произнеся это, он развязал верёвку и раскрыл вещмешок. В нём находилось множество бумаг и папок. Достав одну из папок, боец сдунул пыль с обложки. На ней было написано: «Совершенно секретно». Открыв папку, он глянул только первую бумагу. Та гласила: «Совершенно секретно. Приказ Кому: Управление ВС РФ От кого: Верховный главнокомандующий ВС РФ От 10.05.13. В связи с увеличением мировой напряжённости и возможностью участия РФ в крупном военном конфликте, я, верховный главнокомандующий ВС РФ, настоящим приказываю: Подготовить проект «Гештальт» к использованию в боевых действиях в условиях ядерной, а также обычной войны. Начать незаметную мобилизацию войск. Привести все стратегические ядерные силы в полную боевую готовность. По усмотрению командования ССО, ГРУ, ВСН, ЦСН ФСБ «В» распределить подразделения специального назначения по стратегическим объектам страны, а также, при исключении возможности участия в войне РФ, распределить вышеперечисленные подразделения по странам союзникам» Усмехнувшись, Ульман закрыл папку и кинул её назад, в вещмешок. Понимая, что многого в этих документах он не поймёт, спартанец закрыл вещмешок и решил обыскать разгрузку трупа. Выдохнув, он открыл один из подсумков в разгрузке покойника, и заглянул в него. Патронов там, конечно, не было, однако был запечатанный конверт. Достав его, Ульман понял, что это письмо; одного он не смог понять: оно должно было быть отправленным или уже является полученным. В любом случае, он решил открыть его. В конверте находилось, как ни странно, письмо. Разложив бумагу, он бысто прочёл текст на ней: «Прости, что не смог ответить тебе в тот момент, как ты ушла. Да, служба у нас такая. Слушай, я знаю, что прозвучит это странно, но… Почему бы нам после всего этого куда-нибудь не прогуляться? Но, всё потом. Также в конверт кладу своё обручальное кольцо, тебе на сохранение, так как у меня может быть очень жарко… Главное, даже если я умру, то не забывай меня. С любовью, Серёжа.» Ульман грустно вздохнул и заглянул в конверт. И правда, там лежало кольцо. Он снова сложил письмо пополам и положил в конверт, а после снова засунул конверт в подсумок. Решив, что больше тут искать нечего, спартанец встал, взял с пола вещмешок и пошёл было к выходу, но вдруг увидел тетрадь на одном из столов. Подумав несколько секунд, он подошёл к столу и взял тетрадь в руки. Открыв её, Ульман понял, что трупа здесь должно было быть два. Сплюнув, боец осмотрелся и, увидев стул, устремился к нему. Осторожно присев, Ульман положил вещмешок с документами рядом с собой и открыл тетрадь. «30 июня 2013 года. Сегодня я купил эту тетрадь… Даже не знаю, как ещё начать личный дневник… В общем, не важно, всё равно делаю записи для себя. Так вот, вчера моя девушка предложила мне вести дневник, в который я буду записывать все яркие события за неделю. Ладно, хотя бы попробовать стоит. Эта неделя для меня пролетела незаметно, да и особо нечего рассказывать про неё. В Москве стоит жара, каникулы в разгаре. Сейчас тёплый воскресный вечер, и вместо того, чтобы пойти гулять, я сижу и пишу эту фигню. Ну, собственно, писать больше нечего, поэтому до следующего воскресенья…» Ульман перевернул страницу тетради. «6 июля 2013 года. Я… Никогда не думал, что это начнётся… Вот и она, великая и ужасная… 3-я Мировая война. Я не знаю, что будет с нами… Мне страшно… Но я пишу это дрожащими руками, на полу, просто для того, чтобы люди, которые через сотни лет, возможно, откопают наши останки из метро, знали, о чём мы думали в этот момент. А ведь неделя так хорошо начиналась… Девушку пригласил на свидание… В это воскресенье мы должны были встретиться… А теперь, видимо, не судьба. А сегодня… Я спал почти до обеда, а после зашёл в интернет. В этой суматохе я уже забыл, что я хотел в нём найти… А потом зазвучали сирены, я выбежал из дома и побежал к ближайшей станции метро. Толпы паникующих людей пытались прорваться вниз, кто-то нападал на военных, которые пытались успокоить толпу. Они стреляли в ответ… По женщинам, по старикам, по детям… Я бы, наверное, погиб в этой толпе, если бы не она — мой ангел-хранитель. Я даже не знаю, как и почему, но именно меня вытащила она — сотрудница ФСБ в крутой снаряге. Она чуть ли не силой затолкала меня в одно из помещений, а после закрыла дверь. Сильно она не распространялась, лишь сказала, что обращаться к ней можно как к сотруднице ФСБ. Теперь мы с ней вдвоём сидим тут. Прошло всего каких-то три минуты с того момента, как я попал в эту комнату, как я услышал за дверью сильный лязг. Как сказала сотрудница, то закрылись гермоворота… А потом… Потом я услышал взрывы. И крики. Крики обречённых людей, оставленных на поверхности. Я слышал их стоны, плач, я слышал то, как они бьют в дверь, умоляют впустить их внутрь… Я всё слышал… А потом я почувствовал, как земля задрожала… И всё стихло. Возможно, после этого мне казалось, но я отчётливо слышал детский плач. Я не могу описать, как это всё звучало. Да, именно звучало. Я зажмурился и не открывал глаза, когда всё это происходило. А после взрывов, когда даже плач — и тот стих, наступила леденящая душу тишина. Эти… Мгновения… Секунды… А может минуты, часы, дни… Стояла тишина. Все, от мала до велика, казалось, поняли, что человечество уничтожило само себя, и никто нас больше не спасёт. А потом все звуки вернулись. Как будто Бог, который на секунду поставил мир на паузу, снова запустил плёнку. И снова стоны, крики, плач… Только в этот раз уже в самом метро. Я не знаю, что будет дальше. Если я смогу, я буду писать, а если нет… То это моя последняя запись.» Ульман покачал головой. — Так ты ещё и не мужик… — проговорил он, глядя на труп — Надеюсь, хоть его ты спасла… Он снова перевернул страницу и продолжил читать. «Наверное, 9 июля 2013 года. Прошло примерно 3 дня. Метро не утихало лишь до первой ночи. А потом… Потом стало холодно. Очень. Я сначала думал, что это из-за ночи, но нет. Отныне, и ещё лет 20-30 в метро будет всегда так холодно, а в Москве будет ещё холоднее. Наступила ядерная зима. Что теперь мы будем делать? Что будем есть? Чем будем согреваться? На это не может дать ответ даже моя спасительница. Видимо, те, кто развязал эту войну, об этом и не думали. И правда, ведь нажать на красную кнопку — много ума не надо. И не важно, кто это сделал первый, а кто лишь защищался… Все страны виноваты в этом. А мы всё ещё сидим в этом помещении. Моя спасительница отдала мне свой ИРП и я смог нормально поесть. На все мои предложения поделится — она отказывала, лишь вертя в руках конверт с письмом, который, как мне казалось, она просто не решилась открыть. 3 дня ядерной войны прошло. Мы вошли в новую эру. Эру смерти, голода и страха…» Спартанец понимал, что тратит время тут зря, но он ничего не мог с собой поделать. От весёлого Ульмана в тот момент не осталось и следа. Он пролистнул лист тетради. «Июль 2013 года. Последняя запись. Я отчаялся так же, как и ФСБшница. Есть совершенно нечего. Сегодня она выходила из помещения, а вернулась как будто другой. Она сказала, что мы в ловушке. За дверью очень большой фон радиации. Как только она это произнесла, то до меня дошло, почему теперь я не слышал ничего из-за двери. Там уже некого было слышать. Меня спасли по счастливой случайности, ведь даже если бы я выжил в той давке, то погиб бы от радиации, которая проникла, видимо, сквозь неплотно закрытые гермоворота. А теперь умерла и она. Перед смертью она назвала своё имя. Её звали Юлия. Она на время одолжила мою ручку и попросила вырвать листок, что я и сделал. Она что-то написала на нём и сжала его в руке, отдав мне ручку. А после… Умерла. Я никогда не видел, как умирает человек. Оказалось, что это не так уж и страшно. Она просто опёрлась о стену. Уставилась в одну точку… И всё. Как будто она заснула с открытыми глазами. А я… Я ухожу отсюда. Какая разница, умереть от радиации там или от голода и жажды здесь? Тетрадь оставлю здесь, на столе, вдруг кто прочитает» Ульман перелистнул страницу и, убедившись, что больше там ничего не написано, встал со стула и бросил тетрадь на стол. После этого он снова сел на стул, достал самокрутку и закурил. Прекрасный, цветущий мир, где можно было жить припеваючи, сгорел в огне атомного пожара. Люди. Люди — главная причина уничтожения мира. Причём даже не все люди, а лишь небольшая группа людей, обрёкшая на смерть миллиарды жизней, находясь при этом в безопасности. Сделав несколько больших затягов, Ульман бросил самокрут на пол и затушил его сапогом. После он вскинул вещмешок с документами на спину и вышел из этого помещения. Его дорога лежала в Полис.