Намного больше, чем просто трость.

Ему было неприятно, чувство неизведанной обиды разрывало изнутри. Почему эта упрямая девушка постоянно делает всё не так, как нужно, не так, как правильно. «Не так, как хочешь ты, Юра». Он злился. На неё. Перед ней каждый день ходит живой, почти здоровый отец. Она может спокойно обнять его, поцеловать в макушку и сказать то, как сильно любит, дорожит. Сделать для родного человека что-то стоящее, показать поступками свою любовь. Но она лишь продолжает смотреть на то, как он роет себе яму лопатой, которую добрая доченька ему подарила. С каждым днём убивает себя чёртовой наливкой, а она лишь вздыхает и рассказывает ему, что оказывается, пить то можно. Конечно папочка, пей, ещё больше пей. Ты же как смартфон: сломался один, пошёл, купил другой. Нет, Ксения, очнись! У тебя лишь один отец, и ему нужна помощь, хватит жалеть его. Он злился. На себя. Упустил свой шанс, не смог помочь родной матери, нельзя допустить это снова. Он не может спокойно сидеть и пить чай у бара, зная, что где-то в каморке главного инженера мужчина сидит под градусом, а его бестолковая дочь не реагирует на это. Он должен, обязан ей помочь! Но не может, чёрт подери, ведь она не слушает, слушает его, но не слышит. Дверь открылась. Стоит, улыбается. Настроение хорошее, поглядите. Что это у неё в руке? Молча, кладёт какую-то…трость на стол. Так… «Гораздо моложе и симпатичнее». У Юры перехватывает дыхание от её слов, на секунду они пересекаются взглядами, ещё немного — и он растает. Растает прямо здесь, перед ней. Наконец скинет маску, перестанет злиться и улыбнется в ответ. Нет. — Спасибо конечно, но.. — ты должен, должен любыми способами, — Лучше бы вы о здоровье отца так беспокоились. — Не поняла… — в её глазах растерянность. Ну же, пойми, пойми уже! — А вы заметили, что это ваша любимая фраза? — давай, Ксюша, ты должна понять, — Вы часто ничего не понимаете. — Вы чего? — улыбка медленно сползает, на её глазах наворачиваются слёзы. Нет, нет, только не это... Вновь... — Ничего, просто говорю правду. Это моя работа, — снова любимая отмазка. Прекрати, Юра, остановись… — Обижать людей это не работа, — от улыбки не осталось и следа. Снова ничего не поняла, он снова обидел её, в очередной раз испортил мнение о себе, — Правдоруб. Хлопок. Она ушла, а он не смог остановить её. Лишь слово, одно прикосновение — она останется, простит и улыбнется, но он снова выбрал одиночество, остался один на один с собой и своими мыслями в пустом кабинете. Взгляд упал на трость, нет, ошибка. Он ошибается. Не один, вовсе не один. Ведь это намного больше, чем просто трость. Прокрутив деревянное изделие в руках, он опомнился. Понял — всё было неправильно, он подошёл не с той стороны. Выбрал колючий забор и жестокие методы, хотя мог бы… Почему «мог»? Может. Секунда, он уже мчится за ней, благо, она не успела отойти далеко. Он видит слёзы, ему становится стыдно, ужасно стыдно, ведь он не должен был. — Ксения, постойте. — его глаза бегают, он смотри куда угодно, ведь смотреть в её глаза настоящий ад, он не выдержит, нет, — Извините. Я не то имел ввиду… Она молчит. — Просто я… Скажи. — Я. Скажи, хватит медлить! — Я всё объясню, только не здесь. Идёмте, выпьем чай с ромашкой. Он в надежде берёт её за локоть, но она не двигается с места. Требует объяснений, здесь и сейчас: устала ждать. — Вытри слёзы, — невесомое прикосновение, парень смахивает солёную каплю с её щеки, — Я переживаю. И словно груз с плеч Пал. Он больше не молчал.