It's heavy as dreaming

Дыхание Келемвора обожгло холодом не хуже, чем тот Ледяной гарпун, который Элриз отдала Ганну взамен его сломанного копья. Подходить к Стене Неверующих ближе было не слишком безопасно, но за спиной слышался нервный шелест крыльев Голубки. А впереди, на расстоянии лишь двух десятков шагов, к эльфийке тянулись до боли знакомые, сильные руки. Слишком сильные для эльфийской женщины. Свои собственные руки. *** Некоторая часть воспоминаний всё же пострадала. Леди Фарлонг так и не смогла вспомнить лиц Кары и Бишопа – тех предателей, которые переметнулись на сторону Гариуса, лишь появилась возможность. Когда Сенд и Келгар встретили потрёпанного лидера у портала в иллефарнских развалинах, они уже знали о том, чем она заплатила за свои победы. Аммон Джеро постарался. Чернокнижник был благодарен за выкуп своей души. Бесконечно. Как же много лиг разделяло теперь её и Западную Гавань. Она уже свыклась с другой страной и новыми спутниками, ей трудно было вернуться... но она сделала это. Шагнула прочь из плана Фуги, прочь от Рашеменского проклятья и вон из сердец своих суровых и несчастных спутников, даже не дав им толком опомниться. Она коротко попрощалась с ними и каждого отблагодарила. Отдала Каэлин свой старый Камень удачи, который не снимала с тех самых пор, как он достался ей в подарок от Дейгуна на столетие и пообещала набраться сил к Третьему походу и помочь Полунебесной. Сафия и Ганн на самом деле и без того были награждены. Элриз пощадила Основательницу несмотря на свой плохо контролируемый из-за Голода гнев, а уничтожение Спящего Шабаша должно войти в историю наряду с возвращением реликвий Айронфистов и восстановлением Эшенвуда. Но Сафии на память остался зачарованный друидессой посох, а Ганну – банка Орглашей и лук из сумеречного дерева. На память о ней. Слишком уж часто Ганнаев восхищался этим оружием, невольно отмечая его хозяйку. Зараза из Топей выветрилась. Как и выветрились из Элриз все сны Ганнаева, что бы он ни говорил про то, что его дары останутся с ней навеки. Шаман, может быть, не лгал. Но хорошо ли он знал природу души Элриз Фарлонг? У неё было много имён. Много масок. И пришла пора сменить ещё одну. Сменить, чтобы не сойти с ума даже от тех немногих уцелевших воспоминаний, которые не сожрал голод Акаши. Калак-Ча, Носитель Осколка, Капитан, Рыцарь-Капитан-Крепости-на-Перекрёстке. Цепной пёс Нашера, Девка из Топей, Леди Фарлонг. Нет, она теперь не откликается на эти клички. А самое главное – она больше не Пожиратель душ. Все подарки Каэлин, Сафии и Ганнаева пускай остаются там – в Рашемене, на плане Фуги или ещё где-то. Пускай. Все, кроме глаза Гулк`ауш *** Дыхание Келемвора завораживало своим спокойствием и тем божественным величием, которого она не испытывала прежде даже перед своим божеством. За такое можно было поплатиться в рядах Неискренних, но друидесса не собиралась умирать в ближайшие столетия, которые ей отмерены. Она вообще не собиралась умирать. Потому что знала, что её ждёт. Келемвор стоял перед ней и молчал. Даже сейчас Бог мёртвых сохранял свою неприкосновенную святую недосягаемость и лишь позволял находиться здесь – в своём собственном сне. Элриз осторожно коснулась его мантии. Она оказалась холодна на ощупь. - Келемвор. Позволишь ли ты мне спросить тебя?.. - О чём? – металлически ответил он. - Каково это? Быть Богом? Ты когда-то был смертным, ты говорил мне, что когда только стал Богом мёртвых, хотел избавиться от этой проклятой Стены… Что же с тобой стало? Почему ты отказался от такого благого дела? Неужели ты действительно считаешь, что все эти смертные заслуживают таких мук? Мелкие серебристые, лиловые и перламутровые шарики украшавшие капюшон и маску Бога глухо лязгнули от того, что он чуть кивнул в сторону города Правосудия. - Ты видишь место, где заканчивается всё, что начиналось. Каждому здесь я выношу приговор, основываясь на всех делах, которые были совершены. Тяжесть греха, как благо от доброго поступка – в них суть этого Плана. Справедливость. Ты помнишь, что является моим символом? - Да. Но почему ты ровняешь добро и зло? Почему для тебя они являются в равной степени… - Не ровняю, – прервал её Келемвор. – Ты – хаотическое создание и тебе сложнее понять порядок. Спустя какое-то время после своего божественного становления я понял, что должен стать выше Добра и Зла. Я отринул свои человеческие черты и стал символом Правосудия. Тебе предстоит прожить ещё не одно столетие, прежде чем ты станешь достаточно мудрой для осознания и принятия таких вещей. - Не суди меня раньше времени. Я знаю, что такое Порядок, - решительно ответила она. - Да, сила того Паладина оказала на тебя колоссальное влияние. Ведь тогда твоя вера впервые пошатнулась? Ты ведь должна была сохранять нейтралитет? Друидесса чуть сжала губы. Келемвор, похоже, знал о ней больше, чем она могла предполагать. - Да. Сила того Паладина. Чтобы управлять Крепостью, мне нужен был порядок. На мне была ответственность за судьбу не только мою и моей волчицы, а за целую Крепость, за весь Невервинтер. Это сломило мою веру, потому что шло вразрез с ней. Я не хотела становиться ни стражником, ни оруженосцем, ни Капитаном, ни Рыцарем, ни проклятым героем! - Тогда почему ты не стала по другую сторону? - Потому что. Келемвор, к чему это? Я хотела получить ответ от тебя, а не самой отвечать на твои вопросы. - Я пытаюсь тебе ответить, хотя и не должен. - Прохладный голос Келемвора зазвучал чуть мягче, несмотря на то, что беседа приобрела более острый оттенок. - Не должен… - Я выше Добра и Зла. Я выше Хаоса и Порядка. Я – Правосудие. Каждому воздам после смерти по заслугам, а для Неверующих место в Стене, которая окружает Город Правосудия. Стену создал Миркул и она в фундаменте Мироздания. Я не смог её разрушить. Потому что нельзя разрушить Мир. Показалось, будто Бог вздохнул. Его лица, скрытого за маской уже давно никто не видел. Никто не помнил. Коварство Миркула должно навсегда отравить Мироздание. Элриз была милосердна – она подарила ему Вечный покой. Только милосердие это не было искренним. Она знала, что для разрушения стены ей понадобятся силы. Знала, но в последний момент побоялась навеки отравить себя чёрной сущностью бывшего Бога мёртвых. - Но ты хотел это сделать? Келемвор промолчал. Элриз долго ждала ответа, но её окружали лишь отзвуки завываний пленников Стены Неверующих. Дул едва ощутимый ветер – такой был лишь на этом Плане. Такой же мёртвый. Она пока не научилась ни проносить в сон вещи, ни выносить. Но она знала, что это возможно, раз ей удалось собрать Маску Предателя. Изредка путешествуя по чужим снам, она ни разу ими не заинтересовывалась. Мир после победы над Голодом всё же остался Теневым Планом, даже если она находилась на Первичном. Что-то в ней сломалось, или не восстановилось. Было по-прежнему тяжело. Она протянула руку и сняла с Келемвора его неживую маску. В тени капюшона его лицо было тёмным и едва угадывалось. Элриз выдохнула и одела на себя эту маску – она была тяжелой и соткана из межплановой материи, как и Врата Предателя. Келемвор откинул капюшон и поправил длинные, чуть волнистые белые волосы. Его кожа была серо-синей, отдавала фиолетовыми бликами и серебром. Аметистовые глаза сияли немного зловеще на фоне мертвенного пейзажа с погибшими деревьями и серыми пустыми улицами. Правильный профиль и чётко очерченные, изящно изогнутые губы. Он был по-своему красив и слишком молод для Бога смерти. *** - Ты что-то хотела? – осведомился Сенд который, наконец, освободился от дел в лавке и снизошёл до приёма посетительницы. - Это немного не по твоей части, но ты сможешь достать травы Сухомлика и Кровянницы? Маг замер в недоумении, измерив эльфийку взглядом, полным недоверия. - Сможешь, или нет? – сухо повторила она. Её нижняя губа была подбита, синяки за неделю так и не сошли. Она уже мало чем напоминала ту деревенскую племянницу Дункана. Да и прежнего лидера тоже мало напоминала. У Невервинтера отпала потребность в этом герое. Её все оплакали и забыли за те пол года, что она провела в далёком и неизведанном Рашемене. Её забыли и оплакали все, кроме Дейгуна, который ушёл её искать, но так и не вернулся. - Приготовься ждать. - Хорошо. Я приду к Ярмарке в конце следующего месяца. - Идёт. Я сделаю тебе скидку. Элриз ухмыльнулась и кивнула эльфу на прощание. Выходя из теперь уже не своей Крепости, она вспомнила, что так и не довела до конца одно важное дело – не переняла у Гейвена ремесло картографии. И пожалела. Она теперь знала очень много дорог.