Янычар

Чарнота отворачивается от друзей, в горле застревает ком. «Не свидимся больше», — терзает мысль. Боль испепеляет сердце, весь азарат, настигший в приключении до Парижа, будто бы смыли холодной водой. Хоть и азартен Парамоша, Чарнота все еще жалеет, что не плюнул ему в рожу. Тараканий букмекер, давно знающий всех посетителей бегов в лицо, не упускает своего шанса, подныривает чуть ли не под локоть, предлагая выгодные условия. Чарнота смотрит на него, но не видит, даже толком не слышит, что тот ему говорит. — Десять тысяч… — сначала тихо шепчет он, не заботясь о собственном выражении лица, на котором застыла самая жуткая гримаса боли. Тараканий шаман, видно, слегка пугается этому, но Чарнота, не обращая на него внимания, продолжает уже громче, чтоб на том берегу было слышно: — Десять тысяч. На Янычара! Отходит шаман от него, распаляясь восхищениями. Вроде бы собственные слова имели свойство заклинания. Теперь — все проще. Теперь — смотри, пока не покажется финиш. Чарноту поглощает вязкое забвенье, все мысли отступают куда-то в сторону. Последняя мысль, которая частично связывает его с реальностью, падает как холостая обойма: «Один». Наступает мрак лихорадочного веселья. Первым же делом Чарнота заботится о том, чтобы выпить, не замечает, как бутылка оказывается в его руках. «Трави таракана, дави, заставь его бегать!» — судорожно, непонятно для других, бормочет расстрельный генерал. В глазах — нездоровый, отталкивающий любого, кто заметит, блеск. Чарнота, как и все собравшиеся рядом с импровизированным загончиком для живности, что-то кричит, подгоняет, рассматривает во все глаза тараканьи лапки, переживания эти настолько фальшивые, что ломит грудь. Чарнота еле стоит на ногах, когда так называемый «Янычар» приносит ему восьмую победу подряд. Другие уже с ненавистью смотрят ему в затылок. Чарноте же настолько плохо, что даже весело. Всем врагам на зло! Гуляй, пропащая душа, тебе осталось недолго. Несложные мысли об этом таракане перерастают в восхищение. До чего ловкий, до чего хороший. Будто бы понимает, что для счастья нужно. Немного удачи. Разговориться бы с кем-нибудь, но силы уже подводят. В себя Чарноту приводит короткое оповещение: — Господа! На сегодня наши игры окончены! Вот дурак, а. Придумал тоже… Ну что стоит продлить веселье, как будто происходящее ему в ущерб. Берет злость, тонкой иглой проникает под кожу и выворачивает нервы наизнанку. Чарнота думает выпить еще, чтобы до номера гостиницы его несли на руках как павшего героя, но тут к нему в голову приходит иная мысль, не менее смешная. Неаккуратным, медвежьим движением он ловит тараканьего шамана за рукав и, плохо подбирая слова, прежде чем тот начинает растекаться в восторгах и поздравлениях, подняв указательный палец вверх, мелет следующее: — Уважаемый… Сколько ты просишь за лучшего своего бегуна Янычара? В глазах букмекера мелькает жадность, но выдержав паузу, почти моментально сообразив, что господин при немалых деньгах сможет возместить расходы за столь удачливого бойца, он называет круглую сумму. Какой только прихоти пьяного дурака не уступишь. Чарнота усмехается в усы, до чего же тошно ему от деловых людей. Торговаться нет желания, а вот подраться — еще какое. Третий Янычар, первый… Какая разница? Таракан и сейчас будь здоров верткий, не признает своего нового хозяина. Чарнота с интересом держит его то в одной руке, то в другой, еле успевая за его лапками. Размышления о природе этой жалкой твари захватывают воображение. Аналогии с жизнью слепят разум. Сегодня ты прыткий и полный жизни бегун, а завтра с оторванной лапой и дышишь еле-еле. Злодейка-судьба, сталкивает непонятное друг с другом почти каждый день. И смеется, смеется, смеется… — Тише, Янычар, — горько скулит Чарнота. — Еще поживем, есть время.