У всех свои секреты

      Мало кто знает, но иногда, во время работы, Лихт надевает очки.       Нет, не старые, потрёпанный временем, очки в черепашьей оправе с толстыми-претолстыми линзами. Вовсе нет. Его очки были более изящными и лёгкими на вид. Такими, что заметить их сразу было невозможно.       Недавно Джокер увидел их на нём. Это произошло совершенно случайно. Он просто буквально на секунду приоткрыл глаза во время дрёмы, а когда посмотрел на Виктора, уже не смог их закрыть. Его очень поразило видеть друга-напарника в непривычном доселе образе, а именно в образе типичного ботаника, который, склонившись над бумагами, что-то писал, время от времени поправляя очки. Изначально, возможно, спросонья, Джокер не увидел как они выглядят, однако, спустя пару минут у него всё-таки получилось их разглядеть. Они были небольшими, относительно тех, что курильщик когда-то видел на иллюстрации в одной книге, и имели нейтрально чёрный цвет, что придавало им строгий и одновременно чем-то притягательный вид. Довольно тонкие стёкла были полностью обрамлены в чуть скруглённую оправу, которая будто бы делала глаза учёного больше и…привлекательнее? Да, наверное, именно так.       Джокер не сразу понял, что загляделся на такое чудо и опомнился лишь тогда, когда Виктор будто бы специально, словно предупреждая, немного отодвинул стул, а потом и вовсе встал с него. В тот же момент курильщик прикрыл глаза, будто говоря, что всё ещё дремлет. Ему, конечно, была бы интересна реакция Лихта на то, что он видел, однако, сейчас показывать то, что он знает, возможно, его маленький секрет, не хотелось.

***

      Раньше в мире было множество книг. Они были самыми разнообразными: от старых детективных романов какого-нибудь XVIII века до новой фантастики, наполненной приключениями и загадочной атмосферой. Однако, бóльшая часть этих произведений искусства сгорели в Великом Пламени и лишь немногие экземпляры были спасены теми единицами, которые смогли выжить. Они передавали эти бесценные реликвии, оставшиеся от того мира, из поколения в поколение. Правда, не каждое новое поколение так сильно берегло эти бесценные куски скреплённой между собой бумаги, на которой виднелись где-то выцветшие буквы и слова.       Виктор видел пару таких, так сказать, раритетных, книг на полках на их базе. Они были ветхими на вид. На большинстве даже не было видно названий, а у иных не было и как таковых обложек. Хотя, нельзя было не сказать, что эти собранные воедино кусочки, пускай и не такой важной, но информации, были сами по себе привлекательными на вид и даже, если выразиться немного по-иному, загадочными. Правда, Лихт не мог их прочитать, так как практически все они были на другом языке, вроде бы, как выразился Джокер, на английском. Однако это было не совсем верное утверждение. Учёный мог прочитать книги, но не полностью, пропуская какие-то моменты, так как знал этот язык лишь на уровне ученика средней школы.       Однажды Виктор случайно подумал: почему он ни разу не видел как Джокер читает эти книги? Казалось бы, случайный вопрос в котором нет нужды, так как информация об этом не так-то и важна, однако, по какой-то причине, возможно из-за обычного человеческого любопытства, он никак не вылезал из головы учёного. И вскоре на этот вопрос появился ответ.       В тот день Джокер пришёл на их базу в скверном, в отличии от других, расположении духа. Нет, конечно внешне настроение никак не проявлялось: он был всё таким же слегка потрёпанным и немного безумным на вид. Однако, даже если брать во внимание эти детали, Виктор видел, что сейчас его парнапарник явно не в самом приятном расположении духа, поэтому он не стал спрашивать курильщика, что же такого произошло. Вместо этого он продолжил что-то дописывать в своих бумажках, время от времени невзначай поглядывая на Джокера.       Тот в свою очередь подошёл к книжному стеллажу и взял оттуда первую попавшуюся книгу в тёмно-синей, практически чёрной, обложке и, пройдя пару шагов, рухнул на диван. В следующие пару минут Лихт мог увидеть, как настроение его напарника кардинально изменилось при прочтении буквально первых двух страниц. Учёный не понимал, что такого там может быть написано, чтобы исправить чужое настроение, однако, его радовало, что Джокер, так сказать, пришёл в норму, и Виктор даже не заметил, как улыбнулся краешками рта.       Честно, когда-то он случайно подумал, что чтение — это своеобразный секрет курильщика. Но эта мысль сразу показалась ему бредовой, так как Джокер, вроде как, никогда и не скрывал, что читает книги, хотя, с другой стороны, он не рассказывал об этом как-то подробно. Он скорее просто как-то невзначай намекал, и всё.

***

      Тогда был тихий вечер. Виктор только-только пришёл из Восьмой бригады, откуда уйти сегодня было труднее из-за из ниоткуда взявшихся гор бумаги из Хайджимы. Когда он уже спустился на их базу и вошёл в дверь, его взгляду предстало довольно интересное зрелище: Джокер, стоящий рядом с книжной полкой, сосредоточенно всматривался в знакомые корешки книг и, что поразило учёного больше чем что-либо, сейчас на нём были только вчера уложенные в футляр очки Лихта. Курильщик не сразу заметил, что зелёноглазый уже вернулся, а когда всё-таки увидел его, вошёл в небольшой ступор. Сказать, что они оба сейчас были в шоке — ничего не сказать.       С минуту оба молчали. Виктор молчал, потому что никак не ожидал увидеть по приходу такую интересную картину, а также потому что решал, что сейчас делать и как забрать драгоценный артефакт под названием очки, ведь они у него были практически с детства, а искать сейчас новые, в случае случайного падения старых, не особо-то хотелось. Джокер же молчал, потому что не ожидал, что учёный придёт так поздно, — он внутренне надеялся на то, что тот придёт завтра, либо же чуть позже, — а также он не ожидал, что его вот так застанут врасплох.       В определённый момент они оба поняли, что дальше вот так стоять и таращиться на друг друга они явно не могут, что побудило Лихта к действию. Он стремительно, настолько, насколько мог, подошёл к Джокеру и встал напротив. Тот в свою очередь тихо удивился тому, как сейчас выглядит учёный, а выглядел он, надо сказать, довольно необычно для своего обычного образа: более напряжённо, даже как-то по-своему раздражённо. Пока курильщик вовсю пытался понять, что можно ожидать от Виктора в таком состоянии, тот взял и начал аккуратно снимать свои очки с чужого носа, выглядя сейчас немного иначе, чем секунду назад. Немного более сосредоточенно. За этим было весело наблюдать, и Джокер это не скрывал.       Когда очки были практически сняты, в голову фиолетовоглазого пришла неожиданная идея. Глупая, детская, слишком непредсказуемая, но почему-то кажущаяся такой сладкой, что исполнить её Джокер хотел любым способом, но, главное, сейчас.       Он схватил уже было опускавшуюся руку Виктора, в которой были очки, и резко потянул её обладателя на себя. В те секунды, когда тот ошалело пытался понять, какого чёрта сейчас происходит, Джокер не медлил и, приблизив своё лицо к чужому, поцеловал вечно покусанные губы. Их поцелуй длился ровно тот период времени, во время которого Лихт прибывал, мягко сказать, в шоке, — втором, а то и третьем за день, между прочим, — а по окончанию этого шока Джокер сам отстранился и между ними на секунду образовалась очень тоненькая ниточка слюны, которая тут же разорвалась.

***

      С того дня прошло где-то ещё три. Они не говорили об этом, да и были неуверенны, что это нужно. Хотя, в последнее время между ними происходили такие моменты, когда вокруг была абсолютная тишина. Да, раньше такое тоже было, и всех это устраивало, однако, после того раза такая тишина была не такой мягкой и спокойной. Сейчас она, скорее, походила на что-то более гнетущее, будто вокруг распылили какой-то неизвестный газ, который не позволяет нормально дышать.       В какой-то момент Джокеру это надоело. Тогда Лихт так же поздно пришёл из Восьмой бригады и был таким уставшим на вид, что без сожаления на него нельзя было взглянуть. Сняв свою лёгкую куртку и повесив её на вешалку он одел свой будничный халат, в котором был чуть ли не 24/7, и поплёлся к дивану. Его ноги заплетались и норовили уронить свое хозяина на пол, а то и на какой-нибудь небезопасный предмет вроде угол кофейного столика, который так удачно стоял рядом с диваном. Джокер не мог спокойно смотреть на это безобразие, поэтому, отложив недавно взятую с полки книгу, он встал и направился к своему другу (можно ли звать его теперь другом?), чтобы помочь тому добраться до мягкого дивана.       С горем пополам, благодаря помощи Джокера, Лихт смог дойти до столь нужного в утвари предмета, как диван, и даже сумел благополучно на него сесть. Рядом с ним присел и тащивший его до этого фиолетовоглазый. Голова Виктора раскалывалась. Возможно, зря он не спал вчера ночью, так как сейчас это оказывает на него явно плохой эффект. Глаза так и закрывались, а голова потихоньку клонилась набок. Секунда, во время которой мозг ненадолго просыпается из-за эффекта падения, и его лохматую голову аккуратно придерживая кладут на чужие колени.       «Как…хорошо…» — думает про себя Виктор, понимая, что Джокер положил его голову себе на колени. Сонная дымка потихоньку начала окутывать сознание, порождая какие-то неведомые доселе образы. Где-то будто бы вдали послышался голос Джокера. Он был немного тихий, но, будто по-своему нежный и такой успокаивающий. Слышались иностранные слова, такие успокаивающие своим неизвестным значением. Наконец, дымка поглотила разум полностью и слова отошли на второй план.       Джокер понял, что Виктор заснул, однако читать не перестал, так как понял по появившийся на лице во время его чтения лёгкой полуулыбке, что тому понравилось его чтение.       Сейчас они были одни. Да они практически всегда были одни в этом месте, однако в данную минуту было чувство, что они наконец-то одни, будто дети, спрятавшиеся от своих родителей в каком-то месте, ставшим их тайной. Их маленько, такой, возможно нелепой, тайной.