«Временно Отстранённому Детективу Лайту Ягами лично в руки».
В углу каждого конверта стояла цифра: 1 и 2. Лайт открыл первый конверт и прочитал:«Дорогой Лайт! Это будет моё прощальное письмо. К сожалению, у меня осталось только одно дело в Токио».
Записка во втором конверте гласила:«P.S. В этот раз мне хочется устроить что-то масштабное. Чтобы ты вспоминал нашу игру с улыбкой. L».
— Ублюдок, куда уж масштабнее?! Мацуда пожал плечами. В прошлый раз L подкинул подсказку про изобретения в день ограбления, может, и в этот раз так будет? Сейчас ни действительно баклажанного цвета Лайт, ни измученная Халле Лиднер не были готовы ловить «Вамми». Понимает ли это L? И насколько ему принципиально, чтобы со стороны полиции в деле участвовал именно Лайт? Все эти вопросы висели в воздухе, но ответов на них никто, кроме самого L, не знал. Поблагодарив за заботу сестру с мужем и выпроводив их из палаты, Лайт поднялся на третий этаж навестить Халле Лиднер. Выглядела та плохо: левая рука в гипсе, лицо покрывали мелкие квадратики пластырей. — Как вы, агент? — спросил Лайт. — Бывало и лучше, — усмехнулась та. — Но нам с вами ещё повезло, что живы остались. — Это правда. Вас же вытащил из машины этот белобрысый байкер из «Вамми»? Халле кивнула: — Я так поняла, у них есть правило не убивать полицейских и агентов. Он наверняка хотел вытащить и вас, но не успел. Это просто чудо, что вы сами сумели выбраться. Вы-то как себя чувствуете, офицер? — Лицо болит, но я переживу. Гораздо хуже то, что зверски хочется курить, а не разрешают, — пожаловался Лайт. — Так что я сегодня выпишусь. Нос всё равно сам заживёт, а квартиру надо проверить на жучки и камеры. Лайт показал Халле новые письма от L. Лиднер перечитала послания несколько раз и задумчиво сказала: — Значит, у вас последний шанс его поймать? Да и у меня, наверное. Вряд ли начальство отправит меня по их следам в следующую страну. У вас есть какие-нибудь предположения по поводу грядущего ограбления? — Пока нет. Но я почти уверен, что L даст мне время. Не знаю, зачем и почему, но я ему нужен. И я обязан это использовать и разработать стратегию, которая позволит поймать «Вамми». Лайт пожелал Халле скорейшего выздоровления и отправился в кабинет лечащего врача на выписку. Стоило ему переступить порог больницы, как он торопливо вытащил пачку сигарет и с наслаждением закурил. Со сломанным носом это было довольно дискомфортно, но всё же лучше, чем не курить совсем. Он решил пройтись до дома пешком и подумать. Кроме письма от недруга у него имелась ещё одна занятная тема для размышления — спасение Халле Лиднер. Вся эта история казалась ему очень подозрительной: Лайт уже несколько раз имел сомнительное удовольствие общаться с наглым блондином из «Вамми», и на альтруиста, спасающего всех подряд, тот никак не походил. Лайт находился слишком далеко и не слышал, о чём разговаривали эти двое, но что, если между ними была какая-то договорённость? Может ли агент Лиднер сливать информацию члену «Вамми»? Хотя, есть и вероятность того, что Эральд Койл был прав, называя Лайта параноиком — он такими темпами самого себя подозревать начнёт. Кстати, о Койле… В тот вечер, когда они коротали время в баре за чашкой чая и болтали, за соседним столом сидели члены «Вамми», это теперь было известно точно. Мацуда описал Лайту странную блондинку, которая впоследствии тоже оказалась одной из них. И Лайт готов был поставить все оставшиеся деньги на то, что она в тот вечер тоже была в баре и пролила на него коктейль. Откуда «Вамми» знали, что он там будет? Могли, конечно, проследить, но куда проще было подослать к нему своего человека. Человека, который вотрётся в доверие в тот момент, когда Лайт наиболее уязвим — уставший, выпивший, только что отстранённый от службы. Чем ближе Лайт подходил к дому, тем сильнее росла в нём уверенность в том, что его новый друг Эральд Койл тоже состоит в банде «Вамми». Что ж, это подло, но Лайт умел оборачивать такие вещи в свою пользу. L не ошибся, когда выбрал его в качестве достойного противника. И, если в квартире действительно установлены устройства слежения, то Лайт костьми ляжет, но заставит L играть по своим правилам и в конце концов проиграть. Подходя к входной двери, Лайт включил в кармане брюк детектор следящих устройств и медленно, будто о чём-то размышляя, начал расхаживать по квартире. Он заранее настроил прибор на вибрацию, чтобы возможные наблюдатели не услышали подозрительные звуки. Следующие два часа Лайт провёл крайне увлекательно: в порыве наигранного вдохновения прижимался к стенам, ложился на пол, делая упражнения из давно забытой гимнастики, садился на диван в разнообразных позах, тщательно прибирался на столе, в шкафу и на подоконнике. Результатом была практически непрекращающаяся вибрация детектора — камер и жучков в квартире обнаружилось не меньше трёх десятков. А ведь это он ещё плинтусы и вентиляционные решётки не проверял. Что ж, значит, L наблюдает за ним. Так и быть, Лайт ему позволит. Только вот лидер «Вамми» будет видеть то, что ему покажут, и ничего сверх этого. Судя по письмам, L сам пока не определился с новой, той самой масштабной целью. А вот у Лайта такой объект на примете как раз был — священное яшмовое ожерелье из Императорского дворца. Красиво, значительно, очень в духе «Вамми». Лайт с трудом сдерживал рвущуюся наружу коварную усмешку — он заставит «Вамми» украсть это ожерелье любой ценой. А потом ловушка захлопнется, и вся банда окажется в руках полиции. Просто и элегантно. «Вамми», в свою очередь, переживали не лучшие времена. Сразу после окончания операции все участники, кроме раненого Ниа, собрались в гостиничном номере, чтобы послушать L и обсудить произошедшее. Члены «Вамми» были вымотаны до предела, даже Мэтт полулежал на диване, устало прикрыв глаза. Ранение Ниа и оставленные на произвол судьбы «лишние» трофеи погрузили команду в меланхолию. Только Мелло был взбешён. Пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев, он изо всех сил впивался ногтями в ладони, но в какой-то момент не выдержал и перебил босса на полуслове: — L! Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что ты заигрался! — Мелло, не надо! — тихо попросила Линда. — Нет, надо! L, это из-за тебя чуть не погибли два человека, а одного из наших ранили! А эти оставленные в машинах разработки? Мы могли бы их продать или доработать! У нас же есть Мэтт! А тебе лишь бы поиграть с полицией! Ты вообще нас за людей не держишь! — Высказался? — спокойно спросил L. — Сядь, Мелло. Твоя Халле Лиднер сама виновата в автокатастрофе, её никто не заставлял идти на таран. Но из-за твоей глупости Лайт добрался до Ниа, ранил его и был близок к тому, чтобы забрать чемодан… — …Который мы и так ему отдали! — снова перебил босса Мелло. — Я объяснил, почему мы так поступили. Схема напёрстков… — раздражённо продолжил L, но Мелло перебил его в третий раз: — Иди ты нахрен со своими напёрстками! Ради твоей игры страдают люди! И вообще, тебя там не было! Ты вечно подвергаешь опасности только нас, а сам отсиживаешься в тепле и безопасности! Уэди дёрнула Мелло за рукав, пытаясь урезонить. Все молчали то ли от усталости, то ли не желая идти против босса. Мелло гневно обвёл взглядом пассивных товарищей: — Что, вы так и будете молчать?! Меня одного не устраивает положение дел? Линда пожала плечами, Айбер кивнул, остальные даже не пошевелились. — Я лично буду участвовать в последнем деле в Токио, — сказал L. — И вы, все вы, будете нужны мне там. И ты тоже, Мелло. Пока отдохните, наберитесь сил. Операцию я назначу не раньше, чем через месяц. Позже, отоспавшись и немного придя в себя, Мелло отправился к Мэтту обсудить важную тему с глазу на глаз. — Он нас погубит и даже глазом не моргнёт, — поделился он своими опасениями с другом. Они разговаривали в съёмной квартире Мэтта. Большую часть свободного пространства здесь занимали гаджеты разнообразных форм, размеров и назначения. Хозяин квартиры сидел на полу с вечной сигаретой в зубах и разбирался с универсальным взломщиком, который требовалось довести до ума. Рядом с Мэттом стояла банка из-под пива, служившая пепельницей. В комнате висел тяжёлый сигаретный дым, но Мелло давно к этому привык и не обращал внимания. Сам он разлёгся на диване, сложив ноги на стол, и разглагольствовал о скорой кончине родной банды. Мэтт посмотрел на товарища и угрюмо спросил: — И что ты предлагаешь? — Валить, пока не поздно. — Валить куда? — Да хоть на Мадагаскар, какая разница! L считает нас пешками, которые нужны на поле только до поры до времени, а потом нами можно и пожертвовать. А полицейскими так тем более. Кроме Ягами, разумеется. Тут у него любовь или, скорее, одержимость! — раздражённо высказался Мелло. — Мелло, тебе тоже плевать на полицейских. Тебя волнует одна конкретная агентша ФБР, — ухмыльнулся Мэтт. — Ну и что? — не смутился тот. — Я всё равно не стал бы подставлять своих людей ради неё. — Босс обещал, что следующее дело станет последним для нас в этой японской дыре. А дальше мы все вместе уедем куда-нибудь, и всё будет как раньше. Просто потерпи. Мелло с сомнением покачал головой и ничего не ответил. Зато ближе к вечеру в больнице Халле Лиднер навестил новый молодой доктор: в чёрном парике, очках-аквариумах и роскошных пышных усах, завивающихся на кончиках. — Мелло? — она узнала его практически сразу. — Ты с ума сошёл сюда приходить?! — А что? Ягами выписался, я узнавал. — А меня ты не боишься, надо полагать? Я, если ты не забыл, агент ФБР! И имею полномочия на твой арест! Мелло наклонил голову, и его очки смешно съехали на нос. Он тихо сказал: — Я вообще никого не боюсь. Но мне нужно было удостовериться, что с тобой всё в порядке. — Со мной всё будет в порядке, когда я тебя арестую. Знаешь, какой срок тебе грозит?! — Халле старалась говорить уверенно, но что-то сжималось внутри от вида этого нелепого, но, надо признать, очень симпатичного и отважного парня. Ведь он тоже мог пострадать тогда, но всё же спас её от верной смерти. Надо же, настоящий благородный разбойник ей попался. Робин Гуд. И что теперь с ним делать? — Мелло, почему ты стал вором? — спросила после долгого молчания Халле. — Хочешь мне в голову залезть, как мозгоправ? — ощетинился тот. — Нет, просто хочу узнать о тебе побольше. А что, ты был на сеансах у психолога? — удивилась Халле. — Был, — неохотно признался Мелло. — В школе заставляли ходить. Директор говорил, что у меня криминальные наклонности. — И был прав, — улыбнулась Халле. Мелло хмыкнул. Он плюхнулся на стул для посетителей рядом с кроватью Халле, достал из кармана врачебного халата шоколадку и начал рассказывать: — В детстве мне хотелось стать кем-то крутым. Гонщиком, например. У нас в городе проходили соревнования по мотоспорту, я там много времени проводил — болел за крутых парней, сам хотел быть, как они. Но мотоцикл, экипировка, участие в соревнованиях — бабла на всё это надо дофига. Да мне надо было почку продать, чтобы купить мотоцикл моей мечты! А профессиональным спортсменом очень тяжело стать, и финансовой отдачи сначала вообще никакой, только ты бабло вливаешь. А дальше жди, пока тебя спонсоры заметят. Поначалу я пытался честно заработать, подрабатывал то тут, то там. Откладывал на мотоцикл. Но чёрт, Халле — это так уныло — стоять за прилавком или ящики тяжёлые из подсобки таскать за копейки! Так всю жизнь можно горбатиться и мотоцикл купить к пенсии, когда уже и кататься-то не сможешь, потому что спина не гнётся. Образование мне не светило — на колледж денег не было, так что однажды я взял да и грабанул кассу магазина. Не того, в котором работал, конечно. И купил первый мотоцикл. — Ну, а сейчас? Деньги на образование у тебя есть. Я ведь вижу, что ты парень далеко не глупый. — Не разговаривай со мной как мамочка! Ты не настолько меня старше! — Ладно-ладно, извини. Но ведь ты не вчера школу закончил, мог бы заработать на образование и завязать с воровством, разве нет? Или у вас из банды просто так не отпускают? — Да буду я спрашивать ещё! — фыркнул Мелло. — Захочу уйти — уйду. У меня и самого были такие мысли — L уже конкретно достал. — А ты знаешь что-то о его планах? — закинула удочку Халле. — Ага, так я тебе и сказал! — усмехнулся Мелло. — Любовь любовью, а своих я не предаю. — Любовь? — удивлённо переспросила Халле. — Ну, в смысле это… короче, мне пора! — пробормотал смутившийся Мелло и вскочил. — Выздоравливай. И это, ты какие цветы любишь? — спросил он, не оборачиваясь, уже у двери. — Нарциссы. — Понял, принял. До встречи, Халле! — До встречи, Мелло. Она какое-то время сидела, смотря на закрывшуюся за Мелло дверь, и никак не могла согнать с лица поселившуюся там довольную улыбку. Искренность и порывистость этого парня подкупали её. Халле даже с усмешкой сравнила себя с принцессой, руки которой настырно добивался благородный, но бедный рыцарь. У него и конь имелся. Железный, правда, но ведь и времена изменились. Нарциссы появлялись в палате каждый день вплоть до дня выписки. Медсестра еле успевала приносить новые ёмкости с водой для свежих букетов. Вскоре палата стала походить на дивно пахнущую оранжерею. Мелло каким-то образом узнал, в каком номере отеля она поселилась, и после выписки цветы стали доставлять уже туда. К одному из букетов Мелло приложил записку, в которой пояснял, что не дарит Халле подарков, чтобы не оскорбить её вещами, купленными на ворованные деньги. Как будто на цветы он зарабатывал честным трудом! Лайт обо всём этом, разумеется, не знал. Сам будучи не склонным к романтическим чувствам, он подозревал агента ФБР лишь в сговоре с преступником с целью получения доли награбленного. Он не ставил Лиднер в известность о своих действиях и не делился умозаключениями по делу «Вамми». Кроме того, Лайт снова попросил верного ему Мацуду следить за подозрительным агентом. Сам же он приступил к выполнению первой части своего плана. Лайт отправил Мацуду в Императорский дворец, чтобы удостовериться в том, что ожерелье всё ещё там. Ожерельем реликвия называлась лишь формально. На самом деле это была только магатама — изогнутая бусина в виде запятой — всё, что осталось от легендарного ожерелья Богини Солнца Аматэрасу. Хранилась магатама в специально отведённом для неё зале в тяжёлом ларце, инкрустированном драгоценными камнями. Лайт обновил на своей схеме список ценных предметов искусства, который он составлял ещё в интернет-кафе. Самым последним он внёс в перечень яшмовое ожерелье, а рядом большими красными буквами подписал:«Невозможно».
Через несколько дней после девятого ограбления Эральд Койл позвонил Лайту с предложением пообедать. На этот раз в кафе в центре города никого из «Вамми» не наблюдалось, что и понятно — теперь Ягами знал их в лицо, даже маскировка не спасла бы. А вот Койл, очевидно, считал себя вне подозрений и вёл себя очень дружелюбно. Если бы Лайт не знал, что это игра, то поверил бы — настолько хорошо Койл вошёл в роль его друга. — У тебя снова была весёлая ночь?! — Койл с понимающей усмешкой кивнул на сплошной синяк на лице Лайта. Как будто он и понятия не имел, кто виноват в случившемся. Что ж, Лайт мог и подыграть. Он усмехнулся: — Я не пил, если ты об этом. Попал в аварию. Успел выбраться из горящей машины за несколько секунд до взрыва. Эральд Койл так похоже изобразил изумление, что Лайт даже на секунду усомнился в справедливости своих обвинений. Вдруг и правда, за ним и Койлом просто следили? — Это связано с твоей работой? — спросил Койл. — Да. Я же рассказывал тебе про урода, который превратил мою жизнь в ад. В этот раз он чуть было не убил меня. Лайт специально постарался представить дело так, будто за аварию ответственен сам L, в расчёте на то, что Койл попытается возразить. Тот действительно открыл было рот, но не издал ни звука. Они посидели ещё немного, перейдя на другие темы, и разошлись. Понимая, что говорить Койлу о яшмовом ожерелье слишком рискованно, Лайт почаще упоминал его дома, в разговорах с Мацудой, телефонных и личных. И всегда старался делать упор на том, что у «Вамми» кишка тонка ограбить такой охраняемый и священный для японцев объект, как Императорский дворец. — Скажешь тоже — яшмовое ожерелье! — фыркал Лайт в трубку, расхаживая под камерами. — Нет, это просто невозможно, Мацуда. Ни одним ворам не под силу такое. Уж скорее L военную базу попытается ограбить. Давай проработаем и другие версии. Через неделю после выписки Халле Лиднер из больницы кто-то постучал в окно номера. В этом не было бы ничего необычного, если бы она не жила на пятом этаже. Впрочем, Халле уже догадалась, кто мог оказаться таинственным вечерним визитёром, рискнувшим вскарабкаться по отвесной стене ради встречи с ней. Она подошла к окну, отдёрнула здоровой рукой тяжелую штору и увидела Мелло. Он держался руками за карниз, а в зубах крепко сжимал изрядно пожёванный букетик нарциссов. Впервые с памятной встречи в США Халле видела его без грима и маскировки: яркие голубые глаза сияли даже в полумраке ночи, а длинные светлые волосы развевались на ветру. Сравнение с рыцарем стало ещё буквальнее — теперь он ещё и на «башню» к ней залез. Дурной. Она с улыбкой покачала головой и открыла окно. Мелло подтянулся на руках и уселся на подоконник, протягивая Халле букет. — Ты очень рискуешь, приходя сюда, Мелло, — сказала Лиднер, забирая у него цветы. — Жизнь скучна без риска! — беспечно махнул рукой Мелло и с надеждой предложил: — Поехали кататься! Я на мотоцикле, он там внизу стоит. — Я по зданию не полезу, — сразу же предупредила Халле. Эта встреча была по-настоящему безрассудной — ведь их могли увидеть вместе. Не хотелось даже думать, что скажет на это её начальство! Халле раз за разом сознательно отпускала преступника вместо того, чтобы арестовать. И, хуже того, она была уверена, что и в этот раз поступит точно так же. Мелло, ловко спустившийся вниз тем же путём, что пришёл, поджидал её у мотоцикла. Халле быстро переоделась и спустилась к нему обычным путём — через дверь. Мелло заботливо надел на неё шлем, и они помчались по ночному Токио. Мелло выбирал узкие дороги и переулки, так что прохожих и автомобилей практически не было видно. Будто весь этот гигантский мегаполис сегодня открыл двери только для них двоих. Халле крепко держалась за Мелло здоровой рукой и вертела головой по сторонам. Мелло явно берёг её — скорость развивал далеко не предельную, ухабы и ямы объезжал — так что она без помех разглядывала витрины магазинов и кафе, небольшие храмы и парки. После довольно продолжительной поездки Мелло притормозил у небольшого Макдоналдса. — В это время почти всё закрыто, а японскую еду я ненавижу. Ты не против бургеров? — Нет, — усмехнулась Халле. Вместо того, чтобы сидеть внутри, Мелло набрал целый пакет еды на вынос и отвёз Халле на окраину города. Заехав по крутому склону холма наверх, они оказались на небольшой смотровой площадке. Мелло расстелил на траве свою кожаную куртку, приглашая Халле сесть. Потом бухнулся рядом и показал пальцем вперёд: — Смотри. Я не особенно люблю Токио, но тут красиво, верно? Это было правдой. Они сидели не так уж высоко, но вокруг не было небоскрёбов, и вид на сверкающий огнями город ничто не загораживало. А иссиня-чёрное небо полнилось звёздами, укрывая их двоих будто сказочным шатром. Они сидели, разговаривали о жизни и ели бургеры почти до утра: небо на востоке начинало светлеть, а звёзды — потихоньку гаснуть. Тёплый ветер приятно обдувал лицо, и было очень досадно отпускать эту беззаботную ночь и снова становиться по разные стороны баррикад. За всю ночь Мелло даже не попытался поцеловать Халле. Это удивляло, но и немного льстило. Они сидели совсем рядом, даже плечами соприкасались, а всё, что он себе позволил, это нежные, почти невесомые прикосновения к её руке. Обратно доехали в тишине. Мелло забрал у Халле шлем, попрощался и уже было сорвался с места, как в последний момент, решившись, всё-таки поцеловал. Быстро, лихорадочно, и тут же отскочил, будто боясь наказания за свою выходку. Халле от неожиданности застыла, а Мелло вскочил на мотоцикл и уехал, оставив её растерянно стоять на тротуаре. На следующий день курьер доставил в номер Халле огромную охапку свежих нарциссов.