Мне это нужно

      — Со следующей недели мы учимся в дистанционном режиме, — прозвучал сиплый тонкий голосок. Пожилая дама сидела за столом просторного кабинета и переворачивала листы классного журнала, — Всем установить «Zoom» и приобрести микрофоны и камеры, и чтобы я потом не слышала, что кто-то не знал об этом, всем ясно?       — Да, — хором ответили ученики факультета журналистики. Уставшие голоса эхом раздавались по голым стенам помещения.       Мария Петровна отпустила свою группу раньше, чем планировалось. Преподаватель не хотела задерживать ребят, да и ей нужно было забрать мужа из полицейского участка. «Снова напился и сел за руль, ну я ему устрою!» — бормотала она под нос, закрывая кабинет и кидая ключ в сторону старосты.       Ключ чуть не прилетел старосте в лицо, но высокий юноша успел схватить его в воздухе. Он отдал ключ рядом стоящему парню и подмигнул карим глазом, смахивая рукой прядь вьющихся русых волос со лба. Староста недовольно скривил лицо и закатил светло-серые глаза, после чего развернулся и пошёл по коридору в сторону лестницы. Тишину разрывал лишь стук небольших каблуков его лакированных туфель.       Все находящиеся поблизости почувствовали напряжение, которое всегда можно было ощутить, когда эти двое были рядом. Казалось бы, однокурсники, живущие в одной комнате в общаге, могли бы стать лучшими друзьями, но не тут-то было. Никто не знал причину, по которой парни никогда не ладили. Стас Ширяев — харизматичный весельчак, имеющий большую популярность среди учеников института — даже пытался подружиться со старостой группы, но Рома оставался таким же неприступным и чёрствым. Парень предлагал соседу подвезти его до общаги на своём байке, хотел отдать голодному студенту свой дорогущий обед, даже взял на себя вину за их опоздание на пару — в тот день были большие пробки из-за дорожной аварии — но в ответ он всегда получал презрительный взгляд и недовольное мычание. По непонятной причине через пару недель попытки завести дружбу с Ромой Никифоровым юноша прекратил. Расспрашивать, что же всё-таки произошло, никто не стал, но все остановились на предположении о том, что Стас просто сдался.       — Подвези меня, — кратко произнёс блондин, дождавшись когда Ширяев выйдет на улицу. Его бездушные глаза блуждали по всей улице, но так ни разу не остановились на юноше.       — Посмотри на меня — тихо проговорил Стас бархатным голосом, — И попроси нормально.       Стас видел, как в глазах Ромы вспыхнул гнев, затем раздражение, которое позже сменилось на смирение. При этом лицо Никифорова оставалось неизменным, что абсолютно не мешало Стасу читать парня.       — Пожалуйста, отвези меня до общаги, — парню было очень тяжело говорить это, ведь он никогда не обращался к сверстникам вежливо. Обычно он общался холодными и колкими фразами, но против Стаса он не мог ничего применить, ведь юноша был не тем типом людей, которые просто так ломаются под его строгим взглядом. Ширяев широко улыбнулся, кивнул головой в знак согласия, и парни пошли в сторону парковки, где стоял байк Стаса.       Приехав в общагу, Стас сразу же разделся и в одних боксерах упал на свою кровать. За этот день он невероятно сильно устал. Пятницы всегда давались ему трудно, особенно в новых условиях. Мало того, что он жил в роли студента лишь первый год, так ещё и весь мир стал болеть каким-то новым вирусом из Китая. Вся ситуация действовала Ширяеву на нервы. Единственное, что помогало ему хоть как-то успокоиться — это Рома. Ему нравилось действовать парню на нервы, а позже наблюдать за реакцией. Большинство людей сказали бы, что у Ромы просто не может быть эмоций, разве что гнев, недовольство и презрение, но Стас, вероятно, был единственный, кто видел Никифорова практически насквозь.       — Оденься, — приказал Рома, зайдя в комнату в домашней одежде. Он прошёл к своему рабочему столу и открыл крышку ноутбука.       — А что, тебя что-то смущает? — хоть Никифоров и сидел спиной к Стасу, юноша был уверен, что у его соседа дёрнулся глаз. Он услышал, как Рома резко вдохнул, а позже, быстро посчитав до десяти шёпотом, медленно выдохнул, успокаиваясь.       — Я просил тебя…       — Да брось, я просто шучу, — Стас подошёл к шкафу, чтобы взять одежду. Он немного задумался и добавил, — Прости.       Рома только недовольно фыркнул и кинул на Стаса ядовитый взгляд.       Одевшись, Ширяев лёг обратно на кровать и принялся рассматривать Рому. Тот тоже был уставшим, спина его была не такая ровная как на парах, тонкие бледные руки были опущены, а голова закинута назад. В мёртвой тишине Стас слышал ровное дыхание Ромы, который не обращал внимания на окружение, погрузившись в свои мысли. Он часто так делал, когда размышлял о чём-то. Стас тоже задумался. Он вспоминал каждый момент, когда серые глаза злобно проходились по нему, оставляя после себя чувство холода. Чаще всего его внутренние уголки тонких светлых бровей были устремлены вниз со всем раздражением, которое Никифоров только мог выразить. Но он только делал вид, что всё вокруг его раздражает. На самом деле он любил мир, окружающий его, парень просто не доверял людям после некоторых обстоятельствах, которые Рома скрывает ото всех. Ото всех, кроме Стаса. С юношей они были знакомы всего полгода, но только он знал его секрет, который Ширяев пообещал сохранить.       Рому привлекали исключительно парни. Никифоров скрывал это даже от родителей, хотя им он сказал бы об этом в последнюю очередь, ведь парень так хорошо играл милого мальчика восемнадцать лет своего существования и не хотел упасть в глазах родителей в один момент. Он знал, что его мать и отец были гомофобами, так что не собирался их разочаровывать. И обстоятельства, из-за которых Рома никому не доверяет — это вся его жизнь. Все вечно издевались над ним буквально из-за любой мелочи: то он слишком низкий и тощий, то его волосы, кожа и глаза слишком светлые. А те, кто догадывались о том, что он гей… Стоит ли говорить, что Рома не отделывался одними подзатыльниками? Он вынужден был скрывать свою ориентацию ото всех просто из-за того, что родился не в той стране. Ему было больно, но с годами он научился скрывать свои эмоции. Познакомились Стас и Рома при заселении в общагу. К сожалению для Никифорова комната Ширяева была единственной полупустой. Была б его воля — жил бы отдельно. Когда парень зашёл на порог он понял, что с этого момента его жизнь станет другой. Его родители были в его родном городе, в котором он оставил всё своё прошлое, чтобы начать жизнь заново. Но в этот раз он решил не подпускать к себе ни единую душу, чтобы ни у кого не было причин ему навредить.       Первые две недели были трудными для обоих. Стас всегда был весёлым, общительным и открытым, так что первым делом решил подружиться со своим новым соседом. Какого было его удивление, когда Рома при первой же встрече нагрубил ему и приказал держаться подальше. Стас подумал, что так дело не пойдёт и все две недели бегал за парнем, словно хвостик. Он пытался узнать Рому лучше, предлагал ему самую лучшую дружбу, о которой Никифоров и мечтать не мог, но тот всё равно не отвечал любезностью. Так продолжалось до одного вечера, который поставил обоих на место.       Парни как обычно сидели в комнате по разным углам. Стас снова начал доставать Рому, из-за чего тот вспылил.       — Да что ты ко мне пристал? Может ты гей, вот и пристаёшь ко мне?! — закричал Никифоров, не выдержав. Хотел надавить на больное, но опомнился. Это ведь его «больное».       — Я просто хочу поладить с тобой, ты выглядишь таким грустным, когда все общаются с друзьями, а ты смотришь издалека в одиночестве.       Несколько секунд парни молчали, но тишину разорвал ехидный голос Стаса.       — А может ты гей, м-м-м? — протянул он, шутя, после чего замер.       Прямо на его глазах по красным щекам Ромы покатились слёзы. Его руки задрожали, а ноги не выдержали. Парень упал на пол и заплакал. Он рыдал и бил руками пол.       — Да, я гей. Ты доволен? Теперь расскажешь об этом всему институту? — Рома даже не кричал, он сипло говорил, то и дело шмыгая носом.       — Ну чего ты, я же просто пошутил, — Стас бросился на пол, пытаясь успокоить соседа, он хотел его обнять, но знал, что сделает только хуже. Ширяев взял парня за плечи, заставляя его посмотреть в свои глаза, — Обещаю, об этом никто не узнает, — Рома недоверчиво глянул на юношу, — Даю слово.       С тех самых пор парни почти не разговаривали. Рома не поверил соседу. Он был уверен, что через пару дней по всему институту будут ходить слухи, что староста факультета журналистики гей. Но ни через месяц, ни даже через два месяца, никто не говорил об этом. Отношение Ромы к Стасу улучшилось, но говорить он об этом не стал. Ему не нужно было об этом говорить, он давно понял, что Ширяев читает его, как книгу.       — Спасибо, — сказал Рома как-то раз, сидя в комнате со Стасом, тот улыбнулся и кивнул, — Давай договоримся, ты так же продолжишь молчать о том дне, а я буду идти тебе навстречу, если тебе что-то от меня понадобится.       — Хорошо.

***

      Стас любил вспоминать этот день. Он бы и так никому не рассказал секрет Ромы, а с того момента он мог просить у парня, что ему угодно. Но ему ничего не нужно было от Ромы. Ему хватало просто того, что он находился рядом. Пусть они и не общались, даже друзьями не были, но с того дня парни поддерживали друг друга в трудные времена. Они могли ничего не говорить — лишь по взгляду можно было прочитать «Всё будет хорошо, я рядом». А сейчас, когда весь мир окутала паника, Стас мог не волноваться о том, что ему будет тяжело или одиноко. Кто знает, может они смогут стать друзьями за это нелёгкое время.       — Сходим завтра в магазин? — спросил Ширяев у соседа после ужина, состоящего из одного доширака на двоих. «Это можно считать свиданием?» отшутился юноша, после чего получил пощёчину.       — Зачем? — со своим обычным равнодушием отозвался Никифоров.       — Нам придётся сидеть взаперти до самых летних каникул, а ещё только март. Предлагаю закупиться разными консервами и другой едой, которая сможет пережить апокалипсис, — Стас активно жестикулировал, поднимая руки, очерчивая ими невидимые круги. Роме показалось это очень забавным, уголки его губ приподнялись.       — Так нам же можно будет выходить за покупками, зачем тратить столько сил, нервов и денег за один вечер? — Рома снова сделал недовольное лицо, будто его ничего не устраивает, — К тому же можно будет заказывать еду на дом.       — Что же… как скажешь, — по голосу было слышно, что Стас расстроился, но Рома не мог понять причину. Неужели он так хотел выбраться с ним куда-то? Никифорову стало стыдно.       — А знаешь, у меня… шампунь кончается, можно и в магазин сходить.       На следующий день парни отправились в супермаркет и купили всё, что только могли. Стас не остановился на консервах и крупе. Он решил купить и нормальных продуктов, из которых можно приготовить что-нибудь человеческое. Благо, они жили в престижной общаге, в которой комнаты представляли из себя небольшие студии, в которых был свой санузел и небольшой кухонный уголок. Это было очень удобно, ведь можно было готовить еду самостоятельно, да и не очень хотелось светить голым задом на всю общую душевую. Попасть в такое место было трудно. Роме пришлось закончить одиннадцать классов с золотой медалью, а Стас просто жил в богатой семье, отец оплатил ему место в этом общежитии.       Рома купил себе ещё одну бутылку шампуня, несмотря на то, что дома у него была целая. Он не хотел, чтобы Стас бродил по торговому центру в одиночестве, ему было бы крайне стыдно, хотя, казалось бы, что в этом такого. Парень не понимал, почему так боялся обидеть Ширяева, может он просто был благодарен ему за то, что юноша сохранил его тайну. А может он видел со стороны, как Стасу не хватает внимания, ведь он всегда был таким человеком, которому необходима поддержка окружающих. Почему-то Роме хотелось быть рядом со своим соседом, но это дико раздражало его. Никифоров пообещал себе, что будет держаться от людей подальше, а сам начал потакать капризам своего соседа. Он надеялся, что его секрет не раскроется, но Стас узнал правду. Ему повезло, что Ширяев оказался хорошим человеком, который умеет держать язык за зубами. Роме было приятно находиться рядом с этим юношей. Казалось, он мог бы смягчить своё отношение к нему, но Рому не покидало чувство, что его могут предать. Ему было страшно. Всю жизнь его не понимали и сторонились, но как только он решил закрыться от всего мира, в его жизни тут же появился прекрасный человек с чистым сердцем. Сам Никифоров не знал, что делать дольше. Следовать своему старому плану или отбросить все сомнения назад и позволить Стасу стать частью его жизни.       Дома Рома был сам не свой. Он был чересчур рассеянным, уставшим и невероятно грустным. Будто кто-то выжал из него всю жизненную энергию, оставив его наедине со своими мыслями, которые порой не давали парню уснуть. Никифоров лёг на свою кровать и обнял колени, свернувшись в клубочек. Стас сразу же заметил, что что-то здесь не так. Он сел на край кровати и погладил рукой светлые волосы. Рома тут же отскочил от соседа и уставился на него испуганными глазами.       — Прости, мне просто показалось, что ты плохо себя чувствуешь, — извинился Стас.       — Тебе показалось, — съязвил парень в ответ. Он всё ещё не мог понять, как ему говорить со Стасом, но, так или иначе, колкость и наглость сами вырывались из уст.       — А ты уверен? — Ширяев посмотрел на Рому тем самым взглядом, видящим людей насквозь, — Я же вижу, что тебя что-то гнетёт.       Рома виновато посмотрел вперёд. Да что же с ним происходит? В горле совсем пересохло, а посередине груди встал давящий ком.       — Это так заметно? — спросил Рома, неловко отворачивая голову.       — Можешь рассказать мне, — Стас выждал паузу, — А можешь оставить всё так, как есть и страдать всю оставшуюся жизнь, — юноша довольно улыбнулся, увидев реакцию Ромы на его слова. Серые глаза стали пустыми, он был вынужден поговорить с кем-то о своих чувствах.       — Вынуждаешь, сукин сын.       — Да, я такой. Не будем медлить! Так, что Вас беспокоит? — Стас взял стул и сел рядом с кроватью, изображая психолога.       Рома хихикнул. Может, Стас и не был идеальным психологом, но он точно мог заставить Никифорова отвлечься от тягот жизни и хорошенько посмеяться.       — Думаю, мне просто нужно кому-то высказать всё, что у меня накопилось в душе.       — Если это не спонтанная мысль, а обдуманное решение, после которого ты не будешь жалеть, то я могу тебя выслушать.       — Кажется, я готов.       — Хорошо, — Стас победно улыбнулся, после чего скорчил важное лицо, — Ну-с, приступим. Расскажите, когда вы в последний раз кому-то высказывались? Мне нужно знать, насколько ситуация запущена.       — Вообще-то, я никогда никому не рассказывал о том, что чувствую.       Стас замер. Он знал, что есть необщительные и недоверчивые люди, но чтобы настолько… Его пробила дрожь, он вдруг понял причину, по которой парень всегда был таким закрытым и осторожным. Ему стало жаль Рому, он не мог и представить, сколько мыслей и чувств он носит в себе на протяжении восемнадцати лет. Это слишком жестоко и неправильно по отношению к бедному парню. Стас решил взять всё в свои руки и избавить Рому от этого груза на плечах. Он не остановится, пока не убедится, что Рома чувствует себя хорошо.       Следующие несколько часов Рома рассказывал соседу обо всём, что его тревожило всю жизнь. Он рассказал о недопонимании со стороны родителей, об издевательствах сверстников, о предательстве «друзей», которым он когда-то давно верил. Он рассказал практически всю свою жизнь от начала и до нынешнего момента. Парень описывал все свои чувства, которые испытывал на протяжении длительного времени. Рассказал и о первой любви, которая оказалась невзаимной, но это было неудивительно, ведь парень, который так нравился Роме, был гомофобом. Он не просто отверг его чувства, но и опозорил на всю школу, выставив Ракова грязным извращенцем. Он не смог никому объяснить, что не может иначе, что не он выбрал свою ориентацию, а за него решила природа. Ему пришлось сменить школу под предлогом плохого образовательного процесса. Из-за этой ситуации парень и решил, что со студенческой жизни он начнёт жизнь с чистого листа, но на этот раз не подпустит к себе никого. Позже он рассказал о том, как боялся, что Стас выдаст его секрет, что тоже будет смеяться и издеваться, но через месяц успокоился. Рома признался, что Ширяев являлся единственным человеком, которому он может довериться. После своего долгого рассказа блондин невольно начал плакать, но на этот раз совсем не стеснялся. Он не закрывал лицо руками, не отворачивался, он просто плакал, пока Стас облегчённо смотрел на него. Привычно белая кожа была розовой, а на щеках и вокруг глаз совсем пунцовой. Стас поднял дрожащую руку и схватил парня за плечо. Только он хотел сказать что-то ободрительное, как хрупкое тело прижалось к нему и обвило руками шею. Рома первый раз в жизни обнимал кого-то, первый раз ощущал чьё-то тепло. Казалось, он впервые был спокоен.       — Прости меня. За всё прости. Всё это время я относился к тебе так, как ты не заслуживаешь. Я грубил, был холоден и постоянно язвил. Мне так стыдно. Ты замечательный человек, а я не ценил этого, — хрипел Рома на плече Стаса.       — Всё хорошо, я на тебя не злюсь. Ты не мог иначе.

***

      Следующую неделю парням было неловко общаться, но Стас всё равно старался уделять Роме как можно больше внимания. Он бы не простил себе, если бы Рома загрустил хоть на миг, поэтому старался постоянно поддерживать разговор и веселить нового друга. Никифоров же не привык относиться к кому-либо добродушно, поэтому продолжал грубить юноше, после чего извинялся. Он правда старался относиться к Стасу бережно, ведь он стал его первым другом, но Рома так долго играл роль одиночки, что совсем разучился общаться с людьми. Стас пообещал не обижаться на колкости, после этого Роме стало немного легче.       Проблем у ребят почти не было. Почти. Проблемы были с учёбой, так как дистанционный режим для них был в новинку. Эта неделя была сложна не только в новом материале, но и в организационных моментах. Подключиться к уроку вовремя было практически невозможно, а про написание конспектов с плохой связью лучше молчать. Свободного времени не хватало. Стас не любил выполнять много работы, которая его утомляла, а Рома был творческим человеком, который часто засиживался за ноутбуком в поисках вдохновения. Только Стас знал о том, что Рома любил писать истории. В основном это были розовые сопли про парней, Ширяев так и говорил «Что, опять свои фанфики пишешь?», что сильно задевало писателя. Он называл свои произведения романами, но сам в глубине душе понимал, что это фанфики. С дистанционными парами преподаватели решили задавать ученикам в два раза больше, так что времени на написание своих работ у Ромы совсем не оставалось, что очень его огорчало.       В пятницу вечером у учеников был «классный час», где все жаловались на загруженность и неудобство обучения. Мария Петровна сказала, что поговорит с преподавателями, так как ей не только её группа жаловалась на остальных учителей, но и ученики других курсов. Как она и обещала, женщина поговорила со своими коллегами, и те согласились на ослабление материала и домашних заданий. После данного объявление все однокурсники Ромы и Стаса ликовали, парни же устроили себе праздник, на котором выпили три бутылки детского шампанского. На обычное денег не было — все карманные ушли на закуп продуктов к апокалипсису, а пить дешёвое пойло было страшно, к тому же Рома не был любителем алкоголя.       — Как насчёт игры в «Правду»? — предложил Стас, допивая остатки лимонада.       — Ты хотел сказать в «Правду или действие»?       — Не, — начал махать руками Стас, — давай без действий, а то меня стошнит, слишком давно не выпивал залпом бутылку сладкой газировки, давай только правду.       — То есть ты хочешь просто посплетничать. Ну хорошо, начинай.       Стас начал придумывать вопрос. Спрашивать было особо не о чем, ведь Рома недавно рассказал буквально всё о себе, но Ширяеву всё же удалось найти тему, которая была ему интересна, о которой Рома не упоминал.       — Ты девственник? — спросил юноша и закусил губу. Ему правда эта тема казалась невероятно интересной, ведь под оболочкой добродушного и весёлого парня скрывался тот ещё похотливый дьяволёнок.       Мало кто знал об этом, но Стас действительно в какой-то степени был извращенцем. Нет, вы не подумайте, он не был одним из тех людей, которые заглядывают девушкам под юбки в метро или трахаются со всеми подряд без их разрешения. Стас видел в этом процессе что-то эстетичное, прекрасное. Ему было интересно узнавать о разных практиках, которые люди используют в постели, но Стас никогда бы не заставил кого-то делать что-то грязное против своей воли. Он любил секс, но не видел никакой пошлости в обнажённом теле. Казалось, что в нём жили две несовместимые личности. Ширяев просто был замечательным человеком со своими скелетами в шкафу. Об этом никто даже не догадывался, так что ему не было стыдно.       Стас видел этот переход эмоций. Сначала лицо Ромы было спокойным, расслабленным. После вопроса парень широко раскрыл глаза, будто пытался понять, не послышалось ли ему. Осознав, что слух его не подводит, Никифоров густо покраснел и немного сжался. Стас сразу догадался, что всё не просто так. Юноша нахально улыбнулся и пододвинулся к соседу поближе.       — Почему ты задал этот вопрос? — смущённо спросил парень. Он не мог даже смотреть в заинтересованные глаза Стаса, но почему-то именно они сейчас больше всего манили Рому.       — Просто стало интересно, разве это не очевидно?       — Мне казалось, что тебя не волнуют такие вещи.       — Я ведь парень. Ты хоть себя не обманывай, все парни как минимум мастурбируют.       — Почему ты говоришь такие вещи так легко? — Рома очень удивился, узнав о новой черт соседа. И, кажется, ему даже понравилось.       — Я привык об этом думать, так что мне не сложно. Мы отошли от темы, я задал тебе вопрос.       — Я… — Рома запнулся и отвернул красное лицо от друга, — Я не знаю, как тебе сказать. Как бы да, но вроде бы и нет…       Стас немного завис. Он пытался проанализировать информацию, но, похоже, у него не получалось.       — Это как? — в недоумении спросил он.       — Ну, с парями я никогда не пробовал, а вот с разными… инородными предметами…— Рома совсем сжался в комочек, сидя на полу возле кровати. Ему было невероятно стыдно от того, что он рассказал кому-то свой маленький секрет, но он верил Стасу, поэтому хотя бы не волновался о том, что кто-то узнает его тайну.       — Так значит я не один здесь такой извращенец? — сказал Ширяев и опять пододвинулся, хотя юноша уже нарушал личное пространство Ромы, но обоих это не волновало.       — Я не извращенец! Я просто… попробовал один раз, а потом меня так затянуло.       — Как скажешь, — Стас заметил, что Рома находился в состоянии, которое за километр говорило «Этот парень сейчас начнёт плакать». Юноша сразу же собрался и обнял друга, — Всё хорошо, это нормально.       — Разве нормально, когда парню нравятся члены?       — Ты же гей — налегке проговорил Стас, но только потом понял, что это звучало невероятно грубо, — То есть… Прости, это звучало ужасно, но я даже не думал тебя оскорблять! Я о том, что это абсолютно нормально, ведь тебе не нравятся девушки. Это то же самое, что и лесбиянки, которым нравятся женская грудь. Я просто хочу сказать…       — Стас, — спокойно сказал Рома, — всё хорошо, я тебя понимаю, — Никифоров покрепче ухватился за плечи Стаса и глубоко вдохнул, — Так ты всё же интересуешься этим. Я давно тебя подозревал.       — Подозревал? Как будто это преступное дело.       — Нет, просто ты всегда казался таким добрым и невинным, а на деле тот ещё…       — Давай не будем продолжать это, ладно?       Парни вдруг поняли, что вся ещё обнимаются. Им стало как-то неловко, так что они отцепились друг от друга.       — Моя очередь задавать вопрос, — весело проурчал Рома. Видимо его завёл этот разговор так, что он перестал быть похожим на себя.       — Мне даже интересно.       — Давно ли тебя так сильно интересует секс? И насколько ты силён в своих познаниях?       — Так нечестно, ты задал два вопроса, но я всё же отвечу, — Стас сделал паузу, углубляясь в свои мысли, — Всё началось в четырнадцать. Все мои одноклассники хвастались, что у них уже есть девушки, с которыми они трахаются днями напролёт. Я понимал, что они врут, но в какой-то момент понял, что мне нравится думать об этом. Я начал лазить на разных сайтах для взрослых, но не с той целью, с которой это делали мои сверстники. Я хотел узнать что-то новое, насладиться самой картиной происходящего. Некоторые считали меня странным, поэтому я перестал болтать о том, что смотрю порно ради эстетического удовольствия. В семнадцать я уже начал интересоваться всем, что связано с БДСМ тематикой. Некоторые вещи казались мне настолько потрясными, что я заказал себе парочку, о которых никто даже не знает… — Стас глянул на Рому, который мило улыбался с поднятой вверх бровью, — Не знал, до этого момента. Что насчёт второго вопроса… Что ж, не люблю оценивать себя со стороны, но все мои бывшие девушки и любовницы говорили, что в постели я чертовски хорош, — по лицу Ширяева было видно, что он очень гордится собой, — Знаешь ли, в постели я… довольно несдержанный и иногда бываю жёстким, но для этого и были придуманы стоп-слова.       Рома весь сжался изнутри. Было так душно, что голова шла кругом. Его состояние было похоже на опьянение, но они ведь пили обычный лимонад!       — Это было неплохое откровение, теперь мы квиты, - сказал Рома и облизал пересохшие губы.       — Это точно.       — Вот только у меня теперь ещё больше вопросов, — Рома ощущал себя немного странно. Ему казалось, что он слишком нагло лезет человеку в душу, хотя он знал, что Стас не против отвечать на различные вопросы.       — А давай изменим правила нашей игры, — после рассказа Ширяева Роме казалась эта фраза не такой уж приличной. В голову начали лезть грязные мысли, которые парень сразу начал прогонять, — Я пока не знаю, что могу у тебя спросить, так как ты недавно рассказал мне всё, о чём только можно было, поэтому давай поиграем в «Задай вопрос Стасу».       — Мне больше нравится название «Интервью с самым заядлым извращенцем мужской общаги».       — Ха-ха, очень смешно. Ну всё, это обида, — начал изображать грустную мину Стас, — Так что давай последний вопрос и на боковую.       — Хорошо. Так, что же я могу тебе задать? О-о-о, знаю. Тебе нравятся только девушки?       — Это намёк? — хитро ухмыльнулся Стас, на что парень закатил глаза, — Я просто шучу. На самом деле я об этом никогда не думал. Я всегда смотрел только на девушек, наверное, из-за общества, которое привязало нам определённые стереотипы. У меня было много девушек, но я думаю, что могу начать встречаться и с парнем, — Рома посмотрел в карие глаза Стаса, чтобы понять, не шутит ли тот. Юноша не шутил, он был абсолютно серьёзен, — Просто… я думаю, что это не важно, будет рядом со мной - девушка или парень, главное… главное, чтобы было комфортно с человеком.       — Хочешь сказать, что есть вероятность того, что тебе понравится парень? — тихо спросил Никифоров.       — Всё может быть. Но, отвечая на вопрос, я точно могу сказать, что парни тоже нравятся мне... в какой-то степени. Может я и би, но… это ещё непонятно. А если станет ясно, то мне понадобится какое-то время, чтобы осознать всё то, что со мной происходит.       Повисла неловкая тишина. Рома не знал, что и сказать, а Стас и так сказал достаточно, чтобы полностью занять мысли Ромы перед сном.       — Думаю, нам пора спать. Завтра нет уроков, так что лучше будет хорошо выспаться, — сказал Рома и залез на свою кровать, попутно снимая с себя белую футболку.       — Спасибо, что выслушал, — поблагодарил юноша.       — Тебе спасибо. Я рад, что ты мне веришь, — Рома выключил свет и завалился на постель, — Спокойной ночи, извращенец.       — Сладких снов.