Чернокнижник

      Раннее утро первого сентября девяносто третьего года встретило обывателей Лондона просто отвратной погодой. Даже по меркам старой-доброй Англии. Мелкий моросящий дождик, то проступающий, то вновь исчезающий и оставляющий после себя лишь сырость, холод и низкое небо, затянутое свинцовыми тучами.       Служащий вокзала проводил взглядом странного подростка, не задавая, впрочем, вопросов. Насмотрелся уже за тридцать лет работы на станции. Каждый год первого сентября на вокзале возникали целые толпы странно одетых людей с детьми, несущими не менее странную поклажу - чемоданы, котлы, клетки с настоящими, живыми совами... Но, что характерно, он никогда не видел, на какой именно поезд садятся все эти люди. Они как будто пропадали в воздухе в какой-то момент, когда он моргал или отворачивался на мгновение. Все эти тридцать лет смотрителя путей разбирало любопытство. Он спрашивал у начальника станции, у полисменов, что дежурили на вокзале, у машинистов. Все в один голос говорили, что, мол, да, происходит тут такое ежегодно, но что все знают не больше, чем он. А пьянчужка, что был его сменщиком, и вовсе как-то сказал, что эти люди - призраки пассажиров, что погибли, скрываясь на станции от обстрелов, во Вторую Мировую и теперь вечно ищут свой поезд, что увезет их в безопасное место. И что, мол, если тронуть их - то утром проснешься в полной уверенности, что это был сон. Если вообще проснешься.       Прежде смотритель путей не верил в эти сказки. Но когда попытался проследить за одной особо шумной компанией из девяти рыжеволосых людей - двое взрослых да семеро детей мал мала меньше - то с ужасом увидел, как те в один миг просто вошли в стену между платформами девять и десять. С тех пор он бросил пить, бросил курить, сходил к психотерапевту, но видение повторялось из года в год. Были и другие люди, что входили в колонну, но он никогда не видел, чтобы кто-то из этой колонны потом выходил. В прошлом году двое каких-то мальцов, видимо, тоже видели этих призраков и даже пытались повторить их трюк, но лишь врезались в каменную кладку. Но все это еще было полбеды. Нынешний же пассажир выглядел иначе, чем все до этого.       На вид этому человеку было лет, быть может, семнадцать, но его очень сильно старили седые, точно лунь, волосы, уложенные в конский хвост. Статное телосложение, не тощий, но и далеко не атлет. Ярко-голубые глаза, казалось, были скованы льдом. Одетый в идеально вычищенный явно дорогой костюм под иссиня-черное пальто, расстегнутое и развевающееся на ветру, будто плащ. В руках - длинный, почти до плеч, гладкий посох, выполненный, похоже, из черного дерева, на который он опирался при ходьбе. Ворон на плече. В левой руке небольшая, чуть меньше школьного ранца, сумка - вот и все, что при нем было. В последний момент перед тем, как странный пассажир растворился в уже хорошо знакомой стене, смотритель успел заметить, что с рюкзака пассажира слетела одна из именных бирок, которыми обычно помечают багаж. Украдкой оглянувшись, служащий поднял кусочек бумаги, прочитал имя пассажира. "Алекс Штейнбах" - гласила надпись.       А спустя мгновение смотритель путей понял, что ему, похоже, пора на пенсию. Бумажка с именем, что он сжимал в руке, буквально растворилась в воздухе.