Ночью

– Ты никогда не жалел о том, что согласился работать в Синтракорпе, Брайан? Они лежали в кромешной темноте и едва ли видели друг друга. Вот ладонь осторожно дотронулась до щеки Хьюго, а тот не отпрянул-не вздрогнул, как делал это от любых прикосновений раньше, а лишь довольно потерся о нее. Время и вправду лечит. – Разве что в первое время, – тихо ответил Брайан, голосом нарушая ночную тишину. - Сейчас я понимаю, что все это было не зря. Я сделал много хороших дел, кроме… – Кроме лишения меня должности директора, верно? – М-мне очень жаль, Хьюго. Я тогда не понимал... Брайан тут же замолк, почувствовав, как близко придвинулся к нему Хьюго. Мужчина неуклюже ткнулся носом в шею юноши, а после - обхватил губами нежную кожу и усмехнулся, услышав знакомый смущенный вздох. Не нужен свет в комнате, чтобы понять, как стремительно выступил румянец на щеках его приятеля после таких действий. – Все в порядке, – промурчал Хьюго, пытаясь разглядеть глуповатые детские очертания лица Брайана с этими его большими глазами и ртом-ниточкой. – Я на тебя больше не сержусь. Ты делал то, что было предначертано. Одеяло зашуршало, и мужчина достал из-под него руку, чтобы переплестись с Пастернаком пальцами. Ладонь у бывшего директора всегда была теплой и чуть влажной, но последнее совсем не тревожило юношу сейчас. – К тому же, я приобрел что-то более ценное, чем власть над сотнями сотрудников. Что-то, чего я был лишен с самого рождения. – Что же это?.. – Любовь и нежность, Брайан.