Жить дальше

— Питер? Что случилось? — Мэй обеспокоенно посмотрела на своего племянника, который, ссутулившись, сидел на кровати, держа в руках фотографию старого состава команды по Декатлону. Его глаза были красными и опухшими. — Питер? — повторно позвала его Мэй. — Я виноват, — хриплым голосом проговорил он. — В чём же, милый? — обеспокоенно спросила Мэй, присаживаясь рядом и приобнимая Питера. — Помнишь Лиз? — вдруг спросил Питер. — Лиз? — Мэй растерянно посмотрела на него. — Элизабет Тумс. — Оу. Помню. Она та девочка, которая тебе нравилась! Вы ведь ещё вместе ходили на бал! — улыбаясь, воскликнула Мэй, но её улыбка тут же погасла, когда племянник еле слышно всхлипнул. — Да, это она. А ещё она дочь Эдриана Тумса, известного как Стервятник, которого поймал и посадил в тюрьму я. — Ох… но, Питер, прошёл уже год… неужели тебе до сих пор трудно смириться с этим? — Сегодня я встретился с Лиз, — его голос слегка дрогнул. — Ч-что? Разве она не переехала в Орегон? — Переехала, — согласно кивнул Питер, — но вернулась. Она вернулась в Нью-Йорк и в школу тоже. — Так она… — начала догадываться Мэй. — Да. Она снова учиться в Мидтаунской школе. И она теперь моя одноклассница. — Что? Она же старше тебя на год. — Из-за репутации отца ей пришлось учиться на дому. Но ты ведь знаешь, какое у нас в школе образование. Она не смогла сдать экзамен. Всего шестьдесят семь баллов. Конечно, это проходной балл, чтобы учиться в школе, но точно не в старших классах, куда она стремилась. — И теперь она учиться с вами… — закончила за Питера Мэй. — Да. Она села возле меня и пыталась завязать разговор. Я, честно говоря, не понимал, почему? Ну, вот правда. Я… я ведь бросил её на балу, чуть не подвёл команду по Декатлону во время чемпионата в Вашингтоне, чуть не убил её там, всё в том же Вашингтоне… я в конце-концов, посадил в тюрьму её отца! — в отчаянии воскликнул Питер, переводя затуманенный слезами взгляд на тётю. — Она ведь не знает, что ты Человек-паук, — натянута улыбнулась Мэй. — Знает. — Что?! Мэй даже приоткрыла рот от удивления. — Я… я… мне было тяжело. Я смог смириться с тем, что посадил её отца, по крайней мере, я так думал. Но, когда она улыбалась мне, пыталась завязать разговор, спрашивала, как мои дела, а я даже не чувствовал её ненависти… Никакой злости, никакой обиды… Ничего. Понимаешь?! НИ-ЧЕ-ГО! — Я знаю, милый. Знаю. — Я так был удивлен, когда понял, что она всё говорила искренне. Я чувствовал себя отвратительно, Мэй! Я не мог смотреть ей в глаза, всё опускал взгляд, и знаешь, что она у меня спросила? Мэй, прикусив губу, пожала плечами. — Она спросила «Питер, скажи честно. Ты меня ненавидишь?». На мой вопрос, «Почему я должен тебе ненавидеть?», она ответила: «Я же дочь преступника». И у неё было такое выражение лица, будто бы это очевидно! Я… я тогда узнал, что с ней никто не хотел общаться и что всем плевать, что она не отвечала за поступки своего отца! Она даже не знала об этом! — в истерике прокричал Питер и, уже не сдерживаясь, зарыдал в голос. — Я испортил ей жизнь, понимаешь, Мэй? На неё косо смотрят, перешёптываются, все от неё отвернулись, никто не хочет с ней общаться, у её матери проблемы на работе… в соцсетях ей пишут оскорбления и даже угрозы! — Питер, ты не… — начала Мэй, но Питер перебил её: — НЕТ! Я виноват! Я…я решил рас-сказать ей, ч-что я-являюсь Человеком-пауком. Он-на должна это знать, — заикаясь, заплетающимся языком проговорил Питер, начиная плакать ещё сильнее. Он сильно зажмурился, дыхание стало почти паническим. — И как она отреагировала? — снова обняв его за плечи, спросила Мэй. От слёз племянника ей было больно на сердце. И Лиз ей тоже было жалко. Она всегда казалась ей хорошей девочкой. — Я рассказал, она лишь грустно улыбнулась и сказала «Ты сделал то, что должен был». — Видишь, она не злится на тебя… — Не злилась. — Что? — Она не злилась на меня. Она покончила жизнь самоубийством, Мэй. Мэй удивлённо выдохнула. — Что? — Перерезала себе вены в школьном туалете. Знаешь, мне даже кажется, что она знала, что я Человек-паук. Просто… просто, кажется, ей нужно было, чтобы я сам ей рассказал. Так сказать, раскрыл ей правду перед смертью. Мэй… я виноват. Может, мне стоило, послушаться мистера Старка и не вмешиваться? Тумса посадил бы сам мистер Старк, а я бы не был виноват… я… я бы не оставил Лиз на балу. Поддержал бы и помог. Я… какой я теперь после этого герой? — Питер, в жизни иногда бывают очень сложные момент, когда человек может сломаться. — Вот и Лиз сломалась. — Ей не успели помочь, милый. Но она ведь не злилась, она не винила тебя. Каждый когда-нибудь совершал ошибку. Много ошибок. Но на этих самых ошибках мы учимся, чтобы не повторять их в дальнейшем. Лиз… мне жаль её. Она была хорошей и, может быть, если бы ей кто-то помог, она бы жила дальше, но ведь ты не знаешь этого наверняка, Пит. Может, ей просто нужно было знать правду. Узнать её от тебя. Может быть, она бы все равно покончила жизнь самоубийством после того, как ты признался бы ей, несмотря на то, что с ней всё было бы хорошо. Не вини себя, Пит. Если Лиз тебя не винила, то и тебе не стоит этого делать. — Как мне теперь быть, Мэй? — в отчаянии спросил Питер. — Просто… попытайся простить себя и смириться. Нужно жить дальше, Пит. Всё будет хорошо. Мэй крепко обняла своего племянника, по её щеке скатилась одинокая слеза. Она сильно зажмурилась, чтобы не заплакать сильнее. Нет, не сейчас. Сейчас не время. Сейчас она должна поддержать Пита. Может, позже, ночью, когда он будет спать или снова уйдёт в патруль, Мэй позволит себе слёзы. Но не сейчас. — Нужно жить дальше, дорогой. Жить дальше. Это действительно легче сказать, чем сделать, но Питер попытается. Он попытается себя простить, смириться и больше не допускать таких ошибок, ведь ещё одной такой ошибки он может себе не простить.