***
В ушах раздается какой-то шум, а лёгкие внезапно наполнились воздухом, словно воздушный шар, груди стало больно и некомфортно, от чего Марк делает глубокий вдох и раскрывает глаза. Над ним кто-то облегчённо выдыхает, но в глазах все расплывается, словно парень смотрел на мир через мыльную пленку. Его мягко кладут на носилки и куда-то несут, где свет не так ярко бьет в глаза, а лежать намного мягче и удобнее. Ли долго приходит в себя, не двигаясь и не поднимая веки. Когда он это все же это делает, то видит лишь маленькую комнату с несколькими кроватями и небольшим пластиковым шкафчиком. Все белое, это видно даже в кромешной темноте, а когда дверь открывается, то вовсе неприятно режет по глазам. В помещение входит небольшого роста человек и, прикрыв дверь, подходит ближе. После щелчка выключателя, Марк видит, что это юный парень лет на пять-семь его младше, с каштановыми волосами и усыпанным звёздами-родинками лицом. У него в руках герметичная бутылочка воды, которую тот протягивает, и Ли вдруг понимает, что его действительно мучает жажда. — Я дома? — спрашивает он, напившись вдоволь и усаживаясь поудобнее. — Зависит от того, где твой дом, — тихо отвечают ему. Марк хмуро смотрит в ответ, поражаясь красоте незнакомца — казалось, будто он был уже ему знаком, но кожа словно фарфоровая, волосы блестели как шелковые, а щеки отдавали красивым румянцем — будто чья-то кукольная версия. Внизу, на табличке, которая была прикреплена к груди, было ровно выведен номер ID и имя — Хэчан. — На Земле же… — Марку непонятен такой ответ, он в удивлении поднимает брови и чувствует, как на сердце становится неспокойно. Хэчан с грустинкой улыбается и переводит взгляд в небольшой иллюминатор, где все еще чернеет бескрайний космос. — Тогда нет, не дома. Это космическая станция «Вита». Марк чуть не роняет полупустую бутылку, но успевает прижать ее к груди. — В-вита?! Но это же неправда! Сказка для космонавтов-новичков… Марк слышал о ней, когда только-только закончил школу и встал на путь космонавта, мол существует такая передвижная станция в космосе, которая не приземляется на Землю уже больше семидесяти лет и занимается колонизацией других планет. Звучит настолько абсурдно, что над этим лишь смеются и переводят тему, но Хэчан смотрит серьезно. — Могу показать, — он протягивает руку и мягко берет ладонь Марка в свою. Парень чувствует приятное чужое тепло, которое не ощущал уже несколько лет точно, и без вопросов следует за мальчиком. Пройдя через множество пустых коридоров таких же белых по цвету, как и та комната, они попадают в довольно большой зал, где много людей занимается чем-то… ничем особенным. Сидят на диванчиках и читают, наблюдают за голограммами, летающими под потолком, дети гоняются по всему периметру и во что-то играют, старики общаются и смеются над чем-то — все было похоже на обычный парк в центре города, разве что он был на космическом корабле. — На центральных этажах живут люди, на нижних находится управление станцией и руководство проекта, на верхних — лаборатории по облагораживанию планет, — говорит Хэчан, крепче сжимая руку, и Марк ненароком замечает, что за руки тут держатся почти все. — Это у вас традиция такая? — вырывается у него случайно, на что мальчик мило улыбается. — Тут люди очень добрые и дружелюбные по сравнению с землянами. — С землянами? А они..? — Они родились тут, — пара выходит из «парка» и снова попадает в какую-то сеть коридоров. — Конечно, недовольства бывают — не все хотят быть «продуктом для колонизации», но тут слишком хорошие условия, чтобы серьезно воевать против системы. Рано или поздно они попадут на какую-то планету. Марк смотрит на их переплетенные пальцы, затем на усыпанное звездами лицо и все меньше верит в то, что он в своем уме. — Ты тоже родом с Виты? — Да. Но я решил остаться тут и работать на станции, поэтому и ношусь с тобой, — легкая улыбка озаряет смуглое лицо, и Марк чувствует, как краснеет. Он явно очарован этим мальчишкой, этим местом и тем, что тут с ним происходит. Они входят в кафетерий, где стоит огромное множество столиков, в центре какое-то подобие автомата с едой, а среди обедающих людей носятся боты с подносами. Хэчан кормит Марка чем-то очень непривычным, но безумно вкусным, а после угощает якобы апельсиновым соком. — Он синий? — Эти апельсины вследствие приспособления к новой биосистеме поменяли пигментацию, но вкус прежний, — Хэчан хохочет, наблюдая за недоверием космонавта, который шокировано рассматривает прозрачный стакан с ярко-синей жидкостью и подпирает голову рукой. — Ладно, это будет на твоей совести, — говорит он и выпивает все сразу, поражаясь действительно апельсиновому вкусу. — Твой корабль сейчас у механиков, — внезапно говорит Хэчан, Марк замирает. — Его подлатают, заправят припасами и топливом, и ты сможешь вернуться на Землю. Если… — мальчик вдруг опускает взгляд и слегка покрывается румянцем, — если не захочешь остаться здесь. — Шутишь? Конечно, я хочу домой! — восклицает Марк, но вдруг понимает, что это могло оскорбить его нового знакомого. — Нет, тут правда классно, но ты же понимаешь… — Дом — это дом, я знаю, — Хэчан снова грустно улыбается и переплетает снова их руки. Марк живет на станции около недели. За это время он успевает познакомиться с некоторыми обитателями, рассказать им про Землю, отвечая буквально на тысячи вопросов от самых любопытных, понаблюдать за некоторыми экспериментами над растениями, которые готовятся к высадке на новую планету, находящейся в соседней системе планет от Солнечной, показывает детям как собрать кубик Рубика за минуту и пробует десятки привычных продуктов, но совершенно других цветов. Парень влюбляется в это место всей душой, но продолжает чувствовать себя здесь как в гостях, потому в решении вернуться на Землю не сомневается ни на минуту. А еще он действительно становится близок с Хэчаном всего за неделю, но ощущение такое, будто они знакомы всю жизнь, потому что они начинают день вместе, вместе чем-то занимаются, мальчик рассказывает ему о тонкостях работы станции, взамен выпрашивая банальные факты о Земле, а вечером они заваливаются за какие-то компьютерные игры и засыпают в обнимку. Марк почти привык к таким тактильным отношениям, раз тут так принято, но Хэчан обнимает его вовсе не из-за этого. В один день он встает на носочки и закрывает ладонями чужие глаза, шепча про какой-то сюрприз. Они так идут не очень долго, но когда останавливаются, у Марка появляется странное ощущение и какие-то зайчики в закрытых глазах. — Готов? Тогда убираю руки! — лепечет Хэчан и с восторгом ждет реакции. А Марк замирает, слегка щурясь от ослепляющего света из большого окна. Солнечного света. — Это же! Солнце! Солнце, Хэчан, Солнце! — чуть ли не кричит Марк, сначала прижимаясь к стеклу, затем к смеющемуся парню, которого кружит вокруг себя. — Ты почти дома, Марк, — кивает мальчик, так и оставаясь в чужих объятиях. — Ты соскучился? — Не представляешь как… — старший переходит на шепот, а вместо солнца рассматривает чужие красивые глаза, буквально горящие из-за яркого света. — Ты обязательно должен побывать на Земле. — Зачем? — тепло улыбаются ему в ответ. — Ну, тут конечно круто, но ходить босиком по траве на рассвете — намного круче. Мне грустно, что ты никогда не делал этого… — Марк слегка наклоняется, наблюдая за чужой улыбкой и счастливыми, почти не грустными глазами. — Мне стоит подумать над этим… — еле слышно отвечает Хэчан и отвечает на чужой поцелуй. Когда Марк машет рукой и садится в своей небольшой корабль, а затем вылетает в открытый космос, Хэчан не понимает, что чувствует. Он с самого начала знал, что им придется расстаться, знал, что он не поменяет своего решения, знал, что его вслед за кем-то никогда не отпустят, грустить по этому всему бесполезно, бессмысленно. Но глаза все равно влажные, сердце глухо бьется в грудной клетке, а руки дрожат от бессилия. Он смотрит на Землю, которая в звездной тишине спокойно вращается вокруг оси, видит сквозь пелену облаков зеленый цвет континентов и переводит взгляд на холодный белый пол. Да, ему определенно хотелось бы походить босиком по траве…***
— Когда? — По расчетам, дня через два его корабль уже будет на Земле, — Доен говорит хладнокровно и без тени каких-либо эмоций, но глаза его до жути грустные, что выдает его с потрохами. Не только его, всех людей с базы, которые работали вместе с Марком и следили за его работой в космосе. — И что… Действительно никаких шансов? — у Донхека дрожит голос, но он держится изо всех сил и старается не плакать — если он начнет это делать, снова не сможет остановиться, а успокоительных в сумке уже не осталось. — У него давно должен был закончиться кислород, Хек. Ты прекрасно знаешь, что такое гипоксия, — Доен кладет ладонь на чужое плечо и, не пытаясь выдавить из себя еще что-то, удаляется к командиру. Донхек знает. Учиться на медика и не знать, что такое кислородное голодание — невозможно. Судороги, галлюцинации, потеря сознания. Не самая худшая смерть, на самом деле, но как же больно на сердце осознавать, что та непонятная встреча на космодроме и смазанный поцелуй были последними в жизни его Марка. Хек смахивает слезы, которые уже не получается держать, и поднимает голову к звездному небу. — Надеюсь, напоследок ты видел что-то хорошее...