Бар

Если начать сравнивать свою жизнь с тем, какой она могла бы быть, то рано или поздно ты окажешься в мертвой точке. Иногда, даже буквально. А если ещё представить, что все твои проблемы — это крупицы песка под ногами, то можешь и вовсе утонуть, глядишь, только твоя шляпа и останется. Да и кому она вообще нужна, эта шляпа. А если так подумать, то я свою шляпу очень люблю, поэтому стараюсь заглушить беспорядочный поток мыслей, ведущий не в то русло. Но скажите мне, что делать, если буквально оказался в Мёртвой точке*, на голове у тебя довольно высокий фиолетовый колпак, который я всей душой люблю, а в ботинках и носках песок? Я бы не стала жаловаться, если бы огромный и единственный на всю пустыню кактус не портил картину. Кто-то скажет: «Ну, кактус? Ну и что? Обойди и всё тут». Но что-то глубоко внутри подсказывает, что нельзя этот кактус обходить. А своему чутью я верю. Я так и стояла под этим огромным растением, натянув колпак на глаза и спрятав руки в пончо, пока огромный человек на верблюде не появился на горизонте. По сравнению с человеком верблюд был очень маленьким и белым, двигался он медленно, но уверенно. Огромный человек посмотрел на меня из-под такого же огромного сомбреро и спросил, куда я направляюсь. — Если бы этот верблюд смог увезти нас обоих, то сказала бы, а так, зачем же вам это нужно? Верблюд обиженно выдохнул, будто и правда понимал, что я сказала. — Не недооценивайте его, юная леди, он пронес на своей спине больше вещей, чем вы могли бы видеть за всю свою жизнь. — Человек в сомбреро улыбнулся где-то под своими пушистыми усами и густой бородой и спустился на песок. — Так куда вы направляетесь? Мама всегда говорила не доверять незнакомцам, но именно её советы привели меня в это богом забытое место. — Мне нужен перекресток, а потом в сторону Угловых шахт*. — Из одной дыры в другую? — Именно. — — Тогда устраивайтесь удобнее, юная леди, путь предстоит неблизкий. Секунды собирались в минуты, а они, в свою очередь, в часы. Хотя время вообще понятие относительное. Пока кто-то празднует свой очередной день рождения, ты думаешь, что люди сами выдумали эти рамки, сами поставили даты и просто считают бесконечные дни. — Меня зовут Руфо. А как ваше имя? — Разве это важно. Я всего лишь человек, которого вы повстречали на своем длинном пути, которого вы скоро забудете. Вы можете называть меня так, как посчитаете нужным. — Ваша шляпа очень напоминает мне шляпу одной ведьмы из книжки моего сына. Она была злой и крала детей, чтобы съесть их радость. — Видимо с этой ведьмой у нас куда больше общего, чем вы думаете. — Я посмеюсь в лицо судьбе, если шляпа этой ведьмы будет фиолетовой. — У нее не было вашего пончо, но был длинный плащ. — Надеюсь, не фиолетовый. — И как же звали эту ведьму? — Никак. Все так и называли её. Ведьма. — Тогда это прозвище идеально мне подойдет. Вот так я и стала Ведьмой. — Скажите, что же вас все же привело в это место? — Руфо достал из глубин рюкзака флягу, сначала предложил мне, а потом сам глотнул. — Поиск. Я ищу смысл. — Зачем же он вам? — Недоумевает Руфо. — Как можно жить без смысла? — Теперь недоумеваю я. Наличие смысла являлось настолько неотъемлемой частью жизни, что трудно представить, что можно быть без цели. Всегда ведь есть смысл. Хорошо учиться, чтобы потом поступить в ВУЗ, закончить его, найти достойную работу, выйти замуж, родить потомство и дожить свою унылую старость. Но какой во всем этом смысл, если в итоге ты писатель, а отношения не складываются. — Разве он нужен, чтобы наслаждаться жизнью, видеть красоту в мелочах, заниматься любимым делом. — Но зачем? — Как зачем. Для себя, так и с ума сойти можно, если искать во всём смысл, жизнь полна бессмысленных вещей, но от этого они не становятся менее приятными. — Руфо почесал затылок и достал кучку фотографий из кармана. — В фотографиях тоже мало смысла, они не спасут мир, и лет через сорок или пятьдесят будут вообще никому не нужны, но для меня это главная ценность. Особенно, когда я не могу увидеть своих близких. От этих слов что-то больно кольнуло в сердце, иметь такую привязанность к родным. Я откровенно завидую таким людям, они с теплотой на душе думают о своей семье, хранят совместные фотографии, наверняка у них полно нежных воспоминаний о праздниках или обычных тихих вечерах. Я тоже очень люблю своих родителей, но рассматривать их фотографии в трудный час мне не хотелось. Хотя смысл, наверное, был не в этом. — Хорошо, что у вас есть такие вещи. Цените их, иначе окажитесь на моем месте. — В пустыне? — Под кактусом. — счастливые люди те, кто находят радость в мелочах, в несущественных вещах, которые для других людей не имели бы ценности. — Неужели у вас нет того, чтобы радовало вас? — мы остановились в тени еще одного кактуса, нужно было устроить небольшой привал. — Я любила писать. Всей душой. Но теперь я не знаю чем мне заниматься. — Руфо достал из рюкзака огромный плед и расстелил его на песке, поставил флягу и развернул пару узелков с едой. — Что же отбило ваше желание? Хотите? — он протянул собранный бутерброд. — Не стоит. В одно утро я проснулась и поняла, что мне больше не о чем писать. Моя жизнь стала пустой, я тогда вообще задумалась: «А почему я собственно писала? Неужели от этого был толк». Так я и оказалась под кактусом. — Я уверен, что ваши произведения изменили чью-либо жизнь, такие вещи не пропадают бесследно, на каждое чтиво найдется свой читатель. — В любом случае, я уже не помню, почему начала писать или для кого. В то утро я пропала. — мне протянули флягу с водой. — Спасибо. — Не стоит. Неужели у вас нет других вещей? Чем вы любите заниматься в свободное от работы время? — Ничем. Писательство было моим всем. Теперь же все кажется пустым и скучным, словно это не реальность, а иллюзия. Я бросила взгляд на бескрайнее море песка, оглядела однотонное небо без единого облака и перевела взор на кактус, словно небоскреб, возвышающийся над нами. — Что вы видите, когда смотрите на пустыню? — Песок. Обычный песок. — Если приглядеться, то можно увидеть миллиарды песчинок, переливающихся на солнце. Во всем можно увидеть красоту, юная леди, стоит только приглядеться. — и он отпил из фляги. Маленькая капля упала на покрывало и расплылась крохотным пятном, дальше уходя в песок. — Вы обладаете замечательным талантом, мистер Руфо. — мы поднялись и собрали все вещи обратно в рюкзак, Руфо усадил меня на верблюда и мы отправились дальше. — Для этого не нужен талант, только внимательность. Каждый так сможет, попробуйте. — Что именно? — Увидеть. Я присмотрелась к пейзажу. Ничего примечательного, все абсолютно такое же, каким оно было в прошлый раз. Я присмотрелась к песку, на котором отражались блики горячего солнца, кажется, мир стал чуть ярче. Шляпа Руфо оказалось не просто желтой, а выгоревшей под нещадными лучами. Чем дольше я смотрела, тем больше деталей подмечала, однообразный рельеф пустыни возвел холмы и опустил ямы, то там, то тут можно было увидеть крошечных песчаных ящерок. Пустыня больше не была одинокой. — Удивительно, как такой короткий разговор мог вдохнуть жизнь в это пустое место. — Вам кажется, вы просто стали более внимательны к мелочам. Почему же писатель потерял такое важное умение? — вдалеке уже виднелись очертания дороги. Действительно, почему? Я и сама не знала, в одно утро оно просто исчезло, оставив меня наедине с собой, забрало все краски жизни, мысли и чувства, как ветром сдуло. Я искала ответ, но я всегда была не слишком внимательным человеком, если вообще когда-то им и была. — Не знаю. Оно просто исчезло и больше мне звонило. — мы подошли к огромному пересечению дорог. В одном из углов висела табличка с надписями. В Угловые шахты налево. — Тогда желаю вам всего хорошего, мисс. Надеюсь, вы найдете то, что ищите. — Руфо отложил мне немного бутербродов и отлил воды. — Может быть, еще встретимся. — Спасибо большое за поездку, мистер Руфо. Обещайте, что доедите без приключений. — Уж постараюсь. — Тогда всего хорошего, и спасибо за еду. — Не за что, юная Ведьма. — Руфо с его верным верблюдом направился в противоположную сторону. Я снова осталась наедине со своими мыслями. И красивым пейзажем.