Вечность на двоих

Солнечный лучик, проникнув через окно в комнату, скользнул по полу и достиг кровати, на которой лежали в обнимку парень и девушка. Луч скользнул дальше и остановился на лице рыжеволосой чародейки, которой любовался монстр в человеческом обличии. Лина недовольно поморщилась и попыталась избавиться от надоедливого света, но лишь ударила себя по носу. Лина с трудом открыла глаза и, прибывая еще во власти Морфея, сладко улыбнулась Кселлосу, а затем получше устроилась в его объятиях. Ей было тепло и очень спокойно, но блаженство продлилось не долго. Через пару минут до затуманенного сном разума волшебницы начало доходить, что тут что-то не так. - Что ты тут делаешь? – открыв один глаз, сонным голосом поинтересовалась Лина, думая, что все еще спит. Она прикоснулась к обнаженному плечу священника, кожа которого была очень нежной. Возникла вялая мысль, что Кселлос, наверное, потратил немало времени и усилий создавая свой человеческий облик. - Это секрет, - не задумываясь, ответил монстр и завладел губами девушки. Прикосновения Кселлоса были очень нежными и ласковыми, губы священника оказались очень мягкими, и Лина, поддавшись, ответила на поцелуй. Волной нахлынули воспоминания прошедшего вечера, и чародейка вспомнила все, что произошло ночью. Кровь мгновенно прилила к щекам, отчего те стали похожи на маленькие помидорчики. Резким движением отодвинувшись от Кселлоса, девушка спрятала лицо в ладошки и как можно сильнее зажмурилась, надавив пальцами на лоб, будто надеясь выдавить из себя воспоминания и всю эту гамму чувств, среди которых преобладал стыд. "Пускай все просто испарится, и все произошедшее окажется дурным сном!" - ох, если бы ее желаниям было суждено сбыться. Мазоку спокойно, но не без интереса, наблюдал за происходящим, стараясь не мешать девушке понять свои эмоции. Его всегда забавляли человеческие существа, насколько они были иногда не логичны и эмоциональны. Он чувствовал, что волшебница была растеряна, как будто бы это не она в порыве страсти царапала ему спину этой ночью. Ему было любопытно, что же в ней победит и какому чувству она отдастся. Священник был уверен, что холодный разум волшебницы спит крепким сном. Но все же Кселлос лежал не шевелясь, превратившись в подобие статуи, но всем телом прислушиваясь к эмоциям рыжеволосой волшебницы. А в голове Лины крутились мысли со скоростью неудержимого морского ветра, перед глазами проносились события, возможно, всей жизни, словно совсем скоро её должна была настигнуть смерть. Она берегла себя для прекрасного принца, для единственного мужчины, который станет для нее мужем, которого она полюбит больше жизни, и он сделает из нее самую красивую, уважаемую и богатую королеву на свете. А что вышло? Как она позволила такому произойти? Возможно, это проснулась совесть, потому что ничто другое не способно так глубоко грызть человека изнутри. "Что я наделала?" - безжалостная мысль крутилась в голове, а услужливая память подбрасывала яркие картинки прошедшей ночи, заставляя кровь внутри вскипать, то ли от желания повторить этот бесстыдный акт, то ли от неконтролируемой ярости за то, что позволила такому случиться. Молчание затянулось. Наверное, даже слишком затянулось. Во всяком случае, именно так показалось Кселлосу, который ожидал приговора. Да, Ксел знал что, преодолеть барьер предрассудков Лине намного сложнее, чем даже Филии, а может быть, всё дело в гордости, но ведь он помог ей это сделать – взяв её. Дальше всё должно было пойти проще. Наверное. Теперь между ними не будет препятствия, ведь один раз им уже довелось достичь близости не только духовной, но и телесной. Кселлос моргнул. Полная тишина. Ни единого всплеска эмоций, словно в комнате, да и во всем доме, он остался один, но ведь это было не так. Лина была рядом, а значит, он упустил момент. Не заметил, как Лина, кажется, сумела разобраться со своими чувствами и спрятала все эмоции под маску ледяного безразличия. Однако Кселлос не был уверен, что такое состояние продлится долго, да и ничего хорошего оно не предвещало. - Лина?.. – как-то опасливо позвал монстр, прикоснувшись к плечу волшебницы, чувствуя себя неопытным юнцом. И задал, наверное, самый глупый вопрос на свете, который оказался ошибкой: - Ты как? Девушка вздрогнула и моментально отстранилась, побледнев, словно полотно. На мгновение аметистовые глаза встретились с рубиновыми, в которых полыхало пламя едва сдерживаемой ярости. - Прекрасно! Разве незаметно?! – закричала Лина, наконец-то давая волю своему гневу, боли и унижению. Эти эмоции придавали ей сил. Изловчившись, Инверс нанесла несколько ударов в грудную клетку монстра, тем самым стараясь отпихнуть его как можно дальше. И ей это удалось. Болезненно вскрикнув, Кселлос свалился с кровати. Завернувшись в простыню, на которой остались следы крови, Лина вскочила с постели, на полу возле которой сидел монстр. Девушка внимательно оглядела комнату, выискивая взглядом предмет, которым Кселлосу можно было нанести хоть какие-то увечья. Из-за плохого самочувствия чародейка не могла применить магию, поэтому и искала замену любимым фаерболам. И нашла. Замена приняла форму довольно большого полена, лежащего возле очага. Лина подняла полено и швырнула в монстра, который не успел, а может быть, не захотел увернуться. Поэтому оно угодило прямехонько в голову священника. - Сволочь! Мерзавец! Извращенец! - кричала Лина, кидая в монстра поленья. Впрочем, он больше не горел желанием вновь получать шишки, поэтому с легкостью уворачивался. - Ты мне еще заплатишь за то, что сделал со мной! - Конечно, - устало вздохнул Кселлос. Ему, даже при всей любви к отрицательным эмоциям, уже порядком надоела истерия девушки. Он искренне не понимал зачем так шуметь, ведь в итоге она отдалась ему, стоило сломать барьер застенчивости и ложной девичьей скромности. - Сколько Вы хотите за эту ночь? Лина обомлела, уставившись на монстра. Она очень часто моргала, силясь понять смысл услышанного. Он предложил ей деньги за то, что лишил девственности? Это все равно, что назвать ее, величайшую колдунью Лину Инверс, продажной девкой. Уму не постижимо! Чародейка еще никогда не чувствовала себя более униженной. Сначала девушка покраснела, но уже через пару секунд была бледнее полотна. Однако вместо того, чтобы разразиться отборной бранью, которой волшебница научилась у многочисленных бандитов, Лина начала читать заклинание Рагнаблейда, несмотря на то, что в нынешнем состояние не могла бы скастовать приличный фаербол. Однако Кселлос не стал дожидаться чем всё это закончится. Шутливо поклонившись, он небрежно сказал: "До скорой встречи!", а затем исчез в астрале прежде, чем Лина закончила магическую формулу. Он ушел. Она осталась. Оборвав заклинание на полуслове, Лина осела прямо на холодный пол, чувствуя, как внутри разливается пустота и горечь обиды. Обидно было до слез, такое яркое чувство обиды бывает только у детей, когда самая любимая на свете мама не верит чему-то, что на самом деле правда. Уже ни о чем не думая, девушка сидела на полу, и ни пустота внутри ни холод снаружи не заботили ее. Резко вздрогнув, Лина пришла в себя, она не могла сказать, сколько времени провела в состоянии такого оцепенения, но ручейки слез уже высохли на ее щеках и солевой корочкой застыли на коже. Ноги не слушались, они затекли и окоченели на холодном полу, так что не смотря на холод, девушке пришлось еще какое-то время оставаться в таком положении, растирая ноги крошечными ладошками, стараясь разогнать кровь по венам. Огонь в камине погас, и даже угольки почти все остыли, не удивительно, что было так холодно. Девушка развела огонь, и внимательно огляделась. Сорвав со стены большую шкуру какого-то чересчур пушистого животного, Лина постелила ее возле камина. Теперь досчатый пол не должен вытягивать тепло из босых ног волшебницы. Она собиралась устроиться на этом своеобразном ковре, возле источника огня. Возвращаться в кровать, где было несомненно удобнее и теплее девушке не хотелось, не было желания даже смотреть в ту сторону, но она подошла к кровати, чтобы достать одеяло - мерзнуть хотелось еще меньше. И тут на глаза волшебницы попалось лимонно-желтое пятно ее ночной рубашки, в которой мазоку и затащил ее в эту разваливающуюся хижину. Только сейчас девушка осознала что играет роль ее одежды. Ярость начала кипеть по новой. Сорвав с себя простыню, Лина скомкала ее и бросила в камин, как будто бы огонь мог вместе с кровавыми разводами уничтожить и сам проступок девушки. Будь мазоку сейчас в комнате, он бы несомненно насладился этим великолепным зрелищем: прекрасная в своей наготе и ярости юная волшебница, уничтожает ненавистную ей вещь, ну разве может быть картина прекраснее? Натянув рубашку, и завернувшись в самое толстое одеяло, Лина уселась у огня и уставилась на пылающие языки пламени, обволакивающие и пожирающие дерево с тихим треском. Постепенно согреваясь волшебница приводила свои мысли в порядок. Надо было о многом подумать...