***
Очередным вечером он сидел в полной темноте за столом, освещаемый лишь уличными фонарями и какой-то неоновой вывеской. В квартире очень холодно, но Поли одет в свой самый красивый костюм совсем не по этой причине. Он окидывает комнату взглядом, уже давно привыкшим в этой темноте и хорошо видящим в ней. Дешёвые обои и картины. Вместо нормальной кровати — матрац и подушка. Даже тёплого одеяла нет. С кухни всё ещё веяло ароматом любимого ризотто Поли, хотя он уже давно поел. Поел очень вкусно, на все ингредиенты он потратил свои последние деньги. Деньги. Этого ему не хватало. Ломбардо уже давно мечтает о другой, хорошей жизни. Без убийств, погонь, смертельной опасности, без ежедневного страха за жизнь своего друга. Поли думал даже о том, чтобы открыть свою пиццерию. Никто и знать не знал, что он вкуснейше готовит. Может кто-нибудь ещё успеет узнать на вкус его коронное блюдо. На столе перед ним лежит кольт 1911 и листок бумаги. Рядом — куча скомканных листов, исписанных и зачеркнутых. И только тот один прямой листок был весь заполнен какой-то информацией, чисто, без помарок, и видимо удовлетворял самого Поли, раз он не скомкал его как все предыдущие. Прошла неделя с тех пор, как они ограбили федералов на «алмазы», которые по итогу оказались сраной наркотой. Гангстер никак не мог выбросить из головы, что он и его друзья рисковали жизнями ради вот этого дерьма. Их чуть не пристрелили из-за пакетиков того, о чём ещё несколько лет назад дон Сальери говорил чёткое «нет» всем и каждому. Что же, видимо власть и большие деньги очень меняют людей. Поли бы не хотелось этого узнавать — он никогда не был жаден до власти над кем-то. Просто хотел жить чуть лучше. Хотя бы чуть лучше, чем никак. И улыбаться не натянутой улыбкой, чтобы спрятать то, что он чувствует — он же мужчина, тем более член мафиозной семьи, нельзя показывать чувства. А искренне и радостно улыбаться. Как в новогоднюю ночь, когда они наконец отпраздновали её все вместе и даже побывали дома у Анджело. При воспоминани о Томе и его семье Поли слабо улыбнулся. Он понимает, почему Том отказал ему в налёте на банк. Ему важна его семья. А Сэму честь семьи. И может ещё что-то. По крайней мере никто из них его не сдал, хотя, возможно, ему было бы уже всё равно. Взяв кольт в руки, Ломбардо проверил наличие патрон в нём. Полный магазин. Вогнав его обратно в рукоятку, он не сводил взгляда с оружия, но думал вовсе не о нём. Он вспоминал. Будто пытался вспомнить что-то конкретное, но мысль постоянно уходила. Он как-то неправильно прожил эту жизнь. Он где-то ошибся. Однажды один человек сказал ему, что жизнь нужно прожить так, чтобы тебя попросили повторить. Поли не уверен, что ему стоило бы повторять всё то, что он успел натворить. Поли вспоминал Сэма. Трапани долгое время был его другом, пусть и часто поддевал его и вёл себя иногда очень холодно. Поли всегда за него переживал. И только ему можно было звать его «Сэмми» без опасности получить кулаком в нос. Поли вспоминал и Тома, вместе со всей его семьёй. Сара, крошка Джулия… Эта девочка стала ему очень близка, иногда Ломбардо даже чувствовал себя отцом. Ему этого очень не хватало. Джулия очень любила своего «дядю Поли», также как и «дядю Сэма», только вот первый ей разрешал больше, за что потом отхватывал от её матери. Ломбардо не хотелось думать о том, как Томми и Сара расскажут ей произошедшее. Не хотелось вообще думать о том, как кто-то будет о нём говорить. Он свёл брови к переносице. Плохие мысли словно тёмный дух окутали его разум. Вокруг, кажется, даже как-то темнее стало. Поли начал думать не о том, о чём следовало. С чего он вообще взял, что кому-то на него не плевать? Сэм скорее всего только свободнее вздохнёт, когда узнает о случившемся. Может даже улыбнётся в кое-то веки. У Томми куча дел и работы, да и Поли наверняка ему уже надоел вместе с своими неуместными шутками. Они всегда были ужасны. Солдаты Ломбардо точно будут рады получить нового, более умного и стратегически мыслящего капо. Сальери расстроит лишь потеря лишнего пушечного мяса. Ну, а что, на деньги от наркоты можно нанять громил посильнее Поли. От мыслей об этом хотелось плакать. Думать о другом оказалось физически невозможно. Рядом никого нет и никогда не было. Никто никогда не заходил к Поли, не звонил ему. Он всегда был позором друзей и своей матери. Разве не так? Если это не так, то почему никогда никто не пытался сказать ему об этом? Почему никто не видел, как развиваются проблемы Поли? Почему никто не хотел ему помочь? Поли ещё раз проверил записку, лежащую на столе и кивнул сам себе. Холодная ночь и эти стены станут последними свидетелями этой маленькой трагедии, которую все забудут. Она утонет в жестком и опасном мире, где никто не вспомнит имя «Поли Ломбардо» с улыбкой на лице. По крайней мере обо всём этом так думал сам Поли. Возможно, если бы он не говорил постоянно друзьям, что он в порядке, этого всего бы не произошло. Если бы однажды он сорвался и рассказал в чём же дело, в чём причина его агрессии и тоскливости, почему он вдруг решил ограбить банк, почему он так сдулся за последний год, почему не был ни на одном празднике — этого всего можно было бы избежать. Но Поли не говорил. А никто не интересовался. Не желая запачкать стол, Ломбардо встал и взял в руки револьвер. Он взглянул в окно в последний раз. Мимо проезжали машины, какие-то мальчишки, видимо, местная шпана выпивали у дома напротив, кажется, совсем не боясь копов. Было тихо. Некоторые соседи спали, а другие ещё даже не вернулись с работы. Томми сейчас наверно ужинает с семьёй, а Сэм отдыхает дома, возможно, с какой-нибудь дамой. А Поли тут. Один. Как всегда. Он взвёл курок и направил дуло себе на висок. Палец медленно опустился на спусковой крючок. На лице промелькнула улыбка. Вот сейчас всё закончится. Вот сейчас всё станет хорошо. Он больше не будет рисковать собой ради денег дона, из которых он получает гроши. Ему не придётся больше ловить пули и смотреть на раненных друзей, которых от гибели отделяет всего один выстрел. Как и его сейчас. Палец мягко нажал на спуск и раздался выстрел. Мёртвое тело свалилось на пол. В доме тут же стали зажигаться огни в тех квартирах, где кто-то уже был. Выстрел было тяжело не услышать. Утром он не придёт в бар и возможно кто-нибудь ему позвонит. Может быть кто-то зайдёт к нему и обнаружит лишь мёртвое тело, и возможно это даже будут его напарники. Но что они сказали и говорили ли что-нибудь вообще Поли уже не узнает. Как и не узнает вспоминал ли его когда-нибудь хоть кто-то.Зато ему больше никогда не будет больно. И одиноко тоже не будет.
Больше вообще ничего не будет.